– Что-нибудь еще будете заказывать? – вернул меня в реальность нежный голосок официантки.
Я взглянул на нее так, словно только что увидел привидение, а потом решительно покачал головой.
– Нет. Счет пожалуйста …
Не знаю почему, но в данный момент мне хотелось поскорее сбежать отсюда – скрыться, забиться в какое-нибудь укрытие и отгородиться от всего мира. То, что со мной происходило, не укладывалось ни в какие рамки! Быть может, я вообще опасен для окружающих? Либо они – опасны. Я уже запутался. Так или иначе, я чувствовал, что медленно схожу с ума …
Уже через минуту миловидная блондинка вручила мне счет. Я машинально взглянул на трехзначное число, а потом положил на стол пару купюр.
– Сдачи не нужно …
Растерянно взглянул в изумленные очи девушки и медленно побрел вдоль аллеи. Осатаневший тополиный пух назойливо лез в глаза, но я практически не обращал на него внимания. В голове была звенящая пустота. В этом было что-то от инстинкта самосохранения – мозг отказывался анализировать произошедшее.
Образы реального мира проплывали перед моими глазами, подобно мимолетным видениям. Похожие ощущения я однажды испытывал в океанариуме. Идешь, такой, своей дорогой, а мимо проплывают целые миры. А ты зачарованно наблюдаешь за ними. «Созерцатель на час». Так было и сейчас. После всего свалившегося на меня, я уже ни в чем не был уверен. Промелькнула короткая мысль, что, наверное, именно так и сходят с ума …
Наконец, я все же решился … Проигнорировать произошедшее я не мог, поэтому мне было позарез нужно объяснить его. Составить логичное объяснение. Сформулировать и классифицировать, епт! Без этого я точно умом тронусь! Я задержал дыхание … Итак …
Итак, Питер. Поздняя осень … Я даже поежился, хотя вокруг стояла непереносимая жара. Судя по тому, как проходила «стрелка», явно – те самые «лихие девяностые». Ночь, центр города, вооруженные громилы. «Бандитский Петербург» и все такое … Старые иномарки. Нет, точно девяностые! Сейчас бы подобная наглость точно не прокатила! И … Я БЫЛ там – в этом не было никаких сомнений! Это не было фантазией. Невозможно самому себе нафантазировать саму ауру большого криминализированного города той эпохи! Да что там города – всей страны!
Я невольно замедлил шаг и прикрыл веки, пытаясь припомнить свои ощущения. И в этот момент словно бы стал другим человеком. Не Алексеем Лисицыным, обывателем из относительно комфортного времени, а … Кем же я был тогда? «Решала» – именно так за глаза называли таких людей в те смутные времена. И я понял, что тогда, на этой ночной набережной, в чужом городе, в сопровождении вооруженных «быков», чувствовал себя как рыба в воде! Я был на сто процентов уверен в том, что я «разрулю» вопрос. Что, в общем-то, я и сделал … И все бы было отлично, не притащи Трехпалый на встречу бойца, на которого периодически «накатывали» видения из прошлого. Эхо войны … Выходит, что проблема с «кадрами» существовала даже тогда.
Вновь припомнив смертельный удар в область грудной клетки, я инстинктивно сжал челюсти. В паху, второй раз за день, опять образовалась пугающая пустота. Нет, такое не нафантазируешь – я и правда был там! И на самом деле там умер …
Их «комы» размышлений меня вывела вибрация мобильника. Я взглянул на дисплей – мама. Вот, черт! Я ведь даже не удосужился позвонить ей и успокоить!
– Мам, привет еще раз! – жизнерадостно откликнулся я, мгновенно переключившись со своих мрачных размышлений на реальность.
– Леша …, ты …, – она растерялась, не зная – как сформулировать вопрос. – Ты звонил ТУДА?
– Ага, – нарочито небрежно ответил я. – Полный порядок!
Повисла пауза … Мама сомневалась. Это понятно – «непростые люди» просто так не приезжают, чтобы потом в одночасье все волшебным образом разрешилось! Но … У меня-то разрешилось! Решала, млять …
– Точно? – робко спросила она.
– Да точно, мам! – вдохновенно врал я. – Там из-за ерунды канитель получилась. Кому расскажи – не поверят. До смешного прям!
