На этот раз Дронго пригласил в Турцию давний знакомый, у которого была вилла рядом с Бодрумом. Могрул Сагиров, которого все называли Моби, долгие годы работал экспертом Международного комитета ООН в Швейцарии. Согласно его статусу, у него был международный паспорт. В Москве его знали как одного из основателей Сигарного клуба, расположенного недалеко от Кремля. Моби был человеком достаточно интересным, увлекающимся. Он загорелся идеей восстановить виллу семьи Нобелей в Баку, где они проживали до революции. Немногие люди в мире знали, что основное состояние Нобелей, сделавших себе первоначальный капитал на динамите и взрывчатых веществах, принесла бакинская нефть, которую они успешно добывали вместе с Ротшильдами и Рокфеллерами еще в конце девятнадцатого века.
Даже получавшие Нобелевские премии лауреаты не подозревали о связях этой семьи с далеким Баку, со столицей Азербайджана, где во времена нефтяного бума конца девятнадцатого века появились вилла Нобелей, их дома, общежития для рабочих, столовые, школы.
Моби успешно отреставрировал запущенное здание, превратив его в своеобразный музей нобелевской семьи и даже умудрившись открыть там небольшой ресторан для своих знакомых и друзей, что придавало всему проекту некий изысканный облик. Впрочем, он всегда умел удивительно точно сочетать коммерчески успешные проекты с культурной «начинкой», когда и в Москве в рамках Сигарного клуба был открыт ресторан с хорошей кухней, а в Баку, недалеко от легендарной Девичьей башни, – Мугам-клуб, в котором действительно выступали певцы и актеры, проводились творческие вечера поэтов, писателей, композиторов и функционировал очень неплохой ресторан.
Следующим замыслом Моби было создание фильма о семье Нобелей, оставивших такой след в истории Баку и бакинской нефтедобычи. У него было много грандиозных планов. И ему очень повезло в жизни. Он был женат на прекрасной женщине, разделявшей все его увлечения и замыслы, влюбленной в культуру и литературу своего народа и поддерживающей мужа в его начинаниях.
Дронго согласился прилететь в Бодрум на несколько дней, чтобы навестить друзей на их вилле. Однако он категорически отказывался оставаться у них, предпочитая ночевать в отеле. Может быть, эта дурная привычка осталась еще с молодых времен, когда он вернулся из своей первой командировки в Индонезию. Может быть, он привычно не мог выносить даже малейшего ограничения своей свободы. Достаточно легко было узнать, что рядом с Бодрумом открылся и функционирует отель «Кемпински», являвшийся гостиницей самой знаменитой немецкой сети отелей. Если раньше Дронго предпочитал американские «Хилтоны» и «Шератоны», то со временем многие из них превратились в стандартные номера, уже не отвечавшие представлениям о комфорте в пятизвездочных отелях. «Хилтон» начал экономить на мойке полотенец, предупреждая гостей о вреде частой стирки, при которой употребляются вредные стиральные порошки. А вместо шампуней и гелей, упакованных в красивые футляры, начал выставлять похожие на шприцы упаковки, которые гости не могли забирать с собой даже в качестве сувениров. Но они не могли ими и пользоваться, так как жидкость из этих «шприцов» вытекала, как только оказывалась в горизонтальном положении.
«Кемпински» все еще сохранял свою марку в Европе и в мире, полностью соответствуя представлению придирчивых туристов о настоящем комфорте в хорошем пятизвездочном отеле. Поэтому, заказав себе номер, Дронго прилетел в Бодрум вечером в пятницу, чтобы немного отдохнуть и в воскресенье навестить своих друзей на вилле.
Отель оказался выше всяких похвал. Электрические кары отвозили гостей к собственному пляжу. Потрясающая кухня под руководством итальянского шеф-повара Никколо Лекки могла удовлетворить вкус любого гурмана. В отеле было тихо и спокойно, несмотря на август месяц. Сам отель был построен в виде корабля, несущегося в море, и почти все номера спроектированы таким образом, чтобы гости как можно реже видели друг друга. Достаточно сказать, что к разным номерам на различных этажах вели свои лифты.
Дронго подумал, что следующим летом сюда нужно будет прилететь вместе с Джил и детьми – настолько ему понравилась расслабляющая атмосфера отеля и воздух в этих местах. Днем он спустился в библиотеку, расположенную на один уровень выше центрального ресторана. Библиотека была на семьдесят процентов укомплектована книгами на русском языке. При этом никого из обслуживающего персонала в библиотеке не было. Вы могли забрать любую книгу или десять книг и по своему желанию вернуть их, когда хотите. Или не вернуть вообще, оставив себе понравившееся издание.
