Глава 2 «КОНТОРА»

Бейкер-стрит, улица, на которой жил Шерлок Холмс, казалось, обладала особой привлекательностью для «рыцарей плаща и шпаги». Возникнув из департамента Д, SOE сначала занимало несколько комнат в реквизированном правительством отеле «Сен-Эрмин» на Кэкстон-стрит, как раз на полпути между зданиями парламента и вокзалом Виктория. Осенью 1940 года стало ясно, что людям катастрофически не хватает места. Но все военные министерства и ведомства наотрез отказались предоставить управлению более просторное помещение. Считалось, что SOE существует под эгидой гражданского министра, поэтому вопрос его размещения касается только военно-экономического министерства.

С помощью бизнесменов, принимавших некоторое участие в создании SOE, с большим трудом было найдено новое помещение в доме № 62–64 на Бейкер-стрит. Через некоторое время в этом здании разместилось французское отделение и еще несколько отделов, а все руководство переехало в Сент-Майкл-Хаус – дом № 82 по той же улице. Здание было предоставлено фирмой «Marks & Spencer». Тогда, в 1940 году, этот адрес был самым засекреченным в мире. Дом вернули хозяевам через несколько лет после окончания войны. Немного позднее еще несколько отделов SOE въехало в Норджбай-Хаус – дом № 83 по Бейкер-стрит (сейчас в нем размещается департамент налогов и сборов). С ростом SOE ему требовалось больше места, но все новые помещения находились неподалеку от Бейкер-стрит. Таким образом решался вопрос обеспечения безопасности – если бы многочисленные отделы были собраны под одной крышей, это неизбежно привлекло бы к SOE повышенное внимание.

В Сент-Майкл-Хаус имелся не только главный, но и черный вход, расположенный с обратной стороны здания. Все служащие, начиная от руководителей и кончая шифровальщиками и машинистками, были обязаны соблюдать особую осторожность, старались держаться незаметно. Они почти никогда не носили военную форму. У двери Норджбай-Хаус висела неприметная черная металлическая табличка, согласно которой в здании находилось межведомственное исследовательское бюро. Существование SOE долгое время оставалось тайной даже для высших армейских чинов. Офицерам и гражданским служащим SOE предписывалось не упоминать название управления даже в частных беседах, все они дали подписку о неразглашении служебных секретов. Даже между собой они говорили о своей организации как о «фирме» или «конторе».

Военные министерства и ведомства проявляли к деятельности SOE удивительное равнодушие, хотя военное министерство настаивало на своем праве контролировать набор агентов, а секретная служба жаждала проверять благонадежность каждого. Сначала беседы с кандидатами велись в маленькой комнатке министерства пенсионного обеспечения в Вестминстере, позже для этой цели выделили две темные комнаты в отеле «Виктория», которые занимало военное министерство. Здесь также помещалось несколько разведывательных отделов.

Когда встал вопрос о назначении первых руководителей SOE, потребовалась консультация старейшины Британской секретной службы – сэра Клода Марджорибэнка Дэнси, знаменитого «дяди Клода», как его с любовью называли все – друзья, начальники, подчиненные. Черчилль очень высоко ценил этого человека, они были близкими друзьями на протяжении полувека. Дэнси участвовал во всех военных кампаниях, которые вела Британская империя. В 1890 году он воевал в Северном Борнео, затем сражался с зулусами, а во время бурской войны, находясь при штабе фельдмаршала Робертса, познакомился с Уинстоном Черчиллем. Во время Первой мировой войны он служил в разведке, а в 1938 году ушел на покой и поселился в своем поместье. Судя по всему, он не предполагал, что жизнь заставит его вернуться на службу. В 1940 году он стал заместителем директора французского отделения Британской секретной службы, причем его основной функцией стало улаживание многочисленных конфликтов во взаимоотношениях с генералом де Голлем и французской секретной службой. Тот факт, что даже генерал де Голль и полковник Пасси обращались к сэру Клоду «дорогой друг», следует рассматривать как высочайшую оценку его мудрости и доброжелательности, а также как доказательство его воистину удивительного умения общаться с французами в Лондоне.

Дэнси рекомендовал на пост главы SOE сэра Фрэнка Нельсона, бывшего офицера индийской армии, члена парламента от партии консерваторов. Вначале предполагалось, что Нельсон будет работать в сотрудничестве с полковником Грандом из прекратившего свое существование департамента Д. Гранд через несколько дней покинул свой пост без объяснения причин и вернулся в военное министерство, оставив Нельсона в одиночестве. Но офицеры, которые вместе с полковником Грандом прибыли из департамента Д, остались. Среди них был и полковник Ф.Т. Дэвис, которому была поручена подготовка будущих секретных агентов (тех, что успели к этому времени набрать). Майор (позже полковник) Джордж Тейлор, австралиец, долго и плодотворно работал для департамента Д в Югославии и Румынии (до захвата этих стран нацистами), в SOE ему доверили организацию региональных отделений. Полковник Колин Габбинс был назначен ответственным за восточноевропейские отделения, которым на этой стадии придавалось большое значение. Уж слишком горячо поляки из армии генерала Сикорского и чехи, сплотившиеся вокруг Эдварда Бенеша, стремились отомстить за военные действия против своих стран. Поздней осенью Габбинс стал оперативным директором, в круг обязанностей которого входил надзор за функционированием всех региональных отделений. Он стал душой и движущей силой «конторы».

