По личному опыту Гранская знала: при расследовании убийства дороги иной раз не то что дни, а часы и даже минуты. Упустишь в самом начале время, это обернется месяцами, а то и годами мучительной работы, поисков, которые вообще могут кончиться ничем. И тогда повиснет на следователе «глухарь», им будут корить на всех совещаниях. Пословица «Поспешай медленно» применима лишь при раскрытии хозяйственных преступлений. Это там требуется длительный срок, чтобы перелопатить неимоверное количество документов, разобраться в сложной механике производства, поставок, сбыта и других вещах, что запутаны при нашей системе до крайности, порой до абсурда.
Так что когда Инга Казимировна вернулась из «Ущелья туров» в облпрокуратуру, ни одной свободной минуты у нее не было. Сделала по телефону несколько срочных запросов, вынесла постановления на проведение экспертиз. Все надо было успеть до вскрытия трупа, которое назначили на 14.30. Следователь сформировала вопросы судебно-медицинскому эксперту. Причина смерти? Какой яд имелся в крови и его количество? Кровь в целлофановом мешке принадлежит обезглавленному мужчине или кому-нибудь другому?
Ну и один из самых главных – время смерти. Для ответа нужно было исследовать содержимое желудка трупа. Чтобы по степени перевариваемости пищи определить, когда человек умер… Короче, требовалась комплексная экспертиза.
Второе постановление касалось исследования десятка полтора волосков, обнаруженных на одежде потерпевшего и внутренних стенках мешка и чемодана. Волоски были около двух сантиметров длиной и имели различную окраску: белый, желтый, черный, коричневый. Вставал вопрос – кому они принадлежали.
Третье постановление – исследование изъятого в пещере тесака: чья на нем кровь – птицы или человека…
От пишущей машинки Гранскую то и дело отрывали телефонные звонки: отвечали на ее запросы, да и Жур держал постоянно в курсе поисков Моржа.
Когда Инга Казимировна допечатывала последние строки, в кабинет зашел Измайлов. Случай редкий – как правило, областной прокурор приглашал Гранскую к себе.
– Зря вы жаловались, Инга Казимировна, – начал Захар Петрович, усаживаясь на стул.
– На что? – удивилась следователь.
– Ну, якобы приходится учиться заново… Наблюдал я за вами сегодня – та же хватка. Словом, Гранская, которую я знал прежде…
– Ну, не очень-то я плакалась вам в жилетку, – улыбнулась Инга Казимировна, однако же довольная похвалой начальника.
С Измайловым они были знакомы давно. Еще по работе в Зорянске, где Захар Петрович возглавлял городскую прокуратуру, а она была следователем. Связывала их там не только дружба, они были единомышленниками. А уж расстались и вовсе друзьями. Захар Петрович был, пожалуй, единственным человеком в горпрокуратуре, посвященным в личные дела Инги. Тогда, в Зорянске, в нее, тридцатисемилетнюю женщину, уже поставившую крест на повторном замужестве (с первым супругом расстались давным-давно), влюбился Кирилл Демьянович Шебеко, профессор МГУ. Он тоже ее очаровал. Блестящий ученый, сумевший сохранить в пятьдесят с лишним лет молодость и непосредственность, чистую совесть и душу!.. Шебеко с ходу предложил переехать к нему в Москву. Женой… К такому лихому повороту она не была готова. Колебалась. Одним из тех, кто подстегнул Гранскую к перемене, был Захар Петрович.
В Москве Шебеко запретил «молодой» работать, а тем паче следователем. Но она не выдержала дома и пошла юрисконсультом на завод.
Четыре года счастья – и горестный финал. Кирилл Демьянович скончался от сердечного приступа. И снова одиночество, совсем невыносимое, потому что во второй раз. Теперь уже без всякой надежды…
Сын Юрий, через которого она, собственно, и познакомилась с Шебеко (Юрий был его студентом), женился, уехал в Свердловск. Звал с собой мать, но Гранская отказалась: с невесткой отношения не заладились с самого первого дня.
С Измайловым они встретились в Москве совершенно случайно. В аптеке на улице 25 Октября, куда в последнем отчаянии стремятся москвичи и приезжие, но, как правило, нужного лекарства не находят. Разговорились. Оказывается, Инга Казимировна абсолютно ничего не знала о том, как два года назад южноморская мафия добилась снятия Измайлова с должности облпрокурора, как больше года Захар Петрович работал рядовым шофером такси и как только теперь было восстановлено его доброе имя и возвращена прежняя должность.