Он с удовольствием выбрал несколько книг, которые не сумел купить в магазинах Москвы, чтобы вечером просмотреть у себя в номере. И услышал громкий голос у себя за спиной:
– Где еще можно найти такого знаменитого эксперта, как ты? Конечно, только в библиотеке!
Дронго обернулся. Он сразу узнал этот голос. Генерал Павел Анатольевич Татаренко был его давним и хорошим знакомым. Высокого роста, светлоглазый, светловолосый, широкоплечий, генерал до сих пор нравился женщинам, хотя на протяжении всей жизни сохранял верность своей супруге. Генерал работал в Министерстве внутренних дел Украины еще с восьмидесятых годов и был одним из тех профессионалов, на которых всегда держалась сама система органов внутренних дел. Такие люди, как Татаренко, приходили на работу в милицию по призванию и оставались в ней до пенсии. Они искренне верили в некие идеалы, которые умудрялись пронести через всю жизнь, несмотря на сложности и испытания нелегкой службы. Татаренко начал работу в уголовном розыске ровно двадцать семь лет назад. И быстро выдвинулся, став заместителем, а затем и начальником уголовного розыска. Он никогда не был «добреньким» и мог заехать нахамившему ему уголовнику по морде, что, безусловно, являлось нарушением закона. Он мог жестко отдать приказ не брать живым подонка, осмелившегося зарезать его сотрудника, отца двух малолетних девочек. Но он был справедливым, а в блатном мире таких профессионалов уважают. Он никогда не подставлял своих агентов ради дешевой славы или сиюминутной выгоды, никогда не сдавал своих осведомителей, держал слово и не брал деньги у уголовников. Словом, это был тот самый правильный «мент», которые иногда встречаются в природе, несмотря на все изменения последних лет.
И хотя с высоким начальством Татаренко не умел ладить и приспосабливаться, но генерала он заслуженно получил в свои сорок семь лет, став одним из руководителей управления уголовного розыска Украины. Они были знакомы с Дронго уже много лет, и оба ценили друг в друге профессионализм и порядочность, столь редко встречающиеся в наше время качества.
– Добрый день, товарищ генерал, – повернулся к нему Дронго, обнимая своего друга, – как у тебя дела? Каким образом ты оказался здесь?
– Случайно, – улыбнулся Татаренко, – приехал с супругой на одну неделю отдохнуть в «Принцессу». Это такой отель на другой стороне полуострова. Огромных размеров, и там масса народу. Такое ощущение, что туда приезжают только гости из стран СНГ. Везде говорят только по-русски. Причем все. И наши хохлы, и ваши кавказцы, и даже представители Средней Азии.
– Удобно, – согласился Дронго, – есть язык, на котором можно общаться и который все понимают. А что ты делаешь здесь?
– Я же говорю, что случайно. У моей супруги нестандартная фигура, – зашептал Татаренко, – и все купальники ей оказались не очень по размеру. И она приехала сюда, чтобы выбрать себе новый. Нам посоветовал портье. Он хорошо говорит по-русски. Парень не знал, что моя благоверная знает их язык. Очень удивился. Но сказал, что здесь самый лучший магазин. Хотя там такие цены! Просто зверские. Раз в сто дороже, чем у нас в «Принцессе».
– Правильно, – кивнул Дронго, – здесь вообще бутик с такими дикими ценами. Но зато вещи самые лучшие. Где твоя супруга? Пойдем, я хотя бы с ней поздороваюсь.
– Не сейчас, – сделал большие глаза Татаренко, – иначе она будет стесняться. Пусть выберет себе купальный костюм, а мы потом к ней подойдем.
Генерал выбрал себе супругу, еще когда учился с ней в школе. Они сели за одну парту в пятом классе и с тех пор никогда не расставались друг с другом. И если в идеальную гармонию между людьми невозможно поверить, то это был как раз тот случай, когда гармония была почти близка к идеалу. В этом есть какая-то невероятная загадка, когда люди знакомятся еще в школьном возрасте, а затем проносят свои чувства через десятилетия, через студенческие годы, через молодые увлечения, через кризисы среднего возраста и остаются вместе на всю жизнь. А может, чувство любви просто существует, и оно из детской привязанности перерастает в чувство единого целого со своим партнером?
