Как ни странно, после всех своих треволнений и переживаний спал я в совхозной гостинице, как младенец.
За ночь ни разу не проснулся и только определенные требования организма заставили посетить туалет около семи часов утра.
Столовая открывалась с восьми часов, поэтому я со сборами особо не торопился. Однако минут через двадцать раздался интенсивный стук в дверь. Когда открыл дверь, то увидел сердитое лицо Татьяны Петровны.
– Александр, что-то ты вставать не торопишься, смотри, кто рано встает, тому бог подает, – сообщила она, увидев меня в майке и спортивках. – У нас с восьми часов все на работе.
В ответ я пояснил, что мне сегодня спешить не надо. Все равно в конторе работа начинается с девяти часов, так, что времени еще полно.
Пока я объяснялся, женщина времени даром не теряла и сразу принялась греметь ведрами и тазами, а потом приступила к уборке, напевая песню Розы Рымбаевой, этим летом звучавшую по телевизору. Не знаю, для меня дама имитировала бурную деятельность, или на самом деле за ночь соскучилась по работе, мне было не до этого.
Я в это время, закрывшись в номере, с тоской застегивал на себя пояс с деньгами. Признаться, страшновато было его оставлять в сумке, или рюкзаке. Кто её знает эту Татьяну Петровну, вдруг та решит проверить, что там, у постояльца в сумках. К сожалению, вчера вечером я так и не нашел места, куда можно было хотя бы на время спрятать мои капиталы. Придется пока носить с собой.
Вот же проблема на мою голову! Как чемодан без ручки. И тратить нельзя и бросить жалко. Если останусь здесь надолго, придется с деньгами что-то решать.
В столовой с утра было не в пример больше народа, чем вечером. И, тем не менее, я притягивал взгляды всех посетителей. Конечно, когда каждый день видишь в столовой одни и те же лица, новый человек сразу привлечет внимание.
Поставив на поднос омлет и чай с беляшом, начал искать свободное место.
Обнаружив искомое, понесся к нему, пока стул не занял, кто-нибудь другой.
– Тут свободно? – спросил я у сидящих за столом механизаторов в спецодежде.
– Свободно, падай, – сказал один из них.
Пока я расправлялся с омлетом, трое мужиков уже добрались до чая и внимательно разглядывали меня.
– Ты откуда такой нарисовался? – наконец спросил один из них.
– С северов приехал за большими деньгами, – ответил я, улыбаясь.
Ребята дружно рассмеялись.
– Ты парень шутник, однако. Сказки нам не рассказывай, как будто мы в лесу живем, не знаем, какие деньги на севере зарабатывают. Нам тут такие заработки и не снились. Наверняка от алиментов удираешь?
– Да, что вы все с алиментами ко мне пристаете! – возмутился я. – Такое ощущение, что у вас тут половина мужиков алиментщики.
– Ну, не половина, но хватает, – сообщил мужчина лет тридцати.
На этом наш разговор заглох. Видимо, кто-то из собеседников точно платил алименты. Ребята быстро доели свой завтрак и оставили меня в одиночестве.
До совхозной конторы я шел не торопясь, время не поджимало.
В конторе с утра царила деловая обстановка, никто не курил по углам и не шлялся без дела по коридорам.
Здание были небольшое, поэтому отдел кадров удалось найти без подсказок.
В сумрачном кабинете сидела полная круглолицая казашка. Вполне ничего дама, несмотря на небольшие темные усики в углах рта. Увидев меня, женщина расплылась в улыбке.
– Так и знала, что вы рано придете, – сказала она.
– Деревня, есть деревня, – подумал я. – Вчера к вечеру приехал с директором, а сегодня уже вся контора в курсе, что Миллер очередного работника нашел.
Пока писал заявление о приеме на работу, дама изучала мои документы.
Дурацких вопросов об алиментах и возможных неприятностях на родине, она не задавала.
Я же смотрел, как она крутит в руках права Александра Ефимова, и с легкой тревогой ждал вопрос о трудовой книжке.
Когда его дождался, то с жалкой улыбкой сообщил, что буквально перед отъездом, куда-то засунул трудовую и так не смог найти.