Сэр Фрэнк Нельсон, которому уже было под шестьдесят, оказался неутомимым тружеником. В течение долгих недель он проводил по шестнадцать часов в сутки на рабочем месте, не выглядя уставшим. Ему предстояло выполнить сложную и деликатную работу – сформировать штаб SOE. Для решения финансовых вопросов сэр Фрэнк привлек дипломированного бухгалтера – Джона Веннера. Этот человек стал поистине уникальной фигурой. Он оставался на своем посту в течение всего периода деятельности SOE. Начальником штаба сэра Фрэнка стал майор Тейлор.

Еще один человек стоял у истоков SOE. Это Чарльз Хэмбро. Крупный банкир, глава фирмы и вообще весьма заметная фигура в лондонском Сити, он на протяжении многих лет был личным финансовым советником Черчилля. Его семья имела скандинавские корни, может быть, поэтому он обладал обширными личными и деловыми связями за границей. В 1928 году, в возрасте 30 лет, он стал самым молодым директором Английского банка. Он занимал сильную позицию в государственных структурах, был вхож в высшие круги военных. Был советником Черчилля в период норвежской кампании, в начале войны совершил ряд выдающихся подвигов в Швеции, поэтому сначала ему было поручено заниматься созданием скандинавских отделений SOE, но очень скоро он стал заместителем сэра Фрэнка.

В феврале 1942 года доктор Далтон занял пост в торговой палате, а лорд Сэлбурн стал военно-экономическим министром. Первым делом он поручил м-ру Хэнбери-Уильямсу, главе одной из фирм, провести исследование структуры и деятельности SOE. В тот период SOE, как назло, преследовали неудачи. Поэтому секретный отчет, который Хэнбери-Уильямс представил лорду Сэлбурну, не был благоприятным и содержал резкую критику в адрес работы руководства SOE в 1941 году. Поиски козла отпущения длились недолго. Результатом явилась якобы добровольная отставка сэра Фрэнка Нельсона.

В мае 1942 года на Бейкер-стрит произошли большие перемены. Сэр Чарльз Хэмбро, получивший титул в 1941 году, стал главой SOE, его заместителем был назначен бригадир Колин Габбинс. Весной 1942 года руководство SOE почти полностью сменилось. Сэр Чарльз обладал глубокими и разносторонними знаниями, он быстро воспринимал новое, являясь энергичной, талантливой и сильной личностью. Больше года он совмещал работу в SOE и на Западной железной дороге, где постоянно возникали сложнейшие проблемы, связанные с военными перевозками.

Много компетентных людей внесло свой вклад в создание SOE, но без полковника (позже генерал-майора) сэра Колина Габбинса контора вряд ли встала бы на ноги. В 1940 году Габбинс умело организовал военную кампанию, которая прикрывала отступление британских экспедиционных сил из Норвегии. В SOE он пришел из военной разведки, а уже в сентябре 1943 года занял пост одного из руководителей.

Однажды вечером в ноябре 1939 года доктор Далтон, только что ставший военно-экономическим министром, посетил торжественный ужин, который давал граф Радзинский – польский посол в Лондоне. Там не ожидалось никакого веселья. Несколькими неделями ранее Польша пала. За столом Далтон сидел рядом с английским полковником, которого ему представили, но имя он не запомнил. Во время застольной беседы Далтон узнал от своего соседа, что тот служил в британской военной миссии и в сентябре, находясь в Варшаве, едва избежал плена. Далтон обычно не имел привычки вести дружеские беседы с полковниками, но неожиданно для самого себя обнаружил, что сидящий рядом с ним офицер очень умен, приятен в общении и отлично информирован. Он говорил, что, если бы польская армия не проявляла романтический героизм, а вовремя отступила к рекам Висле и Бугу, эту линию обороны можно было бы удерживать достаточно долго. Еще он поведал Далтону, что в августе Британия отправила в Польшу 120 «харрикейнов». 28 числа они достигли Дании. И там были задержаны, поскольку никто не мог решить вопрос, кто будет платить 4 тыс. фунтов за перевозку. Самолеты так никогда и не попали в Польшу. А если бы они были доставлены вовремя, история могла бы совершить виток в другую сторону. Габбинс много знал и о нетрадиционных методах ведения войны. Доктор Далтон решил, что этого умного полковника следует обязательно запомнить. Если потребуется, к нему всегда можно будет обратиться за консультацией.

Когда бригадир Габбинс прибыл в штаб SOE, ему было сорок пять лет. Это был худощавый, жилистый мужчина среднего роста с темными волосами и аккуратно подстриженными «военными» усиками. Он всегда внимательно смотрел в глаза собеседнику, говорил короткими, отрывистыми фразами. Посторонний наблюдатель мог бы назвать этого человека типичным английским полковником. Его манера поведения была также совершенно обычной, общепринятой. Но за внешностью ординарного армейского служаки скрывался человек, обладавший высочайшим интеллектом и культурой, являвшийся прирожденным лидером и к тому же не лишенный чувства юмора. Все эти качества были ему очень полезны при общении с пестрой толпой банкиров, профессоров, юристов, журналистов, киношников, директоров школ, бездельников, искателей приключений, а также иностранцев из дюжины европейских стран, которые должны были действовать под его руководством. Благодаря своей неиссякаемой энергии бригадир Габбинс вдохнул жизнь в SOE, заразив энтузиазмом и своих подчиненных. Под его руководством работать было отнюдь не просто, он обладал необыкновенной работоспособностью, целеустремленностью и упорством – качествами, которых не хватало многим обитателям Бейкер-стрит.

КАК ДЕЛАЛИ АГЕНТА

Трудности, с которыми сталкивались первые сотрудники SOE, были весьма значительными. Они были настоящими первопроходцами, их деятельность не имела прецедентов ни в одном из военных конфликтов, в которых ранее доводилось участвовать Великобритании.

