Эмигрант с Земли - читать онлайн

Глава 3. Такая жизнь и не снилась

Володя зевнул, потянулся, открыл глаза, приподнял голову. Море, скалы. Классно. Улыбнулся и снова закрыл глаза, опустился на подушку. Полежал. Морской воздух приятно освежал. Снова открыл глаза. Резко сел, оглянулся по сторонам. И тут же от неожиданного внутреннего толчка соскочил на пол, отбросив почти невесомое перламутровое одеяло на широкую, роскошную кровать. Если можно было так назвать огромную полураскрытую жемчужную раковину, представляющую собой очень мягкое ложе. Скорее, это была причудливая коробочка-переросток для украшений, а не кровать. И самое удивительное – ракушка-гигант стояла на небольшом, в несколько шагов, идеально гладком, видимо пластиковом, пятачке на берегу прекрасного моря. Слева от кровати громоздились живописные в своей хаотичности скалы, справа, почти спускаясь до самой воды, тихо подрагивая вершинами деревьев, расположился лес. А со стороны изголовья каменистый берег не круто поднимался, закрывая обзор. Волны медленно, словно тоже только проснувшись, набегали от горизонта почти до самой кровати. Облака, довольно крупные и очень кучерявые, ярко освещенные восходящим солнцем, почти не двигались. Как будто решили остаться здесь для того, чтобы человек подольше любовался их неспешной трансформацией. В отдалении пролетали чайки. Негромко плескались волны, шелестела галька и едва слышно шумел лес. И было удивительно тепло для раннего утра. С моря дул ласковый приятный ветерок, пахнущий соленой водой.

Сон этот был необыкновенный. Никогда еще Володя не видел столь реальных и красивых снов. Все эти подробности, все это ощущение действительного присутствия было ему в новинку. Увидеть, или представить так место, где никогда не был, возможно только во сне. Но так четко… Не зря он в испуге вскочил, он подумал было, что в самом деле оказался-очутился где-то на тропическом побережье. Но… Вовчик захотел, чтобы сейчас к нему сюда, на берег Его моря пришла Аэлита. Он оглянулся вокруг, откуда она выйдет? Странно, она не появлялась. Что за дела? Кто хозяин сна? Что хочет хозяин? Почему, не исполняется? А, наверное, надо самому пойти навстречу ей. И Володя пошлепал босиком в сторону скал, желая там встретить свою прекрасную инопланетянку. Он осторожно шагнул с гладкого пластика на влажную гальку…

И очутился в комнате. Но опять же необычной… И вдруг Вова понял, что он все-таки не во сне. Никогда во сне он не испытывал такого состояния, где всё вместе: и мечты, и воспоминания, и контроль над ситуацией, и восприятие своих ощущений, и размышления, и неуверенность, и решимость, и планирование, и самоподчинение. Во сне не так. Во сне тобой управляет все что угодно и ты там не главный рулевой, ты перо на воздушном потоке…

Вовик оказался в комнате ярко-лилового цвета, непонятной конфигурации и в общем-то трудно определяемых на глаз размеров, с тремя сложнофигурными окнами без штор на двух стенах. Центральным – и единственным – крупным предметом в комнате являлась та самая кровать-ракушка, которую он покинул на берегу моря. Она плавно закрывалась – створки захлопывались. Но Вова уловил такую деталь: одеяло было уже идеальным образом заправлено, лежало ровнехонько, словно водная гладь, – чудеса! По стенам комнаты были развешаны картины. Некоторые из них он узнал: Пластов, Да Винчи, Ван Гог, Пикассо, другие были абсолютно незнакомы, хотя и являлись, видимо, тоже шедеврами. На полу, на постаментах и в трех нишах разместилось несколько небольших статуй и бюстов. Володя узнал только Венеру (которая без рук) и бюсты бородатого Л. Толстого и кучерявого А. Пушкина.

Нашему герою на весь осмотр комнаты хватило нескольких секунд. После этого он начал думать предметно. Где он? Как здесь очутился? Что с ним? Где Аэлита?

Итак, что было до… до его пробуждения?

А что, собственно, было? Сидели у Максима Петровича, пили чай с мармеладом и бутербродами. Разговаривали о житье-бытье. Птицын говорил об искусстве, о своей исследовательской работе, немножко затронул политику, расспрашивал об успехах Аэлиты. А ВВ все время напряженно вслушивался в разговор и ждал, когда же они заговорят о деле, об отправлении. Иногда даже посматривал в сторону комнат, не сумеет ли там разглядеть какую-нибудь Кабину Переброски. Или же компактную «летающую тарелку». А может даже что-то типа «кресла-гравилета», новшества, придуманного им самим для одного из рассказов… Но ничего необычного, мигающего и жужжащего в квартире Володя не мог заметить. Книги, картины, безделушки. А два марсианина мирно беседуют на земные темы… и сразу за этим – пробуждение на берегу моря, кровать, комната.

И с этой мыслью Володя вышел из «загадочного» состояния. Загадки решаются только благодаря знаниям. А знания обретаются в действии. А действия… нужно делать самому.

Он подошел к стене, имеющей нишу, свободную от картин и статуй. Может это дверь? Володя протянул руку, чтобы потрогать, толкнуть… Но рука не встретила опоры, потому что стена – а вернее, все-таки дверь – моментально раскрылась сама, исчезнув, словно растворившись в обеих стенках.

Взору нашего героя предстала другая комната: ослепительно-голубая вся – и стены, и потолок, и пол, – с играющими серо-белыми бликами, пятнами. Складывалось такое ощущение, что стоишь средь облаков. Словно ангел. И ангел Володя Вовчик очень неуверенно ступил на твердь… небесную. И не провалился. Под ногами оказался пластиковый пол.

Но Володя чуть не закричал от новой неожиданности. Справа от стены отделился и повернулся к нему странного вида мужчина. Он сказал:

– Доброе утро! Меня к вам приставила хозяйка Аэлита. Я буду исполнять все, что вы мне скажете. Я все в этом доме покажу вам и расскажу, что есть что и для чего служит. Мне даны инструкции помочь вам адаптироваться в новых условиях. Жду ваших вопросов и приказаний.

Судя по его роли, говоривший стоял тут уже долго. Как слуга у дверей опочивальни короля. Володя с первого взгляда понял, что перед ним робот (вспомнил, что слышал от Аэлиты, догадался). Неживые глаза, стойка навытяжку, «доброе утро» какое-то безвкусное. Да и блестящая, но шершавая (то есть типа гладкой кожи) оболочка светло-коричневого цвета выдавали его отношение к классу человекоподобных роботов. На груди у него коричневая нашивка и на ней желтыми буквами – «Кеша».

– А где Аэлита? – выскочил сам мучивший Вовчика вот уже несколько минут вопрос. Он уже понял, что на месте, на Марсе.

– Аэлита в данный момент в Институте Земли. Будет дома через час-полтора. Вы будете сейчас одеваться? – спросил робот и наш герой только тогда понял, что все это время был одет только в трусы. Ему стало даже неудобно.

– А где моя одежда?

Но вместо того, чтобы ответить, робот вошел в спальню, дотронулся рукой (?) до закрытой «ракухи» со стороны изголовья, на том месте открылась небольшая дверца, и достал оттуда брюки и рубашку, которые еще на Земле Вове подарила Аэлита. В кармане джинсов лежали часы. Они показывали 11 часов 48 минут. Полдень почти.

– Вы хотите сходить в туалет, принять душ и позавтракать? – когда ВВ оделся, предложил-поинтересовался робот.

– Жутко! – коротко ответил Вова на все вопросы.

– То есть «да»? – уточнил робот-слуга.

– Да, буду. Всё. – Андроиды любят точные и логические выражения?

Робот повел его в комнаты, предназначенные для трех вышеназванных действий, и хотя это не самые лучшие и живописные места на планете, для Володи они были первыми объектами для знакомства, для удивления и даже восхищения.

Пройдя по небольшому коридору-холлу с миллионоцветными искрящимися стенами, гость вошел в туалет… Сколь разительны отличия!

Туалет, уборная, грубо говоря, не такое уж и ужасное заведение, если придать ему соответствующее оформление и обустройство. Если унитаз действительно уникальный, универсальный, унифицированный, у… дивительный. Если вместо грубой газеты или книги – теплая вода и теплый воздух. Если чистота необыкновенная. Если пахнет в помещении, словно в цветущем саду, и если, к тому же, звучит хорошая музыка и стены вокруг переливаются тысячами цветов, вторя ей.

Сначала, когда перед Вовой открылась дверь и раздалась музыка, засверкали стены, он немного опешил и подумал, что не туда его Кеша привел, но зашел, увидел что-то похожее на футуристический, космический унитаз, рядом симпатичную раковину, и успокоился. Сделал свое маленькое дело, непонятно чего опасаясь немного при этом, унитаз самостоятельно пустил воду; решил руки помыть – а вентилей или хотя бы рычажка какого у крана-запятой нет. Задачка. Посмотрел-посмотрел – нету. Ну тогда, наверное, так: сунул руки под кран – и точно, вода побежала сама, теплая, приятная. «Блин, да у нас уже тоже есть, видел ведь!» Убрал – прекратилась; мыла или геля, правда, не нашел. Полотенце оказалось, мягкое, пушистое, пахучее.

Ванная, которую Володя сразу переименовал в «бассейную», была побольше привычных ему городских, земных, советских ванных комнат. Раз в десять. Здесь располагалось: две красивых раковины для умывания, две душевые кабинки, похожие на огромные сине-голубые с золотыми линиями коконы, ванна-суперджакузи из полупрозрачного бирюзового материала, небольшая полустеклянная банька-сауна и бассейн примерно 7x3 и 2 метра глубиной. И еще умещалась пара кресел-шезлонгов из опять же голубого податливого вещества типа каучука и пластмассы в одном, так сказать, лице. На потолке светило яркое и теплое «солнышко», так что даже горизонтальные окна под потолком повдоль двух стен были не заметны.

Володя разделся и вошел в душевую кабинку. Кокон сам захлопнулся и тут же на тело нашего героя со всех сторон обильно хлынула теплая вода, и только на голову, как положено, – сверху. ВВ увидел перед собой один яркий круг, диаметром с голову. На нем значки: слева – маленький треугольник, повернутый влево, сверху – красная буква «Т», справа большой треугольник, повернутый вправо, и снизу – синяя буква «т». Дураку понятно. Вовчик прикоснулся к стороне большого треугольника и напор воды усилился и стал словно пульсировать. Так что вскоре моющийся почувствовал приятный эффект массажа. Мыла или шампуня не было нигде, но почувствовав, что его волосы и кожа необыкновенно чисты, аж до скрипа, Вова понял, что в самой воде находились какие-то активные моющие вещества.

Внезапно вода прекратилась и тут же, опять же со всех сторон, подул очень теплый воздух. Дотронувшись теперь до круга со стороны красной «Т», Володя получил очень знойный воздух пустыни. Как только человек обсох, двери душа сами открылись. Искусственное солнце отражалось на чистой коже. Володе стало обалденно хорошо, можно сказать, – кайфово. Он, надев свои трусы-плавки, растянулся на шезлонге, прикрыв глаза. Класс! Багамы! Канары! Еще бы яхту, пиво и девочек-красоток… или хотя бы перекусить вкусненько для полного счастья. Кстати, надо идти завтракать, предлагали, вспомнил Вовчик.

Робот, сопровождавший гостя, ожидал возле дверей ванной комнаты. Завтрак он уже наверняка приготовил, потому что сказал:

– Пожалуйте в столовую, уважаемый Владимир.

Уважаемый Владимир последовал за блестяще-коричневым существом и через холл они вошли в столовую, «выкрашенную» в чисто бежевый цвет. Вся передняя стена – от пола до потолка – стеклянная, состоящая из трех вертикальных рам. Посреди комнаты стояли предметы, отдаленно напоминающие стол и кресло. Ярко-желтый стол походил на гриб «лисичку». Круглая, плоская сверху, толстая столешница плавно переходила в одну центральную ножку, довольно тонкую у пола. Видимо, стол был стационарен, иначе бы он просто упал. В центре стола располагалось красивое загадочное сооружение: прозрачный, как будто хрустальный шар, величиной с баскетбольный мяч, и к нему с четырех сторон снизу, у столешницы, примыкают шарики поменьше, – два красных, размером с теннисный мяч и два черных, с куриное яйцо. Кресло представляло из себя набор цветных горизонтальных валиков: один большой нижний – сидение, и три потоньше, но последовательно увеличивающихся кверху – спинка. Снизу, как опоры, четыре черных шара. У левой стены стояло в ряд еще пять таких же кресел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил робот и, когда Вова сел в упругое, но чрезвычайно комфортное кресло, подвинул его с креслом к столу. – Что желаете покушать?

– Да я не знаю… Что у вас есть?

– У нас есть все что пожелаете, – скромно ответил робот.

Тут наш Вовчик быстренько вспомнил, о чем ему рассказывала Аэлита, еще раз убедил себя, что он как раз и есть в том месте Вселенной, о котором так жадно выпытывал у прекрасной девушки, и, к тому же, вспомнил мамины «фирменные» блюда.

– А как тебя зовут? Кеша?

– Кеша. – И показал на табличку. И наверное подумал: «Он что, читать не умеет? Дикарь необразованный…»

– Если можно, Кеша, немного плова, штуки три мант… и кофе со сгущенкой… Знаешь такие блюда?

Робот Кеша на это сказал:

– Нет. Вам необходимо самому научиться заказывать еду. Это делается так. – И робот стал говорить, а человек начал выполнять.

Вова дотронулся пальцами до красного шарика и произнес:

– Узбекский плов с уткой. Полпорции.

Через пару секунд внутри большого шара возникло блюдо с аппетитным и красиво оформленным пловом. «И как же оно оттуда вылезет?» – мелькнуло в мозгу. Отняв руку от красного шарика Вова дотронулся до черного. Шар опустел. Но блюдо не появилось на столе. Только заказ принят. Робот жестом предложил продолжать.

– Манты с говядиной. – После красного шарика – черный.

– Кофе со сгущенным молоком, одну чашку. – С красного на черный.

После этого робот Кеша пошел к правой от входа стене. Там открылся люк в форме невысокой арки, и робот вытащил оттуда то самое блюдо плова, что было в шаре. «А, там было вообще изображение!»