Завкадрами понятливо улыбнулась.
– Александр Петрович, хочу вам сказать, что в нашем совхозе, пьяницы и нарушители трудовой дисциплины надолго не задерживаются, – сообщила она, глядя мне в глаза.
Мысли её легко читались:
– Мол, все с тобой, парень, понятно, уволили тебя по статье, за прогулы, или за пьянство, на работу в твоем городке нигде не берут. И решил ты податься за длинным рублем туда, где никто ничего о тебе не знает. А трудовую книжку с записями спрятал подальше.
Дама же не знала, что мне эта работа не особо нужна. Вот только не работая, спокойно жить в нашей стране не получится. Быстро определят на принудительные работы за тунеядство. Тем более что инвалидностью мне светить не с руки. Ну, а раз так, то придется трудоустраиваться по любому.
– Ладно, – наконец, улыбнувшись, произнесла женщина. – Примем мы тебя на работу с испытательным сроком, скажем, на два месяца, а там посмотрим.
Я тоже улыбнулся.
– Вроде бы в нашем законодательстве для рабочих испытательный срок не более шести дней.
Уже без улыбки женщина сухо сообщила:
– Александр Петрович, послушайте, трудовую книжку вы якобы потеряли, в паспорте нет графы о выписке с места жительства. Нет листка уведомления. Если бы не настоятельная просьба Рудольфа Августовича, я бы вас вообще не приняла.
Но наш директор настоятельно просил, только поэтому я согласилась оформить вас на работу.
Кстати, если вы себя зарекомендуете себя серьезным, ответственным работником, испытательный срок можно и сократить.
Закончив с документами, Мадина Ермековна, так звали завкадрами, сразу отослала меня в гараж, где с нетерпением ждал моего появления Сагит.
Когда я зашел в длинное здание гаража, народу там почти не было. На вытоптанной площадке перед боксами несколько слесарей возились вокруг трех зерноуборочных комбайнов. Газик директора я заметил издалека, около него, дожидаясь меня, уже крутился Сагит, а рядом спокойно стоял высокий лысоватый блондин лет сорока.
Поздоровавшись с ними, я узнал, что это наш главный механик Генрих Шефер.
Флегматичный Шефер долго меня не мариновал. Посадил за руль и предложил прокатиться по поселку.
– Нормально, – заключил он, когда мы вновь подъехали к гаражу. Сагита, там уже не было, Весь при счастье, что ему не надо больше катать начальство, он помогал ремонтировать свой комбайн, на котором планировал завтра выехать в поле и зарабатывать приличные деньги, а не копейки.
Я же отправился подписывать журналы инструктажа и техники безопасности.
Вот только на шармачка, как это делалось у нас, проскочить не удалось.
Генрих Оттович серьезно относился к проведению инструктажей. Несмотря на то, что он был уже четвертым поколением немцев, родившихся на казахской земле, пунктуальность и въедливость у него никуда не делась.
Однако через полчаса ему позвонил сам Миллер.
Выслушав его, Шефер с недовольным лицом отложил инструкции в сторону и пробурчал:
– Александр Петрович, на сегодня мы закончили, сейчас распишетесь в журналах и подъезжайте на машине к конторе. Рудольф Августович вас ждет у входа. Но завтра я продолжу инструктаж, так, что вы не расслабляйтесь.
Устроившись удобней на промятом жестком сиденье, я завел машину и покатил за директором.
– Ну, вот и началась моя новая трудовая жизнь в качестве водителя, – думал я автоматом делая перегазовку. Коробка скоростей у газика без этой процедуры категорически отказывалась переключаться на пониженную передачу.
Миллер действительно дожидался меня у входа в контору.
Поздоровавшись, он поставил меня в известность, что поездок сегодня предстоит много, так, что приедем домой ближе к ночи.
В ответ я только пожал плечами, мол, хозяин – барин, а мое дело баранку крутить.
– Для начала поехали в райком партии в Темиртау, – продолжил Миллер, забираясь в машину.
– Только вам придется сегодня работать штурманом, – сообщил я.
– Ничего страшного, – улыбнулся тот. – Я уже настроился.
