– Так тебя сегодня ждать? – меня теребят, мне трут нос и дуют в лицо. Мягкая ладошка, приятная на ощупь и пахнущая духами, тянется к ушам, явно собираясь подергать и за них. – Может, ну его? Киф, ты проснулся или нет?
– Я нет, – выдав этот бессвязный набор слов, я хватаю ладонь и подсовываю ее себе под щеку. – Моя спать.
– Твоя моя скажи одно – ждать тебя в редакции? – ладонь выскальзывает из-под щеки, раздается хрустальный смех.
– Ждать, – обрывки дремы уходят прочь. Все, капец, теперь не уснешь. – Куда я денусь. Народ имеет право видеть своего лидера. Опять же – обещал я…
– Тогда иди, брейся, – вздохнула Вика, сидящая на краешке кровати. – Тебе надо будет еще у Зимина отпроситься, не идти же к нему таким небритышем. И вот еще что – часы не забудь надеть. А лучше – надень их прямо сейчас.
– Не забуду – кивнул я, щупая подбородок – Да, зарос, однако, скоро еж в бороде заблудится. Мохнорыл, а?
– Вот и я про что, – кивнула Вика, чмокнула меня в щеку и поднялась на ноги. – И очень тебя прошу – не пей сегодня особо. Не то место, не то время. Посидим часок – и сюда, домой.
– «Сюда» и «домой» – это два разных понятия, – отметил я, садясь на кровати. – Диаметрально противоположных.
– Я уже лет шесть в вопросах дома себя ощущаю, как житель крайнего Севера, – буднично сказала Вика. – В какой сугроб упала – там и новоселье. Я ж съемных квартир штук десять сменила, пока у сестрицы не осела. И поверь мне – наш нынешний вариант далеко не худший.
Она поправила пиджак (нынче моя избранница была в брючном костюме и даже в галстучке. Красиво, идут женщинам такие вещи, надо полагать, на контрасте) и завершила мысль:
– Я бы даже сказала, что этот вариант лучший, по крайней мере, из тех, что были у меня.
– Все познается в сравнении, – парировал было я, но осекся. Не слишком это правильно – давить сейчас своим мнением на Вику. Я по съемным квартирам не жил, все время находясь под родной крышей, где были холодильник, телевизор и кровать. Ну, или скажем так – мне всегда было куда прийти переночевать. Так что тут о правоте спорить дело не слишком честное, сытый голодного не разумеет.
– Все, – Вика чуть ощутимо, почти воздушно коснулась моей щеки губами. – Не валяйся долго, время такая штука – бежит незаметно.
И удалилась, оставив за собой сложную гамму ароматов. Что-то я сегодня как Джульбарс какой – обоняние у меня обострилось. Мутирую в собачку потихоньку. Хотя и жизнь у меня такая, собачья – от будки к миске, и деревце пометить на прогулке, если хозяева соизволят вывести на улицу.
Я вздохнул и пошел бриться. Какая бы жизнь ни была, но надо себя блюсти, а то так и одичать недолго. Сначала бриться перестаешь, потом мыться, а там глядишь – уже сидишь на дереве, чешешь себя под мышкой и кидаешься кокосами в прохожих. Макак веселый, дикий, морозоустойчивый, из Средней полосы России.
Пока брился, размышлял на тему – надо ли мне вызывать охрану для внутреннего перемещения по зданию. С одной стороны – вроде бы и не надо, я ж на улицу ни ногой. С другой стороны – тогда я тоже только из двери вышел, а кончилось это в милиции, с «пиф-пафами» и «ой-ой-ой».
По всему выходило, что надо бы. Одевшись, я было взялся за трубку телефона, но тут в дверь постучали, громко и настойчиво.
– Кто там? – недоверчиво спросил я. Вроде в гости никого не жду.
– Эммм, – раздалось с той стороны. – Сказал бы, что Дед Мороз, но вы же не поверите?
– А имя у тебя есть, Дедушка Мороз? – уточнил я немедленно, проигнорировав утверждение о том, что я больше не верю в сказки. – По паспорту ты как значишься?
– Дмитрием Соломиным я значусь, – послышалось извне. – Я здесь работаю, в «Радеоне», один из главных по вирт-капсулам. Вот, гостинец вам принес, новую разработку. Последняя модификация вирт-капсулы, «Феникс 614-ЭРБ-16». Так сказать – с Новым Годом вас!
– Взаимно, – буркнул я, набирая номер Азова. К моему величайшему удивлению, он был недоступен. Фига себе. А такое возможно?
