Вилла господина Очеретько хоть незначительно, но отличалась от окружающих ее строений подобного типа. Таков уж русский человек: хоть в чем-то, да выделится. Этот поселок на побережье относился к разряду элитных и обитали здесь не то, чтобы конченые богатеи, но и не бедные люди. Домишки свои они лепили на американский манер, из всякой синтетической, эффектной внешне, но непрочной строительной муры. Гипсовые панели, пластиковая облицовка, пластмассовая черепица, много стекла. Но нигде ни решеток на окнах, ни бронированных дверей. Когда хозяев нет – заходи, бери, что хочешь. Европа, одно слово.
То ли дело господин Очеретько! Дом выдержал в традиционных местных архитектурных традициях, но это была истинная крепость русского человека нового типа. Стены – в два кирпича плюс облицовка из натуральных мраморных плит. Внутренняя отделка – сплошь дерево твердых пород. Дуб, орех, бук, кое-где и красное дерево. Крыша черепичная, но черепица не та – легкая, пластмассовая, а настоящая, глиняная, со столетней гарантией. Входные двери, хоть и не бронированные, но массивные, дубовые, такой толщины, что и пулей не пробьешь, и топором запросто не выломаешь. А на окнах первого этажа решетки – легкие, ажурные, вроде и незаметные, но, все же, стальные.
Еще, конечно, выделялась вилла высоким глухим забором и когда Довбуш нажал кнопку звонка над калиткой, то отворил ее привратник. И обладал этот привратник такой статью и габаритами, что даже многоопытный Довбуш подивился. Таких богатырей не часто встретишь и на Руси, и в Скандинавии, для местных же южных стандартов явление, вообще, уникальное. Правда, у подобных бойцов есть один существенный недостаток – они малоподвижны и основную ставку делают на силу собственного удара и непробиваемость своей мышечно-жировой оболочки.
Разговаривал громила на плохом английском и долго выяснял: тот ли самый перед ним «господин Хопкинс, которому господин Очеретько назначил свидание».
Добиться встречи с Очкретько оказалось не сложно. Довбуш позвонил банкиру накануне, передал привет от Деревянко и соврал, что уполномочен мэром Южанска по делу, обстоятельства которого может изложить только при личной встрече. Арнольд Очеретько сам и предложил встретиться у него на вилле. И это, как нельзя лучше, устраивало Довбуша. Только на встречу Фаворит отправился заблаговременно – на три часа раньше назначенного времени. За это время он основательно покрутился в окрестностях, получил массу полезной и нужной информации об обитателях района и их нравах, и обнаружил одну занимательную деталь: за виллой Арнольда Очеретько велось тайное наблюдение. Притом, очень грамотно организованное. Если бы Довбуш сам намеревался последить за домом банкира, то наблюдательный пункт оборудовал именно там – на склоне небольшой горушки, густо поросшей лесом.
Весь дачный поселок разместился на узком, но длинном плацдарме между морем и этой горушкой, верней, холмом. Состоял поселок всего из одной улицы, по обе стороны которой и выстроились виллы. И со склона холма, даже без мощной оптики, можно было беспрепятственно наблюдать улицу, машины и пешеходов. Внутренние дворики и палисадники, тонущие в буйных субтропических зеленях, сверху просматривались плохо. Зато задние калитки и неширокая тропинка, на которую они открывались, контролировались хорошо, и потому ни один гость не мог ни войти, ни выйти незаметно, даже если воспользовался «черным» ходом.
Засаду Довбуш обнаружил не случайно. Еще на въезде в поселок он остановился на крохотной стоянке у самой кромки моря и из окна своего арендованного «форда» изучил склон холма в морской бинокль. Он обшарил оптикой каждый квадратный метр и усилия, которые на первый взгляд могли показаться ненужной перестраховкой, не оказались тщетными. Вначале он обнаружил авто на обочине щебнистого проселка, что серпантином обвивал горушку. Верней – подметил в густой листве просвет, и в нем тускло поблескивало, почти сливаясь с общим зеленым фоном, лакированное крыло машины. Поднявшись двенадцатикратно усиленным взглядом вверх, Довбуш умудрился выследить и хозяев машины. Нет, лиц их он, конечно, не разглядел, зато видел специфические блики в густых зарослях орешника. Двух мнений тут быть не могло: кто-то наблюдал за поселком либо в подзорную трубу, либо в окуляр оптического прицела.
Конечно, полной уверенности в том, что наблюдение ведется именно за виллой господина Очеретько, у Довбуша не было. Было только предчувствие, но именно оно его никогда и не обманывало. Потом Сергей побродил по поселку и пляжу, прикидываясь туристом одиночкой и выцеливая каждый закоулок в объектив своего фотоаппарата. Посидел в кофейне, продуваемой со всех сторон ласковым средиземноморским бризом и, наконец, дождавшись назначенного часа, бестрепетно отправился на свидание.
