Погожее летнее утро.
Том мажет арахисовым маслом ломоть хлеба и смотрит за окно. Из окна гостиной ему видна зеленая лужайка перед домом, старые вязы, стоящие вдоль Хилл-стрит, и дом судьи Тэтчер напротив.
– Надо постричь лужайку, – замечает Полли.
В светлом клетчатом платье она сидит возле стола, закинув ногу на ногу. У Полли Клеменс красивые стройные ноги, разве что икры немного полноваты. На круглом колене дрожит солнечный зайчик. Сестра что-то быстро пишет в блокноте и раздраженно морщит лоб. Пряди соломенных волос лежат на ее плечах. Стекла круглых очков бликуют, и ее замечательных голубых глаз не видно.
На столе перед сестрой возле чашки с кофейной жижей лежат фотографии каких-то девиц. Пережевывая хлеб с арахисовым маслом, Том вытягивает шею, чтобы получше их рассмотреть.
– Вот две чудесные девушки, – говорит Полли, строча в блокноте, – мечтают стать моделями для нашего журнала. Они тебе нравятся?
И сестра толкает фотографии по столу, ближе к Тому. Том прихлебывает кофе и разглядывает фотографии.
– Вот эта блондинка, она хорошенькая… А другая, брюнетка, какая-то скучная.
– Да?
Мисс Клеменс берет фотографии со стола и смотрит задумчиво, то на одну, то на другую.
– Ну, не знаю… В блондинке есть что-то вульгарное, это, наверное, как раз то, что нужно мужчинам. Но мне хотелось найти что-нибудь поинтереснее. Что-то более пикантное…
Темнокожая горничная в длинном черном платье и белом фартуке с кружевной отделкой подходит к столу.
– Вам еще кофе, мэм? – спрашивает Урсула.
Это невысокая полная женщина лет сорока. У Урсулы большие темные глаза, широкий нос и толстые губы.
– Да, Урсула, спасибо, – бормочет Полли, нахмурив лоб, она рассматривает фотографии девушек.
Урсула ставит на стол чистую чашку. Горничная наклоняет сверкающий кофейник и из его носика в чашку льется дымящаяся струйка черного кофе. Мисс Клеменс достает из пачки сигарету, смотрит за окно на сверкающее летнее утро, потом оглядывается на горничную.
– Совсем забыла… Урсула, я хотела вас попросить. После завтрака отведите Тома в чулан.
– Полли! Мне и так вчера досталось! – возмущается Том. – Я тебе говорил, эти полицейские, они…
– Томас, я не желаю, чтобы ты шлялся неизвестно где с этими грязными хиппи, – выговаривает Полли брату строгим голосом. – Ты обещал, что никогда больше не станешь бродяжничать и не сдержал слово. Мне приходится краснеть из-за тебя перед соседями.
За спиной мисс Клеменс, сложив полные смуглые руки на груди, стоит Урсула со скорбным выражением на лице. Горничная кивает головой, соглашаясь с каждым словом Полли.
Том обиженно сопит носом и бросает недоеденный бутерброд на тарелку.
– И будь добр, доешь свой бутерброд. Арахисовое масло стоит денег, – замечает сестра.
Она зачеркивает что-то в блокноте и принимается писать снова.
Том послушно берет с тарелки кусок хлеба с арахисовым маслом, откусывает, жует и запивает кофе. Том по своему опыту знает, что сейчас лучше не пререкаться с сестрой.
– Каждый раз, когда ты сбегаешь из дома, я места себе не нахожу! Я то и дело звоню в офис шерифа и спрашиваю, не нашли ли они твое мертвое тело, – продолжает Полли, не отрывая глаз от блокнота. – Я хочу, Томас, чтобы ты подумал об этом, когда тебя будет наказывать Урсула.
Она перелистывает странички назад и просматривает старые записи.
– Ах, Том, Том! – причитает горничная, – вы совсем не жалеете мисс Клеменс!
