От уколов молний больно не было. Просто казалось, невидимый мастер Чжень Цзю втыкает острия в какие-то точки, ведомые одним специалистам по иглотерапии. Больно не было, скорее приятно. Молнии дождя входили в тело, сливались друг с другом, превращаясь в потоки воды. Нет… Как же энергия может превратиться в поток воды? Выходит, это потоки чего-то другого?
Реки, бегущие вниз. От головы – через все тело – вниз. Получается завершенная, гармоничная система, от неба до земли. В которой он – Сергей Поздняков – что-то вроде связующего элемента. Нет! Замыкающего цепь между небом и землей.
– Господи, какой бред! – пробормотал директор турфирмы, вновь мотая головой и отфыркиваясь.
По лицу текла электрическая влага, попадая в рот и нос.
Сергей резким усилием воли на миг сбросил пелену дурмана, посмотрел по сторонам. Он находился на Ленинградском проспекте. Как до сих пор ни в кого не врезался? Удивительно… Поток был довольно плотным, кругом двигались машины, но тело словно работало само, независимо от разума. От разума, который изменился. Трансформировался во что-то непривычное, пугающее. Стал другим…
Поздняков нажал на педаль газа, трогаясь и выворачивая на боковую улочку. Он вдруг понял, что не может остаться один. Даже если купить водки и вылакать целый пузырь – все равно страшно. Нет, не страшно. Неправильное слово. Не тот элемент паззла. Просто хочется побыть среди людей. Да! Ему нужно к людям, к своим. К Аленке… Просто увидеть ее. Обнять. Может, вытащить из офиса, поехать с ней домой. Сидеть за столом, на кухне, и смотреть, как она хлопочет, собирая поесть. Не важно, что она приготовит. Главное – чтоб все, как у людей. Просто и понятно. Дом. Красивая женщина. Еда. Секс. Приятная расслабленность.
Только не молнии, которые входят в тело, распрямляются. Кажется, что-то такое читал в ранней молодости. Нет. Не сам читал. В детдоме рассказывали. На Севере так охотятся на белых медведей… Правильно? На белых медведей? Черт… Что с головой? Да… Свертывают китовый ус в колечко, замораживают… Черт! Китовый ус? Откуда на Севере киты? Совсем не разобраться, где истина, где вымысел. Не отличить, не понять… О чем это? Ах, да! Замораживают китовый ус. Или моржовый? Не важно! Свернутый в трубочку. Какую трубочку? В кольцо! И смазывают мясом, жиром, чтоб вкусно пахло. Потом зверь, унюхав еду, проглатывает страшную «мину». В желудке комочек льда тает, ус распрямляется. Протыкает желудок медведю. Вот и получается, охотнику ничего делать не надо. Зверь сам подохнет, в жутких мучениях.
Что за охотник бросает в него, Позднякова, маленькие молнии, свернутые в колечки, в спирали? Зачем эти сгустки энергии входят в тело, через кожу? Зачем распрямляются, причиняя боль?
Сергей громко закричал, и на какое-то время это его отрезвило. Он глянул на светофор, вжал педаль газа в пол. Покрышки взвизгнули, машина проскочила перекресток. Поздняков вновь вывернул на главную магистраль.
Аленка! Еду к тебе! Знаю, ты вылечишь, лучше любого доктора. Врачам нет дела до нас, до наших проблем. А ты… тебе не безразлично. Помоги, Аленка. Я приду к тебе, скоро. Приду и скажу: не знаю, что со мной. Не понимаю. Сделай что-нибудь! Помоги…
Поздняков несся по проспекту, в сторону офиса. Он ухитрился проскочить два перекрестка, прежде чем увидел на дороге, впереди, огромную пробку. Сергей застонал от горя, свернул на обочину. Остановился, бессильно уронил голову на руль. Пробка… Середина дня… Сколько там на часах? Двенадцать? Все проспекты и улицы забиты машинами, не объехать. Черт! Как же прорваться к офису?!
