Когда я закончил чистить раны и штопать Хопи, в лагерь вернулись четыре центуриона, попросившиеся на доклад. Хопи как раз унесли, чтобы не тревожить рану на ноге, так что, вымывшись и сменив одежду, я устроился на любимом стуле, когда военные вошли внутрь.
– Твоё величество. – Они склонили головы, остановившись напротив меня.
– Какие новости?
– Город взят, согласно распоряжению твоего величества, сейчас фильтруется население, – ответил один из них.
– Есть медь, но золота и серебра очень мало, мой царь, – продолжил второй, – похоже, и правда столько охраны здесь было лишь для того, чтобы задержать нас как можно дольше.
– Тогда есть ли смысл здесь оставаться? – поинтересовался я.
– Я считаю, что нет, мой царь, – отрицательно покачал головой один из центурионов, – можно оставить на охране пару когорт, пока иудейские наёмники не закончат работу с пленными, а самим двигаться дальше.
– У остальных такое же мнение? – поинтересовался я, поскольку сам думал ровно так же.
Центурионы согласились со своим собратом, так что я принял решение так и поступить. Остаёмся здесь, только чтобы ограбить город и разделить добычу, после чего можем идти дальше.
***
– Мой царь, иудейские купцы прибыли в лагерь и просят об аудиенции. – Вышедший ненадолго из шатра Танини вернулся и обратился ко мне с вопросом.
Я, по локоть в проклятых чернилах, накидывающий черновики для налогового кодекса, чтобы по ним потом диктовать Танини уже полный текст, поднял голову от листов папируса.
– Ну, раз просят, давай примем их, – пожал я плечами.
– Сейчас? – удивился он. – Может, пусть подождут, как обычно, пару дней?
– Да мне просто интересно, как они будут выкручиваться, – хмыкнул я, с отвращением отбрасывая гусиное перо от себя, – зови, а то я уже устал и проголодался.
– Тогда подам и обед твоему величеству? – спросил он.
Я согласился.
Иудеев позвали в шатёр через час, когда была готова еда и я обедал, зачерпывая мясную подливку куском лепёшки. Сразу упавшие на колени иудеи подползли ко мне ближе, став зачитывать мою полную титулатуру и все царские обращения.
– Разрешаю говорить, – сказал я, запивая кусок мяса вином.
– Великий царь, мы принесли плохую весть, – обратился ко мне, как обычно, самый старший из них.
– Да? – удивился я, промачивая рот тканевой салфеткой. – Это какую же?
– Ближайшие города собрали ополчение, какое только смогли, и шестидесятитысячное войско движется сюда, – трагическим тоном объявил он.
Я почесал затылок, это, безусловно, было много, но если это и правда ополчение, то качество этого войска точно было не лучшим.
– И что дальше? – Я вернулся к блюду с едой, накалывая на золотую вилку ровный кубик мяса, заботливо порезанного Танини так, как я люблю.
– Мы прибыли предупредить великого царя об этом, – он поднял голову, удивлённо посмотрев на меня, – встреча с таким огромным войском сулит опасность!
– Сколько у них колесниц? – поинтересовался я, тщательно прожёвывая мясо.
– У иудеев нет колесниц, они не нужны в горах! – удивлённо ответил он.
– Я тут осматривал ваши старые доклады, – жуя, я обратился к нему, – удивительное дело, во всех из них нет городов, относящихся к иудеям! Хотя я не приказывал вам вычленять кого-то из этого списка.
Лица иудеев побелели от страха.
– Но, великий царь, как возможно?! – заломил руки старший. – Это ведь наш народ! Нас бы проклял бог-отец Эль за подобный поступок.
– Какой такой Эль? – не понял я, даже перестав жевать. – У вас же бог Яхве, насколько я помню.
Глаза у иудеев стали размером с мою тарелку.
– Великий царь Египта знает наших божеств? – заикаясь, спросил старший.
– Божеств? А их у вас несколько? – Я лишь немного помнил все эти иудейские перипетии превращения их религии из политеизма в монотеизм, так что новая информация была интересна в качестве исторической справки, которую можно было получить из первых рук.