– Бим-бом! – звенит колокольчик в прихожей и снова, – Бим-бом! Бим-бом!
Полли смотрит на маленькие часики на запястье.
– А, вот и девочки пришли! – она поднимается из-за стола, подходит к Тому и целует брата в макушку.
– Ну же, Томас, не дуйся! Чтобы ни случилось, помни, я тебя люблю!
Джейн Риттер не торопясь идет вниз по тихой Хилл-стрит. Вдоль улочки стоят старые вязы, их ветви сходятся над головой Джейн, словно лиственный полог. На асфальте лежит крапчатая тень, в разрывах ветвей плывет бездонное летнее небо.
Этой зимой, в январе Джейн исполнилось двадцать лет. Её отец немец, а мать – афроамериканка. Джейн – мулатка с кожей цвета какао и с вьющимися черными волосами. У Джейн большие карие глаза, полные, словно припухшие губы, высокие скулы и нос «уточкой». На левой щеке возле самого глаза у Джейн небольшое родимое пятно, формой похожее на звездочку. Сегодня на мулатке расклешенные джинсы, футболка с «пацификом» и джинсовая куртка. Через плечо на широком ремне с бахромой висит большая матерчатая сумка. На ногах Джейн – плетеные сандалии. Её вьющиеся мелким бесом волосы собраны в пучок на затылке.
Джейн Риттер идет по улице и смотрит на вывески с номерами домов. Час назад она на автобусе приехала в Ханнибал. На въезде в город на обочине дороги Джейн заметила выцветший щит с надписью:
Город Ханнибал, штат Миссури
Основан в 1819 году
Население – 4138 человек
Пока мулатка завтракала в забегаловке на автостанции, ей успел назначить свидание долговязый, похожий на итальянца официант, а помощник шерифа поинтересовался, зачем Джейн приехала в их городок и чем собирается заняться вечером.
Возле дома 208 по Хилл-стрит Джейн Риттер останавливается. Она достает из кармана сумки сложенную несколько раз газету. Вообще-то Джейн не жалуется на память, она внимательная сообразительная девушка, но вот числительные вечно вылетают у неё из головы. Джейн разворачивает сложенный четвертушкой газетный лист. В колонке объявлений на последней странице одно объявление обведено ручкой -
СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ГОРНИЧНАЯ. ОБРАЩАТЬСЯ К МИСС КЛЕМЕНС, ПО АДРЕСУ ХАННИБАЛ, ХИЛЛ-СТРИТ, 208.
Джейн Риттер стоит на тротуаре и смотрит из-под руки на старый бревенчатый дом Клеменсов. Перед домом зеленая лужайка, которую не мешало бы постричь. Сам дом выглядит немного обветшалым и мрачным, но все еще весьма респектабельным. Джейн думает, что в летнюю жару в его сумрачных комнатах царит прохлада, а ненастными зимними вечерами в гостиной так уютно греться возле камина.
Солнце поднимается все выше, в кустах оглушительно трещат цикады. На тротуаре стоят голубой «шевроле корвейр» и старый желтый «форд» с помятым крылом.
Джейн Риттер поправляет ремень висящей через плечо сумки и решительно направляется к дому. Мулатка проходит по дорожке через лужайку, но не успевает подняться на крыльцо, как дверь распахивается. Джейн видит двух девиц – блондинку и брюнетку. Обе высокие, стройные, в мини юбках и топиках, только у блондинки топик голубой, а у брюнетки оранжевый. Следом за ними на крыльцо выходит молодая голубоглазая женщина в светлом клетчатом платье.
– До свиданья, до свиданья, мои дорогие! – улыбается девицам Полли Клеменс. – Я вам непременно на днях позвоню. Может быть, уже завтра… Я должна связаться с нашим фотографом. Нужно выбрать время для съемки.
– Спасибо, мисс Клеменс! Спасибо! – перебивают друг друга девицы.