Распространился очаровательный аромат. Робот также принес накрытую прозрачной крышкой тарелку с мантами и чашку кофе. Посуда вся, в том числе ложки и вилки, была из белоснежного пластика, прочная, красивая и удобная. Володя посмотрел на еду, с грустным юмором подумал: «Посвящается маме», – и принялся за трапезу. Все оказалось необыкновенно вкусным, сочным, запашистым. Все продукты высшего качества. «Не экономят ни на чем.» Только вот хлеба забыл себе заказать, но, в принципе, это уже лишнее. И так завтрак получился покруче любого обеда.

Основательно насытившись, Вован откинулся на спинку кресла. Вот это да! Жить можно. Если так будут кормить, то это будет красота. А самое ценное в этом аппарате то, что благодаря ему наш герой-гурман сможет отведать все, что душе (т. е. животу) угодно. О чем даже не мечтал никогда. Лангусты, омары, плавники акулы, черепаховый суп, что там еще? Да все лучшие блюда всех кухонь. Земных. Да еще и местных. Даже совсем инопланетных! Аэлита говорила, что есть очень неплохие кухни других миров. Ох-хо-хо! Фантастика! Володя пришел в невыразимый восторг от этих мыслей, от осознания того, что ему удалось (удалось! удалось! удалось!) попасть в такую грандиозную передрягу.

Робот Кеша, убравший посуду в другой люк на той же стенке, молча стоял у двери и ждал. А гость восседал за пустым столом с выражением полнейшего довольства на лице. С одной стороны, так вкусно и сытно поев, какое-то время Володе хотелось просто посидеть, отдохнуть, но, с другой стороны, нужно же знакомиться с этой планетой, с укладом. С таким комфортным, красивым, ярким, гостеприимным, очень интересным миром. Почти сказочным, если судить даже по столь ничтожной части увиденного. А вон – за окном – Марс!

Природа, лес. И даже отсюда видно, что несколько иной… А цвет неба какой-то… И Вовик сказал:

– Мне бы хотелось посмотреть весь дом. А где в данное время родители Аэлиты?

– Зевс Марсович, отец Аэлиты, в настоящий момент на охоте, в горах Высоцкого. Афродита, мать Аэлиты, находится на курорте Трех Озер, проходит сеанс омоложения. Прошу вас, следуйте за мной.

Из столовой, опять же через небесно-голубой холл, они перешли в очень светлую гостиную, где вдоль двух стен располагались два длинных коричневых дивана, разделенных широкими подлокотниками на два кресла и диван. В центре комнаты стояли три круглых зеленых столика – два низких и один повыше – на трех тонких изогнутых ножках каждый. И больше в гостиной ничего не было. Скругленные у пола и потолка светло-малахитовые (цветом), с рисунком мрамора стены и снова четыре ярко-синих колонны по углам. Три картинки на стенах. Володя заметил, что с мебелью в доме не густо, один-два гарнитура на комнату. «Мир идет к упрощению, надо полагать», – подумалось ему. Окна, как и в ванной, тянулись под потолком на двух стенах, где стояли диваны. Светло-оранжевый потолок и серо-стальной пол создавали ощущение солнца и пространства в комнате.

В это время вернулась Аэлита. Сначала Володя почти не узнал ее, свою «счастливую находку». Ее волосы были завиты колечками разного размера и ниспадали пучками разной длины и толщины, да и блестели волосы словно внутренним светом, то ультрамариновым, то изумрудным, то рубиновым. Макияж тоже был необычен. Но Володя не специалист в этой области, потому не понял, что именно отличалось от земной «раскраски». И одежда. Юбка как будто не сшита, а собрана из многих разноцветных, исключительно ярких, кусков-лепестков; просто белая майка-топик и сандалии на ремешках-шнурках. Володя привык, что Аэлита одевалась на Земле со вкусом и фантазией, но довольно неброско, а здесь что-то вызывающее, плохо соответствующее умной, приличной и взрослой девушке.

– Привет! – сказала Аэлита. Видно, что она чувствовала некоторое неудобство перед земным другом. И действительно, она сказала: – Прими мои глубокие извинения за то, что мы с тобой сотворили. Но я же говорила, что существует табу на наш способ перемещения на Землю, так что мы были вынуждены… Не обессудь. Не держишь зла?

– Теперь – нет. – Увидев свою Аэлиту, он сразу забыл несправедливую, в общем-то, обиду. Неважно, как его сюда доставили, хоть по частям, хоть в железном ящике, главное, что он здесь, с ней. И ему здесь очень нравится. Уже нравится.

– Ты давно проснулся? Позавтракал? Рано ты: еще девяти нет…

– Да, спасибо… Девяти? А… позавтракал, душ принял. Уже начал дом смотреть с Кешей. Слушай, мне так у вас уже нравится, – сказал он, отделяя каждое слово и повышая интонацию – У вас так классно!

– Хочешь, я сама проведу тебя по дому?

– Конечно. Если ты не занята.

– Да нет, что ты. – Аэлита рассмеялась. – Я после Земли теперь хочу долго отдыхать. Расслабляться. Из комка нервов, из машины вероятностей, из компьютера с зубами и глазами стараюсь вернуться к нормальной человеческой жизни, стараюсь сбросить вошедшее в привычку напряжение. Вот уже вторые сутки пытаюсь. Трудно дается. Очень уж вжилась в земную роль.

– Так я сколько проспал? – немного удивленно спросил Вова.

– Всего тридцать пять часов, – весело сказала Аэлита.

Вовик сделал изумленное лицо.

– То-то я чувствую себя выспавшимся! Да и голоден был как волк после зимы. – У него было прекрасное настроение, ему хотелось шутить, смеяться, петь. – Аэлита, нам, между прочим, нужно как-то отметить наш приезд. Пошуметь, потанцевать, оторваться. Мне так хорошо… Ну пойдем, так интересно, как вы тут устроились… Да, а ты завтракала?

– Да, конечно… Непривычно все, да? Не такое все как там, да? Я сама отвыкла. Да и изменилось кое-что… ну и как тебе наш кухонный нямстор?

– Сам по себе, конечно, этот… нямстор… – просто чудо! Супер! Да-а! Это, ну… Только вот слово уж больно интересное. Звучит… как будто эти ваши колобки юмористы. Исковеркали русский язык. Похоже на детский «фольклор». Это на самом деле их родное слово?

– Да, конечно. Их исконное название… Мы его приняли. А вообще, ты же знаешь, с каждой вещью, понятием, появляется и новое слово. Не мелкоскоп, – помнишь у Лескова? – а микроскоп. Не самодвижущаяся повозка, а автомобиль. И не атомарный сборщик органического вещества заданных параметров, как приблизительно в переводе с языка колобков, – а нямстор. И вот, кстати? еще их слово – окомани.

И тут же, в гостиной, где они все еще находились, из ничего стали возникать туманные вначале, но быстро обретающие четкие формы предметы, висящие в воздухе: кубы, шары, пирамиды, призмы, торы, чечевицы, что-то еще, разных цветов и размеров, внутри каждого словно бы вплавленные в стекло располагались какие-то объемные символы или предметы.

Аэлита просто пальцем указала на красную пирамидку, та стала чуть ярче. Аэлита тогда открыла ладонь, словно делая жест «стоп». Пирамидка на мгновение вспыхнула красным светом. Аэлита сказала Володе:

– Направь палец на эту же пирамидку и повтори мой знак.

Володя, излишне точно «стреляя» пальцем, сделал, как ему велели. Пирамидка еще раз вспыхнула, и тут же все остальные фигуры растворились в воздухе, а пирамидка, словно бесконечно разрастаясь, «поглотила» людей и распалась на атомы. А вокруг возникло около десятка разновеликих, разноцветных и разногранных пирамидок тоже с какими-то значками внутри. Аэлита показала расслабленной рукой Володе на крайнюю правую и он «щелкнул пультом» на нее, передал очередь Аэлите, и она в одну секунду проделала то же. Так и эта пирамидка «поглотила» их. И тотчас Володя увидел (и Аэлита соответственно) двух всадников, едущих по пыльной дороге меж холмов. Один был худой прехудой старик в помятых рыцарских латах на страшно костлявой кляче, а второй – кругленький мужичок на невеселом осле. Был слышен топот подков коня и дробный стук копыт осла. Где-то вдали заиграла испанская гитара.

– О, моя несравненная Дульцинея! – глубоко вздохнув, вдруг проговорил худой. Но тут они исчезли, а появился довольно прилично одетый, то есть в нарядном спортивном ансамбле, парень на велосипеде, очень красивом и блестящем, ехал по дороге и пел…

Это был музыкальный клип. Песня с образами. Казалось, что зритель лично присутствует в том месте, которое показывается «на экране», или, как принято говорить на Марсе, «видится в кубопространстве». (Очень удивительно было видеть это землянину: вдруг комната, Аэлита исчезли, и он остался один сидеть в кресле на небольшом участке пола посреди холмов Испании. Словно вырезали цилиндр комнаты и закинули черт-те куда.) А звуки музыки исходят из пространства, из разных точек, словно вокруг разбросаны всевозможные невидимые музыкальные инструменты. Таким образом получаются замечательные эффекты. Володя запомнил припев первой песни, услышанной им на Марсе.

Голос певца, не сказать, что был изумительным, но, во всяком случае, очень даже гармонировал с аккомпанементом.

Как только «Дон Кихот» закончил петь, Аэлита выключила устройство с индийско-японским названием – окомани. (А Вове снова послышалось в нем нечто русское: око-мани – приманка для глаз.)

Появилась комната, наваждение исчезло.

– Ну и как тебе эффект? – спросила она. Хотя по Володе можно было угадать степень воздействия опять же чудо-аппарата.

– Это что-то, – проговорил «оглушенный» виденным и слышанным Вовчик. После эффекта присутствия смотреть на пустые стены было немного тоскливо и неинтересно. – Техника что надо! – восхищенно добавил он. Слов явно не хватало, только интонации.

– Это пока просто для демонстрации, – сказала Аэлита, направляясь в следующую комнату. – Потом мы с тобой сядем, и я тебя научу управляться с окомани. В принципе, все не так и сложно, быстро приноровишься. Даже мысленно управляется…

– Аэлита, а в спальне… я проснулся на берегу моря… Это как называется? – после восхищенного покачивания головой поинтересовался Вовик.

– Это то же окомани, но неподвижная, вернее, статичная картинка. Режим такой. По-нашему называется «кубопросторы». В отличие от подвижного «кубопространства». Там очень огромный выбор «декораций». Так… Ты… в ванной, в туалете был. Видел, да? Тонкости обращения по ходу дела… я или вот Кеша. Знаешь, что… в спальню и кабинет потом заглянем. Пойдем на дом снаружи посмотрим. Если тебе интересно, – с легким юмором добавила она.

– Еще как, – ответил Вова. – А-то ж я заснул, когда меня сюда привезли…

– Да ладно, забудь. Пошли. Мне самой тоже лишний раз приятно на дом посмотреть, в котором прожила два года и еще в котором жить да жить. Это вам не три квадратных метра в общажной комнате, и даже не однокомнатный скворечник. Дом. Свой дом действительно со всеми удобствами. Вспомню, бывало… Вот это место для чистки обуви, суешь одну ногу, через три секунды другую – ни пылинки, смело гуляй по комнатам, хоть в кровать ложись. Вот это, скажем так, «шкаф» для верхней одежды… Вспомню, бывало, этот домик, и аж…

Входные двери распахнулись и на пороге появились две девушки. Они с радостными восклицаниями устремились к Аэлите, вдвоем обняли ее и стали целовать. Все трое восторженно вскрикивали. Вовик тут же узнал, что подружек зовут Аглая и Марианна, что не виделись они с Аэлитой более четырех лет, что Аэлита похорошела, что девчонки ждали ее возвращения, что подруги за это время закончили вместе «межпланетник», что не сегодня-завтра тоже куда-нибудь «кразимякнутся»…

Потом они отлепились друг от друга и обратили внимание на Вову.

– Познакомьтесь, это Владимир. Он с Земли. То есть настоящий землянин.

– Не может быть! – хором воскликнули девушки. Совсем как современницы-сопланетницы Вовчика. – Настоящий землянин?!

(«Понарошный», – подумал Вова.) Как ты ухитрилась?

– Я сам ее попросил, – произнес наконец-то «инопланетянин».

– Это целая история, – сказала Аэлита и добавила: – Ну пойдемте в дом, что мы тут стоим?

И еще спохватилась:

– Да, Володя, это мои подруги, одногруппницы. Вместе школу шли. Это Аглая. А это Марианна.

Вова кивнул.

«Где они такие имена выкопали? – сразу подумалось Вовику. – Аглай даже у нас уже не встречается, а Марианна вообще не русское. Уж не с любимых ли нашими женщинами сериалов пошло? Или в будущем… да… у них здесь все смешается?»

Внешний вид, скорее даже «прикид», марсианок никак, в глазах Вовы, не вязался с их именами. На Аглае были короткие накидка и юбка одинакового покроя и почти одного размера из серебристо-золотистой переливающейся ткани. И такого же раскраса волосы и губы. Общее впечатление она производила какого-то фантастическо-плакатного создания. А Марианна была облачена в полупрозрачный бардовый балахон-накидку, состоящий из двух половинок, соединенных в четырех точках – на плечах и на талии. На голове у нее, поверх пышно завитых белых волос, красовалась небольшая корона в виде тонкого неширокого кольца, с тремя маленькими переплетенными спереди полукольцами. Вся корона сверкала «драгоценными камнями». Марианна почему-то походила на принцессу, готовящуюся ко сну. Володя, разглядывая девушек, немного смутился, потому что их одежда была довольно эротична. Бюстгальтеры на Марсе, похоже, не носили. Обе гостьи тоже, как и Аэлита, были несколько крупноватыми, рыхловатыми на вид. А еще у них у обеих по телу было «разбросано» по несколько небольших, но очень красочных, даже словно бы объемных, татуировок. Наверное, модно. А вот с украшениями норма: по браслетику, по колечку и по кулончику на каждую.

Они вошли в гостиную, расселись полукругом в кресла. Кресла, из которых состоял диван, очень легко двигаются, когда пустые. Аэлита, с общего согласия, негромко включила музыку, но не с изображением, а поставила режим локальной цветомузыки. И с одной стороны комнаты, напротив их полукруга, в воздухе заплясали радужные всполохи, повторяя своими переливами и вспышками звуки.

