– А я могу отказаться?
Ректор Дамонт молча встал, подошел к стене. Камень расступился, открыв потаённый шкафчик, из которого в свете факелов блеснуло стекло. Наверное, обычно кабинет ректора был довольно светлым местом – здесь было три огромных окна. Но теперь за ними стояла вода, и свет давал огонь. Изгнанный и заточённый, но по-прежнему необходимый.
– Разумеется, можете. – Ректор вернулся за стол и поставил передо мной бокал со светло-коричневой жидкостью. Сам с таким же бокалом уселся в своё кресло.
Мы были в кабинете одни. Совет закончился, и остальные удалились, сойдясь на том, что у меня остаётся неделя для размышлений.
Я кивнул, пододвинул к себе стакан и понюхал. Запах был резкий, но не лишенный приятности.
– Можете, сэр Мортегар. Я – глава клана, но отдать такой приказ я не могу. Не теперь, когда вы – полноправный маг и, к тому же, рыцарь. Но я хочу, чтобы, думая, вы приняли в расчет тот момент, что вы – не просто член клана, но – боевой маг военной академии.
– Мне как-то иначе представлялись магические боевые действия, – сказал я и сделал небольшой глоток, следуя примеру Дамонта.
Ректор улыбнулся:
– Война порой принимает неожиданные формы. В мирное время она притворяется политикой. Я намеренно попросил вас прийти пораньше. Вы слышали окончание переговоров. Что скажете?
Я пожал плечами:
– Ну… Я так понял, что магия куда-то девается, и теперь кланы не очень хотят помогать друг другу.
Ректор медленно кивнул и сделал из бокала большой глоток.
– Верно. Поскольку вы – рыцарь, сэр Мортегар, я полагаю, вам можно доверять чуточку больше, чем обычным ученикам. Вы не станете болтать обо всём, что здесь услышите.
Да уж, кому понравится, когда о твоей дочери ползут грязные слухи, что она тайком спарилась с каким-то безродным выскочкой. Ясное дело, я буду обо всём настолько молчать, что от моего молчания сама Тишина удавится. Главы кланов и древних родов – это не Герлим и даже не служитель Наллан. Меньше всего мне бы хотелось заиметь таких врагов. Однако мне предлагалось заполучить друзей.
– Никто этого не говорит, однако слова витают в воздухе, – продолжал Дамонт. – Сегодня практически все, кроме самых ярых фанатиков, признают, что решение, вынесенное в отношение клана Огня, было скоропалительным. Мы не учли множества последствий, с которыми сталкиваемся до сих пор. Баланс стихий серьёзно пошатнулся. Магия, которая раньше казалась чем-то таким же само собой разумеющимся, как жизнь, или дыхание, сделалась нестабильной. Вырождение. Деградация. Бесконтрольное буйство стихий. Вот с чем мы столкнулись за последние двадцать лет. Ну и, разумеется, политика. Раньше, когда сходились главы четырех кланов, нам всегда удавалось договориться. Огонь был опасен, но Анемуруд, глава клана, был мудр.
– А зачем тогда сделали всё это с Огнем? – спросил я. – Зачем его заточили? Уничтожили клан?
Ректор выпил еще и поставил бокал на стол. Задумчиво глядя на покачивающуюся у самого дна жидкость, заговорил:
– Огонь был необычной стихией, сэр Мортегар. Земля существует сама по себе. Как Вода. Как Воздух. Огонь же сам по себе существовать не может. Огонь что-то сжигает. Поэтому в клане Огня приносились человеческие жертвы. Человеческие души обращались в Пламя, которое затем согревало наш мир. До поры это не казалось проблемой. Всегда есть преступники, по которым плачет смертная казнь. Однако кланы разрастались, и магов Огня становилось больше. Они потребляли больше магической силы. И в годы расцвета, предшествовавшие тому, что теперь называют Великой Битвой, нам требовалось приносить несколько сот жертв в год.
– Ого, – только и сказал я.
– Простолюдины боялись магов буквально как Огня. Они знали, что даже за крохотную провинность можно угодить на костёр, и старались вести себя прилично. Прекрасное время. Мирное время. Когда мир трясся от ужаса. Были организованы тайные отряды, похищающие людей. Одиноких. Отверженных. Было сделано много такого, чем никто теперь не гордится. Но кланы продолжали увеличиваться, и мы сознавали, что рано или поздно мы просто истребим население нашего мира. Пожар начался. Как погасить его, убедив Огонь гореть лишь в камине и довольствоваться малой толикой дров? Когда пламя бушует, оно не слушает увещеваний.
