1. Матери Искупителя принадлежит особая роль в замысле спасения, ибо «когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам подучить усыновление. А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» (Гад 4, 4–6).
Именно с этих слов апостола Павла, приведенных в начале размышлений II Ватиканского Собора о Пресвятой Деве Марии[1], я хочу начать свои размышления о значении Девы Марии в тайне Христа, о Ее активном и назидательном присутствии в жизни Церкви. В этих словах одновременно прославляется любовь Отца, посланничество Сына, дар Святого Духа, Дева, от Которой родился Спаситель, а также наше усыновление Богом в тайне «полноты времени»[2].
«Полнота времени» означает предопределенный от века момент, в который Отец послал Своего Сына, чтобы каждый, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3, 16); она означает благословенный момент, в который Слово, Которое было у Бога, «стало плотию и обитало с нами» (Ин 1, 1.14), став нашим братом; она определяет момент, когда Святой Дух, изливший полноту благодати на Марию из Назарета, сформировал в Ее девственном лоне человеческую природу Христа; это то мгновение, в которое с наступившей во времени вечностью это время искупается и, исполнившись тайны Христа, окончательно становится «временем спасения»; и, наконец, она определяет таинственное начало пути Церкви. В литургии Церковь приветствует Марию из Назарета как свое начало[2] [3], ибо в Непорочном Зачатии Церковь видит предвестие спасительной пасхальной благодати, предуготованной для благороднейшего из ее членов, и прежде всего потому, что в Воплощении Церковь встречает неразрывно связанных Христа и Марию: своего Господа и Главу, соединенного с Той, Которая произнесла первое fiat Нового Завета, как Невеста и Матерь став ее прообразом.
2. Церковь, укрепляемая присутствием Христа (ср. Мф 28, 20), странствует во времени до скончания веков, идя навстречу грядущему Господу; но на этом пути – я хочу это особо подчеркнуть – она повторяет путь Девы Марии, Которая «следовала путем веры и верно хранила Свое единение с Сыном, до самого Креста»[4].
Эти столь содержательные и знаменательные слова взяты мной из конституции Lumen gentium, в заключительной части которой изложен синтез учения Церкви о Матери Христа, которую она почитает как возлюбленную Матерь и свой образец в вере, надежде и любви.
Вскоре после завершения Собора мой великий предшественник Павел VI, продолжая размышление о Пресвятой Деве, изложил в энциклике Christi Matri, а затем в апостольских посланиях Signum magnum и Marialis cultus[5] основание и критерии для особого почитания Матери Христа в Церкви, а также различные формы богородичного благочестия – литургического, народного и частного, – отвечающего духу веры.
3. Обстоятельство, которое побуждает меня затронуть эту тему – приближение 2000 года. В тысячелетний юбилей Рождества Иисуса Христа взоры верующих обращаются к Его земной Родительнице. В последние годы с разных сторон поступали предложения объявить перед этим событием аналогичный юбилей, посвященный празднованию рождества Марии.
Трудно найти точную хронологическую дату рождения Марии, но Церковь всегда осознавала, что Мария появилась на горизонте истории спасения прежде Христа[6]. Когда приближалась «полнота времени» и спасительное ожидание Эммануила близилось к исполнению, Та, Которой было предназначено стать Его Матерью, уже была на земле. Именно это «опережение» Марией пришествия Христа ежегодно отражается в литургии Адвента. Если соотнести годы, приближающие нас к завершению второго тысячелетия от Рождества Христова и началу третьего, с историческим ожиданием Спасителя, то становится понятно, почему в этот период мы хотим особым образом обратиться к Ней, светившей среди «ночи» ожидания Пришествия, словно «утренняя Звезда» (Stella matutina). Действительно, как эта звезда предшествует восходу солнца, так Мария с момента Непорочного Зачатия предваряла пришествие Спасителя, восход «Солнца правды» в истории человечества[7]. Ее жизнь в Израиле, тихая, почти незамеченная современниками, была ясной и открытой для Предвечного, Который связал с укрытой «Дщерью Сиона» (ср. Соф 3, 14; Зах 2, 14) Свой спасительный замысел, охватывающий всю историю человечества. Поэтому мы, христиане, на пороге второго тысячелетия, осознавая, что предвечный замысел Пресвятой Троицы находится в центре Откровения и веры, ощущаем необходимость отметить особое присутствие Матери Христа в истории, особенно непосредственно перед наступлением 2000 года.
