Читатель легко заметит, что одной из особенностей «Элементарного трактата оккультной науки» является обилие в тексте цитат как древних авторов, так и работ, современных Папюсу. Эти зачастую довольно длинные цитаты, выбранные из множества разных источников, значительно усложнили мою работу переводчика, но я убежден, что они придают огромную ценность этой книге с точки зрения человека, интересующегося как оккультизмом вообще, так и историей его развития. В связи с этим хотелось бы немного рассказать о том, как я переводил эти цитаты, а также пояснить принцип оформления сносок. Кроме того, добавлю несколько собственных исторических комментариев к тому, что уже было сказано в предисловии Майклом Гриром.
Стоит отметить, что «Элементарный трактат оккультной науки» выдержал уже двадцать три переиздания во Франции, девять из которых имели место еще при жизни Папюса, а ему было свойственно что-то добавлять к каждому изданию, а что-то и удалять из текста, и некоторые такие правки были довольно существенны. Последний раз значительные корректировки были сделаны при подготовке седьмого издания, но мы выбрали для перевода пятое, опубликованное в 1898 г., – отчасти потому, что оно содержит редкий и интересный текст, уже отсутствующий в седьмом. Кроме того, нам показалось, что седьмое издание несколько перегружено различными приложениями, благодаря которым наша публикация получилась бы весьма объемной и более дорогой.
Что касается цитат из авторов, писавших на английском, то я, безусловно, просто обращался за текстами к оригинальным источникам, а не переводил с французского. Папюс также цитирует некоторых французских авторов, как современных ему, так и предыдущего столетия. В этих случаях, независимо от того, переводился ли тот или иной автор на английский или нет (в большинстве случаев нет), я делал собственный перевод, не пользуясь уже существующими.
Цитаты из древних авторов представляли дополнительную трудность, в том числе потому, что я почти не знаком с классическими языками и поэтому не мог сравнить эти выдержки с оригинальными источниками. Некоторые из этих старинных текстов – которые зачастую имеют несколько переводов на английский с заметными различиями – могут быть уже знакомы читателю, например, такие как «Изумрудная скрижаль» и «Пистис София». При переводе обоих этих текстов, а также других, оригиналы которых не раз были переведены на английский, я старался сверяться со всеми доступными версиями. В случае «Изумрудной скрижали» [1] я внес небольшие поправки в свой изначальный перевод французского текста Папюса с целью привести их в большее соответствие с теми версиями перевода, с которыми может быть знаком читатель. Однако эти коррективы никак не повлияли на общий смысл текста, изложенного Папюсом, и там, где он использует термин, не встречающийся ни в одном из существующих переводов, я сохраняю этот термин. При переводе «Пистис Софии» я решил не вносить никаких изменений в ходе сравнения с доступными версиями перевода – потому что Папюс цитирует текст по хорошо известному французскому переводу, а также в силу того, что различия вариантов переводов были уже более значительными. Таким образом, читатель может обнаружить некоторые заметные расхождения известных версий данного текста и моей собственной, которая является, как я уже отметил ранее, переводом до сих пор широко известной французской версии.
И наконец, прежде чем перейти к историческим комментариям, я хотел бы пояснить принцип оформления сносок. Папюс написал значительное количество собственных сносок, которые мы сохранили в тексте данного перевода, и чтобы отличить их от наших пометок, все последние предваряются аббревиатурой [ПП], то есть «примечания переводчика». Также следует отметить, что нам удалось снабдить текст «Трактата» аннотированной библиографией, гораздо более подробной, чем в большинстве случаев. Мы не включали в нее каждого упоминаемого Папюсом автора (поскольку тогда ее пришлось бы выпускать отдельной книгой!), но туда вошло подавляющее большинство его современников, упомянутых в тексте. В отличие от привычного формата библиографии, мы постарались дать краткий биографический очерк каждого упомянутого автора, наряду со списком его основных трудов, а также указать, есть ли переводы этих работ на английский.
Как уже отметил Майкл Грир, Папюс был одним из лидеров второй волны оккультного возрождения во Франции конца XIX и начала XX в. Благодаря тому, что Папюс включил в свою книгу такое множество цитат, особенно из современников, у читателя есть уникальная возможность изучить эту эпоху по первоисточникам, а также рассмотреть более далекое оккультное прошлое с многих точек зрения вместо одной.
Поскольку бо́льшая часть того, что может считаться оккультными исследованиями, особенно исторического характера, подразумевает поиск и переоценку тех знаний, которые были ранее «утрачены», и ввиду особенной исторической ценности «Трактата» Папюса, я считаю уместным подробнее обсудить как саму идею открытия «утраченных знаний» заново, так и неизбежную переоценку «обнаруженного» материала – два вида деятельности, к которым, как мне кажется, этот труд Папюса наверняка побудит читателя.