Впрочем, во время этой неожиданной, но приятной встречи Захару Петровичу не очень хотелось бередить свои раны, и он старался больше говорить о жизни Инги Казимировны. Слушая ее исповедь, Захар Петрович сразу понял: столица гнетет Ингу Казимировну. Друзей она так и не приобрела, город остался чужим.
– Перебирайтесь в Южноморск, – предложил Измайлов. – Мне вот так нужны следователи.
– Неужели? – удивилась Инга Казимировна. – В вашем-то раю не хватает следователей?
– Представьте себе. Уходят пачками в кооперативы. И самые квалифицированные.
Измайлов посулил надбавку к зарплате, скорое повышение. Гранская обещала подумать. При этом больше всего она опасалась, что потеряла квалификацию. Но подвернулся удачный квартирный обмен, и она решилась…
Сегодняшнее дело – ее первое в Южноморске, связанное с убийством.
– Только что звонил Забалуев, – продолжал Захар Петрович. – И знаете, какой задал вопросик?.. Пойман ли убийца? Представляете!..
– Что, это интересует его как свидетеля?
– В том-то и дело, что нет. Интересовался как председатель временного комитета по борьбе с преступностью, – возмутился Измайлов. – Ратуем за правовое государство, кричим о том, чтобы прокуратура и суд стали наконец подлинно независимыми, а в сущности, еще больше закабаляем… Получилось, я, облпрокурор, должен был отчитываться перед председателем облисполкома. И только потому, что комитет возглавляет он!
– Ладно, не переживайте, – улыбнулась Гранская. – Комитет-то временный. А я вот хотела посоветоваться с вами. Ведь наверняка имеете хоть одну версию насчет этого. – Она положила руку на папку с делом.
– Почему одну? – улыбнулся прокурор. – Есть несколько… Начнем с личности Молоткова. Кстати, как он вам показался?
– Впечатление противоречивое. С одной стороны – интеллигент, словечки-то какие: «стресс», «все свое ношу с собой»… А с другой – блатной жаргон, судимость.
– Вот вам и первая версия. Он и его друг причастны к убийству. Впрочем, и своего приятеля Молотков мог выдумать…
– Нет, не выдумал. Звонил капитан Жур. Моржа действительно в городе многие знают. Жур тоже вспомнил. Фигура примечательная. Круглый год в одной рубашке и купается зимой… Ошивается на базаре, в порту. Но в уголовных грешках до этого не был замечен.
– Ладно, – согласился Измайлов. – Теперь подумаем о мотивах убийства? Вспомните, во что одет убитый, какой шикарный чемодан… Возможно, его…
– Да, все иностранное, – подтвердила следователь многозначительно.
– Да-да, – понял ее Измайлов, – я не исключаю, что убит иностранец. Наколка эта на немецком языке… Короче, с целью ограбления…
– Допустим, убили и ограбили, – сказала Гранская. – Но зачем отрубать голову?
– Чтобы труднее было опознать.
– А не проще – камень на шею и в море?
– Согласен, отсеченная голова может означать и что-то другое: месть или устранение конкурента. Сейчас, с появлением организованной преступности, банд, рэкета, такие случаи перестали быть уникальными. Мало того что убили, так еще изуродовали труп. Подобное в нравах итальянских мафиози… А чемодан действительно подбросили бродягам. Мол, те способны на все. И следствие легко клюнет… – Измайлов вдруг прервал свои рассуждения. – Вы что, Инга Казимировна, имеете другие соображения?
– Простите, Захар Петрович, – постучала она по наручным часам. – Вскрытие у меня. – Гранская тяжело вздохнула. – Вот от чего отвыкла. Впрочем, так и не могла привыкнуть… После этого бессонные ночи, кошмары…
– Вы никогда мне об этом не говорили, – несколько удивился Захар Петрович. – И кстати, вас никто не обязывает присутствовать.
– Конечно. По закону, вот по профессиональному долгу… Вдруг во время вскрытия откроются обстоятельства, требующие новых вопросов к судмедэксперту. Лучше сразу, по ходу дела…
Они поднялись. И уже в дверях Гранская сказала:
– А насчет моих версий – изложу их, когда в голове кое-что уляжется. Да и, надеюсь, вот-вот подойдут свеженькие факты…