Девушки, пока шли, пока рассаживались, пока Аэлита настраивала окомани, все время без умолку говорили, причем их речь отличалась от Аэлитиной. И в интонациях, и в выражениях, и в подборе слов и даже в тембре. Аэлита, стало быть, переняла питерский говор…

Как стало ясно, девушки недавно закончили Университет межпланетных отношений и за время учебы узнали столько интересного, что им не терпелось все выплеснуть новым, заведомо не знающим почти ничего по их теме слушателям. Сбивчиво побросав в одну кучу десятки фактов из новостей Галактики, несколько мнений по вопросам взаимоотношений с другими цивилизациями, несколько суждений по поводу обустройства и культуры оных, пару-тройку предположений относительно открытия новых форм жизни, подружки Аэлиты решили, наконец, поинтересоваться результатами ее командировки, и вообще, узнать подробнее, из первых уст, что же это все-таки такое – Земля. Их прародина. И какой она была тогда, два-три века назад в их «потомственном» исчислении и есть сейчас, в параллельном далеком мире.

И тогда Аэлита, приказав роботу Кеше принести всем по бокалу пахучего кисло-сладкого цумижного сока, начала свои воспоминания о пребывании на Родине Володи – на Земле, в России, в Петербурге. А сам землянин лишь изредка, слегка ещё робея в присутствии двух новых аборигенок, вносил коррективы, уточнял, пояснял, высказывал свою точку зрения по какому-нибудь вопросу. И между делом удивлялся, как все-таки масштабно и как необыкновенно ясно, точно и образно Аэлита видела тот (уже «тот») мир, в котором она провела всего лишь шесть лет. Ее видение взаимосвязей было, пожалуй, куда как более обширно, чем у истинного жителя Земли, коренного, постигающего его устройство с молоком матери. «А может так и должно быть у непредвзятого наблюдателя? У того, кто не воспитан видеть вещь изначально чьими-то глазами и словами. У того, кто сам, уже взрослым, постигает суть вещей. Да и у того, кого готовили к этому основательно.»

Аглая и Марианна часто задавали вопросы, просили уточнений, разъяснений некоторых явлений и функций предметов. Вспоминали какие-то факты, почерпнутые из истории (причем иногда смешно и странно ошибались – результат знакомства с историей посредством художественных фильмов), и просили развернуть их. По их вопросам и высказываниям Володя понял, что изучению Земли на Марсе отведено не последнее место. Что культура Земли здесь широко известна.

Разговор о милой сердцу Володи (теперь уже милой, и теперь вдалеке) Земле продолжался и продолжался, никто никуда не торопился.

Аэлита пригласила всех в столовую, потому как пришла пора обедать.

Две марсианки (только за столом Вова рассмотрел их лица внимательно: симпатичные, искусно подкрашенные, обе с синими глазами) выбрали себе какие-то экзотические блюда, названия которых Вова сразу не запомнил. Вид, оформление ему, конечно, понравились. Он так понял, что нямстор все выдавал красиво, по-ресторанному, по-открыточному. Аэлита заказала окрошку, картофельное пюре с котлетой, эклер и чай – чисто земные кушанья.

– Что-то у меня за всеми этими разговорами уже ностальгия разыгралась, – объяснила она свой выбор в ответ на слегка удивленную и ироничную улыбку Володи.

– А мне тогда, напротив, подскажите самый ваш традиционный набор. Самое ваше любимое, – обратился он к трем девушкам-принцессам.

И в итоге недолгого обсуждения получил: первое – сим-бо-ком-намом – изысканное полужидкое пюре из овоща ком с планеты На с кусочками обжаренного в крисовом масле маринованного ящера бо; второе – запеченные в тесте из суронковой муки грибы мулики с трунс-прямковым соусом – блюдо с планеты Часик; третье – шоколадно-ореховый пирог со сложной прослойкой (земной усовершенствованный рецепт) и коктейль «Фантазия вкуса» из многих фруктов и ягод с разных планет.

И это было «что-то»! (Когда Володя был не в силах точно описать превосходную степень своих чувств, он обращался к емкому понятию: «что-то», в котором «звучало» все: жесты, мимика, интонации, тембр и прочее.) Такого удовольствия от еды, такого праздника вкуса он еще никогда не испытывал. Даже тогда, когда после двух голодных дней он попал на день рождения с шикарным столом. Тогда он ощущал радость от процесса поглощения пищи, одновременно пытаясь прочувствовать прелесть каждого компонента, входящего в салат, в горячее блюдо или бутерброд. Но теперь ему не нужно было вызывать в себе обострение вкусовых рецепторов, они и так получали достаточно положительных импульсов.

Нямстор – это фантастика, величайшее достижение Марса, его достояние, самая лучшая техника, самый полезный агрегат, самое… Вовик не мог подобрать даже соответствующих эпитетов, чтобы выразить вновь свое восхищение «кормилице» Марса. Даже не окажись больше ничего интересного на планете, нямстора вполне хватило бы для счастливой жизни.

Аэлита с пониманием и радостью смотрела на восторг своего гостя. А подружки, не знавшие, что такое скудная и невкусная еда, которую нужно готовить на слабой электрической плитке из стандартного небогатого набора не самых лучших продуктов, недоуменно, с интересом поглядывали на парня. Им он, примерно, представлялся пещерным дикарем, попавшим в фешенебельный ресторан.

Подумав об этом, Володя сначала немного смутился, но тут же решил отнестись к данному вопросу с юмором и вновь отдался во власть наслаждению, не сильно пытаясь скрыть его. Пусть, в конце концов, марсианки немного задумаются о достоинствах того, чем они привычно пользуются.

А разговор о Земле, после некоторого отступления, продолжился.

Еще три с лишним часа сидели болтливые и смешливые Аэлитины школьные подруги, бередя сердце воспоминаниями о далекой отныне Родине, об ушедшем детстве и юности. Тут, кстати, Вова больше узнал о доземной биографии Аэлиты. Но все же наступило общее утомление. Аэлита и Володя устали говорить и внутренне переживать прошлое, а марсианки устали слушать, переваривать информацию, что-то пытаясь домысливать, что-то оживлять в своем воображении, устали удивляться, поражаться и даже жалеть «бедных людей», своих «несчастных предков». Они засобирались по домам.

– Ну вы приходите на днях, куда-нибудь слетаем, повеселимся, – сказала на прощание Аэлита.

– Да, девушки, заходите, расскажете нам о других цивилизациях. Мне это, вы не представляете, как интересно. Для нас там сейчас вопрос об инопланетянах… («настоящих» – подумал, но не сказал) – один из актуальнейших, и все на стадии гипотез и домыслов. Так что… заходите, – пригласил и Вовчик.

– Обязательно. Ламопии-пуу-крам, спасибо за беседу, очень интересно было. Мы рады, что ты вернулась. – Девушки помахали руками на прощание и, грациозно пройдя по синей дорожке метров десять, втиснулись в полупрозрачный удлиненный пузырь, низко висящий над газоном, который через несколько секунд взмыл в небо.

Володя с Аэлитой стояли на крыльце веранды дома. Осознав данный факт, Вова спешно прошел вперед по дорожке и повернулся лицом к дому, чтобы окинуть его взглядом.

Это был особняк величиной с хороший купеческий одноэтажный дом. Только стиль совсем иной. Такое ощущение, что каждую комнату прилепляли к предыдущей, не сильно стремясь к какому-то соответствию. Как будто строили разные хозяева и как бог на душу положит. Высота комнат не была одинаковой, цвет и отделка стен – тоже, окна разной формы, размера и располагались в произвольном порядке. Не было у дома ни одного острого угла и совершенно ровной, прямой стены. Общим в доме являлся только темно-коричневый фундамент. И еще верх всех комнат (никакого намека на крышу) был одного – черного – цвета. Дом использовал солнечную энергию, это Аэлита как-то упоминала.

Вокруг дома, за исключением синей дорожки, идущей к дому под углом и обрывающейся через десять метров от крыльца, расстилался словно бы никогда не нарушаемый человеком луг. Через 30—40 метров от дома вкруговую стоял лес. И нигде ни дороги, ни утоптанной тропинки.

Володе такая деталь сначала показалась нелогичной. Земной опыт подсказывал: так не бывает, не должно быть, что-то тут не так. Но разум дал ответ: на Марсе, скорей всего, не нужны дороги: транспорт, как говорила Аэлита, в основном воздушный. Вот они – «пузыри» – повисли в конце дорожки. Два больших шара и один овалоид из полупрозрачного материала, на гравитационном ходу.

Володя подошел к одному из них. Дверца – почти половина шара – бесшумно откинулась вверх. В «пузыре» находилось довольно интересное кресло и пульт управления, состоящий из пустой рамы-экрана, шести кнопок-шариков и одного диска, диаметром сантиметров двадцать, встроенного в пульт. Управлять аппаратом, видно, несложно. И изнутри шары прозрачные, что сняло вопрос: а как же сквозь матовое?..

Аэлита, стоявшая все это время на увитом необычным густоцветущим растением крыльце-веранде, позвала:

– Володя, пойдем слегка пополдничаем, потом я тебе еще кое-что покажу, и слетаем в Рим на экскурсию, если хочешь.

– А как же! Само собой! И ты меня, Аэлиточка, лишний раз даже не спрашивай. Мне хочется увидеть всю вашу планету, если есть такая возможность. И если тебе не трудно, если будешь не занята, то зови куда угодно. Можешь даже, если не помешаю, брать с собой по твоим делам. Договорились?

– Безусловно. И опять же напомню тебе, что я, во всяком случае еще долго, не буду ничем обязательным, постоянным заниматься. Я теперь словно на пожизненной пенсии, после моей трудной службы на Земле. И второе, я сама хочу везде побывать, все посмотреть, многим позаниматься. За шесть лет, вернее четыре, все-таки что-то довольно заметно меняется. То есть – ты будешь не обузой, как, может, тебе кажется почему-то, а напротив – желательным спутником. Моим самым дорогим гостем, которому я с преогромнейшим удовольствием буду рада показать свой дом, свой город, свою страну, свою планету.

– Спасибо, я рад этому.

Они вошли в столовую. Но на пороге Вова остановился.

– Аэлита, а может сначала покажешь, что обещала, а потом покушаем, а? Мне так кажется, что что-то такое очень интересное, да? Да и, в принципе, я еще не проголодался. А?

– Ну давай, как скажешь.

И она повела его в его спальню, из которой он начал свое шествие по планете Марс-2 системы звезды Солнце-2 или по земным параметрам о-Близнецов (омикрон Близнецов).

Когда перед Аэлитой открылась дверь, Володя чуть было не отпрыгнул в сторону и уже приготовился ухватить и свою девушку… потому как испугался, что их смоет водой. Откуда он мог ожидать, что за дверью окажется подводный мир? Что там, где он недавно спал, теперь свободно и спокойно плавают красивые рыбы и ползают крабы, моллюски и прочая… живность.

Но Аэлита, с озорной улыбкой взглянув на ошарашенного друга, смело вошла в пучину. Вовчик осторожно последовал за ней и, сделав пару шагов, оказался под толщей воды. Где-то далеко вверху, метрах в двадцати-тридцати, колыхалась водная поверхность и по дну пробегали пятна света. Володя посмотрел вниз, чтобы, сделав следующий шаг, не наступить (?!) на какое-нибудь страшное существо. Но с облегчением увидел, что под ним и Аэлитой не песчаное дно, а круги пола. Видение расступается перед человеком опять тем же «вырезанным» цилиндром.

Слева, в нескольких шагах от них, на песке покоилась огромная жемчужная раковина. Она была такой непропорционально большой, что Вова на какие-то мгновения почувствовал себя в сказке. Он был Садко, попавшим в подводное царство. И вот сейчас раковина откроется и там окажется не жемчужина величиной с большую тыкву, а почему-то страшная морская царевна верхом на дельфине… Однако все же это кровать. Но… Как же необычно находиться на дне морском!

Аэлита с улыбкой наблюдала за осюфикелым Володей, уже минуты три созерцающим видение подводного мира.

Наконец Вовик сдавленным полушепотом проговорил:

– Аэлита, хватит, спасибо. Пойдем отсюда. Что-то давит оно на меня… Задыхаюсь.

– Окомани, стоп, – громко сказала Аэлита.

И тотчас видение затуманилось и пропало. И Володя оказался в непривычно пустой и неподвижной комнате, только посредине ее стояла раковина-кровать и на стенах висели абсолютно нормальные – со стабильным плоским изображением – картины, и стояли фигуры людей. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы привыкнуть к контрастной перемене.

– Ох! – выдохнул он облегченно. – Совсем неплохо. Шикарно! Разве такое часто можно испытать? Иллюзия необыкновенная. – Он искренне восхищался. – Захватывающие ощущения.

– Вов, – остановила его излияния прекрасная марсианка, которая не так давно казалась ему русалкой, завлекшей его в глубины океана. – Вообще-то то, что ты видел сейчас, это обычное, уже знакомое тебе окомани, «кубопросторы», картинка называется «морское дно, малая глубина». А показать я тебе хотела совсем другое.

С этими словами она прошла прямо до угла и там коснулась пальцами правой стены. Кусок стены вдруг быстро стал менять цвет с ярко-лилового на бледно-розовый. «Побледневший» участок имел размер шкафа. И тут же сама открылась одна створка видимо и в самом деле шкафа. На дверце его, с внутренней стороны, размещалось матовое «зеркало». А внутри самого шкафа было пусто. Белые стенки и четыре синих трубки вертикально по углам. «Гардеробчик отсутствует…»

– Подойди к пульту, – сказала Аэлита и подвела Вову к месту. – Дотронься.

Володя протянул руку к экрану и в «зеркале» появился рисунок. Как на большом дисплее. То была таблица, состоящая из изображений предметов одежды и обуви. Один ряд: головные уборы – береты-кепки-шляпы-шапочки-шапки; другой ряд: майки-футболки-рубашки; ряд: свитера-пиджаки-легкие куртки-жилеты; ряд: трусы-шорты-трико-брюки-джинсы; ряд: туфли-полуботинки-ботинки-сапоги; ряд: сланцы-тапочки-сандалии-чешки-кеды-кроссовки; и еще ряд: шарфы-перчатки-носки-платочки.

– Это, Володечка, и есть наш «гардероб». Я говорила – помнишь? Настоящее название – волунтракес. У нас у каждого в спальне свой волунтракес. И еще в прихожей, для верхней одежды, общий. Когда освоишься, привыкнешь к нему, то выбор одежды на день занимает минуту-две. Каждый вечер (или по необходимости в течение дня) ношеную одежду выкидываем. Вернее, убираем в утилизатор. Вот он, тут. Открывается так же. А утром делаем, надеваем новую… Таким образом нам ничего не нужно стирать, чинить и гладить. От этого нас волунтракес избавил, освободил.