– Ну, так что, откроете? – уточнил беспокойный Дмитрий. – Нас тут просто трое, и капсула еще, сейчас уборщицы набегут, шуметь начнут. Им никто не указ, плюс они вооружены эпическими швабрами с убойными статами.
– Погоди маленько, – следующим вызываемым абонентом был Валяев. Зимина я оставил на крайний случай.
– О, здорово, – Валяев снял трубку почти сразу же. – Поблагодарить за новую капсулу звонишь? Ну да, я о тебе забочусь. Я вообще такой – добрый, внимательный и отзывчивый.
– А, так это от тебя пришли, – выдохнул я. – Ну тогда ладно.
– То есть? – удивился на том конце трубки Валяев. – Что значит – ладно? Практически опытный образец, в Москве таких только три штуки пока. Смежники, сволочи, подвели, мы их хотели до Нового Года в продажу запустить, хороший подарок был бы, востребованный, ну и продажи, соответственно, ожидались немалые. Но вот видишь – не управились они, на свою беду.
– И чего теперь будет? – открыл я дверь и помахал рукой трем крепким парням, которые стояли за ней.
– Неустойка теперь будет, – объяснил мне Валяев. – Компенсация за недополученную прибыль будет, возможно – судебный процесс. Пусть юристы думают, они для этого много лет учились. Ладно, все, отбой.
– Погоди, – было сказал я, но Валяев уже повесил трубку.
– Так мы войдем? – поинтересовался Дмитрий, которого я признал по голосу.
– Велком, – сделал приглашающий жест рукой я. – Заходите.
Ребята подхватили капсулу и начали аккуратно затаскивать ее в номер.
– Добротная вещь, – сообщил мне Дмитрий, командующий процессом. – Массажер, датчики внутричерепного и кровяного давления, выводящие из игры в случае сбоя, усиленный автономный аккумулятор. Еще чутка – и в капсуле будет комфортней находиться, чем в жизни.
Я промолчал, поскольку мне самому уже в игре временами было куда спокойней, чем вне ее, и это настораживало. Видал я людей, которые слетали с катушек оттого, что виртуальная реальность у них подменяла реальную жизнь, и ничем хорошим для них это не кончалось. Один даже требовал, чтобы президент его наградил медалью за то, что он героически отразил нападение орков на Кремль. Награда нашла героя, правда, одарил его не президент, а врачи, и не медалью, а специальными препаратами, но симптоматично же?
– Так, снимаем матрицу, и после старую капсулу сразу тащим в коридор, – командовал в это время Дмитрий. – И начинаем монтировать!
– Я вам здесь нужен? – мне стало неуютно, как это всегда случается в те моменты, когда люди занимаются делом, а ты мыкаешься вокруг них, не зная, куда себя пристроить. Пойду-ка я к Зимину, испрашивать право на волюшку вольную сроком часа на три.
– Да нет, – Дмитрий пожал плечами. – Только компьютер включите, чтобы мы аккаунт перенесли.
Воровать у меня здесь было нечего, на компьютере тоже ничего такого не было, я на нем серьезную информацию не храню, поэтому, выполнив просьбу, я защелкнул на руке браслет часов, засунул в карман джинсов письмо Еремы и вышел из номера.
На посту сидела незнакомая мне дама, она оторвалась от чтения и взглянула на меня.
– Имею право тут ходить, причем полное! – не смог я удержаться от смешка, достал пропуск и помахал им. – И сразу вас предупреждаю – если что, я просто так больше охране не сдамся.
– Я знаю, знаю, – как мне показалось, немного перепугавшись, замахала руками дама. – Вы Никифоров, меня предупредили! Не волнуйтесь только!
– А я и не волнуюсь, – немного приврал я. – Чего мне волноваться?
– Ну и славно, – дама тоже успокоилась. – Да, с наступающим вас!
– Взаимно, – на душе стало спокойней, жизнь начинала налаживаться.
Лифт дзинькнул, обозначив прибытие в район главного холла, я вышел из него и даже ахнул – и когда успели?
Первый этаж здания явно был готов к встрече Нового Года. Там и сям висели длиннющие, сверкающие всеми цветами спектра, ленты, переливались китайские фонарики, под потолком светились еще какие-то украшения. В самом центре холла, недалеко от ресепшн, стояла огромная елка, украшенная шарами, мишурой и всем прочим, чем положено. Отдельно радовал глаз непосредственно ресепшн. Стойку задрапировали блестящей тканью, а барышень обрядили в блестящие жилеточки и до кучи выдали им шапочки «а-ля-Снегурочка». Очень, знаете ли, пикантное зрелище, я даже облизнулся.