Я поднёс бокал к губам. Рука чуть-чуть дрожала. Случайно ли то, что ректор пустился со мной в такие откровения?
– Теперь у нас совершенно обратная проблема. Магия уходит. Медленно, но верно она поворачивается к нам спиной. Маги рождаются в семьях простолюдинов. Такое бывало и раньше, но скорее в рамках исключения из правил. Теперь в среднем десятая часть учащихся в каждой из академий – безродные. Пройдут годы, десятилетия, и они объединятся. Создадут формацию, которая осознает свою силу и заявит свои права. В мир, который и без того нестабилен, придёт новая сила. Чем всё закончится?
Я представил себе лицо Тарлиниса. Как он смотрел на меня – с ужасом, презрением и надеждой. Признает ли этот человек толпу безродных равными себе? Да ни в жизнь. И он не один такой.
– Войной? – предположил я.
Ректор Дамонт медленно кивнул.
– Именно войной. Ослабленные кланы, погрязшие в распрях, и набирающие силу безродные. Мир дорого заплатит за эту войну. Поймите, сэр Мортегар, я мог бы говорить сейчас совершенно другие вещи. Я мог бы сказать, что вы молоды, и вам только в удовольствие должно быть провести неделю, наполненную сладким ароматом любви, с прекрасной девушкой, нисколько при этом не беспокоясь о последствиях. Я мог бы посулить денег, статус. Пожаловать дворянство. И, смею заверить, за этим дело не станет. Однако я говорю с рыцарем и проявляю уважение. Вам предоставляется честь послужить орудием возрождения кланов, залогом нового равновесия. Отцом новой надежды.
Я поставил пустой бокал на стол. В голове слегка зашумело. Алкоголь придал мне смелости, и я спросил напрямик:
– А вариант выпустить Огонь вы не рассматривали? Тогда ведь, наверное, всё наладится само.
– Наладится, – кивнул Дамонт. – Однако мы этого уже не увидим. Стихии не терпят насилия, а мы надругались над, возможно, сильнейшей из них. Она вырвется наружу, и за ошибку, допущенную десятками, расплатятся миллиарды. Я признаю, что мы допустили ошибку. Но признаю и то, что исправить её нельзя. Мир сейчас таков, каков есть. И нам нужно научиться в нем жить. Мне кажется, я всё сказал, сэр Мортегар. Неделя. Жду вашего решения.
Он отвернулся и посмотрел в окно. Я как будто исчез для него. Аудиенция окончилась.
***
Я вышел из кабинета ректора, погруженный в тягостные размышления. Теперь стало ясно, почему Сиек-тян швыряла в меня своим шариком. И почему подплыла к моему окну. Хотела посмотреть на человека, которого добрый папаша подложит ей в постель.
Представив, что произойдёт в постели, я содрогнулся. Да мне после этого понадобится серьезная медицинская помощь. Садо-мазо по-взрослому, куда тем «Пятидесяти оттенкам». Но это будет только началом. Потом мне придется смотреть в глаза Натсэ, которая нервничает, когда я одалживаю свой плащ беззащитной девушке. Н-да, ситуация…
Свернув к жилой части академии, я нос к носу столкнулся с Искаром. Попытался обойти, но он как-то удивительно вежливо заступил мне путь.
– Сэр Мортегар, всего минутку, прошу вас. Господин Тарлинис передаёт вам это. – Он протянул запечатанный сургучом конверт. – Приглашение на бал в его временную резиденцию, Небесный Дом.
Я взял конверт и скептически осмотрел его. От прошлого визита, признаться, до сих пор оставались смешанные впечатления. А теперь что? Тарлинис будет изображать из себя воплощенное дружелюбие? Гадость.
– А почему приглашение передаёте мне вы?
Искар загадочно улыбнулся:
– Потому что инициатива исходит от меня. Я также приглашен.
Я продолжал молча на него смотреть, ожидая продолжения. Улыбка Искара сделалась ещё радушнее.