– Ладно, довольно преамбулы, приступаем к практическому занятию. Итак… – Аэлита стала показывать и говорить, а Володя как послушный ученик делал соответствующие движения и заказывал. Выбор одежды начинался, как ни странно, с обуви. Ряд «чешки-кроссовки» мигал зеленым цветом. Володя дотронулся до изображения кроссовок. Появилась куча всяких видов спортивной современной марсианской обуви. От очень красивых до каких-то чудаковатых. Нажал на понравившиеся.

Далее по той же схеме они выбрали легкие джинсы, футболку и кепку-бейсболку. Володя не захотел «выпендриваться» с первого дня и решил одеться привычно и практично.

Но, как оказалось, он еще ничего не выбрал. Они только «схему набросали».

Первым делом Аэлита попросила его войти в открытую пустую половинку «шкафа». Он исполнил. А когда через несколько секунд вышел и обернулся, то прилично испугался и удивился. В шкафу стоял человек. Большой крепкий парень в одних белых трусиках; жидкие русые волосы, маленькие уши, глаза – черные пуговки, под широкими темными бровями, слегка курносый нос и сжатые пухловатые губы. Он сам! Точнее, его «кубовидение». Через пять секунд Володя-оригинал сильно рассмеялся. Ему стало весело, когда увидел себя со стороны, почти голого и с таким лицом, что боже мой, как говорят в Одессе. «Бедная Аэлита, как она еще не умерла со смеху от меня? Такая рожа испуганная и жутко умная при этом…»

– У меня что, в самом деле всегда такая… выражение такое? – спросил он у девушки, которая в ответ только улыбнулась так, как будто сдерживает изо всех сил какой-нибудь очень смешной и объективный комментарий.

– Ну и видон у тебя парень, – обратился он к неподвижному «двойнику», снова подходя к дисплею, тихонько подталкиваемый Аэлитой.

– И не стыдно вот так стоять перед девушкой? Тебе ничего? – обратился он к ней.

– Да ладно, чего уж там, – ответила марсианка в тон вопросу.

И они продолжили процесс. Нажав на дисплее верхнюю большую кнопку, Володя увидел, как его видение мгновенно оказалось одетым в одинаково серые футболку, брюки; такого же бесцветного вида были бейсболка и кроссовки.

– Это что такое?! – не понял Вова. – Он у вас черно-белый, недоработанный что ли?

– Так выбери расцветку и рисунки какие хочешь… Смешной… Начали с футболки. Вова заказал синюю – любимый цвет – однотонную. Джинсы – темно-коричневые, нет, темно-серые, однотонные. Бейсболку, черную, кроссовки, белые.

Видение приобрело человеческий вид, нормально оделось.

– Носки заказывать будете, – тоном анекдотической официантки спросила Аэлита, весело улыбаясь, – или так сойдет?

Конечно, Вовик заказал белые носки. И носовой платочек. И трусики, оказывается, тоже надо. Ему осталось последнее действие – нажать последний раз большую кнопку и из открывшейся правой половины шкафа забрать свою новую одежду, сорвав ее с полупрозрачного полуматериального манекена (с фигурой Володи). В смысле, – манекен состоял из вещества или поля, обладавшего свойствами твердого тела, жидкости и газа одновременно, то есть сохранял форму и объем, был плотен на вид и словно бы жидок, с незначительным сопротивлением пропускал предметы через себя, и в то же время не оставлял никаких следов на них. Такая вот штука замечательная, по современному, по-марсийски называется «твердое поле».

– Пусть пока повисит, зайдем еще вот сюда, – повлекла Аэлита Вовчика дальше.

Оказалось, в спальне была еще одна дверь, между двумя нишами со скульптурами. Двери, вообще, в доме почему-то не отличались по цвету и фактуре от стен, и только по тому, что они были тоньше и утопали в стены, можно было научиться их угадывать.

– Это кабинет, – сказала Аэлита.

Двери разъехались и молодые люди вошли в комнату, окрашенную в салатовый цвет. На двух стенах было по два, на разной высоте, шестиугольных окна. А всю левую стену занимала вогнутая панель с экранами, кнопками, отсеками, ящичками, и такая же вогнутая (по кромке) неширокая столешница, от стены до стены. Перед столом стояло очень красивое, ультрасовременное мягкое крутящееся кресло-трансформер на колесиках. И у правой стены стояло большое мягкое кресло и возле него маленький черный столик.

Ни книг, ни шкафов с энциклопедиями и безделушками, ни настольной лампы, ни печатной машинки, или компьютера с принтером, ни кипы бумаг – ничего, что составляет обязательный набор традиционного кабинета в понятии Вовчика. Он попал словно в рубку космического корабля или, лучше, какого-то роботизированного заводика. Поэтому он немного удивился, вопросительно подняв брови, но умно подумал, что время и технический прогресс должны вносить существенные коррективы и в привычные, устоявшиеся представления, вещи, интерьеры. А также вкусы, взгляды, традиции – все меняет грандиозный творец – время. И надо готовиться к знакомству с миром, где нет, или почти нет, привычных, знакомых предметов, где все по-другому, все иначе.

Может показаться странным, с чего бы это Володя, увидев кабинет в Аэлитином доме, вдруг пришел к суждениям о столь широком влиянии времени. Почему та же столовая, к примеру, не привела к этому? Дело в том, что он, как будущий писатель, задумывался о своем предстоящем творческом пути; в частности, ему хотелось когда-нибудь иметь настоящий рабочий кабинет писателя со всеми причитающимися атрибутами, упомянутыми выше. Ну, может быть, с поправкой на время и достаток, там у него будет сверхмощный и «навороченный» компьютер, может даже настольная издательская система, и дизайн комнаты будет соответствовать его стезе – фантастике.

Вот поэтому-то он так среагировал на слово «кабинет». Картинки представляемого и увиденного не совместились и побудили к анализу.

– Здесь, Володя, большинство марсиан проводят значительное время суток и жизни. Да. Потому как игровые окомани и визор (вот этот экранчик) имеют несметное количество самых разнообразных игр, позволяющих окунуться в виртуальный мир фантазий, сказок или, напротив, стать «участником» исторических событий или вполне реалистических путешествий и приключений на существующих в действительности планетах. Это приблизительно как документальное кино с личным участием.

Тут же есть чисто комп (не ищи, я тебя потом научу с ним работать), с помощью которого ты, в принципе, можешь делать все, что пожелаешь: учиться чему-то, узнавать что-то, общаться с кем хочешь, творить – начиная от рисования и сочинения стихов до конструирования космических кораблей и целых вселенных. Видишь, какие перспективы? Так что можно тут и заживо сгнить, в мумию превратиться, забывшись, увлекшись. И потому я тебя пока не подпущу к этой стеночке, а то потом тебя за уши не оторвешь. Пойдем. – Они вышли в спальню.

– В принципе, все тебе показала. А нет, постой, что ж я?.. Для нас, женщин, – да и для местных мужчин тоже! – это очень необходимый агрегат. – Между двумя картинами в стене находился еще один шкаф, содержащий некую таинственную штуковину. – Это как бы личный косметологический кабинет плюс парикмахерская. Не смотри, что пусто. Вот этот экранчик позволяет выбирать прически, макияж, татуировки, украшения. Садишься, выбираешь. И вот эти тоненькие манипуляторы творят из тебя красоту, топ-модель, суперзвезду. Всё вот это, – Аэлита показала на свою шикарную прическу, искусный макияж, безупречные ноготки. – Неплохо?

– Не то слово. Волшебство какое-то. У вас, елки, все схвачено… Все просто… Это как называется? Ты мне говорила?

– А вот он-то и называется по-русски: создатель.

– Создатель? Интересно…

– Создает красоту, делает из нас обаяшек, милашек.

– Красиво. Молодцы, классно придумали!

– Он все делает, даже просто причесывает. Вообще следит за телом… ногти стрижет… Ты потом просмотришь его возможности.

– Конечно. Я тоже хочу быть… – ВВ показал словно бы шикарную волнистую прическу на себе и гордый графский вид. Вместе засмеялись.

– Ну что, дальше? – Когда они отошли, создатель сам захлопнулся.

– Мои кабинет и спальня направо, вот они. Хочешь – посмотрим. Но, впрочем, они практически не отличаются от твоих, только картины и бюсты в спальне другие. Загляни… Ну вот, в целом, все. Все, что мы имеем в распоряжении.

Так. Я пойду, а ты переоденься. Я буду ждать тебя в столовой. Разрешишь мне заказать ужин для тебя? На мой выбор. – Спросила хозяйка.

– Да, естественно. Только не заказывай, пожалуйста, целого кабанчика, я не съем, – еще и пошутил Вова.

Подаренную марсианкой одежду с Земли он убрал в ящик на крышке кровати, сумев открыть его (впрочем, открыть не проблема, проблема найти). Подумал: память, подарок, а вдруг когда пригодится, а вдруг соскучится, хоть к вещи с любимой планеты прикоснуться… Трусы, поколебавшись слегка, выкинул на утилизацию.

Всё, что он получил от волунтракеса, оказалось ему впору. Как говорится, словно по нему шито. «Было бы странно, если бы было иначе, – ответил он себе на свое наблюдение, – не тяп-ляп все-таки. Мерочка-то надежная.» Он имел в виду снятую с себя копию-видение. И еще додумал: «Ну еще осталось, чтоб зашел, и на тебе сразу образовалась… чтоб вообще пальцем не шевелить. Мыслью.» И еще одна мысль: «Так, оборзеваю…»

В столовой его ждала Аэлита. Стол был красиво накрыт, на нем расположилось сразу много тарелок, тарелочек, ваз, вазочек. И в них горы, как сразу стало ясно, вкусностей и сладостей, среди которых Вова узнал только клубнику со сливками, кисть винограда и шоколадные конфеты. Были еще более-менее знакомые мороженое и пирожные, но вид их (и вкус) не были привычными.

Аэлита, которая сама накрывала на стол, как радушная хозяйка усадила гостя с Земли в кресло и сообщила:

– Сейчас кофе принесу и начнем наш маленький банкет по поводу нашего прибытия. К сожалению, у нас не принято пить спиртное перед выходом из дома, поэтому придется праздновать таким образом – чисто десертом. А шампанского, если что, вечером вмажем.

– Ну и ладно. Обойдемся. Я от сладостей еще сильней балдею. Да и, честно сказать, я и так словно пьяный от всего… Шутка ли: проснулся на другой планете, в сказочном мире, в гостях у самой замечательной девушки…

– А как тебе наш славный портной – «гардеробчик»? Одежда удобная? – поинтересовалась Аэлита.

– Да ты знаешь, этот ваш во… лунтракес тоже неплохое изобретение, почти как это. – Он показал на шар нямстора. – Смотри-ка, что он «наготовил». Как на царском столе, ей-богу. Даже начать боязно. Аэлиточка, ты меня, видно, хочешь наповал сразить. Столько всего необыкновенного – сразу… Балуете меня, матушка, балуете.

Володя был счастлив и, как ребенок, попавший на веселый праздник, возбужден. И все время возвращался к мысли, что он сказочный герой, а все происходящее – плод воображения.

– Аэлита, я вот насчет… Ты мне все рассказывай и показывай так, как будто я неожиданно появился здесь… Свалился на Марс… То есть я хочу сказать, все, что ты мне говорила… там… дома… на Земле (при этих словах у Володи немного похолодело внутри, как во время затяжного прыжка) … и то, что я вижу здесь… Понимаешь, ну, словом, – небо и земля. То есть, я это – то, что ты рассказывала, – как-то пытался представить, но не мог. Или, во всяком случае, совсем не так представлял. А здесь вижу, но не могу вспомнить, что я об этом слышал. Как будто я слышал про другое… че-то совсем непонятно говорю… В общем, давай условимся, что я ничего не знаю о Марсе, – вернулся он к тому, с чего начал, – первый раз слышу… вижу. Правда.

Вот представь, что крестьянину 16-го, скажем, века, из глухой деревни рассказать… Ой как вкусно-то, а! м-м-м! – прелесть!.. рассказать, к примеру… А ты себе представляешь жизнь того крестьянина? Поле, изба с лучиной, печь по-черному, жена, дети, скотина разная в избе прямо, картошка, капуста… стоп, картошки еще тогда даже не было на Руси… мясо, брага, лес, дрова – все, что он видел в жизни. Так вот, представь… Телега, лошадь, соха… Ему рассказывают об автомобиле, телевизоре, телефоне, синхрофазотроне, компьютере, ракете. Как думаешь, сможет он себе все это образно, в смысле, так, как оно есть на самом деле, принцип работы, материал, представить? Конечно, нет… Не то и не так…

Слушай, ну это ж прям пальчики оближешь, где вы такое достаете? Шучу. Надо же…

Такая же петрушка со мной. Когда ты мне рассказывала, я-то думал, что примерно вижу ваш мир. А оказалось, совсем не так. Только наслышан. Совсем ничего не узнаю. Вот и выходит: как будто знаю, притворялся, что умом все постиг, а на самом деле – нет… Договорились? Ну и замечательно.

Пока Вова изъяснялся, потихоньку, между делом, начал пробовать то, что в большом ассортименте находилось на столе. Но, увлекшись разговором, не в полной мере ощущал вкус. И только замолчав, обратил более пристальное внимание на еду. И тотчас начал ахать и охать еще больше от необыкновенного удовольствия. Многое, да практически все, было ему абсолютно незнакомым, но очень приятным. У каждого фрукта, ягоды, конфеты или пирожного – свой, не похожий ни на что другое, вкус. Даже кофе, казалось бы – чего особенного, обладал замечательным ароматом, имел «дорогой», «элитный» вкус.

Вова «улетал» и, стараясь соблюдать меру, чтоб не надоесть Аэлите, всячески выражал восхищение. А она сидела напротив и более сдержанно вкушала. И лишь иногда тоже высказывала эмоции.

– Ты знаешь, как мне часто хотелось вернуться домой, сюда, сесть к нямстору и заказывать, заказывать самые необыкновенные, самые замысловатые, самые вкусные блюда самых разных планет, – поделилась марсианка. – И есть, есть, есть. Смаковать. Или наоборот, жадно проглатывать. Обгладывать косточки. Объедаться. Или «ковыряться» потихонечку. Попивать не спеша, потягивать из трубочки. Грызть, хлебать, жевать, сосать, хрустеть, причмокивать… Да, лопать от пуза… то, что на Земле никто никогда не видел и не слышал. А в это время сидеть в студенческом кафе и уныло запихивать в себя серую безвкусную лапшу с котлетой из хлеба и жира, черпать жиденький картофельный отвар с перловкой и камнями и запивать все это желтеньким чаем восьмой заварки.