Но, похоже, этим дело не ограничивалось, поскольку в холле я увидел Валяева с какими-то двумя мужчинами. Они махали руками, в которых были некие новогодние причиндалы вроде мишуры, и что-то горячо обсуждали.
– …Там поставим столики, – услышал я слова одного из них, невысокого, плотненького и одетого в джинсовый комбинезон. – Холодные закуски, фрукты и пара бутылок шампанского на каждый. Ну, если выпьют – то доставим еще, запасец имеется.
– Конечно, – подтвердил второй, выглядевший полным антиподом предыдущего оратора, был он длинный, тощий и какой-то весь нескладный. – Закуплено всего много, с дальним прицелом, не волнуйтесь!
– А программа? – Валяев шмыгнул носом. – Что с новогодней развлекательной программой?
– Какая программа? – синхронно развели руками оба, заставив меня хихикнуть. Ну а что, выглядело это забавно.
– Речь кого-то из руководства, затем президент страны что-нибудь произнесет, – начал загибать пальцы тот, который был поменьше ростом. – Потом куранты «бам-бам» делать будут. Ну и новогоднее шоу по одному из телеканалов.
– А в холле, прямо здесь, поставим пять огромных плазм, – подтвердил длинный. – В ряд!
– В ряд? – с сомнением посмотрел на них Валяев и потер подбородок. – А не заскучает народ?
– Стало быть, решаем так, – деловито сказал плотненький. – На каждый столик три бутылки шампанского и бутылку водки. Тогда точно не заскучают.
– И коньяку, – рубанул рукой длинный. – Не все дамы водку пьют, некоторым от нее плохеет. А коньяк – все пьют.
– Ну и как это называется, Киф? – Валяев заметил меня и кивнул подбородком в сторону толстого и тонкого. – Я уже и жнец, и швец, и на дуде игрец. Ну вот скажи мне, с какого перепуга я должен решать вопросы, связанные с празднованием нового года, а?
– Еще один корпоратив, что ли? – не понял я.
– Да нет, – отмахнулся Валяев. – Многие живут здесь, в здании, например – я. Ну не квасить же мне в одиночку в своих апартаментах в эту веселую ночь? Поэтому каждый год для тех, кто проживает здесь и никуда не уехал, руководство организует веселую встречу Нового года. Закуски, выпивка, славная компания, флирт различных степеней тяжести и танцы до упада. Но этим ежегодно занимается специальный человек, это его работа.
– А где он сейчас, этот самый человек? – резонно поинтересовался я. – Почему не на трудовом посту?
– Хотел бы и я это знать, – сморщился Валяев. – Ее уже все ищут – ищут пожарные, ищет милиция… Пропала Ядвига, ее с вышеупомянутого корпоратива никто не видел.
– Так это ее делянка? – огляделся я вокруг. – Впрочем – логично, где кадры, там и работа массовика-затейника.
– Да сама она только работу принимала, – повертел пальцами Валяев так, как будто лампочку ввинчивал. – Но тем не менее.
– И что, бесследно сгинула? – тема была интересная, как-никак один из моих самых больших недоброжелателей запропал. Ай да дедушка Мороз, спасибо тебе. Праздник еще не начался, а у меня уже и капсула, и Ядвига куда-то исчезла. Налаживается жизнь-то!
– Ну да, – Валяев вздохнул. – Плохо это.
– Чего ж плохого? – усмехнулся я и коротко глянул на толстого и тонкого, которые явно с интересом слушали наш разговор.
Они заметили мой взгляд и отошли в сторону.
– То плохо, что бесследно и без вести, – объяснил мне Валяев. – Если бы ее, тварюку, на моих глазах каток переехал – вот это был бы повод для праздника. Все просто, понятно, ясно – несчастный случай, могилка на Новодевичьем, «еще одна сгорела на работе». А вот когда так, без явных признаков и без свидетелей – это скверно. Мало ли – почему, как, куда, зачем? Она ведь много знала всего и обо всех. Так что сейчас куча народу землю носом роет. И сугробы тоже.
– А Старик в курсе? – вырвалось у меня.
– Нет пока, – помрачнел Валяев. – И ты, если что, не вздумай сболтнуть.
– Где я и где он? – фыркнул я.
– Э-э-э-э, братец, – прищурился Валяев. – Жизнь иногда такие петли Нестерова закручивает… Ладно, фигня, прорвемся. Ты сам-то, надеюсь, придешь с нами шампани за воротник закинуть? Мероприятие по меркам корпорации статусное, куча народу на него попасть хочет. Единственное в году действо, когда все на равных – и вон девочки с ресепшена, и мы, небожители.
– Демократичненько, – отметил я. – В этом что-то есть.