В мирное время профессиональный офицер-разведчик в обязательном порядке получал общую военную подготовку. Он заканчивал одну из военных академий и назначался на должность после прохождения специального обучения. Находясь за границей, он состоял в штате или, по крайней мере, находился в контакте с дипломатическими или консульскими службами своей страны, всегда мог рассчитывать на защиту и советы надежных друзей. Те немногие профессиональные агенты, которые оставались на вражеской территории во время войны, всегда имели достаточно устойчивое положение и были обеспечены надежной связью.

Величайшая сложность для агентов SOE заключалась в том, что практически все будущие сотрудники, которым предстояло стать организаторами актов саботажа и диверсий, инструкторами действующих на вражеской территории партизанских групп и тайных армий, не были профессионалами.

Генерал Габбинс формулировал задачу следующим образом: первый человек, который отправится на оккупированную территорию, должен проявить свой интеллект и смекалку, чтобы обеспечить собственную безопасность и наладить необходимые связи. При этом действующий в одиночку и излишне общительный агент обязательно подвергнет себя повышенной опасности разоблачения и предательства, поскольку легко может привлечь к себе внимание гестапо.

Человек, который выражает добровольное согласие подвергнуть себя риску и при этом сумеет, несмотря ни на что, уцелеть и выполнить свою задачу, должен быть выдающейся личностью. Вопросы тайной войны, в которых ему предстояло стать экспертом, сложны и разнообразны. Они включают в себя формирование штаба, поиск и обучение надежных помощников и курьеров, организацию приема новых агентов, а также грузов, сброшенных с самолетов, военное обучение местного населения и организацию боевых групп, планирование и выполнение диверсионных акций и многое другое. Чаще всего ему придется уметь пользоваться радиопередатчиком, самостоятельно шифровать и расшифровывать сообщения.

Помимо перечисленных выше обычных операций, перед агентами SOE нередко ставились и весьма неожиданные задачи. Полевому агенту – офицеру SOE – зачастую приходилось служить посредником и стараться примирить враждующие между собой группы движения Сопротивления, всячески сглаживать политическую и личную враждебность, то есть находиться в самом центре сложного клубка интриг. Часто ставились задачи шпионского характера – сбор и передача военной, политической и экономической информации, которая была жизненно необходима различным министерствам.

Первое условие, без выполнения которого полевой агент не имел шансов уцелеть, не говоря уже о выполнении задания, было хорошее владение языком страны, куда он направлялся, знание ее законов и обычаев. Чтобы не привлекать к себе внимание, агенту приходилось маскироваться под местного жителя. Ему нужно было изучить величайшее множество всяких мелочей, о которых люди обычно знают только потому, что живут в своей стране, – популярные песни, фольклор, имена государственных деятелей, писателей, популярных актеров, национальные блюда, напитки и т. д. Всего не перечесть. И разумеется, у агента должны быть надежная легенда, а также профессия и все удостоверяющие личность документы.

Персонал генерала Габбинса почти полностью набирался из рядов вооруженных сил союзников, большую его часть составляли британские офицеры, а также военнослужащие из доминионов. Если же агенты требовались для Голландии, Норвегии, Польши или Чехословакии, использовались национальные кадры, подобранные и рекомендованные находящимися в Лондоне правительствами соответствующих стран. Как правило, люди, которые прибыли в Лондон не в составе своих воинских подразделений в 1940 году, а появились позднее в качестве беженцев или эмигрантов, проходили всестороннюю проверку в Патриотической школе в Лондоне под надзором директора SOE по безопасности Джона Сентера. Набор агентов из рядов вооруженных сил, а также качественная проверка патриотов, как подчеркивал генерал Габбинс, значительно снижали риск проникновения в ряды организации немецких шпионов.

С другой стороны, почти все агенты SOE, направляемые в страны Юго-Восточной Европы – Югославию, Албанию, Грецию, – были англичанами. В Италию также отправляли в основном англичан. Но все они не были секретными агентами в полном смысле этого слова. Они входили в военные миссии и должны были присоединиться к партизанским и повстанческим штабам.

Французское отделение, для которого требовалось самое большое число агентов, также столкнулось с проблемой их поиска. Подробно об этом вы сможете прочитать в следующей главе.

На первичном собеседовании кандидату подробно не объясняли, чем именно он должен заниматься. Ему говорили, что работа будет секретной, иногда намекали, что служба будет проходить за границей. Каждому кандидату зачитывали соответствующие параграфы законов об охране государственной тайны, и он давал подписку о неразглашении. Кроме того, будущий агент давал слово чести никогда и ни при каких условиях не вести ни с кем разговоров о своей будущей работе. Если после нескольких предварительных бесед проводящий их офицер решал, что кандидат обладает всеми необходимыми качествами будущего агента, ему сообщали о необходимости пройти первичную подготовку. Причем его предупреждали, что это вовсе не означает обязательное последующее зачисление в SOE. Может получиться так, что он вернется на службу в свое подразделение. Причем отказ от приема его на службу в SOE не следует считать недооценкой его храбрости. Он может не подойти по совершенно другим личностным качествам. Несмотря на острую необходимость в агентах, многих кандидатов отвергали сразу, а некоторые не проходили предварительную подготовку.