Вовчик рассмеялся.

– Да уж. Кормили в столовых ой-е-ей. Я помню, у нас в заводской примерно так же, может чуть получше.

И, не забывая, что находятся за столом с отменными яствами, и несмотря на то, что полдня говорили о Земле, они снова продолжили вечер воспоминаний. Хотя от того мира их отделяла всего двое суток. Но в то же время неисчислимые миллиарды километров и, каким-то образом, триста с лишним лет человеческой эволюции и неизмеряемые величины технического прогресса, привнесенного иной цивилизацией. Другими словами, от Земли конца 20-го – начала 21-го их отделял резкий, непреодолимый барьер. Словно они перешли в другое измерение. Где, кроме памяти, ничто не может соединить две среды обитания.

И как когда-то в квартире у Аэлиты в Питере они снова «подчистили» все, что стояло на столе (а стояло немало), погрузившись в беседу. С той лишь разницей, что теперь было наоборот: находились на Марсе, но говорили больше о Земле.

– Однако, мы еще хотели слетать в Рим, – первой вспомнила коренная марсианка.

– Ой Аэлита, спасибо тебе огромное. Такое все вкусное… ты нашла. Спасибо, очень понравилось. Застолье получилось. Даже без спиртного. Главное – ведь с кем.

– Спасибо за комплимент, – на этот раз весело откликнулась Аэлита. – Мне тоже было очень приятно.

– Благодарю. Если это ко мне относится, – с наигранной скромностью ответил Вова. – Ой. Только кажется я сильно переел сладкого. Как бы не сплохело, – чуточку преувеличенно заявил он.

– Сейчас, одну минутку. – Аэлита вернулась к нямстору и что-то заказала. Принесла Вове стакан с зеленоватой жидкостью. Сказала, что это универсальное средство. Вовчик выпил кисловатый напиток и немедленно почувствовал облегчение.

– Надо же, – заметил он, – как рукой… Спасибо. Жить буду.

Робот Кеша, который все время, после того как помог хозяйке сервировать стол, молча стоял в столовой, унес стакан. А люди пошли приводить себя в надлежащий порядок перед поездкой в столицу планеты.

Как оказалось, управлять «пузырем» (Вова так обзывал аппараты) на самом деле очень просто. Рупомсы – настоящее название – слушались голоса, при полете к заданной цели действовали автоматически, и только при тонких, точных самостоятельных маневрах использовалось ручное управление. Хотя тоже можно и голосом, но это, особенно с непривычки, казалось сложнее, медленнее и неинтереснее.

Скорость гравитационные аппараты развивали немалую, так что к Риму, расположенному в 120-ти километрах от дома Аэлиты, они добрались уже через 25 земных минут после вылета.

Володя сохранил свои электронные часы, хотя и знал, что на Марсе время немного другое. Планета делает один оборот вокруг своей оси за 26,86 земных часов. Но земные колонисты, естественно, чтобы не создавать себе лишних проблем, просто почти эти 27 часов разделили на 24 части и стали жить по привычному ритму, но уже с большими, по их биологическому исчислению, часами и минутами. Таким образом Володя первые полторы-две недели пребывания на Марсе испытывал эффект замедленного времени. Положительной стороной чего являлась большая насыщенность суток. День был вместительней. Но вскоре, правда, почувствовался небольшой дискомфорт от изменения биоритмов. Благо недолго и без особых неудобств и проблем.

Было уже 20 часов (принятое обозначение, не «восемь вечера» – а «двадцать часов»; здесь и далее время марсианское, присущее данной местности (а есть еще время «основное», общепланетное, по которому сверяются расположенные в разных часовых поясах собеседники или оппоненты); Володя свои часы на следующий день снял: – они были совершенно бесполезны, только сбивали), когда они опустились на стоянку близ огромного, расцвеченного огнями фонтана, расположенного в центре обширного Парка Развлечений.

Когда они еще летели в рупомсе, Аэлита, в ответ на вопрос друга о Риме, вызвала на экран визора информацию о столице Марса. И Вова за 15 минут узнал об истории возникновения города, о его первостроителях, о расположении, о ходе развития, о современном значении, населении, обустройстве, о многих его достопримечательностях и тому подобное. Почти каждая информация сопровождалась стереокартинками. Так что в целом Вова уже имел представление о цели их визита.

Подлетая к городу, растянувшемуся на десятки километров вокруг залива Средиземного моря, Володя залюбовался видом сверху. Его особенно удивила четкость и художественность общего рисунка столицы, открываемого в плане. Он понял, что, в отличие от земных городов, при строительстве (проектировании) марсианского Рима (да и всех других городов, понятно) учитывался и вид сверху; как то или иное здание, сооружение, улица, комплекс, парк и т. д. будет смотреться с высоты птичьего полета. Точнее, с высоты полета «пузырей» – основного транспорта цивилизации, как уже было известно Вове. Над городом, до высоты нескольких сот метров, туда-сюда проносились тысячи рупомсов.

И между прочим только они «засоряли» атмосферу над городом. А присущего земным крупным населенным пунктам смога гость Марса не увидел над мегаполисом чужой (или уже своей) планеты. Город просматривался весь необыкновенно четко, вплоть до самых до окраин.

«Неплохо!» – Порадовался такому экологическому достижению цивилизации пришелец с многострадальной, терзаемой своими высокоорганизованными «выродками», невинной планеты-кормилицы.

Аэлита повела своего друга сначала в космозоо – самое большое развлекательно-познавательное, самое грандиозное творение марсиан. И она не ошиблась, для Володи это оказалось одно из наиболее любопытных зрелищ.

На входе в космозоо человекоподобный робот выдавал небольшие, со среднюю книгу, информаторы: экран визора, две кнопки и махонький беспроводной наушник-скобку, вставляемый в ушную раковину.

Животные располагались попланетно. Та или иная планета была схематически представлена островами, размерами от хорошего футбольного поля до приличного, в несколько квадратных километров, архипелага, в зависимости от количества (разнообразия) населяющих ту или иную планету существ.

– И Земля здесь есть? – спросил Вовчик Аэлиту наивно.

– Обязательно. В первую очередь. Самая богатейшая из экспозиций.

– А Марс? Ваш, естественно.

– И Марс.

– Пожалуй, начать нам лучше с него. Для меня сейчас на первом месте стоит задача узнать вашу планету, чтоб точнее понять, куда я попал.

– Ты так говоришь, как будто присматриваешься – стоит или не стоит тут останавливаться, или дальше отправиться? Наверняка есть планеты и получше… – шутливо заметила марсианка.

– Да что ты! Совсем нет, – несерьезно, но с очень честной миной на лице стал «оправдываться» наш герой. – Всего-напросто мне уж жутко интересно здесь. Так и не терпится во все дырки залезть и абсолютно всё и вся увидеть, пощупать, разобраться во всем и понять принцип действия и состав… Занесло… – притормозил свои словесные выкрутасы Вова. – Ты имеешь в виду «ваша»? Ну… Не наша же, не моя. Я ж все-таки эмигрант. Надеюсь, вскоре начну говорить «наша». Но пока… Вот и надо быстренько осваиваться! – вывернулся он.

– Ну ясно. Ладно уж, убедил. Помогу я тебе, добрый молодец. Дам клубок, он тебя и приведет… к… знаниям. А еще вот тебе волшебное зеркало говорящее, – Аэлита, играя роль доброй колдуньи, положила ладонь на информатор, – оно тебе подскажет… – и повела Володю за руку к острову, где были представлены флора и фауна планеты Марс-2. Ладонь Аэлиты, теплая, гладкая, нежная, пробудила в Володе чувство бескрайней радости, его ноги оторвались от твердой поверхности, крылья, крылья счастья понесли его в заоблачные, в космические высоты. Он никак не мог поверить до сих пор, что он рядом с самой лучшей девушкой в Галактике, с самой родной, с самой доброй, с самой умной и милой… Она – эта инопланетная богиня – взяла его в свою страну, в свой рай… Любимая, чистая, нежная. Аэлита…

– Ну вот и Марс, – донеслось до него сквозь грезы.

Звери, птицы, насекомые обитали на свободе. Посетители парка смело разгуливали (да и «экспонаты» не прятались) между хищными огромными рогатыми «медведями» и тигрозаврами, мимо людей пробегали стройные черные копытные «собаки» и лениво проходили грузные козлобыки; проносились, устрашая, свирепые, дикие «мыши», размером с доброго кабана, где-то вдалеке прятались в кустах робкие маленькие сиреневые «слоники», а по другую сторону тропинки вынюхивали их следы саблезубый полосатый «бегемот» и золотистая «гиена»; по деревьям карабкались пятнистые и желтые обезьяны, скакали длиннохвостые кошки; взлетали и садились на траву «воробьи-соколы» и «петухи-ласточки», порхали с ветки на ветку маленькие «аисты» и «вороны», важно прохаживались длиннохвостые серые «попугаи»; и еще бродило, носилось, сидело и лежало, издавая при этом очень много самых разнообразных звуков, очень много самых замысловатых зверей и птиц, от чем-то похожих на земных до совершенно невиданных страшилищ (иногда, напротив, очень милые симпатяшки попадались).

В траве, на деревьях, в воздухе, если присмотреться, копошилось, ковырялось, висело, ползало и перелетало множество насекомых, чем-то и знакомых (на Земле их очень уж большой ассортимент), но и в то же время диковинных (тем более, что Вова не был энтомологом, и присмотрись он к земным созданиям меньше пуговицы, он бы тоже счел их диковинными).

Вся эта живность – от крупных зверей до мельчайших насекомых – свободно размещалась на острове с рекой, невысокими, скалистыми с одной стороны горами и небольшими лугами, и степями, среди растений и деревьев, иногда очень похожих на привычные земные, а порой очень необыкновенных, таких, к примеру, как огромное спиральное кактусовое дерево с иглами, на которых растут маленькие ягодки, похожие на мохнатую клубнику, меняющие в течение дня свой цвет с оранжевого до фиолетового.

Да, а водную жизнь планеты можно было наблюдать из прозрачных тоннелей, проложенных в нескольких местах через реку и озерцо, и из галерей, уходящих в омывающее островки море. Тоже несметное количество вариаций.

Сначала Вова удивился и даже прилично заволновался от того, что звери на воле и ничто не отделяет их от людей. А ведь есть и хищники, могут быть эксцессы, неужели как-то их воспитали, генетически модифицировали, привили интеллект и гуманизм? Но, что оказалось для него сюрпризом, приготовленным Аэлитой, пожелавшей увидеть реакцию друга, вся живность – это роботы-куклы. И даже растения – искусственные.

Так решалось множество проблем. Во-первых, сохранялись жизни обитателей планет, их не нужно было постоянно менять, отлавливать, возить, – достаточно было один раз заснять на окоманитопур в течение какого-то времени, чтобы выявить повадки, места обитания и т. д.; во-вторых, отпадала необходимость дезинфекции чужих существ, также не нужно было создавать всем иммигрантам близкие к их родным условия существования, самые разные – от абсолютного нуля до тысячи градусов, от вакуума до непостижимого давления, от кислородной атмосферы до жидко-сернокислой и плазмы. В-третьих, – как следствие первых двух, – очень сильно упрощалось содержание данного парка – ни кормов, ни ухода, ни часто неизвестного лечения, ни барьеров, ни барокамер; улучшался доступ посетителей к экспонатам – можно беспечно ходить среди мирных роботов и с помощью информатора получать все сведения о заинтересовавшем живом существе или растительном экземпляре.

Володя, осознав размах искусственно сделанного, поразился технической мощи и возможностям цивилизации земных марсиан и их «старших братьев по разуму» – так называемых «колобков».

– Слушай, Аэлита, – феноменально! – проговорил по завершении обхода острова ошеломленный Вова. – Так искусно все воспроизвести, такое количество и разнообразие… Это ж сколько труда сюда вложено!

– Да ты знаешь, не так и много, как тебе кажется. Этих роботов делают другие роботы – люди только следят, руководят и корректируют. Их совсем немного. Вова, технический уровень – далек от вашего земного. Рабы теперь другие и строят не так механически и малоэффективно, как раньше. Ты лучше скажи, как тебе в целом наша флора и фауна? Интересное сообщество?

– В целом – да. Богатая природа, широкий разброс вариантов. Как я говорил: щедра на выдумки природа.

– Кому ты это говорил? – спросила Аэлита.

– Да так… Написал в одном рассказе…

– А, да, припоминаю…

За время экскурсии Вовик, конечно, почти по каждому поводу выражал то восторг, то удивление, то оживление, то недоумение; то усмешка, то забота, то жалость звучала в его оценке, то чистый смех; то догадки, то предположения, то замечания и даже пожелания (?) высказывал он. Самые главные сведения о том или ином заинтересовавшем его экземпляре он узнавал через выданный информатор. Вот только вряд ли 10% от услышанного он усвоил, – уж очень, чересчур большой поток нового обрушился на него за один день. Но общую-то картину он еще был в состоянии оценить.

– И еще мне понравилось, – добавил он, – что всего за какие-то два-три часа можно увидеть главных представителей всего огромного зем… марсовского – да и земного! – шара. Грандиозная компактность. «Утоли любопытство за час», – так можно охарактеризовать выставку. Такой рекламный лозунг выдвинуть.

На Рим давно уже опустилась темнота, солнце зашло. И хотя парк довольно ярко освещался зеркалами, закрепленными на дирижаблях высоко в небе, лучше все-таки бродить по кишащему робозверями парку днем – больше разглядишь. И не так жутковато.

Всего в парке «Жизнь Галактики» (космозоо – это упрощенное, народное название, потому что еще и «био», было представлено к тому времени 167 самых интересных планет, и два новых острова «заселяли», то есть конструировали, монтировали, готовили экспонаты. Следовательно, для того, чтобы обойти весь парк, нужно было потратить как минимум около месяца. Если торопливо, бегло рассматривать наиболее крупных зверей, рептилий, птиц, рыб и что-то из растительности.

Время было позднее – двадцать третий час. Но перед тем как полететь домой, Аэлита пригласила Вовчика на дискотеку.

– С удовольствием!

Такого красочного скопления людей он еще не наблюдал. Издалека, на подлете и на подходе к танцплощадке, зрелище напоминало пожар склада с горючими материалами и пиротехническими средствами, пожар, вспыхивающий всеми вообразимыми и невообразимыми цветами и оттенками. Блики, лучи, всполохи, искры, знакомые и замысловатые световые фигуры и рисунки кружились, плясали, летали, бесновались. Над головами людей выступали «певцы», мельтешили объемные клипы.