– А то, – Валяев достал из кармана сигареты. – По первости некоторые хитрованы, из тех, что в здании не живут, специально на работе засиживались, чтобы покрутиться на празднике рядом с руководством. Но теперь это пресекли, и в новогоднюю ночь здесь только те, у кого смена, и те, кто здесь проживает. В девять обход помещения с целью выдворения лишних, в десять вечера двери перекроют, и шабаш.
– Буду, куда я денусь, – подтвердил свое присутствие я. – С супругой, разумеется.
– Сказал бы я про Тулу и самовар, ну да ладно. – Валяев щелкнул зажигалкой. – Но если что – мигни, есть у меня тут одна комнатка с диваном. А супругу я отвлеку, так сказать – закружу в танце. В хорошем смысле слова, поскольку жена друга – это неприкосновенное.
Кто о чем, а этот все об одном.
– Здесь курить-то можно? – повертел я головой.
– Никогда не задумывался, – затянулся Валяев. – Наверное – нет. Слушай, со всей этой хренью из головы вылетело – грац тебя с финалом квеста на ключи. Красапета ты!
– Есть маленько, – согласился с ним я. – Киф хороший, Киф умный, Киф молодец.
– А что с Ортом на Равенхольм не двинул? – скорчил провокаторскую рожу Валяев. – Такая маза была, одна на миллион!
Ага, зря я на тщедушного Костика грешил. Действо, похоже, было санкционировано сверху.
– Никит, ну давай без всего этого, – попросил я его. – Не будем воду лить, а? Ты все понимаешь, я все понимаю – чего из пустого в порожнее?
– Это да, – согласился Валяев. – Но согласись – интересное решение? Был бы на твоем месте просто геймер – так, может, и не устоял бы.
– Запросто, – подтвердил я. – Шанс и вправду уникальный.
– Теперь на Равенхольме начнется потеха, – потер руки Валяев. – Такие дела пойдут – мама дорогая! Да, в ближайшем же выпуске анонсируешь грядущее игровое событие «Пришествие Орта Огненного», я тебе приблизительный список мероприятий сброшу. Ближе к концу января и начнем. Народ на новый континент, я так думаю, повалит гурьбой.
– По любому, – кивнул я.
Валяев докурил сигарету, достал из кармана пиджака кругляш пепельницы-непросыпайки и засунул в него окурок.
– А ты куда вообще идешь? – поинтересовался он у меня. – Или так, променад?
– Какой променад? К Максу иду, у меня же сегодня в редакции встреча Нового года. Он мне сказал – потом подойди, обсудим твое присутствие на нем. Вот я и…
– Плохая идея, – поморщился Валяев. – Не стоило бы вылезать лишний раз. Оно тебе надо?
– Надо, Никит, – твердо ответил ему я. – Надо. Это мои люди, и было бы хамством не посидеть с ними.
– Все твои слова – не более чем сопли, – грубовато парировал он. – Люди приходят и уходят, а башка у тебя одна.
В его словах был смысл, в чем-то он прав. Увы, но понятие «друг» все больше остается в книгах Дюма и Эмара, у современных людей нет или почти нет друзей. У них есть «попутчики», люди, которые с тобой рядом, пока у вас есть некая общность интересов. Это те, с кем вы работаете бок о бок и видите друг друга чаще, чем родных и близких. Вы проводите с ними по десять-двенадцать часов в день, а с семьей – не более четырех, и в конце концов начинает казаться, что связи между вами невероятно сильны.
Но стоит только поменять работу – и все. Сначала частое перезванивание и обещания, в которые вы сами верите, вроде «вот через недельку по любому увидимся». Но проходит неделька, другая, месяц – и все. Человек сгинул в большом городе, оставшись только на фото и в социальных сетях, где вы вяло поздравляете друг друга в праздники. Впрочем, года через два и это сходит на нет.
Дружба – это непозволительная роскошь в современном ритме жизни. На нее попросту нет времени, как это ни печально.
– Согласен, – кивнул я. – Но я обещал.
– Да ну тебя, – Валяев покачал головой, как бы говоря: «Нет ума – и не будет». – Бойцов не забудь взять.
– Я хотел близняшек у Азова попросить, – пояснил я. – Но он недоступен. Теперь-то понятно, почему. Небось, Ядвигу ищет?
– Азов? – нехорошо усмехнулся Валяев. – Да нет, Ядвигу другие люди ищут. А Азов занят, сильно занят. Ты не звони ему, ни к чему это.
Э-э-э-э…. Похоже, прав я был, кончилась удача у Ильи Павловича. Жалко, хороший был дядька.