У Павла Анатольевича и его супруги были уже взрослые дети и внуки. У сына родилась дочь, а у дочери – сын. И теперь супруги Татаренко были не только счастливыми родителями, но и еще более счастливыми дедушкой и бабушкой.
– А ты каким образом здесь оказался? – поинтересовался Татаренко.
– Приехал к друзьям, – пояснил Дронго, – у них здесь рядом вилла. Они пригласили меня к себе на выходные. Но я не хочу их стеснять. Поеду к ним в воскресенье. А пока решил снять номер в этом отеле.
– Ты у нас всегда был буржуем с замашками гнилого аристократа, – пробормотал, улыбаясь, Татаренко, – хотя я читаю лекции для наших молодых офицеров по твоим расследованиям. Честное слово. У нас все наши выпускники знают, кто такой Дронго.
– Поэтому, появляясь на Украине, я скрываю эту кличку, – усмехнулся Дронго, – ты создал мне ненужную популярность.
– Это ты сам создал, – возразил Татаренко, – своими расследованиями. Между прочим, завтра ты свободен? Завтра суббота?
– Наверное, да. А почему ты спрашивашь?
– Меня пригласил к себе в гости начальник полиции области. Господин Джемал Азиз. Или, как они говорят, глава полиции «вилаята». Так, кажется, звучит по-турецки. Мне жена все время говорит, что у азербайджанцев и турков почти одинаковый язык. Ты ведь знаешь, что она у нас филолог, специалист по тюркской литературе.
– Правильно говорит. Почти одинаковый. А откуда он тебя знает?
– Он раньше работал в их Министерстве внутренних дел в Анкаре. И приезжал к нам дважды с делегациями. Вот тогда мы и подружились. Молодой симпатичный парень. Ему нет еще и сорока. Но такой настоящий западник и либерал. Нынешнюю правящую религиозную партию на дух не переносит. Считает, что они отходят от традиций основателя республики Ататюрка. Кстати, забыл сказать самое важное. Он учился четыре года в США. И прекрасно говорит по-английски.
– У них в руководстве армии и спецслужб все такие «западники», – пояснил Дронго, – между прочим, в их Конституции указано, что армия является гарантом светского развития государства. Поэтому армия уже четырежды совершала перевороты, каждый раз подправляя слишком радикальных политиков. Между прочим, сам Ататюрк был ярым сторонником западного пути развития. Запретил исламские суды, старую одежду, вмешательство религиозных деятелей в светскую жизнь, даже поменял алфавит с арабского на латинский. И гордился тем, что в столице Анкаре есть только две мечети.
– Был светским человеком, – улыбнулся Татаренко, – он же был генералом, значит, был смелым и честным человеком.
– Тут я с тобой не соглашусь. Ты действительно считаешь, что все генералы автоматически смелые и честные люди?
– Нет, – помрачнел Павел Анатольевич, – к сожалению, не все. Ох, как ты прав. Даже не знаешь, как ты прав. Иногда встречается такая мразь, такая дрянь! Думаешь, как же он мог дослужиться до такого высокого звания. Неужели все предыдущие годы был таким же подлецом? Лгал, подличал, обманывал своих коллег, был законченным негодяем. Я понимаю, конечно, что не все наши коллеги – ангелы, понимаю, что работа трудная, каждый день имеешь дело с человеческой подлостью, с отбросами общества. И сам невольно становишься похожим на них. Но все равно есть какая-то черта, которую невозможно переступить. Предавать своих сотрудников, сдавать своих людей, обманывать товарищей, зарабатывать деньги на чужой крови.
– Похоже, у тебя проблемы…
– У нас у всех проблемы. Ты же знаешь, что творится у нас в стране последние несколько лет. Одно дело Гонгадзе чего стоило! Такой позор на весь мир. Мы ведь знали, кто и почему отрезал ему голову. И кто приказ об этом отдавал. Все знали. Я ведь сам из Днепропетровска. Для меня Кучма был таким человеком. Почти легендой. Все мои родственники на его предприятии работали. А потом он стал президентом. Мы так в него верили… Сейчас даже лучше не вспоминать. Когда же он ушел, то оставил нам такие проблемы… До сих пор расхлебываем. И вот недавно я узнаю, что его дочь купила в Лондоне дом за сто сорок миллионов фунтов. Что нам теперь об этом думать?
– Его зять достаточно богатый человек, – напомнил Дронго. – Что странного в этой покупке?
