Обе группы противников быстро разлетались в разные стороны, оставляя за собой мелкие обломки и газопылевые облака от взорванных штурмовиков и «Бритв». Поскрипывая металлическими переборками от предельных боковых перегрузок, «Хранитель» постепенно разворачивался навстречу уцелевшим штурмовикам. Времени на то, чтобы совершить этот манёвр требовалось немало. Ещё четыре пограничных крейсера летели следом, двигаясь параллельным курсом.
За полчаса до этого командующий пограничной эскадры Делон сообщил, что помимо одного взорванного сторожевика, есть ещё семь кораблей с небольшими повреждениями, полученными в результате пробоя защитно-силовых экранов. Он приказал капитан-командорам устранить все неполадки, насколько это было возможно в космических условиях, и восполнить запасы энергии за счёт генераторов поля аннигиляции. Кроме того, контр-адмирал распорядился, чтобы пять крейсеров, включая «Хранитель» поддержали свои эскадрильи в следующем бою с хабирскими космолётами.
После этого командор Корсак включил торсионную связь и быстро произнёс:
– Внимание!«Страж— семь» вызывает старшего ведущего седьмой эскадрильи Гуратова.
Прошу доложить обстановку и свои потери.
– Старший седьмой на связи, – почти сразу ответил лейтенант. – При выполнении задания мы потеряли три «Бритвы». Два истребителя были беспилотниками. В третьим находился Мик Дорс. Жаль, хороший был парень…
Скорее бы закончить разворот и ударить с двух флангов по уцелевшим врагам. Хочу с ними поквитаться!
Кстати, командор, сколько их там осталось?
– Из пятидесяти космолётов противника нам удалось уничтожить двадцать семь. Это больше чем мы ожидали.
Оставшиеся получили множество повреждений. Большинство находятся в критическом состоянии. Поэтому они не смогут оказать вам достойного сопротивления.
Впрочем, вы будете не одни. По приказу контр-адмирала Делона, большая часть пограничной эскадры при поддержки своих эскадрилий отправиться вдогонку за ударной группой Хабирской Республики, а мы с четвёркой других крейсеров поможем вам добить все уцелевшие штурмовики противника.
–Тогда мы вас ждём, командор!.. – улыбнулся в ответ Гуратов и прервал связь.
Старпом Баркли несколько минут смотрел на обзорный экран в рубке управления, а затем перевёл взгляд на показания энергосканирующей системы. Пять истребительных эскадрилий скоро должны были завершить круговые развороты и выйти на дистанцию торпедной атаки штурмовиков.
– Надеюсь, среди наших пилотов потерь больше не будет, – медленно сказал он. – Хотя бы в этом бою.
– А я боюсь, что будут, – хмуро возразил Корсак, – Наши «Бритвы» больше предназначены для индивидуальных манёвренных поединков с вражескими истребителями, а не для обстрела крупных космолётов, когда тебя тремя энергозарядами может сбить мощная ионная пушка.
– В таком случае, чтобы они могли встретиться с подходящим противникам, нам нужно поскорее уничтожить остаток штурмовой эскадры, а затем догнать основную часть хабирской ударной группы,
– Эх, господин полковник, вашими бы устами!.. – со вздохом заключил командор, борясь с перегрузкой сторожевика.
Гасители инерции не могли полностью нейтрализовать все неприятные ощущения при ускорении, торможении и крутом повороте корабля. Но в целом это не мешало людям продолжать свою работу.
Пока Баркли контролировал отладку и подготовку боевых систем к новому сражению с недобитым врагом, Корсак отдавал приказы пилотам крейсера "Хранитель". Теперь их главная задача состаяла в том, чтобы избегать любых столкновений с хабирскими космолётами, если возникнет угроза тарана со стороны очередного штурмовика-камикадзе.
Сторожевики заранее распределили между собой все цели, и теперь шли в новую лобовую атаку. Они должны были вступить в бой с хабирцами после того, как истребители-перехватчики начнут свою смертельную карусель с превосходящими силами противника. После того, как эскадрилья Гуратова потеряла одного из ведущих пилотов, он распределил контроль над безнадзорными «Бритвами» между собой и напарницей Элен Макнер.
Сейчас дюжина истребителей в составе левого крыла группы перехватчиков с предельным ускорением неслась навстречу уцелевшим штурмовикам. Мышцы лейтенанта вновь охватило волнительное нервное напряжение, которое накатывало на него лишь в экстримальных ситуациях. За всю прошедшую жизнь таких моментов было довольно много, но некоторые из них он хорошо помнил. Особенно первый......
Множественные метки хабирских ракет-перехватчиков появились на экране энергосканера, как всегда, внезапно. Секунду назад их ещё не было, и вот они уже летят встречным курсом. Две из них были наведены на «Бритву» Гуратова. Остальные, соответственно, на другие истребители.
На прозрачном лицевом щитке гермошлема, как по команде, отразилась проэкция графического воспроизведения окружающей боевой обстановки.
– Лучемёты к бою, – уверенным голосом сказал лейтенант, хотя интеллектуальным бортовым системам беспилотников эти приказы особо не требовались. – Три, два, один, огонь!..
Он привычно сжал рукоятки на подлокотниках, открывая стрельбу по своим целям. Первую ракету удалось сбить почти сразу. Со второй пришлось немного повозиться, поскольку она всё время меняла траэкторию полёта и не желала подставляться под огонь лучевых трас.
– Внимание, опасность! – предупреждающе забормотал бортовой ассистент в наушниках гермошлема. – До удара ракеты-перехватчика осталось девять секунд. Рекомендую совершить манёвр уклонения. Семь, шесть, пять......
Гуратов хотел было последовать совету искусственного интеллекта, когда один из его выстрелов всё-таки достиг цели. Прямо по курсу на расстоянии пятидесяти тысяч километров вспыхнул и мгновенно растаял голубовато-жёлтый шар огня. Если бы взрыв ракеты произошёл в атмосфере, «Бритву» лейтенанта разметало бы на части ударной волной. Не спас бы даже защитно-силовой кокон истребителя. Но в космическом вакууме ничего подобного случиться не могло. И в этом был большой плюс такого сражения.