– Думаешь, я не знаю?!
Этот крик и немедленный удар о стену мгновенно разбудили. Меня вышвырнуло из мягкости сна, как рыбу на песок. Тело чувствовало жуткую беспомощность от необходимости быть не спящим, а голова не понимала, что происходит. Женские успокаивающие лепетания влажно оседали в ушах, как насморк в носу.
Мужской вздох.
– Прости.
Его успокоение успокоило меня. Шуметь больше не будут, а значит, я могу спокойно и сладко уснуть снова. Но тут жуткий страх привёл меня в чувство и глаза сами распахнулись во всю ширь, отдавшись болью над правым виском и прочистив голову. Шумели в соседней комнате от меня. Никого здесь не должно быть кроме меня!
Я немедленно скатываюсь с одеялом с кровати. От буханья моим телом о пол, люди замолкают, но я уже шарю рукой под матрасом – к моей маленькой «беретте». И когда их топот достигает комнаты, я уже сижу, и немедленно стреляю, стоило двери приоткрыться с вопросом: «Саша?»
Незнакомцы взвизгивают и захлопываются обратно, уже после того, как пуля попадает в косяк и рикошетит в потолок. Побелка укоризненно осыпается мне на голову, мои зубы укоризненно стучат от пугающих окружающих обстоятельств.
Не люблю, когда обстоятельства окружают.
– Саша, бл#дь!
– Вы, бл#дь! – фальцетом визжу я в ответ. Затыкаюсь, поразившись уродливости сообственного голоса, пытаюсь продолжить на ноту ниже и придушенно шиплю, срываясь на ультразвук: – Вы кто такие, бл#дь?
– Саша, верь нам, мы из будущего! – выкрикивает женщина.
– Ааааа, – протягиваю я, смотря в пустоту с громкими «бл#дь» и «опять», перемешавшимися в голове. Встаю на подгибающихся коленках, закидываю на плечо джинсы со стула, беру в руки кроссовки из-под стула, и встаю на кровать, начиная дёргать заевший шпингалет окна. – Понятно. Понятно. Я понимаю.
– Саша? – дверь со скрипом приоткрывается.
Я разворачиваюсь и палю три раза, попав куда угодно, кроме двери. Потом ойкаю и потираю сведённое и болючее запястье. Не ганста я с одной руки стрелять.
– Погодите, я сейчас выйду! – заверяю их ультразвучно, продолжая свои попытки выйти в окно.
Мужчина за дверью отвечает воем.
– Сашенька, выслушай нас! – продолжает настаивать женский голос. Я перестаю бороться со шпингалетом и просто пытаюсь выбить раму с ноги. – Мы не хотим тебе зла, мы на твоей стороне!
Это помогает. Окно распахивается, и я проваливаюсь ногой в пустоту, вовремя хватаясь обеими руками и повисая на раме. Снаружи льёт ливень, раму сшибает ледяной ветер. Ну, конечно. Именно сегодня. Именно сейчас великолепный момент для случайного урагана. Когда я в трусах и бесплатной майке рекламы пива пытаюсь сбежать.
– Саша! – слышу я вскрик сзади, по звучанию не схожий ни с женским, ни с мужским.
Я немедленно отталкиваюсь от подоконника обеими ногами и хватаюсь коленями за раму, повисая целиком. С тактичным негромким треском, верхняя петля отрывается, и вся рама накреняется вниз, оставляя меня болтаться мокрой тряпкой и чуять спиной ужасающую бездну пятого этажа.
Эти двое высовываются ко мне. Мужчина лезет на подоконник, женщина, высунувшись по пояс, тянет ко мне руки.
– Сашенька, держись!
– Куда ж ты лезешь, долбоёбина!
Я обнимаюсь с рамой, соплю, болтаюсь и молчу. Холодно до жути, от плотно приклеившихся к телу джинс на плече немного потеплее, но не намного. Задница, например, сейча совсем от холода отвалится.
От пистолета и пуль толку больше нет, хотелось бы, чтобы от меня тоже, но эти двое утверждают обратное, и делать что-то надо.
Я карабкаюсь по раме, чувствуя, как она кренится на последней петле всё ниже. Женщина хватает меня за ногу, но я стряхиваю её руки, случайно заехав пяткой по носу. Мужчина пытается схватить меня, промахивается под порывистым ветром и падает верхней частью тела на раму, держась за неё отчаянней меня, потому что нас тут теперь двое. А я пытаюсь на раме встать.