– А как же мне теперь тех двух девиц заполучить? – добавив растерянности в голос, спросил я у Валяева. – Ну, тех, которые стреляют с двух рук и пьют не закусывая.
– Они же никуда не делись, – немного удивился Валяев. – Если не при деле – присмотрят за тобой. Ты мне на другой вопрос ответь, мил друг, – с чего это ты Макса в известность ставишь о своей отлучке, а меня нет? Или я рожей не вышел?
Ишь куда вывернул. Но мой косяк, по факту. Валяев у нас раним и самолюбив, а я ему, выходит, на хвост наступил. Это я зря.
– Никит, ставить в известность человека, который и так знает все – это как минимум смешно, – осклабился я. – Без тебя ведь в «Радеоне» муха не пролетит, разве не так?
– Лесть и подхалимаж, – удовлетворенно проурчал Валяев. – Беспринципный и скользкий ты тип, Харитон Никифоров. За то и люблю.
Он ткнул меня кулаком в живот и дружелюбно посоветовал:
– В разговоре с Максом не упоминай всю эту хрень про «мои люди» и все такое. Дави на то, что есть такие вещи как «субординация» и «надлежащий порядок». Он такое любит.
– Спасибо, – кивнул я. – Усвоил.
– Ну и молодец. – Валяев повернулся к толстому и тонкому. – Так, болезные, что встали? Все уже сделано?
– Так это, – немедленно ответил толстый. – Вроде как.
– А воду минеральную заказали? – Валяев упер руки в боки. – Если на столе будут стоять водка с коньяком, то с утра все здание будет страдать сушняком. О! Стихи сочинил!
– Заказали, – подключился к разговору тонкий. – «Боржом».
– Разумный выбор, – вставил свое слово я. – Поутру, да еще первого января, только его и пить.
– Почему так? – удивился Валяев. – А чем другая минералка хуже?
– Все просто, – пояснил ему я, мерзко ухмыляясь. – Вода «Боржом», попьем – поржём. С похмура – самое оно.
– Да иди ты, – отмахнулся от меня Валяев. – Юморист хренов.
И я пошел, но недалеко. Буквально до ресепшн.
– Добрый день, – на меня смотрели два зеленых глаза, лучащихся лукавством, рыжий завиток кудряшки выбился на лоб из-под белого меха, оторачивающего голубенькую шапочку Снегурочки. Давление скакнуло – а я ведь почти уже забыл, как на меня действует Дарья. Как она вообще это делает?
– Привет, – хрипловато выдавил из себя я. – С наступающим!
– И вас, – кончик розового язычка облизал губы. – Давно не виделись.
– Давно, – признал я. – То меня не было, то вас.
– А вы меня высматривали? Специально? – Дарья прижала ладони к щекам. – Ой, как прия-я-ятно.
Я стоял, как столб, опасаясь что-либо говорить. Сдается мне, что здесь каждое мое слово могло быть обращено против меня.
– Дарья, – единственная из девушек, на которой не было шапочки, надо думать, старшая смены, строго взглянула на рыжую бесовку. – Остановись, пока не поздно.
– А что такого я говорю или делаю? – возмутилась Даша. – Просто беседую с симпатичным мужчиной. Между прочим – моим же знакомым. Хорошим.
– Ну, по факту она права, – заметил я ни с того ни с сего. – Мы же знакомы.
– Да ну их, – махнула Даша рукой на своих коллег. – Они за эту стерву польскую переживают. А по мне – хоть бы она совсем сгинула. Пойдемте, я вас до лифта провожу.
– Не пожалеешь о том, что сказала? – прищурилась начальница смены.
– Нет, – Дарья вышла из-за стойки и взяла меня под руку. – Не пожалею. Что думаю – то и говорю. Да и не дадут меня в обиду, правда?
Откуда-то сзади раздался смех Валяева, и даже вроде как аплодисменты.
– Ну их, – прижалась ко мне рыжая. – Все всего боятся, как бы чего не того не сказать, как бы чего не подумали. И при этом, через одну аборты вон от того делают.
– Валяев любвеобилен, – подтвердил я. – К тебе не приставал?
– Ко мне пристают только те, кто мне самой интересен, – негромко сказала Даша. – Так – и никак иначе. А ты будешь здесь в новогоднюю ночь?
– Ну да, – покивал я. – Не скажу, что сильно этому рад, но…
– Будет весело, – заверила меня Дарья. – Здесь всегда в эту ночь весело.
– А ты? – вырвалось у меня.
– А как бы ты хотел? – глаза девушки просто искрились весельем. – Чтобы была или чтобы нет?
– Дарья, не провоцируй ты меня, – взмолился я. – Тебе, наверное, нечистый ворожит!