Миллер оказался прав, домой мы возвращались ближе к вечеру. Накатались по самое не могу. В Питере я только эпизодически выезжал на своем Москвиче, а сегодня за рулем провел часов пять, и руки ныли не по-детски.
Хорошо, что Миллер разрешил не ставить машину в гараж, а ехать сразу в столовую, а потом в гостиницу.
В столовой я оказался последним посетителем, так, что все внимание молоденьких подавальщиц было обращено на меня.
Когда уселся за стол с полным подносом еды, они втроем оживленно зашушукались за стойкой.
Потом одна из них, видимо, самая храбрая, присела ко мне за стол.
– Вы ведь новый водитель Рудольфа Августовича? – спросила она улыбаясь. Эх, а девчонка была хороша! Стройная, светловолосая, как говорится, кровь с молоком. К тому же вполне понимала свою привлекательность.
Если бы моему сознанию, как и телу, было двадцать четыре года, я растаял бы, как снеговик среди жаркого лета.
Я же молча кивнул на вопрос девушки и продолжил расправляться с бифштексом. За весь день мы с Миллером лишь раз перекусили в какой-то городской забегаловке. На нормальный обед времени у нас не нашлось.
Девушка, непроизвольно обернулась в сторону подруг, как бы ища у них поддержки, наверняка, ожидала от меня другой реакции.
Снова повернувшись ко мне, она представилась:
– А меня Варя зовут, я в столовой недавно работаю, весной школу окончила, в институт не прошла по конкурсу, этот год поработаю и еще раз поеду поступать.
– А меня, Саша, я здесь сегодня водителем первый день работал, институтов не оканчивал – в ответ сообщил я.
Мы оба рассмеялись и продолжили разговор.
Варвара оказалась еще той болтушкой.
Пока я ужинал, она успела рассказать море информации. А когда уже собрался уходить, она спросила:
– Саш, а ты придешь на танцы? Они у нас каждую субботу в доме культуры после кинофильма проходят. У нас даже свой ансамбль есть.
– Ну, не знаю, – замялся я с ответом, – вроде бы мне поздновато, уже вышел из того возраста, когда на танцульки бегают.
– Ой! Ерунда, это все! – Варя энергично махнула рукой. – У нас на танцы все приходят, даже мужчины за тридцать лет.
– Мда, не спроста девушка меня уговаривает, – думал я. – Наверняка, хочет своего ухажера подразнить. А мне совсем ни к чему такие приключения. Хотя, может, она без задней мысли приглашает, это я тут сам осторожничаю.
– Возможно, и приду, хотя точно не обещаю, – сказал я, прощаясь с местной красоткой.
Как ни странно, в гостинице меня дожидалась Татьяна Петровна.
– Ну, наконец, то явился, – недовольным голосом сообщила она.
– Так получилось, – развел я руками. – Работа у меня ненормированная.
– Да знаю я, – буркнула заведующая гостиницей, завхоз и уборщица в одном лице. – Я чего тут дожидаюсь, нашла я тебе жилье.
– Спасибо за заботу, – без особого энтузиазма поблагодарил я женщину.
А та в это время продолжила рассказывать, как мне повезло, что у подруги вовремя освободилась комната на чердаке и сегодня, пока еще не поздно можно сходить посмотреть мое возможное место жительства.
Идя по темной улице, освещенной тусклыми фонарями, вслед за Татьяной Петровной я думал о том, что еще несколько дней назад жил совершенно другой жизнью. И почему-то совсем не жалел о ней. Странное ощущение, но мне вроде бы начинало нравиться происходящее.
Надо признаться честно, что работа фармацевтом в больничной аптеке мне не нравилась, скучная она была. Сейчас я даже ловил себя на мысли, что возможно интерес ко мне спецслужб послужил просто последним драйвером для моего бегства, и не будь этого интереса, я все равно бы через какое-то время решил коренным образом менять свою жизнь.
Пока я раздумывал над превратностями своей судьбы, мы дошли до нашей цели.
Дом с небольшим палисадником ничем не отличался от десятка других на этой улице и сейчас приветливо светил своими окнами.
– Не отставай, – сказала мне Татьяна Петровна, открывая узорчатую калитку. По выложенной плитками дорожке мы прошли до дверей.