А вблизи оказалось еще живописней. Люди – а танцевали не только мальчики и девочки, но и гораздо постарше, вплоть до моложавых стариков и старушек, – были одеты в немыслимо яркие, броские, вольные, можно сказать, и даже где-то несуразные, вызывающие и шокирующие, на Вовин взгляд, одеяния. Можно было подумать, будто здесь проходит самый дурацкий, самый пьяный, самый смелый, дерзкий, фантастично-аллегоричный и авангардно-абстракционистский фестиваль костюмов.

Очень насыщенная, массированная цветомузыкальная иллюминация отражалась на блестящих, золотистых, серебристых и прочих тканях и материалах одежды, дробилась на чешуйчатых, сетчатых, плетеных и крученых деталях костюмов танцующих, на драгоценностях, бижутерии, искрилась и переливалась на волосах и на светоотражающих элементах одежды и обуви. «Какая-то фантастическая, сказочная феерия», – подумал Вовик, найдя, наконец-то, образный эквивалент неведанного выражения.

Аэлите он не захотел ничего кричать о своем первом впечатлении, тем более что в ее глазах, а также в волосах, отражалось буйство света и цвета, а лицо выражало полный восторг. Она походила на булгаковскую Маргариту на шабаше ведьм. Ему стало понятно, что она сейчас мечтает влететь в массу танцующих и предаться сладкому упоению от полной свободы, отдаться во власть музыке, свету, ритму, движению. И немедленно Володя почувствовал ее руку в своей. Марсианка повлекла его в бушующий океан…

– Если потеряемся, встретимся примерно через час возле самого фонтана с этой стороны, – прокричала ему в ухо Аэлита. Он кивнул. Немудрено затеряться в такой сверхпёстрой и движущейся стихии.

Помимо воли через какие-то пару минут нечасто танцующий раньше (и впервые на Марсе) парень оказался захваченным всеобщим движением и, наблюдая за безмерно счастливой, отрешенной Аэлитой, сам стал почти непринужденно танцевать, лишь изредка корректируя свои колебания, подлаживаясь более-менее под окружающих.

Музыка, хорошо ритмичная, бодрая, многозвучная, сочная, звучала словно бы из окружающего воздуха. Песни – почти все на русском языке, несколько иностранных (земных) и еще несколько на совершенно незнакомом Вове (видимо, инопланетном) языке – не сказать, что очень уж прекрасные, божественные, но неплохие, заводные, красивые, приятные.

«Так вот они какие – марсиане». В космозоо он смотрел на зверей.

Когда неожиданно началась медленная композиция, Володя был не рядом с Аэлитой, он уже, освоившись, танцевал в соседнем маленьком кругу, с интересом приглядываясь к оригинальному коренному населению. А когда хотел пригласить свою подругу на танец, обернувшись, увидел ее в паре с другим. Красивый большой мужчина в красной рубахе и темных шортах до колен, в зеленых ботинках, надетых на голые, без носков, ноги («Придурок», – пронеслось в мозгу), ухватил Аэлиту за талию и что-то ей говорил, улыбаясь во весь рот. Аэлита, положив ему легонько руки на плечи, слегка улыбаясь, иногда отвечала.

Но Володя не успел сильно расстроиться. Потому что ему на плечи легли руки и он увидел перед собой яркое девичье лицо. Он узнал ее, потому как еще раньше заинтересовался ее удивительным одеянием. Если можно назвать одеждой накинутый на тело костер. Таково было платье девушки – форма, цвет и сияние костра, с языками пламени, искрами, натуральными оттенками. А прическа – словно огонек огромной свечи. Володя часто, в течение нескольких песен, обращал свой взгляд на «танцующий огонь». Несколько раз девушка перехватила его взгляд и иногда успевала улыбнуться. Теперь, видимо, наступила «расплата» за «гляделки».

– Нравится тебе мое платье? – были первыми словами девушки, когда Вовчик автоматически опустил свои руки ей на талию, которую пришлось отыскать среди «языков пламени», и повел в танце. Его счастье, что современный ему, не самый красивый и грациозный вальс – ленивое перетоптывание вдвоем – был в моде или в ходу у марсиан.

– Очень интересное… – сказал он, почему-то не сумев выдавить ответную улыбку.

– Я сама его сочинила.

– Сами? Вы модельер?

– Нет. – Она еще сильней улыбнулась. Улыбка у нее была веселой, красивой, зажигательной. – Просто иногда, как и многие девушки, сажусь и начинаю выдумывать для себя наряды. И, кажется, неплохо иногда получается. А ты что, ни разу в жизни ничего не придумал сам? – несколько удивленно спросила девушка. У нее были большие глаза, широкое, открытое, очень приятнее лицо.

– Нет, – выдохнул Вова с тайным волнением, что вот сейчас она догадается, что он не местный, с Земли, страшно удивится, может быть даже испугается немного, и уж точно отскочит от него и все посмотрят в его сторону и ему станет не по себе…

– Да вообще что я? Не так уж это и удивительно для парня. Извини. – «Провал» немного отодвинулся. Но холодок неизбежности раскрыть себя оставался. – А ты чем-нибудь занимаешься? Как тебя зовут?

– Володя. – «Что бы ей насчет?..»

– А меня Виктория. А ты откуда? – «О елки, в лоб прямо?» – Из самого Рима или из своего коттеджа?

– Из коттеджа. Сто двадцать километров отсюда.

– Я тоже. Только поближе. Восемьдесят третий, запад сорок восьмой. Вообще-то я не часто бываю в Риме, но сегодня… Сегодня у меня день рождения…

– Правда? Поздравляю! От всей души.

– А подруга и друг разъехались… Спасибо. А ты тоже один?

– Нет. С девушкой.

– А. А то я думала…

– Составить вам компанию? – Так расценил ответ немного погрустневшей Виктории Вова.

– Можете? – обрадовалась она.

– Наверное. Я спрошу… А у вас что, только два друга?.. Извините…

– Владимир, я что-то не пойму, – сделала удивленное лицо Виктория, – ты меня называешь на «вы»?! Откуда это у тебя? Или ты сегодня в образе? – И скользнула взглядом по телу партнера.

И тут Вова вспомнил: ведь Аэлита ему говорила, что у них давно, по их меркам 250 лет назад, отпала форма «вы». Он тогда еще удивился и сказал: «Вернулись к старому, стало быть. „Привет тебе, Юлий Цезарь!“ или: „Челом тебе бью, царь-батюшка!“ С английским сравнялись. Но без „сэр“ и „мисс“. Так получается?» А Аэлита ответила на это: «Видишь ли, просто-напросто, у нас все равны. Действительно равны. И все друг друга уважают без всякого разделения на „ты-вы“. Ну и для упрощения языка. Только роботы по-старинке на „вы“. А тут у вас каждый раз думай, как обратиться правильней. А потом получается: я на „вы“ – уважаю, значит, а меня в ответ – „ты“. Следовательно, я – не уважаемый человек. Он достоин, а я – простой студент, простой рабочий, просто неразумное дитя – не представляю из себя ничего значительного…»

…На него смотрела Виктория, ее и без того большие карие глаза просто округлились от любопытства. Оригинальный экземпляр ей попался, ничего не скажешь.

– Я конечно извиняюсь, но у меня такое впечатление складывается… С какой ты планеты кразимякнулся?

Бах! В голове у нашего героя что-то взорвалось. Его бьют его же оружием. Раскусили в первый день. Самый первый встречный… марсианка. Вот это разведка! Похоже на какую-то шпионскую планету. Агенты, агенты, резиденты, детективы… Наверное, в школах есть такой предмет… А он еще хотел оставаться подольше засекреченным. Без лишнего ажиотажа вокруг своей персоны походить по планете, спокойненько понаблюдать… но про конспирацию сразу забыл. Да и вообще про все забыл. Вытаращил глаза как филин – любой заметит…

Партнерша заметно отстранилась от Володи. Он, оказывается, даже остановился.

– С Земли, – с перебитым дыханием выдал он, одновременно продолжая танец. Будь что будет, решил он. В принципе-то ему никто не запрещал «открываться». Самому просто как-то… Ладно Аэлитины подружки, но посторонним… Но… «Теперь посмотрим на вас, – как на вас подействует?» – в предчувствии триумфа подумал коренной землянин. И надо держать крепче, чтоб в обморок не упала.

Виктория выгнула спину назад, но руки не сняла с его плеч и не остановилась.

– Серьезно?! – поразилась она. Но не с испугом, не с недоверием – с радостью. – Ты – с Земли?! Настоящий, как я понимаю, землянин?! Ну наконец-то!.. Недавно?

Не то это было впечатление. Хотелось не так немного. Хотелось эффекта. Но кивнул.

– Вот это удача!! – Совсем неожиданно. Володя онемел. Сейчас шло время марсианки. – Ты знаешь… я же сильно увлекаюсь историей Земли. В частности, меня интересуют собственные корни: Русь, Россия, СССР, СНГ, опять отдельно Россия, Россия в Европейско-Азиатском сообществе, Россия как страна в Евроазиатской коалиции… А ты откуда? Из СНГ понятно; из какой области? – Глаза симпатичной марсианки горели, как и ее платье.

– Я вообще-то из Питера… Санкт-Петербурга.

– О, мой один из любимейших городов! Эрмитаж. Петропавловская крепость, Ростральные колонны, Исаакиевский собор. Спас-на-Крови, Нева, Фонтанка, Финский залив…

– Да. Неплохая осведомленность… – Володя немного удивился.

– Я же тебе говорю – увлечение. А когда чем-то увлекаешься…

Медленная композиция закончилась

– Ну что, пойдем к твоей девушке, узнаем о ее планах?

Аэлита в это время распрощалась с парнем в зеленых ботинках. И, увидев Вовика с девушкой-костром, приветливо и радостно заулыбалась.

– Аэлита, познакомься, это Виктория. Это Аэлита, – с ходу выпалил Володя.

– Привет-привет, – обменялись две марсианки; и тут грянула музыка.

Они стали танцевать, но Вовик на ухо Аэлите сказал предложение Виктории. Она согласно кивнула, добавив:

– Конечно. Как можно оставлять девушку одну в такой день.

– А тот «зеленый» не пристанет к тебе? – с опаской и с каким-то вредным злорадством уточнил Вова.

– Нет. – И рассмеялась. – Что ты его так?

Влюбленный друг не ответил. Засмущался. Но остался с серьезным, немного даже грозным лицом. И пристроился к Виктории, сказать о решении Аэлиты. Та счастливо заулыбалась и кивнула Аэлите – спасибо, мол, я рада.

Они вновь предались танцам.

Виктория казалась костром, стойко выдерживающим злые, неожиданные порывы ветра. У нее даже запястья словно бы охватывали маленькие факелы-манжеты. Лицо ее светилось то ли отражением света от платья, то ли несказанной радостью. Аэлита так же упоенно, с блаженной улыбкой, грациозно двигалась в такт музыке.

Она была счастлива вернуться домой и здесь танцевать беззаботно, спокойно среди свободных, не отягощенных проблемами, комплексами, страхами, грязными помыслами, не одурманенных алкоголем, наркотиками и собственной грубостью, пошлостью, цинизмом людей; было очень приятно отдыхать в нормальном, беззаботном, веселом и приятном окружении, где никто не выпендривается, не выделывается, никто не хамит, где нет противно оценивающих, липких взглядов и неприятных ухмылок, где нет пьяных девочек-малолеток, готовых на все, готовых впиться ногтями в своих «конкуренток»… Как славно оказаться в спокойной, ненапряженной обстановке и просто отдыхать, не думая о тяжелом предстоящем дне…

Володе было явно непривычно, но довольно отрадно увидеть, почувствовать совершенно другую атмосферу общего веселья. Он никогда не был любителем разного рода «тусовок», никогда не уважал пьяные компании (чужие), последнее время старался избегать массовые скопления буйно веселящейся молодежи, ибо всегда чересчур шумные и слишком беззаботные «разгулы» заканчивались какими-нибудь проблемами: драками, разборками, слезами, кровью, обидами, милицией; несколько раз это непосредственно касалось его и его друзей. Да вообще всегда, как он заметил, финал практически всех коллективных увеселительных мероприятий был некрасив и печален. А он, как натура чувствительная, воспринимал все с болью, стыдом, разочарованием, обидой и досадой, с непониманием: «Ну зачем нужно доводить до такого? Зачем нужно делать другому больно? И даже убивать из-за какого-нибудь дурацкого пустяка!» А здесь, на Марсе, похоже, что веселье – и есть веселье, до конца. Никто никого не собирается оскорблять, обижать, портить другому настроение. Нет пьяных, нет агрессивных, нет разудалых…

Володя, как и Аэлита, как и Виктория, «ловил кайф». Тем более что музыка ему очень нравилась, смело современная для него, авангардная, и, как уже говорилось, заводная, бодрая. Эффектная – вот подходящее определение для нее, для цвето-свето-стерео-даже-квадро-техно-суперклевой музычки. Самое интересное – некоторые песни он узнал. Это были обработки шлягеров разных лет. И русские, и иностранные хиты, сделанные на более высоком уровне аранжировки.

Когда зазвучала еще одна медленная композиция, Виктория сказала Аэлите и Володе:

– Может пойдем посидим где-нибудь в ресторанчике?

«Новички на Марсе» переглянулись между собой и согласились. По предложению именинницы отправились пешком, мимо ансамбля красочных фонтанов, мимо комплекса «Тир», мимо черного куба аттракциона «Догонялки в невесомости» на противоположную сторону фонтана, где располагался, в виде ледяного дворца, искрящийся, сверкающий в свете прожекторов ресторан «мороженое».

Пока шли, пока заказывали мороженое, говорила Виктория. Узнав, что Аэлита вернулась только что с Земли, где провела шесть лет, Вика (ее все так зовут) страшно ей позавидовала. Дело в том, что она бы сама хотела побывать там, но не прошла в свое время подготовку, как Аэлита, а сейчас уже, боится, что слишком поздно, все как-то не решается, откладывает, нерешительная она, больше теоретик… Посетовав об этом, она попросила новых друзей говорить о Земле, однако наши герои так вымотались за этот огромный день, они были так перегружены эмоциями и информацией, что у них не осталось сил даже рта раскрыть и снова вспоминать – нет, невозможно. Они сказали просто, что если она хочет, они могут дружить, встречаться, общаться. Прямо завтра или послезавтра. Тем более, что им бы нужен «местный житель», чтобы проводить с ними экскурсии по местам… развлечений и прочим интересным достопримечательностям. Вика с огромной радостью согласилась.