– Дурак! – веселье в глазах сменилось испугом, щеку обожгло ударом. – Думай, что говоришь! Ой, извини меня! Это оно само!
– Да ладно, – я потер щеку, наливающуюся жаром – рука у красавицы была тяжелая. – Что я такого сказал-то?
– Глупость ты сказал, – почти прошептала Дарья. – Очень нехорошую и очень опасную. Вроде не видел никто.
И впрямь – с ресепшн видно не было, за разговорами мы дошли до лифтов.
– До послезавтра, – Дарья присела в шутливом книксене. – Новогодняя ночь, она такая… Чего только не случается.
До кучи, мне не хватало еще только какого-нибудь сюрприза от Елизы, – думал я в лифте, поднимаясь наверх. Тогда точно пасьянс сойдется. И все-таки – почему Дарья так действует на меня? Я ведь уже не мальчонка, который при виде одинокой женщины начинает прикидывать свои шансы на возможное соитие, хвала богам, это все осталось в прыщавой юности. А тут прямо гормональный взрыв какой-то. Есть в этом что-то неестественное, неправильное. Ну да, симпатичная, рыженькая, все при всем – но ведь таких полно? Бред какой-то!
И еще – что же такого было в моих словах?
Елизы на месте не было, видно, отошла куда-то, по этой причине в кабинет Зимина я проник незамеченным.
– А, Киф, – хозяин кабинета показал мне на кресло и продолжил копаться в столе, чем, видимо, и занимался до моего прихода, выгреб оттуда приличную груду бумаг и шлепнул ее перед собой. – Давай, приземляйся.
– Не помешал? – тактично осведомился я у него. – А то, если чего…
– Не по-ме-шал, – практически по слогам ответил Зимин, просматривая какие-то бумажки и отправляя их одну за другой в мусорное ведро. – Вот, новогодняя приборка. За год много всякого хлама набирается, ты даже не представляешь сколько.
– Запросто представляю, только я так часто его не разбираю, – плюхнулся я в кресло. – К слову – о бумажках. Завалялась тут у меня одна, вот не знаю – то ли выбросить, то ли использовать. Как посоветуете?
Я достал письмо Еремы и протянул Зимину, тот развернул его и ознакомился с содержимым.
Впрочем, если быть точным, это было вовсе не письмо Еремы, это был его точный пересказ, написанный мной перед выходом из апартаментов – оригинал я за каким-то лешим порвал. Сам не могу понять – накой я это сделал?
– Как всегда – ничего путного и связного, – констатировал он. – До чего же зряшные создания, а? Как они до сих пор не обанкротились, я не понимаю. Слушай, а почему это коммюнике на нашей бумаге написано?
Зимин глянул листок на просвет.
– Ну да, наша фирменная бумага. Не понял?
– Так это, – я шмыгнул носом. – Оригинал-то я в расход пустил, во избежание.
– Во избежание чего? – уточнил Зимин, с недоверием глядя на меня.
– Не знаю, – немного зло буркнул я в ответ. – Порвал я его. Накатило.
– Бывает, – понимающе покивал Зимин. – На меня тоже, случается, найдет, и тогда все. Или коньяк – или карты. А то и совмещаю одно с другим. Но ты все точно записал тут, без купюр, без сокращений?
– Абсолютно, – заверил я его. – Память-то у меня еще ого-го!
– Н-да, – недоверчиво посмотрел на меня Зимин. – Ну ладно. Хотя – что тут запоминать Информации минимум, а та, что есть, по хорошей традиции – бессвязный бред. Зачем на свете живут, какой в них смысл…
– Это я не в курсе, – открестился я от комментариев. – Мне бы понять – встречаться с этим Еремой, или ну его нафиг?
– Я так думаю – сходи, – письмо отправилось в ящик стола Зимина. – Хуже точно не будет. Вот встретим Новый год, свяжись с ним и пообщайся. Что все эти дилетантские похищения не их работа, это я и сам знаю, но, может, они что-то разнюхали о том, кто всё это делает? Агентурная сеть у них большая, этого не отнять, наша куда меньше. Хотя, если говорить о профессионализме – наши берут не числом, а умением. Но это уже детали.
– Число на третье тогда запланирую? – утвердительно спросил у него я.
– Угу, – кивнул Зимин, подцепив со стола очередную кучку листков. – Третье – хорошее число. Народ уже начнет потихоньку на улицах появляться. Я скажу Эдварду, он подберет подходящее место.
– А Эдвард – это… – я изобразил на лице недоумение и любопытство, впрочем, вполне искренне. Имя было новое и мне незнакомое.