– Не буду ходить вокруг да около. Вы, должно быть, и сами понимаете, чего я хочу. Всего лишь увидеться с ней, поговорить десять минут. Вы ровным счетом ничего не теряете, но можете немало приобрести. Я довольно влиятельный человек в клане Воздуха и могу делать смелые предложения. Как насчет интересного артефакта с нашими рунами? Такими вещами не разбрасываются, поверьте. Воздух повсюду, и с его помощью можно творить чудеса. Воздух может, к примеру, донести ваши слова до ушей человека, находящегося в сотнях вёрст от вас.
Откуда он достал этот плоский ящичек, я так и не понял. Наверное, что-то вроде того же хранилища, что подарила мне Авелла.
Искар открыл ящичек, и я увидел там два прямоугольных зеркальца в серебряных рамках. Одно Искар протянул мне, второе взял сам и посмотрелся в него.
Я тоже бросил взгляд на зеркало и вздрогнул. Вместо своего отражения, увидел гнусную рожу Искара.
– Слова – и не только, – сказал он.
Голос его доносился ещё и из зеркала.
Замечательно. Меня пытаются купить при помощи средневекового магического смартфона.
– Не интересно. – Я вернул зеркальце в специальное отверстие в недрах ящичка. – Вот если бы сзади было выгравировано надкушенное яблоко – тогда другое дело. А пока – несерьёзно.
– Яблоко? – опешил Искар.
Я молча обошёл его.
– Сэр Мортегар! – окликнул меня Искар. – Вы, кажется, относитесь к рабам по-человечески. Прошу, хотя бы скажите ей, что я ищу встречи. Если она захочет…
Я ускорил шаги. Если она захочет… А ты спроси, я хочу, чтобы она захотела?! Так вот: нет! Ни капли! Не нужна мне никакая Сиек-тян, вообще тян не нужны, подавитесь вы своим вырождением! Вот устроим с Мелаиримом апокалипсис – будете знать.
***
– Ты что, опять нажрался?! – встретила меня Натсэ у порога.
– Что значит, «опять»? – возмутился я. – И почему «нажрался»? Ну выпил немного… Неудобно было отказаться, когда сам ректор предлагает.
– Дамонт? – насторожилась она. – Тебе лично?
Я повесил плащ в шкаф и устало повалился на кровать.
– Морт! Что было на совете? – Натсэ встала надо мной, сложив руки на груди.
– Трепались о политике. Логоамар хочет отключить воду в Сезане. Дамонт против. Ну, пока ещё не решили.
– А ты там с какого боку?
Вот ведь… Ну не рассказывать же ей прямо сейчас всё? К тому же, вот так, дыша перегаром.
– На меня, в основном, просто смотрели, – сказал я. – Велели сделать скульптуру из камня с руной. Говорят, я один из этих уникумов, которые безродно появляются везде и всюду. Рады, что я не достался этому клану Людей, а поступил в академию. Ну, такое…
Я даже почти не соврал. И Натсэ немного расслабилась. Во всяком случае, она села на кровать рядом со мной.
– Я волновалась, – заявила она ледяным тоном.
– Я знаю. – Я взял ее за руку, потянул к себе. Она вроде бы поддалась, но момент безжалостно испортил Ямос.
– Ку-ку! – вбежал он в комнату, помахивая стопкой печатей магов Воды. – Глядите, чего я раздобыл!
– Приглашаешь поплавать? – спросил я скептически.
– В Огонь плавание! Пошли в город. Ты мне рабыню обещал, помнишь?
Я перевел взгляд на Натсэ. Та кивнула:
– И купальник. Два.
Как же я много всего наобещал… Ладно. Отчего бы и не прогуляться. Я, кряхтя, соскреб себя с кровати.
***
Внизу у выхода нас перехватил Логоамар. Ямос растерялся, столкнувшись нос к носу с такой важной «шишкой», и запутался в словах и поклонах. Я же вовсе не успел среагировать – морской старец, заставив Натсэ напрячься, тут же подлетел ко мне, схватил за руку и начал не то пожимать, не то поглаживать её, заглядывая в глаза.
– Сэр Мортегар, скажите, вы уже приняли решение? Хотя бы намекните мне, не рвите сердце пожилого человека, дайте знать, стоит ли надеяться…
Я на удивление быстро взял себя в руки. Подавил нерешительность. Старик заслуживает правды.
– Господин Логоамар, – сказал я, честно глядя в белесо-голубые глаза старика, – мне дали на размышления неделю, но…
Сухонькие руки сжали мою ладонь с силой, которой нельзя было от них ожидать.