Смеясь, они спускаются по ступеням крыльца, проходят по лужайке, то и дело оглядываются и машут руками мисс Клеменс, садятся в желтый «Форд», включают автомагнитолу, очень долго разворачиваются на узкой улочке и, наконец, уезжают.
– До свиданья, девочки! – мисс Клеменс машет им вслед рукой.
Машина пропадает вдали за деревьями. Привалившись спиной к дверному косяку, Полли закуривает сигарету. Джейн нерешительно поднимается по ступеням. Мисс Клеменс смотрит на неё внимательно и хмуро.
– Чем обязана?
– Меня зовут Джейн Риттер. А вы, наверное, мисс Клеменс?
Полли кивает и медленно выпускает табачный дым из ноздрей.
– Вы ищете горничную? – спрашивает Джейн.
– Что? Горничную? – переспрашивает Полли, она явно думает о чем-то другом.
Надув губки, она смотрит на безлюдную и сонную Хилл-стрит. В круглых стеклах её очков отражается сверкающая зелень лужайки и стоящие вдоль улицы старые деревья.
– Это вы давали объявление в газете? – спрашивает мулатка.
– Да, верно, я давала объявление, – мисс Клеменс, наконец, обращает внимание на Джейн Риттер.
Её взгляд, словно быстрый паучок пробегает по ладной фигуре Джейн, по футболке с «пацификом», по расклешенным потертым джинсам и плетеным сандалиям.
– Давайте поговорим в доме, – говорит Полли.
Она пропускает Джейн вперед и следом за мулаткой заходит в сумрак прихожей.
Гостиная в доме Клеменсов. Мисс Клеменс сидит на старом стуле с высокой спинкой и читает рекомендации Джейн. Мулатка стоит возле стола и смотрит по сторонам. Тихо жужжит радиоприемник, настроенный на музыкальную волну. Джейн узнает «Sailor`s Lament» группы «Creedence». Она терпеть не может «Creedence».
– Ваши рекомендации меня устраивают, – говорит, наконец, Полли Клеменс.
Она снимает очки и устало массирует пальцами переносицу. Складывает рекомендации и убирает в конверт.
– Я, конечно, позвоню вашим прежним хозяевам…
– Боюсь, мистер и миссис Фогерти сейчас в Европе, – замечает Джейн.
Полли Клеменс вздыхает, ее взгляд падает на фотографии моделей, которые приходили к ней этим утром.
– Никуда не годится, – бормочет Полли, – обе пустышки.
Она берет фотографии со стола и с отсутствующим видом медленно рвет пополам и еще раз пополам и бросает в корзину для бумаг.
– Можно вас спросить, мисс Клеменс?
Полли аккуратно снимает очки и протирает стекла очков салфеткой.
– Да?
– Вы работаете в издательстве? Вы журналистка?
– Я редактор журнала для мужчин, – все так же, думая о своем, отвечает Полли. – журнал называет «Hot Missouri Girls». Вы не слышали о таком журнале?
– Нет, не слышала, – честно признается Джейн.
– Мы, конечно, не «Playboy», но тираж растет, – не очень уверенно заявляет Полли Клеменс, – господи, мне нужно сдавать номер через пару недель, а я не могу найти девушку на обложку! Вы же видели этих девиц? Наверное, в манекене больше чувственности… Так. Насчет места горничной. Признаюсь, я хотела найти женщину немного постарше, более опытную… Джейн, дорогая, вы только не обижайтесь! Вы выглядите такой юной.
– Мне двадцать один, мисс Клеменс, – говорит мулатка. – И горничной я работаю с пятнадцати лет. Поверьте, у меня достаточно опыта.
– Да, да, я помню, что написано в резюме… В ваши обязанности входит убирать дом, готовить, на вас стирка, глажка. Нужно чистить серебро и всякие прочие мелочи, ну, вы понимаете.
– Разумеется, мисс Клеменс.