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ШКОЛЫ

В начале войны еще не было специальных школ, в которых готовили бы секретных агентов. Но существовала особая группа инструкторов, которые могли бы работать в таких школах. Когда в 1939 году Красная армия вторглась в Финляндию, англичане начали собирать добровольцев, которые должны были помочь финнам. Следует помнить, что у Сталина был договор о ненападении с Гитлером. Русские оккупировали половину Польши задолго до того, как последовала молниеносная атака немцев на эту страну. Идея отправки в Финляндию добровольческих сил принадлежала Черчиллю и Энтони Идену, занимавшему тогда пост военного министра. Остальные члены кабинета не были в восторге от этого предприятия.

Спешно собрали батальон лыжников, состоящий из 600 офицеров из различных армейских подразделений. Каждый из добровольцев был неплохим лыжником и имел опыт выживания в горах. Добровольцы прошли короткую, лихорадочную подготовку в одном из британских сборных лагерей, поскольку хотя все они и были сильными и выносливыми людьми, но с винтовками обращаться не умели. Затем они направились в Шамони (Альпы), где продолжили подготовку совместно с французскими лыжниками, которым тоже предстояла отправка в Финляндию. Дело закончилось ничем. Финны подписали мирный договор с Россией, причем на совершенно невыгодных для себя условиях, передав 16 тыс. квадратных миль своей территории Советскому Союзу. Батальоны добровольцев были расформированы.

Шотландские гвардейцы полковника Мэйфилда и капитана Билла Стерлинга по заданию военной разведки начали обучать группу младших офицеров, которые впоследствии сами должны были стать инструкторами в школах для агентов «специального назначения». Первая специальная школа была открыта в Инверейлорт-Хаус, в двадцати милях к западу от форта Вильям. Впоследствии в этой школе прошли подготовку многие агенты SOE.

Инверейлорт-Хаус был массивным квадратным строением из гладкого серого камня, расположенным на южном берегу в верхней части Лох-Эйлорт. Благодаря своей холодной и строгой архитектуре здание отлично вписывалось в окружающий его унылый пейзаж. Фасад сооружения был обращен на север к морю, свинцово-серые воды которого либо тихо плескались, почти невидимые в туманной дымке, либо ревели и грохотали, подгоняемые штормовым ветром. Тыльная часть здания пряталась в тени мрачной черной скалы, прямо от задней двери начинались густые заросли, которые взбирались довольно высоко по склону, поэтому солнца там не было почти никогда. В Гленфиннане, расположенном в 10 милях к востоку, выпадает самое большое количество осадков на Британских островах…

Как видно, первые агенты SOE обучались среди весьма мрачных декораций, но к 1944 году было создано уже более 60 специальных школ, причем некоторые из них располагались в Италии и Северной Африке. Эта цифра не включает учебные центры, созданные совместно с другими спецслужбами и американским OS S в таких удаленных местах, как Хайфа, Хартум, Цейлон, Австралия и др. Школа SOE в городке Ошава, неподалеку от Торонто, позже стала образцом для американских специальных школ, куда активно приглашались английские инструктора.

Из британских специальных школ SOE вышло 7500 агентов, мужчин и женщин, которые были отправлены в Западную Европу. Еще 4 тыс. человек обучались в средиземноморских школах и были посланы в Италию, Югославию, Грецию, Албанию, другие страны.

Приведенные цифры включают в себя членов вооруженных групп, которые в большом количестве направляли во Францию незадолго перед и сразу после высадки союзников в Нормандии и на юге страны в 1944 году. Они состояли из трех и более одетых в форму и отлично вооруженных офицеров и агентов. Их сбрасывали в только что освобожденных районах с задачей оказать помощь в зачистке территории от немцев.

За первые три года работы SOE (до начала весны 1944 года) в Европу было направлено не более 2000 офицеров.

Первым директором по подготовке агентов стал полковник Джордж Тейлор, ранее служивший в департаменте Д. Ему на смену пришел полковник Дж. С. Вильсон, чей длительный опыт работы в индийской полиции и скаутском движении сделал его незаменимым в обучении агентов, призванных «поджечь Европу». Благодаря стараниям полковника Вильсона школы больше напоминали лагеря скаутов, чем военные подразделения. Атмосфера в них была легкой и неформальной. Инструктора старались привить своим слушателям навыки обращения с взрывчатыми веществами, обучали методам ведения тайной войны. В этих школах обходились без традиционных и по большей части абсолютно бесполезных дисциплин. Инструктора были опытнейшими практиками и щедро делились своими знаниями со слушателями. Когда в 1942 году полковник Вильсон оставил свой пост, чтобы принять командование скандинавскими отделениями SOE, система обучения агентов уже была отлично налажена и эффективно работала.

С расширением SOE и сети специальных школ требовалось все больше и больше свободных помещений. Задача их поиска на территории Великобритании была возложена на лейтенант-полковника Д.Т. Уоллиса, который был по образованию архитектором. Выступая от имени министерства труда, он предлагал владельцам подходящих домов предоставить их для специальных целей. В большинстве случаев удавалось достичь полюбовных соглашений. Хотя иногда и приходилось прибегать к процедуре реквизиции.

Одна из первых школ располагалась в Вонборо-Мэнор – неподалеку от Гилфорда в графстве Суррей. Поместье было построено в 1527 году и начиная с XVII века принадлежало графам Онслоу. Отдавая дань пышному великолепию щедрого XVIII века, в нем устроили удобные гостиные и создали прекрасный парк. А в XX веке там появились немногословные мужчины и женщины, занимавшиеся странными делами. Как и во всех специальных школах, в Вонборо-Мэнор работали женщины из добровольческой организации, члены которой оказывали медицинскую и хозяйственную помощь. Она называлась FANY (First Aid Nursing Yeomanry) и была создана еще в 1907 году. Ее члены – молодые и не очень молодые женщины, происходившие чаще всего из знатных дворянских семей, – были медицинскими сестрами, помощницами по хозяйству, а иногда и просто друзьями для часто не всегда уверенных в себе слушателей школы. Они готовили еду, убирали помещения, заботились об одежде своих подопечных. Эти славные женщины были заботливыми медсестрами, хозяйками, экономками.