– Леша, – почти что строго прервала меня мама. – У тебя сейчас точно все хорошо?! Такие люди …
– Мам, я тебе потом все расскажу – сама смеяться будешь, – я торопился сменить тему. – И, да! Я ж тебе не сказал – на собеседование удачно сходил! Меня берут, причем – абсолютно не курьером!
Я вкратце, в общих чертах, поведал матери о своей беседе с мисс Делакруа. Упомянул и о своем высокохудожественном слогане. Мама искренне рассмеялась.
– Я всегда знала о том, что ты у меня чрезвычайно талантлив! – не без самолюбования отметила она.
– Н-у-у, в этом есть и твоя заслуга, – вполне искренне заметил я.
– Моя? – на миг она задумалась. – Нет, скорее здесь заслуга твоего отца … Такого выдумщика и болтуна еще поискать! В определенных случаях, конечно, болтуна …
– Ладно, мам, не будем делиться – чья где заслуга, – я стремился к завершению разговора. – Мне бежать нужно по делам …
– Хорошо, – ответила она. – Бог тебе в помощь …
Я нажал отбой, а про себя подумал: «Вот, помощь Бога мне сейчас точно не помешала бы … Пока еще в своем уме …»
А потом меня словно током шибануло! Мама, сама того не подозревая, словно бы сняла ограничительный барьер с моего восприятия! «Заслуга отца … Такого выдумщика и болтуна еще поискать …» Я вновь замер, потрясенный. И немедленно в памяти всплыли губы Гурского, беззвучно шептавшего «Алексей Владимирович Лисицын … Владимирович …» Вот явно он не зря продублировал про себя мое отчество! А потом … А потом его отношение ко мне резко поменялось – в его тоне сквозило если не уважение, то уж эмпатия – точно! Это что же получается? По всему выходило, что Илья Сергеевич, скорее всего, был знаком с моим отцом? Мир, конечно, тесен, но не до такой же степени!
В принципе, если рассудить, то прошлое отца было весьма непростым … И, чем черт не шутит, – быть может они и правда пересекались? Непроизвольно я взмахнул рукой. Если и так, то что с того? Плевать, как говорится! Уж у бати я «пробивать» Гурского никак не собирался. Начнутся расспросы … А я, признаться, не любил впутывать в свои дела других людей, пусть даже и отца!
А потом я отбросил в сторону обуревавшие меня мысли. В принципе, день-то сегодня, как ни крути, – удачный! Работу, можно сказать, нашел; возможный конфликт разрулил! И даже пообедать ухитрился между делом. Что там у нас «на сладкое»? Естественно – звонок Елене Прекрасной!
– Да? – деловито откликнулась она после некоторого ожидания.
Я-то ожидал услышать заспанный голос, а она очень даже бодрячком! И, судя по тому, что вокруг нее был какой-то характерный шум, даже не дома.
– Привет! – поздоровался я. – Удобно?
– Леш, привет?! – жизнерадостно откликнулась она. – Уже проснулся? Я хотела было набрать, но думала – спишь еще …
– Какое – спишь! – шутя, возмутился я. – У меня уже дел государственного масштаба наверчено – мама не горюй! Увидимся сегодня?
На миг Лена замешкалась с ответом.
– Знаешь …В данный момент я занята … А у нас тут что-то типа мероприятия … Хотя … А приезжай к нам!
– Куда? – озадачился я.
– Мы на Строителей, у Сердца. Приедешь?
«Сердце города» – это так горожане прозвали монумент. Изначально своеобразный памятник в виде самого настоящего человеческого сердца был воздвигнут в честь достижений хирургов-медиков районной больницы, в свое время выигравшей федеральный конкурс. Массивное, отлитое из бронзы, с обрубками сосудов, Сердце смотрелось величественно и экстравагантно. Позже молва прозвала его «Сердцем города», а местная администрация организовала на этом месте сквер с уютными скамейками и просторной площадкой из брусчатки. Каждые выходные «Сердце» служило местом паломничества новобрачных, а по вечерам вокруг него собиралась местная молодежь.
– И что там у вас за мероприятие? – слегка озадачился я.
– А вот увидишь …, – усмехнулась Лена.
– Заинтриговала, – ответил я. – Скоро буду …
Под звучащий в сознании проникновенный голос Утесова «Сердце, тебе не хочется покоя …» я направился в сторону автобусной обстановки.
