Наш курс как-то лежал через печально известный Кровавый пролив в Хэтдоэльский порт. Проливом его трудно назвать – проход шириной всего лишь в 20 саженей. Его громкое название не внушало нам ничего, кроме смеха. Мы, молодые рогатые, всю дорогу до него пугали друг друга страшилками, но не воспринимали ничего всерьез. А зря, очень зря.
Подошли мы к нему в 7 склянок. Проход образовывали мрачные скалы. Из-за рифов вода сверкала на редком солнце красным. Красиво. Мы уже этому приписали было его название, когда нас предупредили о первом бакене. Я и другие расписанные на мачтах обрасопили реи, виранули и вытравили шкоты и мы плавно увернулись. Но не успели мы отойти, как раздался истошный вопль:
– Парни, там бар!
Мы налегли на снасти и "Буря", сильно накренившись, ушла от опасности сесть. Перевести дух мы не успели. Тут же обогнув банку, мы запоздало поняли, что идем прямо на риф. Волна хлобыстнула по корпусу, нас обдало брызгами, меня что-то резануло по животу. Обшивка пробита. Поморщившись, я оглянулся. Недружелюбные камни покрылись сомнительного вида зеленью. У меня встал ком в горле, я покрылся испариной. Подошел Кид, зеленый, как мох на скалах. Я усмехнулся.
– Что, укачало тебя, бедолажка? Пожуй чего-нибудь, легче станет.
Он ехидно улыбнулся.
– А сам-то? Отливаешь синевой, Бешеный.
Я нахмурился. Ни меня, ни Не Промаха в жизни не трогала морская болезнь. Я впервые обратил внимание на спертый воздух. Достаточно времени у меня отняло понять, что это из-за растений. На берегу словно постоянно имела место быть эпидемия чумы.
– Дюк, хорош трещать! – гаркнул старлей. – Бакен по бакборту!
Я вернулся к работе, Кид подошел к фальшборту, чтобы подышать и успокоиться. Когда мы обогнули короткую мель, нам стало легче, но, ох как ненадолго. Пролив постепенно расширился. Шхуна быстро, под фоком, гротом и марселями, заходила в залив…