В этот момент все прошло – разом, за секунду. Бесследно исчезли вишневые облака, словно их никогда и не было. Над головой вновь оказалось голубое небо, и Сергей тут же почувствовал палящие лучи солнца. Оно давило на плечи, обжигало, напоминало: лето. Жаркое, необычно жаркое лето. И никакого дождя. Ни в виде молний, ни привычного – земного, холодного…
Сергей вытер пот со лба. Убирая носовой платок в задний карман, пальцами натолкнулся на записную книжку Завацкого. Да, теперь Поздняков знал имя человека, который умер на трассе Е95. Владлен Завацкий, бывший главный инженер строительного треста.
От кого же пытался ускользнуть человек по кличке Инженер, на черной «Волге» с разбитыми фарами и покореженным бампером? Нет, тут не просто какая-то местечковая тайна. Тут что-то серьезное… Люди-«быки» не случайно появились на месте аварии.
Глянув на неподвижно стоявшие впереди машины – скорее всего, сотрудники ДПС еще не смогли устранить причину пробки, – Сергей открыл записную книжечку. Пролистнув странички, нашел место, до которого дочитал раньше. Бегло просмотрел несколько листиков – его не заинтересовали подробности о жилище Завацкого в секретной базе-лаборатории, о странных соседях Инженера, об отсутствии в лагере женщин…
«…Не помню, кто говорил мне, что белые купола, под которыми ранее были установлены военные радары, – это карантинные блоки? Забыл, что за умник пугал в самом начале, в первые дни пребывания здесь. Наврали с три короба: мол, там содержат безнадежно больных, даже умирающих людей. Тех, кому привили страшные вирусы, от которых в организме человека нет защиты…
Сегодня утром впервые покинул «загон». Меня забрали на территорию основного лагеря. Точнее, лаборатории. Теперь я стопроцентно знаю, что это действительно научная лаборатория. Ярес не солгал. Сегодня меня водили под один из белых куполов. Было немного не по себе – отвык от того, что за спиной вооруженные охранники. Чем-то это напомнило зону. А я, хоть и живу за колючей проволокой, отвык от стражей с автоматами. Да еще вели туда, где – по слухам – обитают «кролики», зараженные смертельно опасными болезнями…
Под белым куполом не оказалось никакого карантинного блока. Я чуть не засмеялся от радости. Сволочи, вот врали-то! Там всего лишь медицинский центр. Не знаю, очень мало смыслю в научном оборудовании, мне показалось: центр оборудован по последнему слову техники. Например, мне делали исследование на магнитно-резонансном томографе! Удивительно! Это– прямо под белым куполом! Слышал от кого-то из друзей, что на всю Москву – лишь несколько магнитно-резонансных томографов. Это весьма дорогая штуковина, для работы на таком аппарате нужны врачи очень высокой квалификации, проходившие тренинги в медцентрах Европы.
А у нас такая машина стоит под куполом. Там, где раньше военные прятали радары! Черт! Черт! Зачем же они скрывают богатство тут? Сотни тысяч долларов, кажется. Или даже миллионы? Могли бы открыть консультационный центр, уверен: выстроился бы хвост желающих поправить здоровье…
А еще меня тестировали методом биорезонансного сканирования. Про такое ранее не знал, потому и заинтересовался. Спросил у врачей – интересно было узнать подробности. Удивительно, не послали на три буквы, мы даже разговорились.
Оказалось, человек, который изучал меня, – самый главный тут, по медицинской части. Доктор Вербинский. Олег Борисович. Я не понял и половины того, что он попытался объяснить. Попробую записать сюда, пока не забыл начисто. Он говорил что-то про энергетические меридианы, которые пролегают по поверхности тела человека, между биологически активными точками. Это я запомнил. Он так и сказал, слово в слово. И еще – объяснял про старинное китайское учение об этих самых меридианах. Мол, на базе древних знаний и основан метод вегетативно-резонансного теста.
Тут я опять многое упустил… Тест основан на спектральном анализе электромагнитных колебаний, испускаемых живыми клетками. Да, так! Вербинский говорил: если организм работает нормально – так, как и должен, – эти колебания имеют совершенно определенные частотные характеристики. Если же человек болен, наблюдаются какие-то патологии – волновые характеристики искажаются. Тут он выражался, как «технарь», и слова мне были знакомы. Но…
Когда Вербинский все это объяснил – легче ничуть не стало. Я все равно не понял, как работает прибор. Олег Борисович расхохотался, сказал, что я первый такой пациент. Остальные либо молчат, сжав зубы, либо интересуются: не вырежут у них сейчас почку или печень? Видимо, именно потому, что я не похож на прочих, врач охотно разговаривал со мной, объяснял, что собирается делать.