4. II Ватиканский Собор готовит нас к этому, представляя в своем учительстве Богородицу в тайне Христа и Церкви. Ибо, если «тайна человека истинно проясняется лишь в тайне воплотившегося Слова», как гласит Собор[8], то этот принцип относится к «дщери рода человеческого», к необыкновенной «Жене», ставшей Матерью Христа. Только в тайне Христа полностью раскрывается Ее тайна. С самого начала Церковь старалась понимать ее именно так: тайна Воплощения помогала ей все глубже проникать в тайну земной Матери Воплощенного Слова, постигать ее. Переломное значение имел Эфесский Собор в 431 года, во время которого, к величайшей радости христиан, истина о Богоматеринстве Марии была торжественно провозглашена истиной веры Церкви. Мария – Богородица (Theotokos), поскольку благодаря Святому Духу зачала в Своем девственном лоне и родила Иисуса Христа – единосущного Отцу Сына Божия[9]. «Рожденный от Девы Марии, Он поистине стал одним из нас»[10], стал человеком. Так в тайне Христа вера Церкви озаряется тайной Его земной Матери. Догмат о Богоматеринстве Марии был для Эфесского Собора и продолжает оставаться для Церкви сегодня своего рода печатью, подтверждающей догмат о Воплощении, согласно которому Слово истинно принимает в единстве Своей личности человеческую природу, не поглощая ее.
5. II Ватиканский Собор видит Деву Марию в тайне Христа, находя в этом путь познания тайны Церкви. Мария – Матерь Христа, и это особым образом связывает Ее с Церковью, «которую Господь основал как Свое Тело»[11]. Знаменательно, что текст соборного документа приближает истину о Церкви как теле Христа (основываясь на посланиях апостола Павла) к истине о том, что Сын Божий «был зачат Святым Духом и рожден Марией Девой». Воплощение находит свое продолжение в тайне Церкви, тела Христова. А о реальности Воплощения невозможно говорить, не упоминая Марию, Матерь Воплощенного Слова. В своих рассуждениях я хочу прежде всего вспомнить о «странствовании веры» Пресвятой Девы, в котором Она «верно хранила Свое единение с Сыном»[12]. Таким образом, эти «двойные узы» Богородицы с Христом и Церковью приобретают историческое значение. Речь идет не только о жизни Девы-Матери, о Ее особом пути веры и «благой части» в тайне спасения, но одновременно об истории всего Народа Божьего, обо всех, кто следует этим же путем веры. Об этом учит Собор, указывая в другом месте, что Мария «предшествует», что Она – «прообраз Церкви в порядке веры, любви и совершенного единения со Христом»[13].
Это предшествование в качестве прообраза относится к самой сокровенной тайне Церкви, исполняющей свою спасительную миссию, соединяя в себе – подобно Марии – черты матери и девы. «И сама она – дева, которая блюдет неповрежденной и чистой верность, обещанную Жениху», а также «становится матерью, ибо… рождает к новой и бессмертной жизни своих сынов, зачатых от Святого Духа и рожденных от Бога»[14].
6. Все это происходит в величайшем историческом процессе, иными словами – в пути. Путь веры свидетельствует о внутреннем пути, об «истории души». В то же время это история людей, чья жизнь недолговечна на этой земле, но включена во всемирную историю. Далее я хочу сосредоточиться прежде всего на современном периоде, который еще не принадлежит истории, но уже создает историю, в том числе историю спасения. Здесь открывается широчайшая перспектива, в которой Пресвятая Дева Мария продолжает «предшествовать» Народу Божьему. Ее исключительный «путь веры» остается неизменным ориентиром для Церкви, для отдельных людей и общин, для народов, в определенном смысле – для всего человечества. Воистину трудно представить или измерить его.
Собор подчеркивает, что Богородица является эсхатологическим исполнением Церкви: «Церковь в лице Пресвятой Девы уже достигла совершенства, не имеющего ни пятна, ни порока (ср. Еф 5, 27)», но в то же время «верные Христу еще стремятся, подвизаясь против греха, возрастать в святости. Поэтому они устремляют свои взоры к Марии, Которая сияет как пример добродетелей всей общине избранных»[15]. Богородица уже завершила путь веры: прославленная с Сыном в небе, Мария уже переступила порог, отделяющий веру от ви́дения «лицом к лицу» (1 Кор 13, 12). В эсхатологическом аспекте Мария остается Путеводной Звездой (Maris Stella)[16] для всех тех, кто еще следует путем веры. В своем земном пути они устремляют к Ней взоры, потому что Она «родила Сына, Которого Бог поставил первородным между многими братьями (Рим 8, 29)»[17], и Своей «материнской любовью… содействует воспитанию» братьев и сестер[18].