Тем не менее отношение к ним было весьма неоднозначным. Постепенно женщины из FANY начали привлекаться и к другим работам. Они стали машинистками, секретарями, шифровальщицами. В 1943 году, когда Королевские войска связи Великобритании начали осуществлять прием и передачу информации агентам, именно эти женщины пополнили ряды радисток. Они работали не за страх, а за совесть, и только очень узкий круг лиц знал о секретной работе, которую они выполняли. Не подлежит сомнению тот факт, что война 1914–1918 годов побудила множество женщин, принадлежавших к высшему классу, забыть о роскоши и наслаждениях и прийти на помощь родной стране.

История хранит имена героинь SOE – Мари Ле Шен, Мари Герберт, Пегги Найт, Андре Боррель, Мадлен Дамермент и многих других храбрых женщин, отдавших свою жизнь во имя будущего. Нельзя не вспомнить Лиз де Безак, Эйлин и Жаклин Нирн, Нэнси Уэйк, Одетту Сэмсон, которые пришли на секретную работу из FANY и отлично зарекомендовали себя в деле. Можно с уверенностью сказать, что эта женская добровольческая организация сыграла важнейшую роль в работе SOE, и утверждение, что без нее SOE вряд ли смогло бы окрепнуть и широко развернуть свою деятельность, отнюдь не является преувеличением.

Жизнь сложилась так, что работа и выдающиеся успехи этих женщин были окутаны покровом тайны, им не суждено было получить публичное признание, которое они по праву заслужили. В своем письме коменданту FANY Хоуп Гамвелл генерал-майор Габбинс писал: «Мне не хватает слов, чтобы выразить, что значили члены FANY для нашей организации и меня лично. Для организации они были всем, без них мы никогда бы не сумели претворить в жизнь все наши планы. Они были строгими и умелыми хозяйками, добрыми и жизнерадостными друзьями, преданными помощницами в преодолении любых трудностей. Я испытываю гордость при мысли о том, что дал им возможность проявить свои замечательные качества. Эти женщины были восхитительны и воистину бесценны».

ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ СЛУЖИТЕЛЕЙ ПЛАЩА И ШПАГИ

Командиром в Вонборо-Мэнор был бывший гвардеец Роджер де Веслоу. По словам сослуживцев, он всегда оставался бравым гвардейцем, но умел находить общий язык с самыми разными людьми. Приверженец строжайшей военной дисциплины, он знал, как справиться с весьма разношерстной публикой, которой были его слушатели. Тонкий знаток в области всевозможных гастрономических изысков и большой гурман, он мог бесконечно обсуждать достоинства итальянской пасты или цыпленка в винном соусе со своими подопечными, большинство которых прибыли с континента.

Будущие агенты должны были получить начальную военную подготовку и овладеть основными навыками, необходимыми на секретной работе. Но, несмотря на столь сложные задачи, атмосфера в школе больше напоминала отдых в загородном доме, чем обучение в военном учебном заведении. Конечно, это был очень засекреченный загородный дом, и вообще все специальные школы тщательно охранялись. Слушателям и сотрудницам FANY не разрешалось покидать пределы учебного заведения и даже общаться со своими семьями. Только в исключительных случаях лучшие из лучших поощрялись поездкой домой, да и то не в начальный период обучения.

Среди первых учеников Вонборо-Мэнор преобладали поляки и норвежцы. Затем появились англичане, канадцы, голландцы, датчане и многие другие. Их обучали представители самых разных военных профессий, а также детективы из Скотленд-Ярда. За ходом учебы наблюдали офицеры из региональных отделений SOE, которые частенько навещали школы, нередко с учащимися беседовали военные психиатры. В начальный период за реакциями слушателей и их поведением в различных жизненных ситуациях внимательно и постоянно наблюдали. К примеру, им предлагались крепкие напитки, причем моделировалась ситуация, при которой ее участники поощрялись к употреблению максимального количества спиртного. Необходимо было узнать, как ведут себя люди под воздействием алкоголя: станут они сонными и молчаливыми или, наоборот, начнут болтать, появятся ли признаки агрессивности, может быть, кто-то даже полезет в драку? Начнут ли они выбалтывать секреты? За студентами наблюдали даже ночью в спальне, чтобы выяснить, не разговаривают ли они во сне, а если разговаривают, то на каком языке. В часы отдыха среди студентов обязательно находились офицеры школы, в задачу которых входило вовремя заметить, становятся ли люди на досуге излишне разговорчивыми. Такие методы могут показаться слишком суровыми и даже не вполне порядочными, но именно так можно было составить наиболее полное представление о том, как поведет себя агент в полевых условиях. Ни одно собеседование не сможет дать такой всеобъемлющей картины.

Не все ученики, как бы ни был велик их энтузиазм, преодолевали начальный период обучения, даже в ситуациях, когда необходимость в агентах была особенно острой. Те же, которым удавалось успешно преодолеть начальный этап, отправлялись в другие школы, где обучались практическим навыкам, которые требовались секретному агенту. Эти люди уже могли быть уверены, что рано или поздно станут агентами.