Как я понял, суть метода простая. Ученые создали огромную базу частотных характеристик всяких микроорганизмов, вирусов, паразитов. И разных патологических состояний человека. Дальше врачи поступают просто: направляют какой-то электромагнитный луч на пациента. Он несет в себе закодированную информацию, о вирусах, о болезнях. То есть луч как бы содержит «портрет» болезни. Энергетический. Потом «кадр» меняют, дают следующий «портрет». За ним – следующий. И так много-много раз.
Если в теле человека есть аналогичный «энергетический портрет» – то есть человек страдает именно таким заболеванием – возникает резонанс. Условно говоря, встречаются две одинаковые волны.
Это мне близко и понятно. Тут я Вербинского хорошо понял. Если встречаются две волны с одинаковой фазой и амплитудой – как раз и возникает резонанс! Очень опасная штука. Достаточно вспомнить, что весьма прочный, крепкий мост, выдерживающий пятнадцатитонный тягач, может быть разрушен ротой марширующих солдат. Если бойцы идут в ногу, с такой частотой, что она совпадет с частотой внутренних колебаний самой железобетонной конструкции. Потому, кстати, и запрещено ходить в ногу по мостам.
В общем, если организм не в порядке, при облучении тела человека аналогичным энергетическим пучком возникает резонанс. На экранах приборов сразу видно: данный «фотопортрет» болезни вызвал отклик. И все. Легко и просто. Становится понятно: человек нездоров. Сразу можно ставить диагноз, без вскрытия внутренних органов. Вербинский сказал: достоверность подобного теста, по мнению специалистов, достаточно высока, чтоб с вниманием отнестись к вердикту машины…
У меня нашли какие-то нарушения в кишечнике. Посторонние бактерии, которых не должно быть. Сильно удивился диагнозу – объяснил Вербинскому, что никакого недомогания или болей в желудке не чувствую. В ответ услышал смех. Потом узнал много нового.
Оказывается, полость кишечника – идеальное место для размножения микроорганизмов, и у обычного взрослого человека масса кишечных бактерий составляет полтора килограмма. Узнав об этом, почувствовал себя неуютно, даже начало поташнивать. Оказывается, постоянно таскаю полтора килограмма маленьких «друзей», которые размножаются во мне.
Вербинский – хоть и видел, что я готов вспомнить о давно съеденном завтраке, – поведал: в кишечнике обитают от четырехсот до пятисот видов бактерий, но не все из них враги. «Друзья» расщепляют пищу путем ферментации, в результате образуется масса полезных для организма веществ. А «враги» разлагают пищу с помощью гниения, тут и образуются различные токсины, которые отравляют организм. Оказывается, многие негативные состояния возникают из-за этого – и мрачное настроение, и упадок работоспособности, и головные боли, и угри на коже. Все, что хочешь.
Задумался над результатами исследований Вербинского. Наверное, понахватал всякого дерьма на зоне, там с этим просто. Спросил Олега Борисовича: будут ли меня лечить, восстанавливать нормальную микрофлору кишечника? Ответ меня потряс. Вербинский сказал: нет. И его «нет» прозвучало так буднично и обыденно, словно врач не видел в ответе ничего страшного. Но, кажется, из-за того, что мы мило побеседовали чуть ранее, Олег Борисович добавил странную фразу, которая теперь не выходит из головы. Он сказал: в этом нет необходимости, так даже интереснее проверять работу катализатора…
Едва только вернулся в «загон», в свою комнату, решил записать мысли на бумагу. Пока не забыл. Все-все, что смог восстановить по памяти. Несколько раз перечитал, потом сидел у окна, думал. Много позднее вспомнил, что рассказывали про белые купола. Мол, карантинные бараки…
А может, не врали? Что, если правда? Под самым здоровым куполом – научная медицинская лаборатория, а под другими – экспериментальные «клетки»… С теми, кто болен. Сказал же Вербинский, что лечить не будет, зато введет какой-то катализатор. А если препарат не подействует? Значит, дорога – под белый купол? Так, что ли?