– Я знаю, что богатый. Но ведь миллионы людей верили в своего президента. Как теперь им объяснить, что зять заработал деньги на своем бизнесе? Они ведь все равно не поверят. Не нужно было так явно демонстрировать свое благосостояние.
– У каждого свои представления об этике, – напомнил Дронго, – а ты становишься пессимистом.
– Ты не следишь за нашей ситуацией? – вместо ответа спросил Татаренко. – Постоянные политические кризисы отражаются и на нашей работе. Растет преступность, становится просто трудно работать. Не знаешь, какой министр внутренних дел завтра придет к нам в качестве политкомиссара.
К ним подходила супруга Татаренко. Дронго скрыл улыбку. За время после их последней встречи Лидия действительно ощутимо поправилась. Хотя есть такие женщины, которых невозможно себе представить с осиной талией. Им даже идет некоторая полнота, придающая им жизнерадостный вид. Лида подошла к ним.
– Добрый день, – весело поздоровалась она.
– Здравствуй, – поцеловал ей руку Дронго, – я даже не ожидал вас здесь увидеть.
– Мы сейчас уезжаем, – вздохнула Лида, – а мне здесь понравилось. В нашем отеле просто «Детский мир». Полно людей и детей, и каждую ночь какие-то шумные дискотеки. Зато здесь тихо и спокойно. Нужно было брать путевку в этот отель, – сказала она мужу.
– В следующий раз возьму сюда, – покорно кивнул он, – пойдем быстрее. Нас ждет такси.
– Давайте сделаем иначе, – предложил Дронго, – мы отпустим машину, и вы останетесь здесь. Еще часа на два. Между прочим, здесь есть единственный в Турции вьетнамский ресторан. Что-то мне подсказывает, что вы никогда не были во Вьетнаме.
– Не были, – улыбнулась Лида, – но ты меня едой лучше не соблазняй. Видишь, как я раздалась? Уже даже неприлично…
– Ты всегда будешь самой красивой женщиной в вашей стране, – деликатно заметил Дронго.
– Не лги, – погрозила она пальцем, – я ведь жена генерала. Сразу чувствую, когда мне говорят неправду.
– Не буду, – согласился Дронго, – но давайте вместе пообедаем. А потом вызовем такси, и я вас провожу. Если разрешите, то я даже поеду вместе с вами. Интересно будет посмотреть, где именно вы живете.
– Чего там интересного? – пожал плечами Татаренко.
– Всегда любил «Детский мир», – признался Дронго, – интересно посмотреть. Значит, договорились?
– Конечно, – Татаренко обратился к жене, – я отпущу машину, а вы подождите меня здесь. Я сейчас вернусь.
– Давай быстрее. Ты взял наши паспорта с собой?
– Конечно. И кредитные карточки.
– Ну тогда все в порядке, – вздохнула жена.
– Не нужно об этом, – мрачно попросил Татаренко, быстро отходя от них.
– Что случилось? – спросил Дронго.
– У нас соседей ограбили вчера вечером, – пояснила Лида. – Кто-то залез в их номер и вскрыл сейф. Забрали документы и ценности. Я еще понимаю, когда воруют разные там камушки, но зачем брать чужие паспорта, создавать людям неприятности? Павел говорит, что в других странах паспорта специально подкидывают к месту ограбления, чтобы помочь несчастным. А здесь словно кто-то нарочно забрал документы.
– Забрали паспорта? – не поверил Дронго. – А кто были ваши соседи? Местные?
– Нет. Из России. Из Воронежа. Так жалко. Отец, мать и дочь. Дочери еще только шестнадцать, но у нее тоже был свой паспорт. И все забрали. Соседка мне говорит, что ей не жалко денег и колечек. Им неприятно, что украли документы. Там были визы в Европу, куда они должны были лететь из Турции. Ее муж – человек состоятельный, он, по-моему, вице-губернатор Воронежской области. И тоже не особенно переживает из-за денег и украшений. Но из-за паспортов у них срывается важная поездка. Поэтому они так переживают. Следователь турецкий приезжал, говорит, что это уникальный случай на таком курорте и в этом отеле. Никогда раньше такого не было.
– Иногда случаются подобные вещи, – задумчиво заметил Дронго, – но я не думаю, что это местные воришки. Они бы побоялись лезть в отель такого класса. Странное преступление. И тем более воровать документы… Зачем им российские иностранные паспорта?