– Прежняя горничная, Урсула, работала у нас без малого десять лет. Я так к ней так привыкла!
– А что с ней случилось? – спрашивает Джейн.
– Умер один ее родственник, кажется дядя, не помню… Урсуле достался в наследство дом в Сент-Луисе. Словом, она уезжает улаживать дела. Я вас познакомлю, Урсула расскажет, что следует делать по хозяйству. Покажет, где что лежит.
Мисс Клеменс одевает очки. Сидит, откинувшись на высокую спинку стула, и смотрит на Джейн Риттер, словно раздевая ее глазами.
– Джейн, дорогая, а вы не могла бы подойди к окну.
Мулатка решает не спрашивать мисс Клеменс, зачем ей это нужно. Невелика услуга. Она подходит к окну. Из окна Джейн видит заросший сад – апельсиновые и яблоневые деревья, какие-то кусты, петляющую в высокой траве тропинку и в глубине сада старый бук с наполовину сухой и мертвой кроной.
Льющийся из окна солнечный свет ложится на лицо Джейн.
– Да, – кивает, словно соглашаясь сама с собой мисс Клеменс, – а теперь поверните голову немного вправо… Нет, совсем от меня не отворачивайтесь… А теперь в профиль. Да. Великолепно! А теперь – «три четверти». Вы знаете, что такое «три четверти»? Да, славно… Джейн, вам, наверное, говорили, что вы хорошенькая?
– Да, мисс Клеменс. Но, как правило, я слышу комплименты от мужчин.
– Ну, это не удивительно. Кстати, у вас есть одежда, подходящая для работы горничной? Надеюсь, вы не думали, что сможете работать в джинсах?
– Конечно, мисс Клеменс, у меня есть подходящее платье.
– Вон там, в углу ширма. Вы не могли бы переодеться?
Джейн только пожимает плечами. Она берет матерчатую сумку на широком ремне, которую оставила возле порога и идет за ширму. Там Джейн быстро стаскивает джинсы и футболку и надевает темное платье. Платье лежало с самого верха сумки аккуратно сложенное и если помялось, то только самую малость. Поверх платья Джейн повязывает белый передник и надевает на ноги удобные черные туфли без каблука. Мулатка одергивает платье и выходит из-за ширмы.
Мисс Клеменс ждет появления Джейн, с сигареткой в руках. Она взволнована, ее голубые глаза весело блестят.
– Очень миленько, – кивает Полли. – А вы не могли бы пройтись по кабинету, туда-сюда.
Платье на Джейн Риттер тоже темное, как и платье Урсулы, только короче, едва прикрывает коленки. У мулатки стройные ладные ножки и тонкие щиколотки.
– Джейн, милая, вы изумительно смотритесь в этом скромном платье.
– Спасибо, мисс Клеменс. Так вы берете меня на работу?
– Ну, если вы сможете содержать в чистоте и порядке этот большой дом… Послушайте, Джейн, я хочу предложить вам еще кое-что.
– Да, мисс Клеменс?
– Я хочу, чтобы вы стали моделью для журнала «Hot Missouri Girls». Вы станете девушкой месяца Джейн, – лучезарно улыбается Полли Клеменс, – конечно, нужно будет показать вас нашим спонсорам… Я так и вижу фотографию на обложке. Темнокожая горничная стоит у окна, лицо в «три четверти»… Вы сможете неплохо заработать.
Джейн кусает губы, но не может сдержаться и смеется.
– Я правильно понимаю, мисс Клеменс, вы предлагаете мне сняться в журнале для мужчин? Голой?
– Фу, как вульгарно! – морщит носик Полли, – не голой, а обнаженной. Да и потом, что в этом такого? Откуда это ханжество? Сейчас многие девушки зарабатывают себе на жизнь подобным образом.
– Наверное, вы правы, мисс Клеменс. Просто мне не хочется, чтобы тысячи незнакомых мужиков пялились на мою задницу… А потом, вы уверены, что я вам подхожу?
