Как известно, социальная действительность является колыбелью и питательной средой объективного права, почвой для его роста и развития. Процессуальное право в этом смысле не является исключением.
В то же время за последние три десятилетия социум претерпел фундаментальные изменения, которые в социально-философской литературе принято обобщенно именовать переходом к постиндустриализму или информатизацией общества1.
Восприятие столь фундаментальных для частного права понятий и категории, как, например, собственность и владение, в наши дни изменяется более существенно, чем в любое время с тех пор, как шумеры впервые выдавили клинописные знаки в мокрой глине и назвали их запасенным зерном. При этом лишь сравнительно небольшое число людей придают этому социальному сдвигу должное значение. Еще меньшее их количество являются юристами. И, наконец, весьма непросто предположить, какая часть последних имеет непосредственное отношение к гражданско-процессуальной доктрине.
В условиях революционных социальных метаморфоз цивилистическая процессуальная наука по-прежнему тяготеет к эволюционному пути развития.
Прежде всего это касается используемой методологии: «известный нам теоретический инструментарий, который можно было бы приложить к изучению феномена процессуального взаимодействия, к сожалению, недостаточен, поскольку является весьма ограниченным (например, практически игнорируя наличие информационных взаимодействий, он дает в целом механическую картину «процессуального мира» (курсив мой. – В.П.)»2.
Очевидно, что принятие насущных реалий информатизации общества за направляющую вектора научного познания было бы далеко не бесполезным, прежде всего с гносеологической, точки зрения.
Во всяком случае, именно так поступила философия науки, приняв на вооружение (под стать времени) коммуникативно-институциональный3, интеракционный4 и мыследеятельностный5 подходы, составляющие основу ее современного методологического арсенала. За ней последовала и общеправовая доктрина6.
Очевидно, что процессуальное право не должно оставаться в стороне. И как справедливо отмечается в теоретико-правовой литературе, начинать этот путь необходимо с установления и анализа проявлений информационной природы в процессуальных материях7.
Информация по своей природе такова, что ее нельзя познавательно потрогать и поэтому трудно определить. Подобно таким фундаментальным явлениям, как свет и материя, она служит естественным обиталищем парадоксов. И в той же мере, в какой свет – это одновременно и волна, и частица, понимание того, чем является информация, выражается исследователями в абстрактном соотношении нескольких ее качеств: информация есть форма жизни8, информация есть деятельность; информация есть отношение.9
Развивая теорию информации, корифей современной комму-никативистики Грегори Бэйтсон охарактеризовал ее следующим образом: «Информация есть различие, которое создает различие».
Г. Шпренгер об этом писал: «каждый информационный акт, который одно лицо совершает в отношении "других", несет виртуальные управомочия на совершение соответствующего акта данным "другим" в отношении этого лица»10.
Как не вспомнить в этой связи теоретические положения об односторонне обязывающих волеизъявлениях М.А. Гурвича: «Любое процессуальное действие непременно затрагивает процессуальное положение дела в целом и, следовательно, также положение и интересы всех других лиц, участвующих в деле»11.
Взявшись поразмышлять над этими материями, процессуалист вряд ли сможет удержаться и от других интуитивных аналогий. Так, осведомившись о том, что информация – есть процесс устранения существующей (до ее получения) неопределенности12, искушенный в вопросах гражданского процесса читатель, весьма вероятно сразу вспомнит о цели правосудия по гражданским делам, заключающейся, в числе прочего, в устранении деструктивной для гражданского оборота правовой неопределенности13.
Совершенствование средств социальной коммуникации, приведшее к беспрецедентному в истории человечества ускорению обмена информацией, не могло не изменить характера взаимодействия «человек-общество-государство». Это не могло не отразиться на гражданском судопроизводстве, представляющем собой одну из важнейших форм такого взаимодействия14.
Закономерным результатом этого процесса стала концепция «электронного правосудия»15, последовательно реализуемая в зарубежных процессуальных законодательствах с опорой на соответствующую доктринальную основу16.
Не стала исключением и Россия, в арбитражно-процессуальное законодательство которой в последние годы последовательно внедряются элементы электронного правосудия17.
Те или иные аспекты этого, только начавшего «произрастать» в отечественной законодательной почве, правового явления все чаще становятся объектом научного внимания российских процессуалистов18. Однако содержание имеющихся публикаций отечественных авторов свидетельствует о том, что доктринальное осмысление перспектив электронного правосудия очевидно запаздывает. Стало не слишком хорошей традицией критиковать введенные в действие законодательные инновации вместо того, чтобы своевременно их направлять, наполняя научно обоснованным содержанием.
Показательным в этой связи представляется полное отсутствие фундаментальных монографических исследований тематики, связанной с информатизацией гражданского судопроизводства. Думается, это не в последнюю очередь обусловливает отставание России на пути к электронному правосудию в сравнении с иностранным опытом19.
Более того, в научной литературе до настоящего времени не выработано внятное представление о содержании понятия, обозначаемого термином «электронное правосудие», не предпринят обобщающий категориальный анализ этого общеупотребительного термина на предмет его методологической состоятельности и гносеологической перспективности.
Все это обусловило выбор автором темы настоящего скромного исследования, отнюдь не претендующего на всеохватность, бесспорность и окончательность.
По сложившейся в моих монографиях традиции с благодарностью воспользуюсь словами великого русского писателя Ф.М. Достоевского: «Я мог принять второстепенное за главнейшее, даже совсем упустить самые резкие необходимые черты… А впрочем, вижу, лучше не извиняться. Сделаю, как умею, и читатели сами поймут, что я сделал лишь как умел»20.
Технология в союзе с гуманитарными науками дает результат,
который заставляет сердца петь.
Стивен Джобс