– У нас много богов, великий царь, – поклонился он, – какие-то люди верят в бога-отца Эля, какие-то в богов Баала и Яхве, кто-то приносит жертвоприношения богине-матери Ашере. Они все есть в нашей общей вере, после того как сыны Израиля поселились на Ханаане.
– М-да. – Таких подробностей я не знал, поскольку не сильно интересовался религией в прошлой жизни, если бы не сестра мамы, которая сильно веровала, а потому была у нас частым гостем, собирая подношения на храм или оставаясь нашей с сестрой няней на время отъезда родителей. – Ладно, это неважно, – встряхнулся я от внезапно нахлынувших воспоминаний. – Данные об иудейских городах! Вы их мне не предоставили.
– Великий царь, мы не могли совершить подобное зло по отношению к своим сородичам, – тихо сказал старший.
– Что не мешает вам угонять их в рабство, – напомнил я ему.
– Мы не убиваем их, даём еду, воду, облегчаем путь. – Голос иудея сел, так что продолжил второй, видя, что тот больше не может говорить:
– Великий царь, мы беспокоимся за войско царя и приехали предупредить его о большом войске наших собратьев, – сказал он.
– Это типа такой жирный намёк, чтобы я поворачивал обратно? – хмыкнул я, но он не поддался на подначку, лишь поклонился в пол.
– Решать такое может лишь твоё величество Менхеперра, – ответил он глухо.
Я стал вспоминать местность, которую очень хорошо разведал за те дни, пока мы ждали ограбления города. Здесь была плохая позиция, чтобы атаковать, а вот защищаться было вполне себе неплохо. Не сильно большая долина, в которой могут разбежаться колесницы, обстреливая врага издалека, холмы рядом с городом, на которых преимущество шестидесятитысячного войска уже не казалось таким большим. Полученный опыт полководца говорил мне, что если слова купцов правда, то отсюда не нужно никуда уходить, нужно перенести наш лагерь ближе к стенам города, укрепить его, и пусть невысокие, но всё же стены города послужат лучникам отличной защитой и местом, откуда будет удобно стрелять по врагу сверху вниз. Если не случится чего-то непредвиденного, иудеи сами придут в западню, ещё не зная об этом.
– Готовьте большое количество повозок и обозов, – наконец после длительного обдумывания решил я, разрушая тишину в шатре, – скоро у нас будет очень много пленных.
Иудеи вздрогнули, и глаза их снова расширились.
– Великий царь решил дать бой такому огромному войску?
– Да, так что готовьте караваны, скоро на невольничьих рынках Египта снова будут иудеи, – ответил я и сделал жест рукой, означающий конец разговора.
Танини сразу об этом громко сказал, и иудеи ползком удалились из шатра.
– Позови мне Ментуиуи и Менхеперресенеба, – приказал я ему.
Когда военачальники прибыли, я пригласил их ближе к столу, отодвигая еду и доставая чистый лист.
– К нам движется сборное войско иудеев, – сказал я, – по словам купцов, шестьдесят тысяч.
Ментуиуи удивлённо покачал головой.
– Много, согласен. Поэтому нам надо это подтвердить или опровергнуть, – я посмотрел на Менхеперресенеба, – войско огромное, должно быть видно издалека.
– Выеду завтра сам на его поиски, мой царь, тем более из этой долины всего один вход и один выход, – ответил он.
Я быстро накидал на листе схему будущей обороны, показывая её обоим.
– Что скажете? – обратился я к ним.
Ментуиуи задумчиво пожевал губы.
– Судя по всему, мы не отступаем, мой царь? – Он поднял на меня взгляд. – Если данные от купцов верны, шестьдесят тысяч будут против наших двадцати.
– Шестьдесят тысяч ополченцев, едва умеющих держать хреновое оружие, против десяти тысяч пехоты, десяти тысяч лучников и тысячи колесниц, – уточнил я, – это Менхеперресенебу и нужно будет узнать в первую очередь. Сколько их точно и какого качества там воины.