– Потому нет? Мы уже печатали фотографии темнокожих девушек в прошлом году. Конечно, кому-то это может не нравиться. Но сейчас не те времена… Джейн, послушайте, с вашей внешностью вы можете стать профессиональной моделью.
– Хорошо, мисс Клеменс, я обещаю подумать, – говорит Джейн Риттер, – а как же с работой горничной? Прежде я работала в доме не меньше этого. Там жила большая семья, у мистера и миссис Фогерти было пятеро детей. Я неплохо справлялась. Я не ленивая. У меня работа в руках горит.
– Рада это слышать, дорогая, – кивает мисс Клеменс, – Джейн, если вы будете работать в моем доме, то кроме всего прочего у вас появится еще одна обязанность. – Да, мисс Клеменс?
– Должна вам сказать, что у меня есть непутевый младший брат Томас. Ленивый, испорченный мальчишка. Лоботряс и бездельник. Связался с хиппи, слушает эту кошмарную рок-музыку, то и дело сбегает из дома. Я как могу, занимаюсь воспитанием брата. Но у меня нет, ни времени, ни сил его наказывать. Прежде эта обязанность, лежала на плечах нашей горничной Урсулы. Но Урсула сегодня уезжает домой.
– Ясно, мэм, – кивает мулатка.
Джейн улыбается, разглядывая обложку журнала «Hot Missouri Girls», который лежит на столе. На обложке – полная блондинка в прозрачном белом платье. Она стоит вполоборота, закинув руки за голову. Сквозь кружева видны ее большие похожие на дыньки груди.
– Моему брату весной исполнилось восемнадцать. Томас совершеннолетний, – говорит мисс Клеменс и внимательно смотрит на Джейн.
– Совершеннолетний?
Глаза Джейн округляются. Она изо всех сил старается не рассмеяться.
– И что с того? Если Том не умеет себя вести, его приходиться наказывать, – Полли пожимает плечами, – что прикажите делать, если он ленится и не желает работать? В моем брате сидит сотня чертей.
– Да, мисс Клеменс, я понимаю, – быстро соглашается мулатка. – У меня была большая семья. Я была самой старшей из детей. И мне приходилось воспитывать младших братьев. И как бы я не любила их, я была с ними строгой. Не беспокойтесь, мэм, я справлюсь.
– Право не знаю, Джейн, – качает головой мисс Клеменс, – я искала на место горничной женщину постарше, чтобы она приструнила Тома. Но с другой стороны… Может быть, моему брату будет куда обиднее получить выволочку от вас, чем от Урсулы.
Мисс Клеменс поднимается из-за стола.
– Пойдемте со мной, Джейн.
Полли Клеменс ведет мулатку по скудно освещенному коридору в глубину дома. На стенах висят выцветшие фотографии и написанные маслом портреты в потемневших рамах. Возле портрета с сердитым пожилым джентльменом с седыми усами и лохматой шевелюрой мисс Клеменс замедляет шаг.
– Это мой прадед, говорят, он был в свое время известным писателем, – замечает Полли, – а впрочем, всё это вздор.
Джейн проводит кончиком пальца по раме покрытой слоем пыли и качает головой.
Мисс Клеменс останавливается возле двери в конце коридора. В глубине дома стоит ватная тишина, все звуки летнего дня – шум ветра в листве, птичьи голоса, жужжание пчел, тарахтенье моторов изредка проезжающих по Хилл-стрит автомобилей – сюда не долетают. И в этой глухой тишине Джейн неожиданно слышит громкий треск и следом – короткий крик.
Джейн вопросительно смотрит на мисс Клеменс. Усмехнувшись, Полли толкает дверь чулана и та, чуть слышно скрипнув, приотворяется.
– Вот Джейн, – говорит негромко мисс Клеменс, – таким примерно образом вам придется обходиться с этим мальчишкой.