Следующая ступень – физическое совершенствование. Шефы SOE, часто вопреки требованиям военных инструкторов, не обращали особого внимания на физические возможности будущих агентов. Все-таки из них не готовили командос (хотя и они должны были обладать некоторыми навыками, свойственными десантно-диверсионным войскам). Понятно, что курс физической подготовки был необходим, хотя бы для того, чтобы дать понять будущему агенту, какие трудности его ожидают. Для его прохождения студентов отправляли в различные шотландские лагеря. SOE даже разрешили использовать первую десантно-диверсионную школу в Лох-Эйлорте, позже было создано несколько других, например школа № 26 в Аризаге.

Специальная школа в Миобле (неподалеку от Аризага) располагалась в дикой и недоступной местности. Попасть туда было очень непросто, да и далеко не всякий был в состоянии вынести долгий и утомительный путь по горным дорогам Шотландии. Студенты учились преодолевать труднопроходимые участки местности, бесшумно двигаться по густым зарослям, переправляться через реки, взрывать мосты учебными взрывчатыми веществами и скрываться от воображаемых немецких патрулей. Они совершали трудные и долгие переходы с тяжелым грузом, для которых требовалась нешуточная физическая выносливость. На завершающей стадии обучения организовывались учебные бои между отрядами сил Сопротивления и эсэсовцами.

Люди по-разному переносили большую физическую нагрузку. Одни в полном смысле этого слова скакали, как горные козлы, не ощущая особых неудобств. Другие, за всю свою жизнь не державшие в руках ничего тяжелее карандаша и считавшие серьезной физической нагрузкой работу локтями в толпе, падали с ног от изнеможения. Но обычно даже в самых тяжелых ситуациях будущим агентам не изменяло чувство юмора. Можно припомнить всего несколько случаев, когда переутомившиеся студенты порывались все бросить и вернуться к своим прежним, пусть не вполне мирным, но не слишком обременительным занятиям. Но после хорошего отдыха обычно все признаки депрессии исчезали. Некоторые студенты даже находили для себя приятные забавы, например, кое-кто пристрастился глушить в ближайшем водоеме лосося зарядами гелигнита. Инструктора смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы, поскольку считали это своеобразным проявлением личной инициативы, которую следовало всемерно поощрять.

Закаленные в горах Шотландии, студенты распределялись между следующими школами, имеющими более узкую специализацию. И еще они в обязательном порядке проходили курс прыжков с парашютом. Вначале он был организован в Данхэм-Мэсси-Хаус (графство Чешир), но вскоре число студентов увеличилось настолько, что к делу подключили парашютную школу в Тэттон-парк (Рингвей, возле Манчестера). В ней прошли обучение несколько тысяч секретных агентов, в том числе больше сотни женщин.

Командиром школы был капитан Морис Ньюнхэм, который занимал этот пост со дня ее открытия в 1940 году. Во время Первой мировой войны Ньюнхэм был летчиком, в 1939 году он вернулся на службу, страстно желая снова летать. В тот период ему исполнилось сорок четыре года, и он работал управляющим директором автомобильной компании «Триумф». Вместо стальных крыльев, к которым он стремился всей душой, Ньюнхэм получил стол и гору бумаг в министерстве. Но однажды ему предложили возглавить парашютную школу. Ньюнхэм, в жизни не совершивший ни одного прыжка, сразу же согласился, сочтя эту работу более интересной. Для начала он решил научиться прыгать сам. Ньюнхэм совершил тридцать один прыжок и однажды даже сломал ногу, когда парашют не полностью раскрылся.

Начало тренировок в Рингвей было не вполне удачным. Первыми инструкторами там стали профессиональные парашютисты-артисты, до войны выделывавшие в воздухе головокружительные трюки на представлениях знаменитейшего воздушного цирка сэра Алана Гобхэма. Однако их техника была признана бесполезной для практического использования агентами, и тренировки пришлось начинать заново. Школа стремительно росла. К концу войны через нее прошло более 60 тыс. воздушных десантников, включая знаменитые «красные береты», чьи подвиги стали легендами.

Многим секретным агентам пришлось учиться опускаться на воду. Озеро – отличный ориентир для штурмана, определяющего зону выброски. Кроме того, парашют может быть отнесен порывом ветра в сторону от места предполагаемого приземления, поэтому он вполне может опуститься в озеро, в реку, на дерево. Частенько агентов приходилось вылавливать из озера в Тэттон-парк, причем только парашюты спасали их от погружения на дно.

До начала прыжков студенты должны были прослушать несколько лекций. Обычно их читал уоррент-офицер Джо Сазерленд, в котором явно погиб великий комик. Сначала он долго и велеречиво втолковывал студентам, что от парашюта, то есть от восьмидесяти ярдов цветного шелка, зависит человеческая жизнь. Он заверял робевших перед первым прыжком мужчин и женщин, что упомянутый парашют – вещица весьма прочная, неплохо сделанная и обладающая довольно высокой степенью надежности. Но неизменно в заключение сообщал, что на все это не стоит рассчитывать, поскольку успешное приземление зависит только от мастерства парашютиста, который должен обладать недюжинным умом и уметь им вовремя воспользоваться. Поэтому все сидящие перед ним студенты, радовал он своих слушателей, – ближайшие кандидаты в покойники, и самое лучшее, что они могут сделать, – это бросить все и разбегаться по домам, причем чем быстрее, тем лучше. Это был истинно английский способ, основываясь на парадоксах, поднимать моральный дух аудитории. Многие студенты вспоминают историю, рассказанную Сазерленд ом, в которой речь шла о новичке, который никак не мог решиться на прыжок. В какой-то момент он со злостью вытащил изо рта зубной протез и спрятал его в карман. Когда после благополучного приземления его спросили, зачем он это сделал, парашютист раздраженно ответил: «Мне пришлось… они чертовски громко стучали».