– Вы говорите «но», сэр Мортегар, – прошептал Логоамар.
– Но я просто не смогу согласиться. Я понимаю, как много зависит от моего решения, но и для меня тоже от него зависит очень много. И для другого человека…
– Вы подразумеваете любовь, – улыбнулся старец. – Я должен был догадаться, что без этого ужасного чувства не обойдётся юноша вашего возраста, к тому же рыцарь. Но вы ведь понимаете, что всё это останется в тайне? И вы не измените сердцем.
Я покосился на свою телохранительницу, по-прежнему готовую в один миг отсечь старику его руки, и покачал головой:
– Вряд ли.
Логоамар бросил на Натсэ взгляд. Значительный такой, понимающий. Всё-таки главы кланов – неглупые люди и смотрят выше предрассудков.
– Не говорите «нет». – Логоамар выпустил мою руку и сделал шаг в сторону, освобождая путь к двери. – Пусть будет неделя. Многое может измениться за неделю. Хорошей прогулки, сэр Мортегар. Попутного вам течения.
И мы, наконец, вышли за дверь. Это было… странно.
Я сжимал в руке печать и шёл под водой. Лицо ощущало касание прохладной воды как касание ветра. Одежда не мокла, я просто чувствовал через неё давление. Движения были медленными, усилий требовали больше.
– Чего он просил? – спросила Натсэ, выпуская струйку пузырьков, которые немедленно потянулись кверху, к кажущемуся тусклым солнцу.
– Мортегар продолжает покорять мир, – сказал Ямос. – Я уже не удивляюсь. Давайте плыть, так быстрее.
И он первым оттолкнулся ногами и «полетел», подавая пример. Я бросился следом.
Плыть было тоже странно. Поскольку влага почти не ощущалась, действительно было похоже, что я лечу в очень густом воздухе. Забавно поначалу, но быстро надоедает. Всё-таки обычное плавание куда как интереснее. Может, вся суть в том, что приходится всплывать, что человек лишь гость в подводном мире. Окунулся – и вылез. Обсох и пошёл себе дальше.
– Морт! – нагнала меня Натсэ и поплыла рядом, пытаясь заглянуть в лицо. – О чём шла речь? Мне нужно знать, я, в конце концов, телохранитель!
Всё равно ведь не отвяжется. А может, и отвяжется. Сделает стеклянный взгляд, скажет: «Конечно, хозяин, раб не должен требовать ответа…». Ладно, придётся кое-что сливать. Самый минимум.
– Логоамар предлагал погостить у него во дворце. Ну и Дамонт вроде как обещал выписать мне освобождение от занятий.
– И ты отказался?! – Натсэ даже «утонула» от возмущения, но тут же взлетела обратно. – Ты что, с ума сошёл?
– Натсэ, ты же знаешь… У меня сестра, у меня все эти дела с Мелаиримом, с которым вообще непонятно, чего делать. И вообще, мне учиться надо, вот! Я, может, впервые в жизни решил взяться за ум.
– Мортегар! – Нечасто она называла меня полным именем, я даже не знал пока, что бы это могло означать. – Ты, наверное, сошел с ума. Море! Ты понимаешь, что это означает?!
– Для тебя – наверное, понимаю, – признал я.
– Вот! – Натсэ погрозила мне кулаком. – Неделя, говоришь? Думай хорошо! Иначе я не смогу ручаться за твою безопасность.
– Почему? – насторожился я, не зная уже, куда бояться и что думать.
– Потому! – отрезала она. – Не стоит злить девушку с двумя купальниками и мечом, даже если она рабыня. Всему бывает предел, в конце-то концов.
И, фыркнув, она уплыла вперёд, догонять Ямоса. А я смотрел ей вслед и грустно думал. Думал о том, что она сама не знает, чего просит… Что ж, я ей объясню. Не сейчас. Надо сперва подобрать нужные слова для всего этого идиотизма. Чтобы и вправду на меч не напороться.
Я бросил взгляд вниз. Там ветвились безлюдные дорожки-тропинки. Стены плотины стояли вокруг академии, и я понятия не имел, как мы будем выбираться. Старался не терять Натсэ из виду, чтобы не заблудиться.
Но вдруг она пропала из виду. Вообще всё пропало из виду. В глазах стремительно потемнело. Я издал слабый стон, услышал, как он пузырями уходит кверху, и, перевернувшись, пошёл на дно.