Мулатка подходит ближе и заглядывает в чулан. Джейн видит небольшое помещение с маленьким затянутым паутиной окошком под потолком. В углу стоит старый платяной шкаф, рядом какой-то сундук и несколько стульев. На обшитой досками стене Джейн замечает с десяток крючков. На одних крючках висят ремешки, на других ротанговые трости с изогнутыми ручками, одни трости – потолще, другие – потоньше. Спиной к двери, упершись руками в стену, стоит Том Клеменс. У него светлые лохматые волосы, которые давно следовало постричь. Джинсы расстегнуты и съехали ниже колен, а рубашка задрана на плечи. Его худые длинные ноги светятся в сумраке чулана. Том худощав, невысок ростом и похож на подростка, но Джейн замечает, что он хорошо сложен.
У Тома за спиной стоит полная чернокожая женщина лет сорока в темном длинном платье с белым передником. Белки её глаз светятся на смуглом лице. Левую руку горничная заложила за спину, в правой руке у нее – ротанговая трость. Том, положив ладони на стену, тяжело дышит и переминается с ноги на ногу. Его поясница блестит от пота.
Урсула, примеряясь, легонько хлопает кончиком трости молодого человека по ягодицам. Узкие трусы туго обтягивают худую мальчишескую задницу. На бедрах и ляжках темнеют узкие полосы от ударов ротангом.
– Томас, вы готовы? – спрашивает Урсула.
Том молча кивает.
Джейн чувствует, как кровь приливает к лицу. Она смущена и взволнована этой сценой.
Темнокожая горничная поудобнее перехватывает трость и отводит руку назад. В ожидании удара тростью Джейн сжимает кулачки, и ногти впиваются ей в ладони. Стоя в коридоре, в доме Клеменсов, Джейн Риттер вспоминает, как ее наказывали в школе и дома. Она вспоминает боль от ударов розгами, такую жгучую и острую, что слезы сами лились из глаз, и хотелось кричать изо всех сил. Позже Джейн научилась обманывать боль и с тех пор она никогда не кричала во время наказания.
Урсула обиженно поджимает губы и хлещет Тома ротанговой тростью. Горничная вроде бьет не сильно, но ротанг тонко свистит в воздухе и со звонким треском впивается в ягодицы. Том глухо вскрикивает и стучит ладонями по стене.
– Четырнадцать… Спасибо, Урсула… – слышит Джейн сдавленный голос Тома.
Том оглядывается на темнокожую горничную. У него дрожат губы, светлая челка падает на глаза, а глаза такие же голубые, как и у старшей сестры.
– Урсула, ну хватит уже! Так жжется, сил нет терпеть…
Джейн с удивлением замечает, что чувствует возбуждение, сладкую тяжесть внизу живота.
– Ах, Том, Том, – говорит горничная, сгибая и разгибая в руках ротанг. – Вы знаете, я сама всякий раз плачу, когда мисс Клеменс велит вас наказать. Но и вы подумайте о мисс Клеменс, она же места себе не находит, когда вы сбегаете из дома!
Том понуро опускает голову и отворачивается к стене.
– Сколько еще? – спрашивает молодой человек глухим голосом.
Темнокожая горничная пожимает плечами.
– В прошлый раз я дала вам пару десятков.
Том вздыхает.
– Но ведь вы опять убежали, – рассудительно говорит Урсула. – Значит, двадцати, оказалось мало.
Заметив, что мисс Клеменс за ней наблюдает, Джейн принимает скучающий вид. Урсула снова хлещет молодого человека тростью. В этот раз Том сдерживает крик, он вертится возле стены и растирает ягодицы рукой. Джейн закатывает глаза.
– Все мальчишки такие, они совершенно не умеют терпеть боль.
– Ваша правда, – кивает Полли и закрывает дверь в чулан. – Так вы не передумали?
– Нет, мэм, – улыбается Джейн. – Мне очень нравиться ваш дом.
– О да, это славный дом, – соглашается Полли. – Его стены так много помнят.