– Павел тоже говорит, что это очень странное преступление, – согласилась Лида, – поэтому я ему сказала, чтобы ничего не оставлял в сейфе отеля. Ни документов, ни денег. Хотя какие у нас деньги? Все на карточках, а наличных у нас только шестьсот долларов. Зато деньги нам и не нужны. В нашем отеле все заранее оплачивается. Даже выпивка. Павел пиво любит, сидит в баре и заказывает для себя. Так удобно, что все включено в цену.
– А следователь не сказал, кого они подозревают?
– Нет, конечно. Нас только спросили, где мы вчера были. А нас вчера в номере не было. Мы как раз гуляли вечером у моря. И ничего не слышали.
Татаренко вернулся к ним.
– Я отпустил машину, – сообщил он, – мы можем остаться.
– Очень хорошо, – Дронго показал в сторону вьетнамского ресторана. Они еще не знали, что как раз в это время в другом отеле планируется очередное преступление…
За три месяца до описываемых событий.
Следователь Семен Гриценко недовольно осматривал купе. Его подняли ночью на очередное происшествие, случившееся в московском поезде, следовавшем в Крым. Гриценко только недавно перевели в Харьков, до этого он работал в Полтаве, где было гораздо спокойнее. Уроженец западной Львовской области, Гриценко вообще с подозрением относился ко всем «москалям», которые только и мечтали задушить «самостийную Украину» и снова принудить к «рабству» весь украинский народ. Каждое происшествие на московских поездах он воспринимал почти как личное оскорбление. Здесь чаще всего случались различные случаи воровства, грабежей, мошенничеств, обманов. Следовавшие на юг гости, словно сговорившись, теряли всякую бдительность, доверяли первым встречным, пили с кем попало, часто забывая даже имя своего случайного попутчика. Гриценко закончил осмотр купе и наконец посмотрел на хозяина исчезнувших вещей.
– Костиков Александр Викторович, – взглянул он на паспорт сидевшего перед ним мужчины, – нетактично получается. Как это вы пустили в свое купе постороннего человека?
Десять лет назад в одном из фильмов он услышал слово «тактичность» и попросил коллегу пояснить, что это значит. Слово ему так понравилось, что теперь он применял его как можно чаще.
Костиков с явным раздражением и презрением смотрел на этого тугодума, говорившего с явным украинским акцентом. Ему было не жаль пропавших вещей и денег, его раздражало, что молодая женщина кинула его, как обычного лоха. К тому же они теряли время, так как поезд был остановлен.
– Мне понравилась эта девушка, и я пригласил ее в свое купе, – пояснил Костиков, – я не знал, что по украинским законам это преступление.
– Это не преступление, – не понял сарказма Гриценко, – но нужно думать, прежде чем звать незнакомую дамочку в свое купе. Нетактично получается. Вы ведь не один ехали, а сразу с двумя охранниками. И так нетактично подставились.
– Тактично или нетактично, это мое дело, – зло перебил его Костиков, – а ваше дело – искать преступников. Как она могла вылезти из вагона на скорости? Выпрыгнула в окно и выбросила мои вещи! Может, ее тоже где-нибудь убили? Вы это хотя бы проверили!
– Все проверим, – кивнул Гриценко, – дамочка, видимо, вас опоила и потом дождалась остановки. Чтобы не дергать ваших охранников, она вытащила чемоданы через окно. Видимо, на перроне находился сообщник. У нас уже было несколько таких случаев. Не нужно звать к себе этих дамочек и пить с ними спиртное. Они как наживка для ловца. Симпатичные, грудастые, фигуристые. Ну и ваш брат, понятное дело, сразу клюет.
– Спасибо за объяснение, – кивнул Костиков. – И это все, что вы можете мне сказать?
– Будем искать, – пообещал Гриценко, – заберем ее чемоданы, может, там остались отпечатки пальцев. Хотя лично я сомневаюсь. Группа работает очень тактично, стараются следов не оставлять.
– Почему вы думаете, что она была не одна?
– Уже третий случай с этими дамочками, – пояснил Гриценко, – работает опытная группа. По мелочам не балуются, только на крупную добычу, как вы. Сколько у вас пропало денег и вещей?
– Не знаю. С кредитками, может, тысяч сто или больше, – нахмурился Костиков.
– Вот видите, – покачал головой Гриценко, – очень крупный куш. Как это ваш охранник ничего не услышал? Вы ведь говорите, что он всю ночь простоял в коридоре.
– Это он так говорит, – криво усмехнулся Костиков, – сейчас я его позову. Коля, зайди к нам!