Лену я узрел, как это ни было странным, в образе …кошки. Еще на подходе к Сердцу внимание мое привлекла музыка – какая-то забавная мультяшная мелодия. Возле монумента, в такт задорной песенке, льющейся из портативной акустической системы, приплясывали две девчонки с атрибутами костюмов ростовых кукол. Рядом с ними стоял стенд с фотографиями животных из приюта, а под ним – коробка для пожертвований. У Лены, как я уже упомянул, на голове была шапка с мордочкой котенка, у ее подруги – щенка. Плюсом к этому, к пояснице обеих было прикреплено по роскошному хвосту. «Жарко же …», – невольно посочувствовал им я.
Заметив меня, «кошка» приветливо помахала мне пушистой лапой – своеобразной мохнатой перчаткой с пластмассовыми когтями. Когда я приблизился, Лена коротко чмокнула меня в щеку, щекотнув при этом жесткими усами своего головного убора.
– Не помешаю? – растерянно спросил я, не понимая – каким образом я могу вписаться в это благотворительное шоу.
– Нет, – забавно покачала головой «кошка», а потом вздохнула. – Мы уже скоро заканчиваем – третий час здесь. Кстати, это – Наташа!
«Щенок» тоже жизнерадостно взмахнул лапой и одарил меня улыбкой, исполненной брекетов. Я дружелюбно кинул в ответ, после чего вытащил из сумки мелкую купюру и царским жестом возложил ее в коробку для пожертвований. Заодно невольно оценил масштабы сбора – не густо: мелочь, в основном, и несколько смятых банкнот. В благодарность за свое пожертвование я получил дополнительный поцелуй.
– Спасибо …, – шепнула мне на ухо Лена.
В этот час на улице уже было достаточно оживленно. Суетящиеся прохожие, спешащие мимо нас по своим делам, бросали в нашу сторону мимолетные взгляды, по большей части – неприязненные. Кое-кто из них, скупо улыбнувшись, нет-нет да и бросал в коробку пару монет, нашаренных в кармане. «Котенок» и «щенок» вежливо раскланивались с подобными «меценатами».
Через несколько минут в парковочный «карман» въехал микроавтобус, сопровождаемый тремя легковыми автомобилями. Из машин вынырнули молодые мужчины, которые принялись проворно выгружать из нутра автобуса колонки и атрибуты разборной сцены. Одеты эти ребята были довольно вычурно – не поймешь, то ли рыбаки-охотники, потерявшие свои удочки-ружья, то ли казаки в опале, то ли – разжалованные военные. Неподалеку припарковался еще один микроавтобус, на этот раз полицейский. Из него вышли представители закона, которые тут же закурили, осматривая окружающее пространство прищуренными бдительными взглядами.
– Развели тут цирк! – воскликнул, обращаясь к нам, тщедушный пожилой человек в потертом костюме со значком ветерана труда на лацкане. – Шли бы лучше – делом занимались, чем деньги тут клянчить!
– Мы не клянчим, а для обездоленных животных собираем! – парировала Наташа. – Приют на грани закрытия …
– Знаем мы ваши приюты! – остервенело зашипел старик. – Притоны у вас, а не приюты! Э-эх, Сталина на вас нет!!! Распустились …
Невольно я улыбнулся – старая гвардия не дремлет! В чем-то инцидент был слегка комичный, но судьба внесла свои коррективы …
Пара мужчин, тех самых – недоделанных рыбаков-охотников-военных, поставив на асфальт очередную огромную колонку, направились в нашу сторону. Один из них был в папахе. «Еще бы шашку нацепил, клоун», – раздраженно подумал я. Честно говоря, недолюбливал я эту категорию людей. Не пойми чем занимаются, маячат повсюду, отсвечивают государственной символикой в сочетании с фольклорными атрибутами. Не смогли найти себя в реальной жизни – решили податься на благоприятную псевдопатриотическую стезю … Выгодно и не пыльно, как-никак!
– Та-а-к, – деловито подбоченился крепкий парень в папахе и обвел наш перформанс хозяйским взглядом. – Сворачивайте свою канитель! Чтоб через две минуты вас здесь не было!
Девчонки разом сникли. Наташа выключила колонку и стянула с головы морду щенка. Лена дернула меня за рукав и кивнула на стенд:
– Леш, помоги собрать …
– А в чем дело, парни? – дружелюбно обратился я к этим рейдерам.
– Митинг-концерт тут будет – вот в чем дело! – неохотно ответил напарник «папахи». – Сваливайте, говорят вам!