– Всё равно это в полтора раза больше, чем было при Сева, мой царь, – покачал головой Ментуиуи, – никакой полководец не стал бы испытывать своё везение у богов, решив противостоять такому количеству противников.
– А я всё же попробую, – разочаровал его я и, разорвав лист, приказал: – Начинайте переносить лагерь и рыть укрепления. Позже скажу Иамунеджеху всё, что нужно будет ему сделать, в подробностях.
– Конечно, мой царь, – склонили головы оба, откланиваясь и покидая шатёр.
Утром, прощаясь с Менхеперресенебом и его сотней колесниц, я тихо только ему на ухо прошептал ещё один приказ, который его развеселил, и он кивнул, сказал, что понял.
***
После отъезда дальней разведки работа в лагере и городе закипела. Были привлечены все пленные, которых не успели увезти, и они рыли землю вместе с легионерами. Их всё равно приходилось кормить, а так хотя бы они приносили пользу, уставали и не помышляли о том, чтобы нам сопротивляться. Хотя после того, как мы угнали почти половину в рабство, вряд ли у них в головах могла появиться подобная мысль, но всё же бесплатный труд был нам хорошей подмогой.
Когда я следующим утром объезжал строящиеся укрепления, внезапно откуда-то слева раздались громкие крики, затем плач, и, заинтересовавшись, я отправил опциона разобраться, что там происходит. Он быстро вернулся, сказав, что иудеи бросались на копья и мечи, но не давали легионерам разобрать какую-то могилу, собранную из больших каменных блоков, которые пригодились бы нам для обороны.
– Что это там за могила такая? – удивился я и направил в сторону шума колесницу.
Подъезжая ближе, я увидел, что на земле уже лежит десяток трупов, иудеи всё так же упрямо кучковались возле небольшого каменного склепа, защищая его собственными телами. Матери выставляли впереди себя грудных детей в качестве хоть какой-то защиты, что, впрочем, не сильно стесняло египтян, которые иудеев просто ненавидели.
– Что за шум, а драки нет? – поинтересовался я, останавливаясь.
– Мой царь, – ко мне подбежал один из опционов, – мы хотели разобрать этот склеп для защитных баррикад, как нам приказал господин Иамунеджех, но иудеи словно взбесились и не дают этого делать.
– Я разберусь. – Я шагнул вперёд, спрыгивая с колесницы, и моя охрана мигом раздвинула ряды солдат, а иудеи повалились на колени.
– Кто говорит на египетском? – спросил их опцион, замещающий раненого Хопи.
На коленях вперёд двинулся пожилой мужчина.
– Я говорю, господин, – обратился он, а потом упал лицом в землю, поворачиваясь в мою сторону. Меня тут уже все знали, в том числе и пленные. Охрана и солдаты быстро зуботычинами объясняли всем, что нужно делать, когда я появляюсь рядом.
– Чья это могила? – спросил я, задав основной вопрос, поскольку и так было понятно, что она важна для них.
– Иисуса Навина, великий царь Египта, – мужчина, не отрывая лица от земли, произнёс имя вслух.
Это имя я знал.
– Осия, сын Навина, из колена Ефремова? – решил уточнить я. Тётка была сильно набожна и надоедала нам с сестрой постоянно. Причём она была безобидна, так что отец с мамой оставляли нас с ней, когда куда-то надолго уезжали, и бедные дети вместо сказок и мультиков, которые она не признавала, слушали её чтение Священных Писаний. То ещё развлечение по вечерам для детей обеспеченных родителей.
Мой простой и невинный вопрос погрузил в тишину всех сынов Израилевых. Они застыли словно статуи, ошеломлённо смотря на меня, им не потребовался даже перевод, чтобы услышать знакомые названия.
– Да, всё верно, великий царь, – дрожащим голосом ответил мужчина.
Я покачал головой, удивляясь тому, где мне пригодились эти бесполезные знания, полученные от тёти.
– Могилу не трогать, – приказал я опциону, поворачиваясь в сторону колесницы.
– Слушаюсь, мой царь, – склонился он, тут же поворачиваясь и отдавая приказы.