Первый из охранников, который дежурил ночью в коридоре, вошел в купе, понуро опустив голову.
– Где ты был ночью? – спросил Костиков. – Вот господин следователь не понимает, как это ты ничего не услышал. Может, задремал? Или не хотел слышать?
– Я стоял в коридоре, – ответил Николай.
– И ничего не слышал… – прищурился Костиков.
– Я же вам говорил, Александр Викторович, что ничего не слышал. Я и не пытался прислушиваться. Думал, что вы с ней в купе… Я даже отошел на несколько метров.
– Какая скромность, – брезгливо заметил Костиков, – пошел вон, сукин сын. Ты уволен. Больше у меня не работаешь.
– Но, Александр Викторович…
– Вон отсюда! Чтобы я тебя больше не видел, – махнул рукой Костиков.
Телохранитель вышел из купе. Гриценко вздохнул. Эти богатые нувориши похожи друг на друга. И местные, и приезжие. Одинаково беспощадные, злые, равнодушные к людям и презирающие окружающих.
– У вас ко мне все? – спросил Костиков. – Или я должен рассказывать вам свою биографию? Может, заполнить для вас какую-нибудь анкету, где я обязан отвечать на все ваши вопросы? Например, какими болезнями переболел в детстве?
– Не нужно, – ответил Гриценко, – мы все проверим через информационный центр МВД. Обычно господа с вашими деньгами всегда числятся в картотеке МВД, – не удержался он от колкости.
– Хотите меня еще и оскорбить? – взглянул на него Костиков, не скрывая своего презрения. – Думаете, что если я богатый человек, значит, обязательно жулик?
– Нетактично говорите, – заметил Гриценко, – хотя это ваше дело. Мое дело – искать преступников, как вы правильно заметили. Только в следующий раз не нужно знакомиться со случайными попутчицами и звать их к себе в купе. А парня вы напрасно уволили, он ни в чем не виноват. Эти мошенники работают с учетом вашей психологии…
– Учту, – сжал зубы Костиков, – считаете, что они приняли меня за лоха и решили, что можно развести? Вы это хотите сказать?
– До свидания, – не стал ничего уточнять Гриценко, – и учтите, что, если вы понадобитесь, вам нужно будет приехать в Харьков еще раз. Если, конечно, мы сумеем выйти на эту группу.
– Обязательно приеду. Брошу все свои дела и ради ваших жуликов примчусь к вам в Харьков. Или вообще переселюсь в ваш город и приму ваше гражданство. До свидания…
Костиков долго не мог успокоиться. Мало того, что его так нагло обманули, мало того, что эта незнакомая дрянь сумела его так легко напоить, так еще и следователь смеет над ним издеваться. И вообще он теперь станет посмешищем в глазах своих друзей и коллег. Они и так вечно смеялись над ним, когда он ездил в Европу на поезде. А здесь вообще превратится в объект постоянных издевательств. Его обокрали, когда он ехал на юг с двумя телохранителями. Они все, трое мужиков, оказались глупыми идиотами. Кретинами, которых провела одна баба. Одна красивая сучка ловко их кинула! Хотя этот Гриценко говорит, что обычно работает целая группа… Наверняка у нее был сообщник, который помогал ей с вещами.
Костиков сжал кулаки. Она ведь видела, с кем имеет дело, но не побоялась пойти на кражу. Не побоялась его напоить. Значит, наказание должно соответствовать преступлению. Он потерял деньги, но это не самое главное. Его никто не должен считать лохом, никто не должен над ним смеяться. Это самое главное!
Он достал мобильный телефон. На секунду задумался. Номер, по которому он собирался звонить, был в его записной книжке. Но он колебался. Если сейчас он наберет номер, то потом пути назад уже не будет. Это он отлично сознавал. Был услышен гнусавый голос Гриценко. Следователь допрашивал в соседнем купе его телохранителей. Костиков выругался и решился позвонить.
– Вадим, здравствуй.
– Доброе утро, – обрадовался его знакомый, – сейчас только восемь часов утра. Я не думал, что вы так рано встаете, Александр Викторович. Что-нибудь случилось?
– Да, случилось, – выдохнул Костиков, – у меня неприятности. Не очень большие, но неприятности. Кто-то посмел украсть мои чемоданы.
– Вы шутите? – не поверил Вадим. – У вас же всегда есть рядом ваши ребята. Или вы были без них?
– Не в этом дело. Мне нужен твой знакомый. Ты понимаешь, о ком я говорю?