Робот-официант принес мороженое. Вика, как выяснилось, приверженец, частый посетитель (когда попадает в Рим) этого ледового дворца, заказала самое, на ее взгляд, вкусное мороженое, которое только есть в мире. Его основное отличие в том, что делается оно из молока маленького животного, типа рогатого кролика, с далекой планеты земного типа Рюры, известной тем, что там живут «сказочные гномики» рюрики, – маленькие человекоподобные существа с примитивно-загадочной цивилизацией. К тому же, мороженое содержало еще порядка двадцати компонентов – самых вкусных и пикантных ягод, фруктов, каких-то ароматических и вкусовых веществ с разных планет. Мороженое называлось «Сладкий Млечный Путь». Оно было поистине звездно, как выражаются марсиане.

После того, как съели по одной, правда внушительной, порции «пути», Аэлита пошла к стойке бара, за которой находился большой экран визора, еще какие-то приборы, предметы и дверцы, и о чем-то поговорила с человеком-барменом. Вернулась за столик и продолжила разговор. А через пять-шесть минут два безупречных робота-официанта торжественно преподнесли Виктории; один – огромный букет цветов, а другой – красивейший, искусно изготовленный белоснежный торт из сливочного мороженого с клубникой, киви, манго, дольками апельсина и еще другими земными лакомствами, на котором было написано шоколадом «С днем рождения, Виктория!» В это время бармен на весь ресторан объявил: «Граждане! Сегодня у нас у еще одной гостьи – день рождения! Виктории (он указал рукой) исполнилось шестнадцать (!) лет! Ее новые друзья, только что вернувшиеся с Земли, – Аэлита и Владимир – искренне поздравляют ее с этим замечательным событием, желают ей звездных дорог и радостных дней! И дарят ей вот этот великолепный букет, составленный из самых лучших во Вселенной – земных цветов! Мы присоединяемся к поздравлениям! Виктория – с днем рождения!» И все посетители бара повернулись в их сторону и прокричали: «С днем рождения!»

– Спасибо! – воскликнула растроганная именинница (её лицо еще больше вспыхнуло) сначала обратившись к залу, к окружающим, помахав руками, а потом к Аэлите с Володей.

– С днем рождения! – сказала Аэлита и девушки коротко поцеловались в губы. Аэлита жестом предложила сделать так же и Володе. И одновременно именинница потянулась губами к нему. Вовик, немного стесняясь, чмокнул новую подружку-марсианку. «С днем рождения,» – чуть запоздало проговорил он.

Торт оказался также неимоверно вкусным. Но чересчур большим. Съесть его не представлялось никакой возможности… Примерно через час нахождения в ресторане Виктория, почти не умолкавшая, радостно возбужденная, понарассказывавшая всякой всячины из своей жизни, а также занимательных новостей и свежих анекдотов (полупонятных иногда, а в основном немного «плоских» на Вовин взгляд), вдруг сделала паузу и сказала:

– Ну все, наверное, пора по домам. Вы, я вижу, очень устали, да я еще вас утомила. Вселенское вам спасибо за вечер. Завтра свикнемся? (То есть: поговорим по вику – видео-имформационному коммуникатору.) Возражать никто не стал. Девушки обменялись позывными. Они все втроем дошли до стоянки «пузырей» и, найдя свои рупомсы, разлетелись.

«Елки-палки, как здесь здорово! – думал Володя, стоя под душем. Кто бы мог подумать, представить, что можно так жить.»

«Ой… вот это день. Вот это Марс. Вот это цивилизация, – еще раз подумалось в кровати. – Сказка. Самая настоящая сказка. Непохожая на правду… Как же мне удалось сюда попасть?.. Боже. Неужели?..»

Через час и он, и Аэлита, и Виктория уже крепко спали. Счастливые, довольные проведенным огромным днем. Каждый по-своему, но все безмерно…

Глава 4. Так заселяются планеты. Иногда

Утром, снова проснувшись «на природе», на берегу ласкового моря (но на этот раз инопланетного, в целом такого же, но лес другой, другие горы, другое солнце и другое небо, другие цвета и даже звуки и запахи), и быстренько вспомнив вчерашний день – первый день на Марсе-2, – Вовчик решил, не откладывая, узнать достоверную и подробную историю освоения планеты. Аэлита почему-то не хотела в деталях рассказывать ему об этом, а его данный вопрос все сильней интересовал. Теперь пора выяснить факты. Как получилось, что именно русские попали на планету, почему произошло смещение во времени, откуда взялись «колобки», «что они такое и с чем их едят?»

Для начала наш любознательный герой стал одеваться. Подумав перед этим: «Чем была плоха вчерашняя одежда? Я б ее еще три дня носил. Придумают тоже: каждый день – новая одежда. Дурацкие правила, расточительные традиции.» Но – в чужой монастырь со своим уставом…

Выбор комплекта занял минут пять-семь. Помня о том, что на улице лето, да еще субтропические широты, очень тепло стало быть, и в доме тоже, Вова, немного робея пользоваться самостоятельно замечательной гиперсовременной техникой, заказал футболку, шорты и красивые сандалии. Сняв все это («Дай сюда!») с немного жуткого манекена-призрака, оделся сам. Снова удивившись, как удобно сидит все на нем, какое все мягкое, приятное и глаженое. Хоть бы складочка, хоть бы морщиночка… вот ведь… Да впрочем, оно и приятно – новая одежда каждый день. Что он, не может себе позволить?.. (Архаичное выражение для данной местности.) И еще, любуясь собой и одеждой, Володя вдруг уловил какую-то маленькую, но очень необычную деталь: на одежде явно было мало швов. То есть мест, где детали наряда стыкуются друг с другом. Шитых швов не было. Деталь переходила в деталь без всяких прошиваний, примерно как вязаные изделия. Кое-где швы были утолщены, видимо для придания модели собственной формы…

Удивительные технологии. В результате одежда выглядела фантастически для Володи. Как в кино.

Но еще удивительней оказался создатель. Потыкав кнопки, ВВ просмотрел все его возможности. Ну точно косметолог. Побреет, почистит, помажет, помассирует, пострижет, расчешет, покрасит, завьет, надушит… От и до…

Надо было побриться. Вова выбрал нужный режим и замер, ожидая с испугом каких-нибудь сверхбыстрых сверхострых лезвий. Даже глаза закрыл, и только подглядывал потом сквозь ресницы. Но вместо этого его головы коснулись два мягких полукольца, зафиксировав, а возле нижней челюсти и под носом быстро задвигался тонкий манипулятор с чем-то вроде небольшого фонарика. Секунд 20 длилась «операция». Только ощущение слабого давления и свежести. Всё исчезло.

«Всё что ли?» – подумал Вова. Потрогал подбородок. Гладкий, как у младенца. Во чудеса! Во бритва!

Ну тогда еще причесаться. Выбрал форму прически. Для его «буйной растительности» выбор не столь велик. Тут же две мягких подушечки-ладошки коснулись нижней челюсти и век, а на голове что-то зашевелилось. Через пару минут он стал красавцем-мужчиной, которого хоть на свадьбу женихом, хоть в высший свет выпускай.

Обалдевший, Володя отправился дальше.

У дверей спальни так же, как и вчера, дежурил робот. После «доброго утра» повторилось все по-вчерашнему (а разве может быть по-другому?): туалет, ванная, столовая. С той лишь разницей, что вместо душа Володя сегодня просто умылся, (освоил Х-образную зубную робощетку), а на завтрак заказал яичницу-глазунью из одного яйца, бисквитное печенье и кофе. Он был сыт еще со вчерашнего дня, точнее – ночи. Полкило мороженого все-таки не шутка.

Когда робот ставил на стол шкворчащую на белоснежном блюдце яичницу, Вовик спросил его:

– А Аэлита еще не проснулась?

– Нет.

– А который час вообще?

– Половина девятого.

– Всего? – удивился Вовчик. Странно, ведь спать он лег где-то в два часа ночи, изрядно уставшим. Ну, полчаса с лишним выиграл из-за продолжительности марсианского часа, но и то – семь часов. Мало. Тем более никто не будит, работа никакая не ждет, никто спать не мешает. Странно. Видимо, жажда знаний считает минуты, выкраивая как можно больше для дела. «Ух эта жадная жажда… молодец. Сам не могу, так хоть подсознательные процессы не позволяют лениться.»

Неторопливо пья кофе (форму «пья» он как-то изобрел сам. В сочинении по русскому языку в седьмом классе. Естественно, «ошибшись». Но слово ему и еще некоторым в классе понравилось, и оно осталось в его личном лексиконе. А оправданием для его употребления, когда кто-то делал замечания или смеялся, была фраза какого-то детского персонажа: «Мои слова, что хочу, то и делаю с ними.») Володя вспомнил снова суматошную и несчастную Землю. Малюсенькую частицу Земли, занимающую все сердце – родной дом. Родительскую квартиру, где вырос, потом Урал, маму, отца вспомнил, сестренку Катьку… Он здесь наслаждается, а они… Вспомнил свою «хижину» еще в Киргизии, дружеский стол. Сердце затрепыхалось, как воробей в кулаке… Может от кофе? Может и от него. А влага в переносице и под кожей век?

В поле зрения попал робот. И Вове стало как-то неудобно, он улыбнулся. «И это на второй день, а что будет дальше?»

Но при этом (отчасти в качестве лекарства) ему не терпелось куда-то бежать, что-то смотреть, что-то узнавать новое, хотелось действий, знаний, впечатлений.

Но сначала он желал видеть Аэлиту.

Новую Аэлиту, марсианку, вернувшуюся домой. Безмерно счастливую, радостную, свободную, прекрасную девушку. Принцессу из этой замечательной сказки.

Чтобы потянуть время (чтобы дождаться Аэлиту), он заказал себе никогда еще, к сожалению, не пробованного дома настоящего капучино со сливками. Ничего – ничего.

Словно почувствовав, как томится бедный земной парень, в столовую «вплыла» Аэлита. Будто в дверь проник кусок неба. Такой глубоко голубой тон имело ее платье-балахон до пят, а волосы цвета тучки-облака завитками обрамляли милое лицо.

– А я-то думала, что раньше тебя встала, а ты уже и позавтракал, вместо приветствия проговорила Аэлита. – Ну вот, молодцом, а то бы вдруг я, правда, спала долго. Я могу. Но странно – не спится.

– Да, и мне тоже не дрыхнется что-то. – Вовик смотрел сияющими глазами на свою необыкновенную подругу. – Ты изумительно выглядишь, – не удержался он снова от комплимента.

– Спасибо, – отозвалась Аэлита, усаживаясь в кресло, прикаченное роботом Машей, ее личным роботом, пришедшим (-шей?) с ней. – Ты тоже сегодня хорош… Что-то совсем не хочу есть с утра, – сказала она, заказав себе пару маленьких пирожных и душистый промтупасовый чай (настой из цветов промтупасу с планеты Рокт).

Вова, за компанию, тоже заказал себе чашечку этого чая. С сахаром. Вкус лимонно-клубничный, примерно, немного насыщенней, с горечью кофе. В целом неплохо. И, как сказала Аэлита, приподнимает настроение.

– Книг я у вас тут не вижу что-то. А почитать бы мне хотелось. Историю Марса. – Володя вопросительно посмотрел на хозяйку. – Теперь-то мне это не возбраняется? Препятствий не будет?

– Теперь – запросто, – уловив в его словах затаенную обиду-непонимание, легко сняла секретность с данной темы марсианка.

– Наконец-то. А как, где?

– Очень легко и весьма просто. Чай допьем, и я тебе все продемонстрирую. Узнаешь все в подробностях, вплоть до списка фамилий первых колонистов и их возрастов. Если, конечно, тебе нужны эти детали. Да и я, пожалуй, освежу свою память. Не помешает… Через пять минут они уже сидели в кабинете Аэлиты (близнеце Володиного). Девушка включила визор и голосом вызвала визотему: «История Марса. Краткий курс.»

***

Колонии основываются по-разному, новые территории осваиваются несколькими путями. Бывает – стихийно, бывает – военным путем, бывает – строго по сложному плану, бывает – вследствие ошибки, случайно…

Стартовавший 26 марта 2038 года с околоземной орбиты космический корабль «Ермак» с российской колонией на борту, направлялся к звезде эта-Тельца, в системе которой, по всем вычислениям и наблюдениям предполагалось обнаружить планету, пригодную для жизни, пригодную для размещения на ней переселенцев с Земли. Корабль с циклично-атомным двигателем должен был находиться в пути 46 собственных лет. За это время численность экипажа, первоначально составляющая 216 человек, возросла бы, по идее, в 4—5 раз…

Но на восьмом году благополучного полета «Ермак» попал в ранее принципиально неизвестное «пространственно-временное искаженное облако», в результате чего оказался «выброшенным» в окрестностях звезды омикрон-Близнецов, по земным параметрам.

Далеко в стороне от цели. Но это еще не все. Как вскоре выяснилось, они оказались там как минимум на сто пятьдесят лет раньше собственного старта. То есть, корабль сместился во времени назад, когда Земля еще не испускала искусственных радиоволн. По более поздним наблюдениям, они прибыли в звездную систему в 1717 году по земному летоисчислению, на целых 320 лет раньше собственного вылета. На Земле в то время еще Петр Первый продолжал преобразования России, столицу недавно перенес в новый Санкт-Петербург. Близилась к завершению длительная Северная война за выход к Балтийскому морю. На другой стороне планеты обживали Америку, истребляя индейцев, завозя негров-рабов. Англия завоевывала моря. Распалась империя Великих Моголов. В Европе была сильная Польша. Австрия и Венеция воевали с Османской Империей. Земля «гудела», бурно развивалась.

К счастью, к всеобщей радости, российские колонисты нашли, что из десяти планет системы одна – четвертая – обладает практически идеальными характеристиками, а именно: на планете существует кислородно-азотная атмосфера, пригодная для дыхания; три пятых части поверхности занимает океан, не считая внутренних водоемов; температура имеет приемлемые границы – от -55°С до +60°С; сила тяжести – 1,07; периоды обращения: суточный – 26,84 часа, годовой – (установили позже) 433,561 суток; наклон оси вращения близок к земному (19,47°) (смена времен года нормальная); планета имеет богатый животный и растительный мир, во многом аналогичный земному; нет собственных разумных существ (цивилизации). Короче говоря, планета как нельзя лучше подходит для колонизации. Кроме того, еще два спутника (почти одинаковых – один 1/5, другой 1/6 диаметра планеты) и две соседние планеты вполне могут быть использованы человечеством, правда с некоторыми неудобствами и затратами (перспективны на будущее).