Видя, что легионеры больше не покушаются на склеп, иудеи снова превратились в послушных пленников, начав копать могилы для только что погибших неподалёку от этого места.
***
Через три дня вернулись две колесницы Менхеперресенеба, принёсшие новости о том, что да, гигантское войско, идя от города к городу, пусть и нескоро, но будет здесь. Двигается оно очень медленно, часто останавливаясь на привалы.
– Господин Менхеперресенеб ещё просил передать твоему величеству, – передо мной стоял с поклоном молодой воин, гордый порученной ему задачей, это было заметно как по его сияющим глазам, так и по взволнованному голосу, – что твоё величество Менхеперра был прав, это просто ополченцы, – продолжил он, – никакого строя, никакой защиты, просто копья, щиты и небольшое количество лучников с пращниками. Похоже, они и правда ради нас собрали со своих городов почти всё мужское население, которое может держать в руках оружие.
– Отлично, воин, – я снял с себя серебряный браслет, которых у меня после посещения Митанни было просто вагон и маленькая тележка, и протянул его парню, – царь тобой доволен.
– Моё сердце и душа принадлежат моему царю! – Он сначала бухнул себя по груди кулаком, так что едва не закашлялся, потом поклонился и попытался взять браслет. Уронил его, покраснел и страшно смутился.
– Не переживай ты так. – Опцион, меня охранявший, сам нагнулся, поднял браслет и надел его на руку испуганному пареньку. – Если его величество доволен, то бояться тебе нечего. Иди отдыхай.
– Благодарю, господин. – Парень, перепутав, низко поклонился не мне, а опциону, смутился и, чтобы ещё чего не натворить, повернувшись, побежал к своей колеснице.
Мы, не став ругать его за подобные просчёты, с улыбкой проводили бегство совсем юного парня.
– Танини, – сказал я, и моя тень из-за спины тут же выдвинулась.
– Мой царь?
– Узнай, из какой семьи парень, пошли письмо главе его рода, – приказал я, – пусть Небсений приложит к нему какой-нибудь красивый золотой браслет, а в письме поблагодарит от моего имени главу рода за то, что вырастил хорошего сына и воина, который преданно служит своему царю.
– Слушаюсь, мой царь, – тут же ответил Танини, снова уходя за спину.
Один из центурионов, который слышал мой приказ, сделал пару шагов ко мне ближе, охрана его, конечно, пропустила.
– Мой царь, – он смущённо посмотрел на меня и попросил, – а можно такое письмо отправят и в мою деревню? Можно даже без браслета. Я вырос в таком бедном и маленьком поселении скотоводов, что просто приход письма от самого царя Египта будут там обсуждать многие годы, передавая его следующим поколениям.
Я удивлённо на него посмотрел, не думая, что он говорит это серьёзно. Но нет, весь вид его свидетельствовал о том, что да, для него это важно. Я почесал подбородок, который пора было побрить.
– Хорошо, – кивнул я, – будет тебе письмо. А чтобы ко мне не повадились и остальные за тем же самым, можешь сказать, что отныне эта награда будет выдаваться только тем, в чьей преданности я не смогу усомниться.
– Благодарю, мой царь. – К моему огромному удивлению, на его глазах показались капельки слёз. – Моё сердце и душа принадлежат твоему величеству Менхеперре.
Он низко поклонился и, повернувшись, пошёл к своей когорте.
– Напиши письмо Рехмиру, – тихо сказал я Танини, – попроси, чтобы узнал, откуда происходят все мои центурионы, и установят в их деревнях или городах небольшие гранитные стелы с их именами, годом вступления в легион и годом, когда он стал центурионом, а также тем, что данный центурион вышел из этой деревни. Пора, наверно, возвеличивать тех, кто достиг подобных званий в моём войске.
– Слушаюсь, мой царь. – Парень быстро на своей переносной доске записал очередное моё задание, и таких становилось всё больше и больше. Переписка с Египтом не останавливалась ни на день, если письмо было не сильно важным, то отправлялось с караваном торговцев, которые доставляли нам провизию, если важным, то выделялся гонец, который и приносил потом обратно ответ.