– ВРИО начальника службы безопасности, – ответил Зимин, отправляя в корзину бумаги, некоторые предварительно разорвав, некоторые прямо так. – Ну что такое, когда мне сюда шредер поставят, сколько можно говорить! О чем бишь я? А, да. Так вот, пока нет Азова, именно Эдвард осуществляет контроль за «Радеоном». Ну, соответствующий контроль, ты же понимаешь, о чем я?
– Сразу вопрос – а сегодня он будет мне сопровождение придавать? – перешел я к главной теме. Мне очень хотелось спросить – почему нет Азова, и будет ли он еще когда-нибудь, но я решил от подобных вопросов воздержаться. Да и слово «пока» говорило о том, что, может, он еще и появится.
– Сегодня – что? – оторвался от бумаг Зимин. – Не понял?
– Так мероприятие же? – даже встал с кресла я. – В редакции. Там ведь персонал, ему надо руку руководителя ощущать. Распустятся ведь. А так – будет надлежащий порядок.
– Да. Это верно, – Зимин покачал головой, соглашаясь со мной. – Оставь их одних… Хотя – там же Виктория? У нее не забалуешь!
– Тем не менее, – сурово нахмурился я. – Хочу лично поприсутствовать, во избежание. Опять-таки – люди должны знать, что руководство – оно есть.
– Есть – ладно, – вздохнул Зимин. – Главное – не пить. Здесь, в стенах компании – пожалуйста. За пределами – воздержись. Идет?
– Да я и сам не собирался калдырить, так, шипучки глотну чисто символически, – приободрился я, дело явно пошло на лад. – Пьянству – бой.
Зимин снял трубку, пробежался пальцами по цифрам и коротко приказал:
– Эдвард, зайди ко мне. Прямо сейчас.
– Ты не волнуйся, Киф, – успокаивающе сказал мне Зимин, повесив трубку. – Эдвард знает свое дело, поверь. Я давно с ним знаком.
– Вы с ним работали? – уточнил я.
– Не то чтобы, – Зимин откинулся на спинку кресла. – «Радеон» во многом семейное дело, здесь ценят родственные связи. Эдвард мой троюродный брат, по отцовской линии, по этой причине мы знакомы тысячу лет. Его отец даже некоторое время служил под началом моего, поэтому мы часто виделись, можно сказать – росли вместе. Ну это между нами, конечно. Не сказать чтобы это было секретом, но…
– Я все понял, Максим Андрасович, – заверил я Зимина. – Буду нем как рыба.
В дверь постучали, после она распахнулась, и в кабинет вошел высокий мужчина в безукоризненно сидящем на нем костюме. При виде него, процентов девяносто моих знакомых дам сделали бы «О-ох» и у них заблестели бы глаза. Юный скандинавский бог – по-другому и не скажешь. Широкие плечи, голубые глаза, светлые волосы, ямочка на подбородке… Я почувствовал себя жалким дрищом, глядя на этот блестящий образчик мужской породы. Может, не водить Вику на Новый год?
– Эдвард, это Киф, я тебе про него рассказывал, – показал на меня Зимин.
– Эдвард Атоннович, – протянул мне руку красавец. – Можно просто Эдвард.
Я вяло ее пожал, назвав себя, и отметил, что гребное весло, пожалуй, помягче будет, чем его ладонь. Вот же гад какой!
– Эдди, наш юный друг собрался сегодня посетить некое мероприятие вне стен «Радеона», – деловито сказал Зимин. – Необходимо обеспечить ему охрану.
– Это не очень хорошая мысль, – твердо сказал Эдвард. – Если за ним идет охота, подобный выезд может быть небезопасен.
– И я так думаю, – кивнул Зимин. – Но Киф упрям. Впрочем, в данном случае это извинительно – на кону его репутация, что является серьезным аргументом.
– Тогда, кузен, если ты не против, я пошлю с ним своих людей. – Эдвард повел мощной шеей. – Без привлечения кадров старшего лорда.
Зимин бросил на меня быстрый взгляд, я хлопнул глазами, показывая, что, мол, «как будет, так и будет».
– Делай как знаешь, – слова Зимина прозвучали суховато. – Киф, хорошо тебе погулять. И чтобы был в здании не позже восьми часов вечера.
Я понял, что нам тактично указывают на дверь, и раскланялся. Вопрос по Касимову я решил сегодня не затрагивать – себе дороже может выйти. Всему свое время.
– Во сколько вы планируете выехать? – деловито спросил Эдвард.
– Начало в четыре, стало быть, в два надо уже быть в пути, – вздохнул я.
– Насколько я помню, ехать совсем недалеко, – удивился новый безопасник. – Зачем же выезжать настолько загодя?