В холле дома Давбуша ждал сюрприз в виде еще одного привратника, что походил на первого так, как походят друг на друга атомы одного вещества. Однояйцовые близнецы всегда потешали Довбуша. Как будто матушка-природа для умножения своих чад не смогла придумать ничего лучше генетического ксерокса. А, может, они задумывались творцом, как некий психологический эксперимент. Но именно эти братья никакого интереса с точки зрения психологии не представляли. По-видимому, взгляд творца на них просто отдыхал, ибо с животной точки зрения то были создания совершенные. Бесхитростные и некомплексующие, довольные лишь тем, что живут на Свете и могут жрать, спать и трахаться. Такие убивают не со зла, а по нужде и нисколько, при том, не мучаются этическими проблемами.
В холле братья обшарили Довбуша с ног до головы, но как-то вяло и, конечно, не нашли ни серикена за шиворотом, ни рояльной струны и явары в рукавах. И однозарядный «паркер», и зажигалка – все осталось при хозяине. Потом его провели по широкой лестнице на второй этаж. В приемную, где Довбуша уже ожидал господин Очеретько.
Классифицировал типаж Сергей сразу, при первом же взгляде на банкира. Класс: кровососы. Отряд: мелкие хищники. Вид: крысы. Подвид: крысы серые. Алчное, неутолимое создание, не самая крупная, а потому особо злобная и трусливая особь. Подобные твари никогда не смотрят собеседнику прямо в глаза. Взгляд их мечется по сторонам, руки не находят себе места, ножки сучат, язык болтается. Они не умны и не эстетичны, зато, даже в грошовом деле, надуют и прокинут любого штатного умника. Признают только один аргумент – грубую физическую силу. А дабы исключить влияние подобной аргументации на свою ущербную психику, господин Очеретько подобрал себе охранников «по понятиям».
Сергей, не без отвращения, тиснул вялую ладошку хозяина и без особых церемоний и приглашений занял одно из кресел, обтянутое теплой светлой кожей. Очеретько занял другое кресло и теперь собеседников разделял лишь изящный журнальный столик.
– Ну…с, – глазки банкира юркнули в сторону, – Что хотел передать мне Юрий Данилович?
– Мы можем говорит совершенно свободно? – интимно подался к нему Довбуш.
– Да… – удивленно поднял жидкую белесую бровь хозяин.
– У меня есть основания полагать, что наш разговор могут прослушать, – веско заявил Сергей и очертил пальцем возле уха круг.
– Кто? – взгляд банкира испуганно мазнул по лицу собеседника.
– Именно по этому поводу Юрий Данилович меня и уполномочил.
Очеретько прикинул что-то в умишке и улыбнулся, ощерив мелкие зубы:
– В этой комнате мы можем не опасаться прослушивания, – он кивнул головой в угол. Довбуш проследил направление, но ничего особого не увидел.
– Там работает прибор, который подавляет и блокирует любой радиосигнал, – пояснил Очеретько.
– А… – понимающе кивнул и Довбуш, – Я слышал о таких. Он надежен?
– Абсолютно.
– Что ж… тогда приступим к делу, – Довбуш аппетитно потер ладошки, – Вопрос, собственно, у меня только один…
Он замолчал, испытующе глянул на банкира.
– Я слушаю, слушаю… – тот с готовностью даже развернул навстречу вопросу треугольное ухо.
– Вадик Векшин где?
– Не понял… – мелкие морщинки на лбу банкира разгладились и он впервые заглянул собеседнику прямо в глаза.
– Я спрашиваю, что ты, сука, сделал с Вадимом Векшиным? – раздельно и внятно произнес Довбуш, изменив, однако, формулу вопроса.
– Ты… ты с кем разговариваешь, козел? – губы Очеретько заходились мелкой дрожью и злобная гримаса перекосила его худое крысиное личико.
Довбуш вальяжно откинулся на спинку кресла. Забросил ногу за ногу:
– Во-первых: разговаривать по-настоящему я начну, когда поставлю тебе на яйца горячий утюг – по нашему, русскому обычаю. Во-вторых…
Он не успел закончить мысль. Собеседник пулей вылетел из своего кресла, метнулся с криком к двери. Через мгновение через дверной проем уже протиснулся озабоченный орангутанг, за ним поспешал другой. Оба застыли на пороге, пялясь в Довбуша злобно и настороженно. Очеретько укрылся за широкими спинами братьев и, уже оттуда, с властными интонациями распорядился:
– Ян, Димитрас! Возьмите этого мерзавца. Я хочу знать, кто его послал и на кого он работает. А потом… потом посмотрим.
Сергей расположился в кресле в непринужденной позе томной неги – так и остался. Только смерил близнецов пренебрежительным, скучающим взглядом. Затем отвернулся и заинтересованно принялся изучать ногти на руках, словно занятия важней не существовало.
Один из братьев зашаркал великанскими ступнями по ковру, другой остался на месте. Гиганты так уверовали в свою несокрушимость и непобедимость, что даже не стали доставать свои пушки. Пушки у них были – за пазухами, в наплечных кобурах. Может, их губила уверенность, что у противника оружия нет.