Единодушно экипаж корабля «Ермак» решил остановиться на планете (по принципу «от добра добра не ищут»), тут же названной Марс-2, в дань памяти о родной Солнечной системе. Звезду назвали Солнце-2. Спутники – Розовый и Сонный. День посадки корабля на поверхность планеты считается началом новой Эры Человечества. Это случилось, по позднее установленному планетному исчислению, 22 мая 1-го года, естественно.

На планете имелось: четыре крупных материка, два огромных острова, два гигантских архипелага и две полярные шапки – Арктика и Антарктика. Материки назвали: Европа, Азия, Америка, Африка; острова – Атлантида и Австралия; архипелаги – Южный и Северный. Океан был один – Великий, поделенный условно на множество морей. Горных цепей оказалось тоже немало. Все природные образования получали, в основном, земные названия и имена великих людей родной планеты.

В первый год, из-за болезней, вызванных чужеродными бактериями и вирусами, общей переменой среды обитания, умерло 165 землян, в основном – дети. Оставшиеся 387 человек адаптировались и дали начало новой цивилизации.

Сообщество, называемое «марсиане», стремительно разрасталось. Колонисты основали на материке Европа первый город и назвали его Рим. Он стал столицей единой страны Подарок Вселенной.

После основания Рима принялись за более широкое освоение планеты, ее непосредственное исследование. Постепенно образовывались новые поселения в самых благоприятных местах суши, осваивались месторождения полезных ископаемых. О еде беспокоиться не приходилось – охота, рыбалка и собирательство вполне обеспечивали пропитание малочисленному населению огромной страны.

Первое поколение колонистов заложило фундамент крепкого государства, основанного на подлинной демократии. Общее руководство осуществлял выборный Совет Ответственных, во главе с Председателем.

Первым, а впоследствии почетным председателем стал, естественно, капитан корабля «Ермак» Виктор Сергеевич Егорушкин.

Так как новые жители Марса-2 являлись единым коллективом, были заняты общим делом, были полны энергии и энтузиазма, так как горели идеей созидания и в силу того, что их было еще очень немного, в их обществе царило спокойствие, порядок. Так как все были на равных условиях, и, к тому же, отсутствовали деньги или какие-то иные накапливаемые средства обмена, человеческие отношения были самыми простыми и доброжелательными. Главным в жизни являлся интересный, созидательный, активный труд. С нуля нужно было построить высокоразвитую страну, цивилизованную планету. Первые поселенцы были словно десятки, сотни Адамов и Ев в райском саду, и они мечтали дать начало новой счастливой человеческой семье…

Так продолжалось 74 года.

Все шло прекрасно (хотя и нелегко), пока планету не посетили незваные гости – «шустрая саранча-великан», «татаро-монгольская конница», «мутокенты» или, как укоренилось, «паммукенсвебы», коротко – «памбы». Такое чисто русское сложносокращенное слово означает – «паразиты маленькие мутанты-кентавры сверхбыстрые», что полностью характеризует пришельцев.

Они налетели 4 августа не лучше, чем полчища Мамая на русские деревеньки. Их небольшие космические корабли вдруг посыпались на планету как метеоритный дождь. Причем на всю планету сразу, вкруговую. В среднем, как позже подсчитали, на каждый квадратный километр суши приходилось по два-три их корабля, размером со среднюю комнату. И непрерывно каждые 20—30 минут примерно каждый пятый взлетал, на его место садился новый.

Потоки кораблей памбов шли к одиннадцати огромным базовым кораблям-станциям, на расстоянии нескольких сот километров окружающих Марс, и от них. «Караваны» перевозили груз. Слово «паразиты», не самое приятное и благозвучное, было дано пришельцам не ради смеха. Эти мутанты-кентавры – странные создания, величиной с большую кошку, покрытые крупноячеистой коричневой полуроговой кожей, с головой гигантской ящерицы, обезьяньими руками и торсом, возвышающимся над целым, четырехлапым, телом мелкого, но мощного леопарда, с обезьяньим цепким и сильным хвостом – являлись поистине паразитами. Они поступили с планетой и населяющими ее людьми с Земли как жестокие, наглые грабители. Все, что представляло хоть какую-то маломальскую ценность, или, как говорится, все, что можно было украсть, они вывезли с планеты. Поживились как паразиты, за чужой счет, не пахав и не сеяв.

Одним из первых пострадал космический корабль «Ермак», служивший колонистам основной базой, их приютом, их домом, их Домом культуры и отдыха. Их Кремлем, можно сказать. «Ермак» исчез за пару часов. От него не осталось и следа. Точнее, остались только вмятины. И шесть человек, обслуживающих корабль, лежали принудительно спящими на поле, где недавно возвышалась доставившая их на Марс громадина. Так же, в течение суток, поисчезали все искусственные сооружения, конструкции, станки, машины, инструменты, вещи и предметы. Остались только остовы зданий, сооружений из камня, глины, кирпича и грубо обработанной и старой древесины. Колонисты остались только в той одежде, что была на них. Впрочем, ради справедливости надо уточнить, что комплект одежды оставляли даже тем, кто подвергался ограблению во время сна. Те события напоминали персидскую сказку про удачливых и сверхжадных воров, но людям такие шутки казались очень невеселыми.

Когда творения рук человеческих поисчезали с планеты, наступила очередь коренных обитателей Марса. Люди наблюдали издалека, как в желто-серые корявые корабли с помощью странных машин загружают, очень быстро, неподвижных животных, птиц. Потом люди стали свидетелями, как буквально на глазах пропадают ягоды, овощи, фрукты, причем зачастую вместе с корнями, ботвой, стеблями, листьями, – то есть целиком растения. Пропали все плоды – спелые и еще не созревшие. Океан, озера, реки, болота тоже подверглись коренной «чистке»; рыбу ловили и сетями, и глушили, и током били.

Планета оголилась за два дня. (Все разбойничьи корабли, так же как и прилетели, в массовом порядке покинули планету.) Взору оставшихся ограбленных представлялась мрачная картина: голые поля, огороды, пустые деревья, возвышаются полуразрушенные стены домов. Словно бесснежная и теплая зима-убийца пришла в давно заброшенную деревню. Уныло, тихо, серо и пусто. Словно небывалой силы ураган смел все с лица земли. Ни птица не пролетит, ни зверь не пробежит, ни насекомое не прожужжит. Только тоскливые, молчаливые люди, словно погорельцы, бродили по окрестностям и что-то выискивали в земле, высматривали на деревьях…

Но что же случилось? Почему все произошло именно так? Почему земляне, отважные переселенцы, – трудолюбивый, дружный, высокотехнологичный народ (к тому же вооруженный), – не сдержали, не прогнали грабителей. Почему не оказали яростное сопротивление? Как допустили полное разорение обустроенной ими планеты, вплоть до того, что остались в одних штанах?

Причина не в них. Может ли один человек остановить стадо несущихся на него диких бизонов? Может ли одна мирная деревня сдержать натиск полка сверхвооруженного неприятеля-захватчика? Может ли человечество 20-го века предотвратить землетрясение, ураган, наводнение, засуху, цунами? Или так: может ли человек на велосипеде обогнать турбореактивный гоночный «болид»?

Колонисты столкнулись с неведомым, к чему были не готовы принципиально. К тому же внезапно, без какого-либо предчувствия.

Дело в следующем. Пришельцы налетели гигантской грозной тучей. Это во-первых. А во-вторых, им практически невозможно было противостоять в силу того, что паммукенсвебы обладали феноменальной скоростью передвижения. Как удалось высчитать, их ритм как минимум в 20 раз превышает человеческий. Они быстрее нас в двадцать раз. То есть, это существо, разумное (вышедшее в дальний космос), суперцепкое, очень хорошо приспособленное к условиям внешней среды, да еще перемещающееся со скоростью около 200 метров в секунду, практически невозможно поймать или уничтожить. Во время движения их почти не заметно. Да, они останавливаются. Но даже так им нельзя причинить вреда, стукнуть, например, чем-нибудь, кинуть что-то. Их реакции в 20 раз быстрее человеческих, и человек едва только успеет замахнуться – памба уже и след простыл. Он в это время будет уже за десятки метров от того места. Любые ловушки не успевают срабатывать.

Тем более что первым делом «гости» лишили колонистов какого-либо оружия, техники, химических веществ. Воевать оставалось только голыми руками. Но, как уже говорилось, палки, камни – все, что пригодно для борьбы – бесполезны. И потому, кипя бессильной яростью и время от времени тщетно бросаясь в исступлении на неведанного врага, люди наблюдали гибель приласкавшей их планеты.

Причем еще один удивительный факт: физически от рук расхитителей не пострадал ни один человек; так же как и наоборот, впрочем. Памбы оказались преступниками, избегающими «мокрого дела». Но то, что они практически бросили этих самых людей на голодную мучительную смерть, нисколько не лучше.

Двенадцать тысяч новых марсиан в считанные часы превратились в робинзонов. Или, вернее, представляли собой обитателей каменного века, правда с разумом века космического. Но что может делать высокообразованный, эрудированный и способный профессор, волею судьбы оказавшийся в одних трусах в центре пустыни? Пытаться выжить, естественно. Но – как?

Вот такая задача стояла и перед внезапно разграбленной до основания страной, колонией землян. Выжить на опустошенной планете. Выжить любыми путями. Ничего другого не оставалось. Усложняло ситуацию то, что две трети жителей несовершеннолетние, дети. Небольшие группы людей выживали как могли. Столица распалась, как и другие поселения; малочисленные отряды разбрелись по окрестностям. Ибо так больше шансов найти пропитание. Подбирали жалкие остатки того, что не забрали «паразиты»: худые корнеплоды, сломанные и осыпанные злаки, молоденькие побеги, полугнилые, брошенные памбами фрукты и овощи. Иногда в водоемах попадалась рыба, ловили на страшно несуразные удочки и сплетенными из трав сетями. Кое-где даже научились есть насекомых: личинок, червей и немногочисленных мелких грызунов.

Самим высокоцивилизованным посланцам Земли их вынужденный образ жизни казался, разумеется, страшно диким и ужасным. Нелепо: счастливо спастись на прелестной планете – и вдруг оказаться посреди практически мертвых равнин: иметь технические средства и интеллектуальные возможности за короткое время обустроить мир по собственному желанию – и остаться без единой лопаты или лома, без зажигалок и теплой одежды.

А впереди в столице – осень. Затем – зима. Не суровая, но прохладная и голодная. Пропитания, того что осталось, явно не хватит. Необходимо двигаться к экватору; но пешком, с маленькими детьми, впроголодь… Взрослые были в страшном отчаянии. И с утра до вечера искали пропитание. Уходили все дальше и дальше – может где-то не успели разграбить? Тщетно.

Последствия могли быть жуткими. Дотянуть до следующего урожая, очень небольшого, как ясно, удалось бы не всем. Начинались панические истерики и суицидальные мысли. Марсиане не могли выносить голода, страданий детей и собственного бессилия. О будущем страшно было думать. Так жить не хотелось. И это через несколько дней после «снятия осады» и разграбления…

Адамы и Евы неожиданно стали неандертальцами. Райский сад превратился в убогий каменный век на каменном острове…

Снова с неба явились «чужаки».

На этот раз примарсился один большой снарядообразный фиолетовый корабль. Те, кто его видел, испытали множественные чувства. Там были и животный страх, и радостная надежда, научное любопытство и отчаянное неприятие, жуткая ненависть и ожидание спасения…

Контакт установили сами прилетевшие за считанные минуты. Из корабля вылетела платформа со стоящими на ней продуктами питания и плавно подлетела к группе голодных и угрюмых людей. Никакие доводы не смогли бы в тот момент остановить страждущих (так ловят рыбу). Молча они обступили платформу, зависшую над землей на уровне пояса, и жадно набросились на непривычную, но довольно вкусную и питательную снедь…

В течение дня все двенадцать тысяч человек, разбредшихся по Марсу, были накормлены до отвала. Но еще никто не видел своих спасителей, не знали их целей.

Следующее утро расставило все по местам. Тот день принято считать на Марсе Днем Возрождения. 36 августа.

Накормивший голодных людей корабль сел возле остова здания детского сада в Риме, на бывшую игровую площадку, где теперь торчали только одинокие деревянные столбики, бывшие когда-то частями качелей, каруселей, прочих аттракционов и конструкций. К бесшумному двадцатиметровому фиолетовому кораблю сразу подошло человек шестьдесят, тех, кто бродил в окрестностях Рима. Но на этот раз из корабля появился не ожидаемый стол с яствами, появились две небольшие кубообразные серые машины, тут же разъехавшиеся в разные стороны. Они принялись «поглощать» мусор, оставшийся после нашествия памбов.

А в это время из корабля раздался голос. Говорили на русском языке, но несколько не по-человечески, без живых интонаций. Из речи, составленной в официальном тоне, стало ясно, что пришельцы желают помочь человеческому сообществу пережить трудный период, наступивший после варварского ограбления планеты цивилизацией Авахамцу, самого несговорчивого и многочисленного народа Галактики, помешать которому не представляется возможным. Но представители цивилизации Амари берут на себя задачу в кратчайший срок полностью восстановить планету и создать для бывших землян неплохие условия существования. С тем, однако, условием, что люди будут беречь природу планеты, почтительно относиться к Основным Законам Галактики, не нарушать их, уважать представителей планеты Амари и стремиться к развитию человеческой цивилизации Марса.

Вслед за этой речью из люка снарядообразного корабля вылетела платформа, на которой, если так можно выразиться, стояло три существа, напоминавших гигантские колобки из русской народной сказки. Тело и голова пришельцев составляли единый неровный шар (близкий к форме яйца) диаметром в рост среднего человека. Большой рот, ноздри-щелки высоко над ним, и два очень широко расставленных больших круглых глаза с огромными зрачками – это было лицо, расположенное в верхней части шара. Две тонких руки, едва достающих друг до друга, и две лепешки-ступни внизу – конечности «колобков». Кожа, открытая только на широченном лице, была очень светлой и лоснящейся. Серая одежда спасителей, видимо скафандровый костюм, походила больше на оболочку мяча.

Пришельцы не были страшными, как любой неведомый зверь, любое незнакомое большое существо. Их лица людям показались даже немного смешными, карикатурными, компьютерными. И добрыми. Разве могут злые существа накормить, позаботиться о незнакомцах, познавших беду?