– Цивилизация, – подумал я, глядя, как спутница нажимает кнопку электрического звонка.
Дверь открылась, и я замер от неожиданности. В дверном проеме стояла девушка моей мечты. Не знаю, даже как объяснить, была ли она красива, или нет, но я просто знал, что эта девушка должна стать моей.
Впервые за годы, проведенные в новой реальности, я испытывал такое чувство. Как будто не было долгих лет прошлой жизни, и я, как мальчик, потерял голову при виде красивой девушки.
Пока Татьяна Петровна разговаривала с ней, я продолжал стоять молчаливым столбом.
Наконец, девушка ушла, наградив меня мимолетной улыбкой, и вместо неё в коридор вышла женщина лет сорока.
Ступор, охвативший меня, сразу исчез, и я вслед за спутницей прошел в дом.
Похоже, нас ждали, потому что на столе стоял пыхтящий самовар тарелочки с конфетами, пирожками.
– Ну, Татьяна, Александр, проходите в дом, не стесняйтесь, мы вас заждались, – сообщила хозяйка. Ее дочь стояла за ней, смущенно улыбаясь.
На меня вновь при виде девушки напала немота, но двигаться все получалось, так, что за стол, куда нас усиленно приглашали, сесть мне удалось.
– Давайте знакомиться, – Татьяна Петровна взяла на себя роль переговорщика. – Молодого человека, как вы уже знаете, зовут Александр и тоже Петрович, как и я. Хозяйка дома Валентина Григорьевна Циммерман, ее дочка Лида.
Лида у нас умница. В этом году окончила медучилище и работает фармацевтом в нашем аптечном пункте.
Про отца семейства Татьяна Петровна не упомянула, ну, а я тоже не стал интересоваться, тем более что немота никак не желала исчезать.
Обе дамы заметили мое странное поведение, и если в глазах Татьяны Петровны появились смешинки, то, Валентина Григорьевна нахмурилась.
– Вы, молодежь, тут поговорите, а мы тут кое о чем потолкуем, – предложила хозяйка и, взяв под руку Татьяну Петровну, увела ее в другую комнату.
– Танька, ты кого мне привела в жильцы? – возмущенно прошептала Валентина Григорьевна. – Он нормальный хоть? Как зашел, стоит дурак дураком, только на Лидку пялится, за столом слова не сказал, с нее глаз не сводит.
Мне такой квартирант на фиг не сдался! Проходу ведь девке не даст.
Татьяна Петровна негромко засмеялась.
– Валя, не ты ли мне жаловалась, что твоя Лидка не от мира сего. С работы домой, из дома на работу. Ни на танцы сходить, не с подругами погулять. Только книжки читать мастерица.
А я тебе парня привела на готово. И скажу тебе, парень неплохой. Сама знаешь, у меня глаз алмаз. Я хануриков на раз вычисляю, а этот паренек серьезный. Мадина, правда, говорила, что в армии он не служил, по болезни, но мы же за него Лидку сразу не выдаем, присмотримся сначала. Да и тебе неплохо денежку какую получать. У тебя, как доярки зарплата не шибко большая, а у Лиды вообще копейки.
И женихи к ней в очередь не стоят, сама знаешь почему. Нос сильно задирала, пока отец был жив. Да и сейчас ходит по поселку, как будто главным врачом работает, а не аптекаршей.
Когда мы остались вдвоем, за столом наступило неловкое молчание. К этому времени ступор мой испарился, но я никак не мог понять с чего начинать разговор. Впору было смеяться, уехал от своей профессии, в нее же и приехал.
Наконец, кашлянув, я спросил:
– Лида, так ты в аптечном пункте работаешь, или аптеке.
Разговор сначала не клеился, девушка волновалась, у нее даже красные пятна на щеках появились.
– Надо же! – думал я. – Откуда такая стеснительность? Вроде бы выросла в селе, но затем училась три года в большом городе, работает фармацевтом, а ведет себя, как при домострое.
Однако, вскоре отвечая на мои вопросы о работе, Лида волноваться, практически перестала и увлеченно рассказывала о своей работе и работе амбулатории, в которой находился аптечный пункт.