НЕ УБИВАЙТЕ НЕМЦА

Некоторые студенты вторую часть своего обучения начинали в Брокхолле (между Дейвентри и Нортхемптоном), который в течение столетий принадлежал семейству Торнтон. Сам полковник Т.А. Торнтон предложил это здание SOE. Другие отправлялись в Белазис (возле Доркинга, Суррей) или в Чорли-Вуд (Хертфордшир). Основная часть голландских и норвежских агентов проходила обучение в школе № 45, расположенной в замке Хэтероп в Глосестершире. Сейчас в этом красивейшем здании располагается одна из школ для девочек. Должно быть, таким образом духи дома получили своеобразную компенсацию за все, что им пришлось наблюдать в этих стенах в военные годы.

Во всех этих школах студенты получали основные навыки, необходимые работникам «плаща и шпаги». Помимо всего прочего, их обучали приемам ведения ближнего боя без оружия, совсем как шпионов, подвиги которых нам так часто показывают в кино и по телевизору. В Эстон-Хаус в Хертфордшире двое бывших полицейских, Сайке и Фэрберн, получивших капитанские звания, учили своих студентов убивать. Сайке любил повторять, что «ножом следует владеть так же виртуозно, как художник – кистью». Но вместе с тем всегда советовал озадаченным студентам первым делом «бить противника по яйцам, и как можно сильнее».

А в Брокхолле сержант Гарри Корт, обучивший более тысячи агентов SOE и прочих спецслужб, практиковал совершенно иной подход к проблеме. «Не убивайте немца, – часто повторял он, – лучше отправьте его на полгода в госпиталь. Нам так выгоднее. Раненому солдату требуется лечение и уход, на что будет затрачено большое количество немецких человеко-часов. Мертвого солдата зароют и забудут». Он в совершенстве владел искусством обезвреживать немецких часовых и учил других это делать молча, внезапно, безжалостно. Чтобы научиться нападать, студентам следовало освоить две основные составляющие процесса: понять принцип действия рычага и изучить наиболее уязвимые точки человеческого тела. Корт часто говорил студентам: «Забудьте о кулачных боях, которые вы часто видите в гангстерских фильмах. Не вспоминайте и об уроках бокса, которые вам могли давать на предыдущих стадиях обучения или в спортивных клубах. Не стоит утруждать свои кулаки. Вы только в кровь разобьете костяшки пальцев, а это больно». Он учил наносить удар нижней частью открытой ладони, ломая противнику челюсть, или бить ребром ладони по уязвимым точкам тела. Мирная тросточка или зонтик, согласно Корту, в умелых руках могли стать такими же смертоносными, как шпага. У любого человека, утверждал он, в кармане всегда есть оружие – пилочка для ногтей, расческа, авторучка. В процессе обучения студенты овладевали также навыками дзюдо.

В школе № 17 в Хэтфилде (Хертфордшир) преподавали как первичную подготовку, так и специальный курс промышленного саботажа. А в школе № 40 в Бедфорде обучали главным образом радистов. Кстати, и в Хэтфилде готовили весьма неплохих «пианистов».

Каждый студент в обязательном порядке учился стрелять, а также правильно обращаться с винтовкой и пистолетом. Он должен был уметь пользоваться, разбирать и собирать разные типы оружия, включая винтовки, пистолеты, «стены», «брены», базуки и «пиаты». Начиная с 1942 года именно они были на вооружении у бойцов Сопротивления. Причем студент должен был уметь не только сам надлежащим образом обращаться с оружием, но и быстро обучить этому других, к тому же в полевых условиях. Помимо этого студенты проходили обязательный курс обращения с различными взрывчатыми веществами. Этот курс включал и практические занятия, в школах проводились акции по уничтожению вполне конкретных объектов – бетонных пилонов, стен, железнодорожных веток, проложенных специально для этих целей, даже небольших зданий. Саперы и военные инженеры обучали будущих диверсантов тонкостям своего дела.

В конце концов студентов переводили в одну из школ для прохождения завершающей стадии обучения. Самой известной из них, и самой засекреченной, во время войны была школа SOE в Болье, родовом поместье лордов Монтегю в Нью-Форест. Там командовал полковник Фрэнк Спунер, много лет прослуживший в Индии. У него собралась очень представительная команда инструкторов, в которой было даже несколько инспекторов из Скотленд-Ярда.

Полковник Фараго, офицер американской разведки, сказал, что англичане дали миру нескольких воистину исключительных разведчиков, что явилось результатом отлично организованной системы подготовки, стимулирующей развитие интеллекта, необходимого в этой работе. Впоследствии он добавил, что наиболее выдающиеся английские разведчики, а, по его мнению, в их число вошло немало офицеров SOE, получили знания, которые дают в публичных школах, Колдстримском гвардейском полку, Кембридже, Оксфорде и у горцев Камерона. Хотя это утверждение и можно рассматривать как комплимент, оно не вполне верно. Многие из агентов SOE не имели такой впечатляющей подготовки. Но одно не подлежит сомнению: на завершающих стадиях обучения в школах преподавали блестящие офицеры, обладающие высочайшей квалификацией, и их влияние не могло не сказаться на выпускниках.