– Не совсем. Про кого вы говорите?
– Мне нужен Знахарь, – процедил Костиков.
– Вы правда хотите, чтобы я ему позвонил? – дрогнувшим от неожиданности голосом спросил Вадим.
– Прямо сейчас.
– Сейчас нельзя. Это будет проявлением неуважения. Только после десяти или одиннадцати. Я позвоню его человеку и спрошу, сможет ли он со мной переговорить. Что ему сказать?
– Он мне нужен.
– По какому вопросу? Они обязательно спросят…
– По личному.
– И вы хотите сами с ним разговаривать? – все еще не мог поверить Вадим.
– Да, да, я сам буду с ним разговаривать. И он мне нужен как можно скорее. Ты меня понял? Как можно скорее! Позвони прямо сейчас. Речь идет об очень крупной сумме. Я думаю, что он может поднять свою задницу с постели и позвонить мне…
– Не говорите так, – испугался Вадим, – Знахарь такой авторитетный человек…
– Это я для тебя авторитетный, – перебил его Костиков, – а он обычный вор. Пусть даже вор в законе, авторитетный вор. И если я его ищу, значит, он мне нужен. И не задавай больше идиотских вопросов. Чем быстрее ты его найдешь, тем будет лучше. Ты все понял?
– Конечно. Можно ему дать ваш телефон?
– Я только об этом тебя и прошу. Или мне дай его телефон. Скажи, что очень важное дело. Срочное и важное.
– Хорошо, я все передам. Но только немного попозже. Еще очень рано. Извините, – Вадим попрощался и отключился.
Костиков убрал телефон. Если понадобится, он даже вернется в Москву. Никто не смеет так с ним обращаться. Никто не смеет нагло красть его вещи и кредитные карточки. Он преподнесет урок этим подонкам, чтобы все остальные запомнили на всю жизнь. Есть жертвы, которых нужно и можно грабить, есть масса людей в этом мире, предназначенных быть жертвенными овцами на заклание. Но не он. И поэтому он нашел Вадима, который имел две судимости за фарцовку и мошенничество, чтобы выйти на одного из самых авторитетных руководителей преступного мира. Костиков понимал, что предпринимает чрезвычайно опасный шаг, способный привести к очень печальным последствиям. Но он сознательно шел на эту авантюру.
Гриценко закончил дознание и разрешил поезду двигаться дальше. Он приехал в управление, когда там оказались высокие гости из Киева. Утром к ним пожаловали полковник Олег Кравцов и старший следователь транспортной прокуратуры Жанна Гринько. Повторявшиеся с пугающей периодичностью преступления на транспорте вызвали интерес в столице, и в Харьков решено было командировать сотрудников из центральных аппаратов МВД и прокуратуры республики. Уставший Гриценко доложил о последнем преступлении, произошедшем в поезде сегодня ночью. Этот случай особенно заинтересовал прибывших гостей. Преступники обнаглели до такой степени, что не побоялись взять багаж даже у олигарха, которого охраняли двое телохранителей. Гриценко пришлось в течение полутора часов подробно рассказывать об этом преступлении и отвечать на вопросы.
– Интересно, – сказал в заключение полковник Кравцов, – дерзко и очень ловко. Мне особенно нравится их затея с тяжелыми чемоданами, набитыми книгами, которые они оставили в своем купе. Расчет был правильный. Телохранители будут уверены, что она никуда не уйдет, ведь для этого нужно вынести тяжелые чемоданы. Очень здорово все придумали.
– Видимо, готовились заранее, – согласилась Жанна Гринько.
– Тогда у меня другой вопрос, – продолжал Кравцов. – Как они заранее могли просчитать, что поедет именно Костиков со своими чемоданами? Получается, у них мог быть осведомитель среди близких людей Костикова. Но это нелогично. Они не могут грабить только своих знакомых или внедрять к ним своих людей. Тогда каким образом они заранее узнают о поездках особых клиентов? В кассе их не могут информировать, там просто продают билеты на фамилии, указанные в паспортах. А в паспортах не написано, что этот человек богатый или бедный. Откуда они узнают, кого следует грабить? Если у них заранее готовы эти чемоданы с книгами, на которых, я уверен, мы не найдем их отпечатков пальцев. Каким образом?
– Фамилии… – пояснила Жанна. – Вы обратили внимание на фамилии людей, которые оказываются рядом с пострадавшими? Это уже третий случай. В первом был мужчина с молдавской фамилией Крачун, во втором случае у брюнетки, которая напоила генерала, была еврейская фамилия Лернер, в третьем – украинская Щербак. Вы не видите сходства?
