Обсуждая тему освоения Сибири, всегда упоминаются фамилии и имена только воевод, князей, сынов боярских, сотников да атаманов. Которые организовали, захватили, основали, и таким образом сыграли огромную роль в присоединении сибирских территорий к государству Российскому.
Эти люди, бесспорно, вошли в историю освоения Сибири и Дальнего Востока не только благодаря занимаемым ими должностям или знатности происхождения и громким титулам.
Это были настоящие первопроходцы. Смелые, мужественные люди, грамотные и талантливые военачальники, преданные царю и отечеству. Но кем же управляли эти воеводы и атаманы, кто строил остроги, тащил «бичевой» против течения бурных рек струги и плоты, сражался и погибал в боях с туземцами, умирал от цинги, холода и голода? Это казаки. Вся история освоения Сибири неразрывно связана с российским казачеством.
Первоначально, для прохождения службы, в Сибирь командировались казаки из числа донских и яицких «уральских» казаков. Происхождение казачества как сословия весьма туманно и неоднозначно, и до сих пор ученые спорят на эту тему.
Первые казачьи дружины и, как следствие, поселения появились в Сибири во времена Ермака. Разбив армию хана Кучума и захватив столицу ханства город Кашлык, казаки так и остались в Сибири, уже как пограничная армия, охраняющая присоединенные земли от набегов иноземцев, а также осуществляя полицейские функции в отношении коренного населения внутри страны.
Официально сибирское казачье войско было учреждено 16 декабря 1582 года. В награду за разгром войск хана Кучума и взятие столицы Сибирского ханства Кашлык царь Иван Грозный, даже дал название сибирскому казачьему войску «Царская служилая рать».
Тем самым положено было военно-служилое сословие в русской Сибири. Кроме воинской службы на сибирских казаков возлагались почтовая и ямская служба, а также фискальные и охранные функции. Если раньше пополнение казачьего сословия, как мы уже говорили, происходило за счет выходцев с Дона и Урала, то отныне «верстали» в сибирские казачьи гарнизоны непосредственно на местах. Теперь казаками могли стать не только промышленные люди, а вообще «вольные гулящие люди» и даже отдельные представители коренного населения.
Наравне с казаками в Сибири ратную службу несли еще и стрельцы, но они уже почти ничем не отличались от пеших казаков, ни происхождением, ни привилегиями. И обязанности по службе были одинаковые, да и жалование выплачивалось такое же. А что касается дисциплины и несения службы в походах, то разделение между двумя официально разными воинскими структурами вообще исчезает. Поэтому во многих исторических материалах условно принято называть казаками всех сибирских служилых людей.
Денежное и продовольственное содержание служилых людей зависело от чина, рода службы и места расквартировки части. Кроме того полагалась небольшая «хлебная» прибавка на жену, если таковая имелась. Годовое денежное содержание, с учетом перечисленных выше условий, в Енисейском остроге составляло от 5 до 8 рублей. Продовольственное (хлебное) было от 30 до 50 пудов хлеба и от 1,5 до 2 пудов соли. Для сравнения – годовая норма хлеба на человека в России составляла 25 пудов. Кроме того выдавался овес конным казакам в объеме 25 пудов на лошадь.
Размер же окладов сынов боярских носил характер индивидуальный и зависел от воеводы и выполняемого поручения. Фактически сыны боярские – это такие же служилые люди, а именовались так не потому, что были отпрысками бояр, нет, это официальное звание, низшая прослойка господствующего на то время феодального сословия, к боярам никакого отношения не имеющая. За Уралом же это был высший чин, из которого потом и формировалось сибирское дворянство. Кроме того, это еще и источник комплектования командных кадров в Сибири.
Должности стрелецкого сотника и казачьего атамана были в армии того времени равнозначными. Однако ввиду постоянной некомплектности «офицерского» состава воевода мог переподчинить подразделение казаков стрелецкому сотнику и наоборот, стрелецкое подразделение подчинить казачьему атаману. Это практиковалось как в военных походах, так и в бою. Иногда в условиях острой нехватки начсостава, особенно в бою, функции командиров даже могли возлагаться на рядовых бойцов – казаков или стрельцов.
