К сожалению, сохранить семью нам с мужем не удалось. После развода я поняла, как отчаянно хочу сына. Не знаю, как работает Вселенная, которая нам досталась, но появился рядом человек, который исполнил мою мечту. Он стал поддержкой и опорой не только для меня, но и для дочери.
Беременность проходила сложнее, чем первая. Мой вес становился ещё больше, а отеки намного сильнее. С врачом заморачиваться снова не стала. Пошла туда же, где и наблюдалась в первую беременность. Меня сразу предупредили, что самой родить не дадут. Первое кесарево – всегда кесарево. Без вариантов. А если так, то зачем готовиться? Зачем поднимать пятую точку от дивана? Мало активности, потому что тяжело, и много вкусного, потому что хочется. Помните? За двоих. Эта мантра по-прежнему была актуальна. За месяц до рождения сына меня с отеками положили в патологию. И опять ничего не делала, чтобы изменить предыдущий сценарий. Просто не допускала мысли, что это вообще возможно. И, вроде, возраст 27 лет и трехлетнее материнство должны были чему-то научить, но – нет. Я просто жила, надеясь, что мой организм сам все сделает. И мне казалось, что он справляется. Но он не справлялся. А малейшие сомнения в том, что можно себя чувствовать иначе, разбивались о фразы окружающих: «Ну вы же беременны! Что вы хотели?!»
Я не помню особых рекомендаций от гинеколога, которая меня вела. Только стандартные анализы и исследования. Ее беспокоили отеки, но я помню только одну рекомендация: не пить много воды. И эта рекомендация не прошла проверку временем.
К сожалению, в роддоме, где рожала в первый раз, была мойка. Мне пришлось ехать в другой.
Во мне нет потребности писать о плохом, и я всегда пытаюсь стать адвокатом для людей, но не в этот раз. Я приехала в пятницу и получила выговор: все исследования на плановое кесарево должны были быть только в понедельник. Но только улыбалась на все грубые замечания.
В 3 ночи отошли воды, и я пошла на пост сказать об этом. Знаете, та нецензурная лексика, которую я там услышала, когда разбудила сестру, запомню на всю жизнь. Общий смысл: как же вы достали рожать по ночам.
А дальше, прямо феерия эмоций: карта не заполнена, и со схватками пытаюсь рассказать историю своей половой жизни врачу. Врач по каждому поводу эмоционирует, поливая грязью коллег, из-за того, что было сделано кесарево. Можно было и родить: плод был маленький. И это был не риторический вопрос или вопрос к абстрактному коллеге, а вопрос ко мне. Пришлось напомнить с улыбкой, что я не медик и ответа у меня нет. Потом было КТГ, после заполнение документов при дежурном неярком свете. Мелкий шрифт, зрение минус 5, крики медсестры, чтобы не придурялась, что мне больно. Я не кричала, не стонала, просто на момент схватки переставала писать и ждала, пока она закончится.
Эти роды так и остались в моей голове темным пятном. Я помню только всепоглощающий холод, яркий свет в глаза, ледяные руки врача, его резкий голос. Не времени, не лиц – все стерто. Именно вот этот пронизывающий холод я помню лучше всего. Когда все тело трясется. Я лежала в интенсивной терапии и хотела только одного: согреться хоть чуть-чуть. Мне сына даже не показали. Сказали ждать, когда можно будет встать и кормить, а пока только смесь. Я встала быстро. Максимально себя не жалела. Не помню, что было больно. Честно. Самое яркое воспоминание – это окно, за которым шел дождь из серых туч, прибивая к земле пока ещё редкие осенний листья. Холодно и серо. И только внутри радость , что скоро на моих руках будет лежать сын, о котором я так мечтала.
Не сказала бы, что столкнулась с какими-то проблемами после операции. Просто в целом фон был неприятным.
Сын рос, и мыслей о том, что у нас будут ещё дети, не было. Три года мы жили, воспитывали, заботились, любили. И, откуда не возьмись, в нашем пространстве появилась мысль о третьем ребенке. Мысль формировалась, заполняя все пространство. Я была удивлена, что муж меня поддержал.