– Я вас не совсем понимаю, – ответил Кравцов.
– Они берут билеты в спальные вагоны по подложным паспортам, – пояснила Гринько, – и всегда на те фамилии, которые могут быть и у мужчины, и у женщины. Обратите внимание – Крачун, Лернер, Щербак. Если появляется «нужный» клиент, то, очевидно, уже на вокзале они оперативно принимают решение. Это может быть и Елена Щербак, но при необходимости и Евгений Щербак, который в последний момент заменит свою знакомую. Смотря по обстоятельствам. В первом случае обокрали двух мужчин, с которыми выпивал неизвестный нам Крачун. Возможно, они поняли, что к этим двум мужчинам, отправлявшимся гулять на юг, нужно подставить не красивую женщину, которую те не смогли бы поделить, а собутыльника – мужчину. А во втором и в третьем случае была женщина. Красивая женщина. Анна Лернер и Елена Щербак. Возможно, одна и та же, хотя в первом случае она была брюнеткой, а во втором – блондинкой.
– В билетах указывают полное имя пассажира, – напомнил Кравцов.
– А в компьютерных данных, которые передаются на погранслужбу и в таможню, обычно указываются только фамилии и инициалы, – возразила Жанна, – тогда получается, что все правильно. Границу должен проехать пассажир под фамилией Щербак. Никто из пограничников никогда не сверяет паспорта с билетами. Это просто не их дело. Они отвечают за документы, а проводники за билеты. Вот такая интересная деталь.
– Похоже, что так, – кивнул Гриценко, слушая старшего следователя прокуратуры. Ему понравились ее рассуждения. Чувствовалось, что эта молодая женщина знает свою работу.
– Мы можем передать данные на нас двоих, – продолжала Жанна, – к вам приедут пассажиры Гринько и Гриценко. Кто из них мужчина, а кто женщина? Главное, чтобы фамилии совпали по паспортам. Уже на вокзале преступники решают, кто именно поедет. Вычисляют жертву, намечают, кого из своих подставить. И этот человек отправляется в путь, имея «свой» паспорт и готовый действовать уже в составе группы. Нужно проверить всех пассажиров всех составов, в которых случались кражи или ограбления за последние несколько месяцев.
– Вы представляете, что это за работа? – спросил Гриценко.
– Представляю, – кивнула Жанна, – но иначе мы группу не вычислим. Нужно договориться с московскими коллегами и организовать дежурство на вокзале. Обратить внимание на возможных осведомителей преступной группы. Они действуют слишком нагло и ловко. Очевидно, ими руководит достаточно опытный преступник.
– Вы правы, – согласился Кравцов, – будем проверять всех пассажиров. Получим списки, начнем сверку. И будем искать эту исчезнувшую блондинку-брюнетку. Судя по всему, она производит впечатление на мужчин. По мелочам не работает. В прошлый раз был генерал-полковник со своим адъютантом, которого он отправил в ресторан. Когда адъютант вернулся, дама уже испарилась, забрав все награды с парадного кителя генерала и все его деньги. А наш бравый генерал имел на парадном мундире шесть боевых орденов и геройскую звезду. На войне он был человеком смелым и мужественным, а в жизни оказался доверчивым и наивным. В этот раз она обманула российского олигарха. Если пойдет такими же темпами, то следующим должен стать либо губернатор, либо министр.
– Не станет, – сказала Жанна, – нужно как можно быстрее организовать дежурство на московских вокзалах. Обратите внимание, как они точно рассчитывают свои действия и грабят не возвращающихся с юга пассажиров, а следующих на юг туристов, у которых наверняка есть деньги.
– Тогда у них и паспорта поддельные, – вставил Гриценко. – Нетактично получается. Выходит, что у них такой запас российских или украинских паспортов?
– Само собой, – кивнула Жанна, – с этим у них как раз проблем не бывает. И все эти паспорта нам тоже нужно проверить. Сделаем запрос по их номерам в Москву и в Киев. Я почти убеждена, что паспорта настоящие. Они не станут рисковать и подделывать документы. Скорее паспорта были куплены или украдены у реальных людей.
Они провели в Харькове два дня. Жанна Гринько не могла знать, что с продолжением этого дела ей придется столкнуться через три месяца в Турции. Но тогда этого не могли предполагать даже участники той самой преступной группы, которые так ловко проводили свои операции на транспорте…