В Болье агенты жили в коттеджах, расположенных по всей территории поместья, романтически именовавшегося «Дом на берегу», или «Дом в лесу». Каждый день агенты собирались в главном зале, чтобы прослушать последние наставления. (Сейчас туда по воскресеньям приезжают туристы и платят 35 центов за возможность осмотреть выставку старинных машин.) Чтобы вжиться в новый образ, необходимо время. Агенты регулярно встречались с курирующими их офицерами, в чьи обязанности входил постоянный контакт и помощь агенту до момента его отправки на задание. Многие из курирующих офицеров успели сами побывать в шкуре полевого агента, поэтому щедро делились собственным опытом. Студенты становились настоящими профессионалами в чтении карт, шифровании, микрофотографии, а также приобретали умение обеспечить безопасность свою собственную и будущих соратников.

Они узнавали, как выбрать безопасное жилье, установить первые контакты, использовать курьеров, назначать даты встреч, связываться с участниками Сопротивления, готовить посадочные площадки для приема новых агентов и грузов, как пользоваться фальшивыми документами. Кроме того, они узнавали, чего ни в коем случае не следует делать, чтобы не подвергать себя угрозе разоблачения и плена. Им давали микрофильмы с заданием спрятать их в любом месте на теле, затем агентов обыскивали опытные в этом деле инструктора, большинство из которых ранее служили в Скотленд-Ярде. Некоторые студенты здорово наловчились в этом деле и впоследствии имели все шансы стать удачливыми контрабандистами.

Периодически имитировались допросы в гестапо. Они выглядели очень натурально, разве что обходилось без избиения и пыток. Все остальные атрибуты – грубые крики, яркий свет в лицо, плетки, прутья и т. п. на этих допросах присутствовали. По окончании этого весьма неприятного урока студенту давали выпить, после чего объясняли все допущенные им ошибки и объясняли, как следует себя вести в реальной ситуации.

РАДИОСВЯЗЬ

Будущие агенты были обязаны как следует проникнуться сознанием необходимости и жизненной важности радиосвязи. Выполнение полевым агентом задания напрямую зависело от наличия регулярной связи со своим штабом. Отрезанный от штаба, не имеющий возможности получить инструкции и доложить о результатах своей работы, агент сразу потеряет свою значимость, и даже самые отчаянные подвиги будут иметь небольшую ценность. Вероятно, такой агент сможет выступить в роли одинокого волка и причинить врагу ощутимое беспокойство, проведя акцию саботажа или осуществив диверсию – к примеру, подорвав железнодорожную ветку или электростанцию. Но даже такое внушительное действо станет не более чем булавочным уколом для врага, если оно не будет частью целенаправленной общей стратегии.

Главной задачей агента SOE была организация и обучение групп Сопротивления, которые впоследствии должны были слиться в тайные армии, оказывающие действенную помощь войскам союзников путем проведения диверсий на вражеских коммуникациях, разрушения железных и автомобильных дорог, создания помех продвижению грузов. На завершающем этапе тайные армии должны были начать военные действия в тылу врага. Каждый полевой агент напрямую зависел от возможности получения соответствующих инструкций своего руководства, равно как и от снабжения его по воздуху различными грузами, оружием, взрывчаткой и деньгами. Он должен был регулярно информировать штаб о своих действиях. Во многих отношениях благополучие агента зависело от регулярности его радиоконтактов с руководством. Если организованная им сеть или же его собственная безопасность оказывалась под угрозой, агент мог попросить о помощи, к примеру, вывезти его в безопасное место, направить к другому агенту в один из соседних районов, указать путь ухода. Поэтому подавляющее большинство агентов учились работать с радиопередатчиком. С теми, кто имел специальные задания и должен был выступать в роли офицера связи, инструктора по диверсионным операциям и т. д., посылали «пианиста».

Если агент по какой-то причине не имел прямого радиоконтакта со своим руководством, существовала возможность передачи ему инструкций, используя радиовещание Би-би-си. Заранее оговоренные кодовые фразы, предназначенные лично для конкретного агента, передавались в различных иностранных программах. Радиостанция Би-би-си вела круглосуточные передачи на иностранных языках на все оккупированные страны. Такое послание должно было непременно попасть к агенту, потому что у последнего непременно отыскались бы друзья, имеющие радиоприемник (хотя немцы запрещали жителям оккупированных стран слушать Би-би-си). Но полагаться только на такой способ связи было очень рискованно хотя бы потому, что он был односторонним. Даже если агент получил сообщение и правильно его понял, он все равно не имел возможности ответить.

Для контактов с агентами часто использовали специальных курьеров, которые передавали и собирали сообщения через нейтральные страны. Таким способом часто пользовались в Дании и Норвегии через нейтральную Швецию. Нередко к нему же прибегали во Франции и Италии, на этот раз через Швейцарию. Такой способ связи тоже был достаточно рискованным и использовался нерегулярно.

Единственным способом установить регулярный и двухсторонний контакт с агентом оставалось использование радиосвязи. Поэтому на оккупированных территориях создавались подпольные радиостанции, несмотря на то что и в этом случае риск был исключительно велик. Агент или его радист должны были уметь передавать и принимать зашифрованные сообщения. Немцам, если они успевали их перехватить, приходилось немало потрудиться, чтобы расшифровать.

Используя специальные кристаллы, каждый передатчик настраивали на одну из принимающих станций, которые были в изобилии установлены в самых разных частях Великобритании. Обычно радиооператоры выходили в эфир в строго установленное время, например каждый вторник, четверг, субботу и воскресенье в 7.00. Все сообщения были зашифрованы и содержали один или два сигнала проверки безопасности. В дополнение к этому оператору обязательно задавались проверочные вопросы и тщательно проверялись полученные ответы. Ответ должен был состоять из заранее установленной короткой фразы. К примеру, на вопрос «Ваша рубашка чистая?» ответ мог быть таким: «Солнце светит ярко».

Загрузка...