Кроме того все-таки чин атамана считался сугубо казачьим, в то время как сотник мог быть как казачьим командиром так и стрелецким, к тому же в отличии от сотника, атаман мог иметь в подчинении всего лишь несколько десятков бойцов, а сотник мог командовать формированием до пятисот человек.
Вооружение служилых людей в Сибири – казаков, стрельцов и пушкарей ничем кардинально не отличалось от вооружения и амуниции таких же категорий военных в центральной части России. Единственное различие было у стрельцов в форме одежды. Поскольку цвет и некоторые особенности фасона у каждого стрелецкого полка были разными, а сибирские гарнизоны формировались по принципу командировок из разных регионов страны, то можно было встретить где-нибудь в Сургуте или в Тобольске стрельца, как в зеленом, так и в красном кафтане. А к тому времени, о котором мы сейчас говорим, стрельцы в России существовали на контрактной основе уже, с 1550 года.
Прибывшая к берегам Енисея толпа «первопроходцев» мало походила на регулярную воинскую часть. Мало того, что амуниция у них была разных цветов, так еще за год путешествия она обветшала и приобрела совсем уж непрезентабельный вид. У кого еще оставались кители, были в них, благо погода была теплая – начало июня. У кого кители поизносились, были в черкесках или в гимнастерках. Только по верхам папах или околышам фуражек можно было определить, к какому войску казак принадлежит и откуда прибыл для прохождения службы.
Еще хуже и комичней обстояло дело у стрельцов. У них, у всех, изначально бархатные шапки с меховыми околышами от дождя и снега за год путешествия превратились в «невесть что», кафтаны у некоторых были совсем без пуговиц. Если раньше принадлежность по войсковым соединениям, можно было определить еще и по цвету кушаков или цвету сапог, то сейчас этого сделать было невозможно. У кого еще оставался кушак, то по его виду невозможно было определить цвет, то же самое можно было сказать и о сапогах.
Конечно, как и положено всем служилым, они имели при себе сменную форму, но надевать ее не торопились, пока окончательно не обоснуются и не приведут себя в порядок. Что касается «табельного» оружия, то и здесь дело обстояло не совсем гладко: сабли у казаков давно не точены, кое у кого – поржавели, пики тоже пришли в негодность и требовали срочного ремонта.
Как ни берегли стрельцы свои «пищали», но и их коснулась ржавчина. Да и что говорить, целыми днями в походе на дожде, на реке в сырости, вечером уже у костра старались быстро поесть, да спать. Некогда было чисткой оружия заниматься, пищали смазывать, сабли да бердыши точить. В походе всегда так, ведь казаки и стрельцы еще и груз тащили немалый. Одна пищаль только весила 8–9 килограммов, а боеприпас, а сабля или бердыш, пика, да другая разная амуниции. Кроме того в отряде было целых пять пушек, да боезапас к ним.
И это не считая общего груза. А несли они с собой на место строительства острога – инструменты и провиант из расчета на год жизни в экстремальных условиях вдали от цивилизации. Струги строили и их же тянули вверх против течения рек, а ведь вечером их не ждал сытный ужин и теплая постель, все нужно было самим сделать, да и несение службы никто не отменял. Точно так же и в карауле ночью стояли, и в разведку ходили, а иногда и в бой вступали с ватагами «диких» тунгусов.
Выйдя на стругах к Енисею все с облегчением вздохнули. Путешествие завершилось, теперь предстоял новый этап – строительство самого острога и подготовка к зиме. Лето было хоть и теплое, но как всегда в Сибири короткое. А надо было многое успеть и прежде всего, построить жилье и склады.
А так же, учитывая уроки недавнего нападения на отряд крупной ватаги тунгусов, необходимо было огородиться мощным тыном. Хотя от места обитания тунгусов их теперь отделял широкий и быстрый Енисей, угроза нападения не уменьшилась. И если теперь, летом их переправу через реку еще можно было как-то контролировать, то вот, зимой опасность нападения становится реальной.