6 Затаившиеся в багажнике
– Хампти! – позвал Пикеринг, тыкая костлявым пальцем пухлую задницу кузена. – Проснись! Просыпайся, слышишь? Тьфу ты, да что ж такое!
Его бесило, что Хамфри так сладко спит, да ещё и храпит громовым храпом. Пикеринг первым залез в багажное отделение вертолёта. Он надеялся, что если их найдут дикие звери, то сначала съедят Хамфри, а теперь не мог выбраться – путь на волю перегородила здоровенная туша братца. Да ещё приспичило по-маленькому.
– Хамфри Шанс, проснёшься ты или нет, остолопина?!
Он с размаху шлёпнул спящего кузена по заду.
Хамфри всхрапнул и перекатился с боку на бок, словно исполинский живой валун, придавив Пикеринга к стенке. Пикеринг отчаянно забился.
– ТЫ МЕНЯ РАЗДАВИШЬ! – запищал он.
– А? – Хамфри сел и пукнул.
– Фу-у! – скривился Пикеринг. – ВОНИЩА!
Хамфри осоловело захлопал глазами.
– Ох, мы что, всё ещё в этих поганых джунглях?
– Аррргх! Грр! Аргмх! – яростно брызгал слюной Пикеринг.
– Тихо! Услышат! Подумаешь, пёрнул немножко. – Хамфри протёр глаза толстыми, как сардельки, пальцами. – Который час?
– Я откуда знаю? Ни у тебя, ни у меня часов нет! – огрызнулся Пикеринг. – Снаружи светло, надо отсюда убираться, пока нас не поймали… И пока мы не задохнулись насмерть.
– Будешь наглеть – я тебя сам придушу!
Хамфри угрожающе выставил вперёд руки, и Пикеринг мгновенно утих.
– И вообще, я же не нарочно, – буркнул Хамфри. – Это, наверное, из-за тех фиолетовых ягод, что мы вчера ели. Меня от них пучит.
Он подкатился к дверце, открыл её пинком и наполовину выполз наружу. Подрыгал ногами, пока не нашарил почву. Встав, он протянул руку Пикерингу, и тот с его помощью тоже выбрался из багажного отделения.
Снаружи в неподвижном воздухе клубились завитки тумана, словно жуткие танцующие призраки. Листья на опушке зловеще поблёскивали влагой. У Пикеринга сердце ушло в пятки. Он стосковался по задымлённому лондонскому воздуху и по своей прежней жизни. Век бы не видеть этих жуков! Потом он вспомнил, как к ним в дом явилась Лукреция Каттэр, как она пообещала им деньги, и сердце затрепетало у него в груди. Они приехали стребовать с Лукреции своё, законное – полмиллиона фунтов.
Пикеринг потруси́л за Хамфри в лес, чутко прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Солнце уже всходило, и они опасались, как бы люди Лукреции не застигли их около вертолёта. Пикеринг не сомневался: им бы только поговорить с Лукрецией с глазу на глаз, рассказать, сколько они пережили, чтобы встретиться с ней, и она наверняка обрадуется. Он читал в романах, что женщинам нравится, когда мужчины рискуют жизнью ради любви. А после можно будет и поговорить о серьёзном – о деньгах, которые она им задолжала.
Хамфри был не так уверен. С самого прилёта он становился всё раздражительнее. За десять ночей в тесном багажном отделении толстяк чуть с ума не спятил и страшно изголодался. Он-то думал, что вертолёт приземлится на Гавайях или во Флориде, рядом с очаровательным летним домиком на берегу океана. А когда они наконец выбрались из багажного отделения, он с ужасом обнаружил, что они находятся в джунглях, где на сотни миль в округе нет ни единого заведения фастфуда. Хамфри и всегда был неразговорчив, а теперь и вовсе только хмыкал, бурчал и грозился всех убить. Пикеринг со страхом ждал, что, если в ближайшее время они не добудут еды, Хамфри его слопает.
Они понятия не имели, в какой стране оказались, и не рисковали углубляться в джунгли, где можно заблудиться или попасть в зубы хищникам. Оставалось сидеть на месте, пока не появится возможность поговорить с Лукрецией Каттэр.
Первая ночь в лесу прошла в мучениях. Под ноги кузенам попался полутруп-полускелет в белом лабораторном халате, и они решили, что пойти и постучаться в дверь «Биома» – всё-таки не лучший выход из положения. А когда обошли всё здание кругом, выяснилось, что двери-то и нет. Усталые и злые, они нашли нору между корнями могучего дерева. Хамфри подумал, что там можно устроить уютное лежбище. Он выгреб из норы кучу сухих листьев, и тут на них выскочил хозяин норы – громадный красно-бурый тарантул. Он взмахнул передними ногами, зашипел и бросился на Хамфри, норовя укусить. Хамфри с воплем шарахнулся назад, Пикеринг бросил в паука палку, и двоюродные братцы со всех ног удрали прочь.
Пикеринг предложить спать на дереве, но Хамфри не умел лазать по деревьям. В конце концов они нашли поваленный ствол и договорились спать на нём по очереди: пока один отдыхает, другой сторожит. Первым спал Хамфри. Пикеринг сидел и дрожал от страха, слушая пронзительные ночные крики обезьян ревунов. Когда пришла его очередь, он едва успел сомкнуть глаза, как его разбудили. Перепуганный Хамфри тряс его за плечо, молча показывая на ягуара, наблюдавшего за ними с опушки. Хамфри заорал изо всех сил и бросился на огромную кошку. Ягуар убежал, а братцы помчались к вертолёту, вскочили в багажное отделение, захлопнули дверцу и кое-как продремали до рассвета.
После такой ужасной ночи они решили ночевать в багажном отделении. Днём они прятались в лесу, стараясь держаться поближе к опушке, добывали еду и ждали, когда Лукреция Каттэр выйдет на прогулку. Они ждали и ждали. Из купола выходили Крейвен, Данкиш, Моулинг, иногда Лин-Лин, а один раз вышел даже француз-дворецкий, но Лукреция Каттэр так и не появилась.
Как будто мало было всех этих страхов, Пикеринг не мог отделаться от ощущения, что за ними наблюдают. Может, это оттого, что с каждой ветки и из каждой норки на них таращились разнообразные лесные жители, но он мог поклясться, что на него смотрят человеческие глаза, и потому вздрагивал и оглядывался при каждом шорохе.
Ночью он прижимал к лицу Слюнявчик, свою любимую тряпочку, и воображал, что это щека Лукреции Каттэр. Сердце у него так и колотилось от одного только имени. Он должен быть храбрым, должен подбадривать себя и Хамфри. Победив джунгли, он завоюет сердце прекрасной дамы, а в награду получит вечную любовь и целый чемодан денег.