Чтобы верно оценить потенциальные находки из области «утраченных знаний», сначала стоит попытаться ответить себе на вопрос: что именно было утрачено. Этот вопрос подразумевает не ту информацию, которую мы, возможно, потеряли не так давно и которую можно восстановить с помощью «Трактата», но относится ко всей истории человечества, начиная с легенды о сотворении мира, и на этот вопрос сам Папюс неизбежно пытается ответить по-своему, на основе сведений, доступных в его время. Тем же самым вопросом может задаться любой человек в отношении собственного прошлого: что упустили вы? Смею предположить, что ответ будет таким же, как и в описанных ранее случаях: то, что по факту было утеряно – это знания и опыт переживания альтернативных форм сознания, которые сегодня практически недоступны, потому что были забыты.
Второй вопрос, на который нужно ответить: почему мы лишились этих знаний? Почему мы с таким трудом открываем или переоткрываем для себя ту форму сознания, которая когда-то, в нашей собственной жизни или в жизни всего человечества, была так легко доступна и естественна? Если речь конкретно о сознании и различных его формах, то ответ будет звучать так: потому что структура нашего сознания, индивидуального или коллективного, изменилась – и в таком случае ту форму его, которая давным-давно была нам доступна, мы никогда не сможем обрести ровно в том виде, какой она имела когда-то, по крайней мере без серьезных усилий. Она может быть освоена заново только через призму наших актуальных ментальных структур и с точки зрения нашей истории, какой мы ее сейчас помним.
Что касается массового сознания в эпоху Папюса, нужно отметить два существенных отличия с современностью, которые стоит принимать во внимание, оценивая любые «утраченные знания», предлагаемые нам Папюсом. Первое, о чем важно упомянуть, – Папюс писал свои книги, будучи непосредственно вовлеченным в современное ему движение, которое в истории французской литературы именуется символизмом и которое можно расценивать как последний довоенный расцвет романтизма, фактически завершившегося в предыдущем поколении. Романтизм и символизм роднит отрицание чисто материалистических идеалов Просвещения и предпочтение им мистических. Романтики, а позже символисты, намного более непосредственно и целостно, нежели большинство современных людей, переживали опыт реального общения с миром духов и глубоких эмоций, которые существовали для них столь же реально. В контексте обеих идеологий отрицание незримого и жизни эмоций приравнивалось к отказу видеть истинную сущность мироздания, и отчасти именно эта, романтическая, форма сознания привела к возрождению оккультизма в ту эпоху. Для романтического мировоззрения менее всего были значимы непосредственные факты, и более всего – эмоциональная, духовная и символическая реальность, поэтому следует воспринимать определенные исторические «данности» в том виде, в коем они представлены Папюсом, как значимые не сами по себе, а скорее в силу скрытых в них духовных метафор.
Период романтизма и более позднего символизма представляют в интеллектуальном смысле ту эпоху, которую мы как будто намеренно стерли из коллективной памяти, несмотря на то что она была не так давно. Одна из косвенных причин этого, Первая мировая война и последовавший за ней расцвет фашизма, обусловила второе важное отличие от современного взгляда на мир, о котором следует помнить при чтении книги Папюса. Несмотря на всю очевидность того факта, что Папюс жил за целое поколение до того, как фашизм только начал являть миру свой ужасный лик, до сих пор порой бывает трудно не толковать то, что он пишет, в контексте идеологии, которой в его время еще просто не существовало. Поэтому стоит еще раз напомнить, что, как бы ни возмущало нас сегодня все то, что имеет привкус расизма, фашистский идеал «превосходства белой расы» Папюс пропагандировать никак не мог. Внимательный и уважительный читатель быстро заметит, что история рас, излагаемая Папюсом, не имеет ничего общего с идеей превосходства одной над другой.
В конце концов, мне думается, что если уж нам предоставлена возможность проникнуть в мир Папюса и найти там утраченные сокровища, которые он готов нам раскрыть, стоит воздержаться от того, чтобы сразу клеймить его с точки зрения современной морали… по крайней мере, не приняв во внимание разницу эпох.
Я бы хотел поблагодарить Джона Майкла Грира за его вдумчивое и информативное предисловие, а также за дополнительные комментарии и аннотации. Я также глубоко благодарен Элизии Галло из издательства Llewellyn за ее бесценные рекомендации и деликатные предложения по улучшению как самого перевода, так и последующих аннотаций. Я убежден, что этот перевод стал значительно лучше после проработки Элизией, и если там остались какие-то ошибки, то они, конечно, мои.