– Это Москва, Эдвард. Хуже того – это предновогодняя Москва, – снисходительно объяснил ему я. – Если бы не ваши меры предосторожности, я бы вообще на метро поехал. А так еще не факт, что по всем пробкам и за два часа доедем. Про обратную дорогу я думать не хочу даже…
– Странный город, – красавчик поправил безукоризненный прямой пробор. – В Лондоне такого не бывает.
– Так это не Англия, это Россия, – к слову вплел я цитату из старинной песни. – Привыкайте, иначе вам будет очень сложно здесь выжить. Да, вот еще. С Викой, моей женой, наверняка поехали телохранители, и это люди Азова. Это так, вам для справки.
– Я услышал вас. – Эдвард протянул мне свою камнеподобную ладонь. – Рад, что вы идете на контакт.
Вот же нехристь. «Идете на контакт», слово-то какое подобрал.
– Вот моя карточка, здесь телефонный номер, – протянул он мне кусочек картона с буквами и цифрами. – Он включен всегда.
– А у меня еще часы есть, – я показал ему золотой браслет маяка. – Они непростые…
– Осведомлен, – от кивка головы, на ней ни одна волосинка не шелохнулась. На клей он прическу посадил, что ли, гад такой? Илья Палыч! Вернись, а?
– Ну и ладно. Я к себе, и без двадцати два жду ваших людей, – все, нет моих сил больше с ним общаться и тем самым развивать в себе комплекс неполноценности.
– Рад знакомству, – еще одно пожатие каменной десницы, и он, раскланявшись с входящей в приемную Елизой Валбетовной, покинул помещение.
– Мужчина, – посмотрела ему вслед Елиза и тем самым вбила последний гвоздь в основание моей нелюбви к новому безопаснику. Ну да, может быть, и мелко, может, даже комплексы. Но вот такой я человек. По крайней мере, я хотя бы человек.
И вот еще интересно – а почему мне про этого парня с обложки Валяев ничего не сказал? Не захотел или просто сам ничего еще не знает?
Ребята-техники закончили установку новой нейрованны и ждали меня. Я в нее залез и повертелся, приспосабливаясь к новому ложу.
– Ну как? – горделиво спросил Дмитрий. – Удобно?
– Поди знай, – с сомнением ответил ему я. – Пока не полежишь в ней часов восемь – не поймешь.
– Ну, тело всяко меньше будет затекать, – заверил меня добрый человек. – Ручаюсь, проверено на личном опыте. С наступающим вас!
Что до вечеринки – конечно же мы опоздали, надо было выезжать в час. Да пока я еще купил ребятам кое-какие мелкие сувениры в сувенирной лавке «Радеона» – нельзя без подарков. Пусть даже они пустяшные, но это очень важно, люди должны знать, что о них помнят. Но и на этом время было потеряно тоже.
В машине мне пришла в голову совсем уж скверная мысль – Вика! Ей-то что я дарить буду, а? Кабы не пробки и не новая охрана, можно было бы попробовать уломать водилу у ювелирного какого-нибудь остановиться, но увы, люди Эдварда взялись за дело рьяно. Мою тушку прикрывали со всех сторон и очень качественно. Ни злоумышленнику ко мне не подобраться, ни мне самому в сторону не вильнуть.
У входа в наши помещения отиралось несколько человек, чьи лица были мне знакомы – это были люди Азова.
– Вы можете оставить пост, – подошел к ним старший из моего сопровождения, это я понял из того, что именно он отдавал команды остальным, распределяя их местонахождение – кому у входа в машинах сидеть, кому с нами идти.
– Основания? – один из тех, кто привез сюда Вику, изучил документ, который старший ему предъявил.
– Позвоните в главный офис, вам все объяснят, – спокойно посоветовал старший. – Но с сегодняшнего дня охрана объектов переходит в наше ведение.
Мммм, вон оно что. Так мы «объекты». Отрадно, что для меня наконец нашлось подходящее название. Ладно, вы сами разбирайтесь со своими полномочиями, а я хочу выпить. Оставив представителей двух разных команд сверлить друг друга ледяными взглядами, я подошел к дверям кабинета.
– Все, звоню ему в последний раз, и садимся, – услышал я голос Вики, отметив в очередной раз, что слышимость-то здесь ого-го какая.
– Верно-верно, – к моему величайшему удивлению, ее поддержала Шелестова. – Вон водка уже отпотевает!
Надо же, на алкогольной ниве они находят общий язык? Воистину, вот где подлинный «коннектинг пипл».
Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответил на звонок, открывая дверь.
– Разливай. Сказали же тебе – отпотевает водочка-то!