– Лен, у вас тут согласовано было? – я взглянул на Елену.
– Да – до шестнадцати ноль-ноль, – растерянно ответила она. – В принципе, еще двадцать минут … Да не нужно …
– Нужно, – твердо ответил я и обратился к «папахе». – Через двадцать минут подходите, если чё …
Мордоворот с аккуратно подстриженной бородкой ответил мне взглядом быка на корриде. А потом и замычал, подобно оному:
– Ты не понял?! Съебали отсюда!!!
Активизировавшийся было во мне «решала» сник … Против лома нет приема. Вернее, против упоротого быдла, яркие представители которого стояли в паре метров от меня.
И, дабы подкрепить свои слова делом, «папаха» красноречиво пнул коробку с пожертвованиями, взорвавшуюся россыпью монет, разлетевшихся по асфальту.
– Да ты что делаешь, дегенерат?! – не выдержала Наташа и спрятала лицо в ладонях, пытаясь скрыть брызнувшие из глаз слезы. – Мы полдня собирали …
– Поговори мне еще, овца! – огрызнулся орк и толкнул девушку в грудь. – Вали отсюда …
Кому как, а лично я себя в этот момент уже плохо контролировал. Поэтому без каких-либо прелюдий отвесил «папахе» шикарный хук слева, отчего он распластался на асфальте. И в тот же момент поясницу пронзила резкая и всепоглощающая боль. Моментом воспользовался приятель «папахи» – он заломил мне руку за спину, навалившись всем весом своего массивного патриотического тела.
– Ах ты сука …, – прошипел он мне в самое ухо.
Ситуация – хоть плачь! Обида за девчонок, безысходность, ярость – что только не навалилось на меня в этот роковой момент. Сам я стою «полураком»; держащий мою руку мордоворот отталкивает Лену, ринувшуюся мне на помощь; «папаха» уже поднимается с земли. Краем глаза я успел заметить, что в сторону конфликта уже спешат блюстители порядка. А моя многострадальная спина буквально вопиет от боли … И, судя по тому, что полисмены нарисовались здесь одновременно с «рыбаками», – явно будут на стороне оппонентов …
А потом я неожиданно успокоился. Вернее даже не успокоился, а … Отошел в сторону – вот наиболее точное определение! А мое место занял кто-то другой – холодный, расчетливый и абсолютно безэмоциональный. И, сука, он сумел найти выход из этого безнадежного положения! Не знаю как мне это удалось, но я смог отрешиться от боли – она ушла, не оставив и следа.
Я ударил локтем в мышцу бедра стоявшего позади меня «патриота» – он немедленно потерял равновесие. Я мгновенно извернулся и высвободился из захвата. Уже в следующую секунду я оказался за спиной своего противника и надавил пальцами на его спину и шею. Не знаю, что именно произошло в результате с его организмом, но он, скрючившись, упал на брусчатку и захрипел. Из его посиневших губ потекла пенистая слюна …
Я склонился над ним, попутно успев оценить обстановку – «папаха» застыл в полнейшей растерянности, двое полицейских уже на подходе …
А потом я неожиданно обратился к представителям закона:
– Сюда! Тут человеку плохо!
Вокруг нас мгновенно собралась толпа обывателей, желающих своими глазами запечатлеть «интересное». Изобразив полнейшее неведение относительно происходящего, я растерянно обратился к полицейскому с погонами прапорщика:
– Скорую бы надо …
Тот ответил мне раздраженным взглядом и схватился за рацию. Нарисовавшийся в поле зрения «папаха», тронул за плечо капитана и указал ему пальцем на меня:
– Это все он! – брызнув на блюстителя закона слюной, воскликнул он.
– Разберемся …, – процедил сквозь зубы капитан.
– Так, я не понял! – перекрыл многоголосый гомон чей-то властный окрик. – Вы какого тут устроили?!
Сквозь толпу пробирался высокий громоздкий человек в дорогом костюме. Он «выцепил» взглядом представителя закона и рявкнул:
– Капитан! Через пять минут здесь мэр будет! Что за бардак?!
– Тут … вот … человеку плохо … стало …, – растерянно развел руками капитан.
– Убери все это немедленно отсюда …, – сквозь зубы прошипел «начальник», но потом, спохватившись, неожиданно нацепил маску участия. – Медиков вызвали?