Стало не по себе. Неуютно, тревожно. Надо будет в другой раз, если Вербинский вызовет к себе, попробовать его разговорить. Попытаться понять: правильно ли я угадал смысл исследований, которые выполняет лаборатория? Может, потому и стоит оборудование под куполами – скрытое, невидимое постороннему глазу, – что владельцы бывшего военного городка не хотят афишировать суть проекта?»
Тяжелые металлические ворота дрогнули, сдвинулись, пропуская на территорию базы «Ноев ковчег» черный шестисотый «Мерседес» с государственным флажком Российской Федерации на лобовом стекле – знаком принадлежности к тем, кто над страной и народом.
Машина Дмитрия Александровича Колотилова, не останавливаясь у второго поста, миновала еще одни ворота – решетчатые, обтянутые колючкой. «Мерседес», выбравшись из контрольной зоны, дернулся, словно водитель в спешке перепутал педали. Но на территории военного городка разгоняться было негде. Тем более в целях конспирации дороги не улучшали – так и оставили с ямами и колдобинами. Только возле одноэтажного здания – офиса службы безопасности – чуть выровняли покрытие.
Машина депутата Колотилова свернула туда, вновь дернулась – стало понятно, что ее хозяину не терпится побыстрее добраться до цели путешествия. «Мерседес» остановился прямо перед входом, и охранник, дежуривший на ступеньках, бросился вперед, торопясь открыть дверцу.
Но Дмитрий Александрович проявил резвость, которую трудно было ожидать от человека его комплекции.
– Где Ярес? – он не дал охраннику вымолвить ни слова.
– В своем кабинете, – тут же отозвался тот, указывая рукой на вход.
Колотилов захлопнул дверцу и, тяжело и торопливо ступая, направился по дорожке в сторону офиса. Охранник обогнал его и открыл дверь в здание, пропуская хозяина лаборатории внутрь. Как только створка захлопнулась, он тут же взял рацию и доложил начальнику охраны о прибытии высокого гостя. Но Колотилов вновь проявил невиданную резвость и возник на пороге кабинета начальника охраны сразу же вслед за сообщением службы безопасности о собственном прибытии.
– Вы с ума сошли! – вместо приветствия набросился на него депутат. Он добрался до кресла, плюхнулся в него и тут же достал носовой платок – вытереть пот со лба. – Ярес!!! Твои люди сошли с ума! Средь белого дня! Нагло и цинично расстрелять «Скорую»! На трассе Москва – Питер! Ты представляешь, что сейчас начнется?! В стране только-только сформировалась новая вертикаль власти, только закончились потрясения, связанные с выборами!
Эта акция – красная тряпка для быка! Для нового, свежего «быка», только-только появившегося на арене! Ты понимаешь?! Я уверен – дело поставят на контроль Генпрокуратуры, им займутся важняки! И, знаешь, не удивлюсь, если к расследованию подключат ФСБ! Ярес!!! Назови причину, по которой следовало вешать нам на хвост стаю бешеных охотничьих псов! Ты действовал, не проконсультировавшись со мной! И теперь я хочу услышать: какого черта?!
– Другого пути не было, Дмитрий Александрович, – спокойно отозвался начальник службы безопасности. – Я и сам понимаю, что действовали жестко.
– Жестко – не то слово, – отрезал Колотилов. – Жестко – это когда киллер в подъезде замочил. Тихо, ночью. А тут – днем, на виду у всех. Из «калашей»… Давай, Ярес, не томи! Рассказывай подробности! Видишь: из-за этой истории я даже бросил дела, примчался сюда.
Следующие десять минут Дмитрий Александрович Колотилов сильно потел, качал головой и выпускал воздух через щелочку губ. Начальник службы безопасности – кратко, без особых подробностей – описал побег Владлена Завацкого. Пояснил, что Инженер ухитрился прорваться на трассу Е95 и даже на какое-то время сбил погоню со следа, повернув не к Москве, а в противоположную сторону.