Его обнаружила бангладешская станция контроля пространства в поясе Койпера, за пределами Солнечной системы, в ста тысячах километрах от орбиты Миадзаки. Малая планета как раз проходила перигелий и находилась в двадцати астрономических единицах[2] от Солнца.
Так получилось, что одна из научных групп Бангладешского института метаисследований готовила в поясе Койпера эксперимент с инициацией микрочёрной дыры и заметила движение – по следу начинавшихся шевелиться астероидов и ледяных глыб пояса. Заинтересовавшись добавочной активностью местного «строительного» материала, из которого была сформирована вся Солнечная система, молодые учёные института Сутта Прадеш и Суинапананда Витторишан решили обследовать шлейф, протянувшийся уже на десятки миллионов километров, и наткнулись на странный, с прожжённой и утыканной дырами оболочкой, объект. С виду он походил на ядро грецкого ореха, но ещё более ажурное.
Ядро имело размеры чуть больше тридцати метров с размахом осей около двадцати. Объект напоминал старинный космический корабль, но оказался необычным артефактом непонятного происхождения. К нему после открытия тотчас же кинулись космики всех спецслужб Земли, но, к счастью, первым после обнаружения подошёл российский фрегат «Мальчик», а затем ещё и крейсер «Ра» под командованием капитана Маккены. Интересантам – в особенности китайским и британским – пришлось удалиться несолоно хлебавши.
Наглые китайские «братья» появились двадцать минут спустя – два корвета сил Новой синреволюции – и сразу потребовали доступ к объекту, но Маккена не дал им квалитета ответственности для участия, и обоим кораблям тоже пришлось крутиться поодаль, пока группа ЦЭОК исследовала объект и погружала его на борт крейсера.
Объект оказался Копуном, Вестником Апокалипсиса планеты-«бублика» Глаз Гефеста, улетевшим в соседнюю, «запутанную» с данной Вселенную (Копун называл такие «малые» вселенные метагалактическими доменами), неся на борту группу землян, но почему-то вернувшимся назад и принесшим двух человек: физика Шапиро, уроженца той Вселенной, и участника нескольких экспедиций к экзотам японского астрофизика Ядогаву Хироси. Обоих аккуратно выгрузили из капсулы, находившейся внутри Копуна, и сразу отправили в Москву. По осторожным высказываниям медиков можно было судить, что люди на борту Копуна живы.
Самого Копуна, обглоданного пространствами всех видов, погрузили на борт «Ра» и отправили в Плесецк, где спустя сутки состоялось первое совещание комиссии ЦЭОК в персональном составе, таким оказался интерес к возвращенцу со стороны научного и спецслужбистского общества.
Руководители РКС пригласили на совещание и бангладешцев, и индийцев. Китайцы и англосаксы явились сами. Остальные участники принадлежали массе физических институтов Земли. Политики, естественно, разразились угрозами в адрес России и обещанием новых суперсанкций, несмотря на столетние попытки заставить Россию под натиском уже имеющихся ограничений подчиниться «демократической Европе». Особенно старались в этой парадигме выступать украинцы, потерявшие в двадцатых годах прошлого века независимость, территория которых скукожилась до Львовщины, а также поляки и прибалты, как мантру повторявшие избитые «истины» о «недопустимости русских к планетам Солнечной системы и вообще к галактике Млечный Путь».
Впрочем, на их привычные кричалки не отреагировала даже Комиссия по этике СОН (Союза объединённых нацменьшинств), поэтому попыток препятствовать российским учёным изучать артефакт не последовало. Комиссию, заменившую ООН в середине двадцать первого века, вежливо проводили в зал РКС и оставили в покое.
Разумеется, о политике на совещании, собравшем около сорока респондентов в удобном зале Управления безопасности ЦЭОК, не говорили. Зацепили эту тему лишь в связи с настойчивыми требованиями китайской и украинской делегаций допустить их до обсуждения Реестра Мёртвой Руки и расследования появления истерзанного дорогой Копуна. Глава ЦЭОК, генерал Богоявленский, по этому поводу заявил:
– Специфика внешней экспансии и внутренние отношения китайцев таковы, что мне глубоко плевать на их переживания! Равно как и на эмоции укров! Они другие, со всеми своими метафизическими и метапсихическими расстройствами! Пусть живут так, как хотят, только не мешают! Этнос западных укров болен; его надо не учить, а лечить! Китайцы же за последние полвека превратились в наших конкурентов – вот с ними пусть и возятся спецслужбы. Валерий Палыч, прошу вас.
Руководитель МЧС-группы, вскрывшей Копуна, кивнул.
– Вестник потерял всю свою энергию во время преодоления балка.
На эти слова не прореагировал ни один делегат. Все присутствующие знали, что балк – субстанция Гильбертова пространства, вмещающая все варианты измерений, разъединяющая метавселенные, такие как земная.
– К счастью, – продолжал Валерий, – Копун выжил, как говорится, на грани безумия, и надежда на его восстановление имеется. Специалисты скажут своё слово. В капсуле уцелели пассажиры – двое, Шапиро и Хироси. Копун берёг их до последнего. Я передал их медикам, а Вестником будут заниматься спецы другого ведомства.
– Я осматривал его, – вставил фразу главный медик Центра Бакулин. – Состояние – дуршлаг!
– Я тоже осматривал, – сказал Дарислав Волков, из оперативника ЦЭОК ставший командиром десантного подразделения и получивший за последний рейд звание полковника. – Но людей он спас, что немаловажно. Этика этого создания на высоте, и, возможно, он нам ещё поможет.
– Как представитель Мёртвой Руки? – скептически хмыкнул медик.
– Как свидетель войны.
– Мёртвая Рука, – задумчиво проговорил кто-то из западных экспертов. – Кто бы мог представить, что и в прошлом существовала такая стратегия – ответить противнику после того, как тот уничтожил оппонента!
– То была Вселенная Судного дня, – хмыкнул эксперт из бангладешского окружения.
– Оставившая такой след, что и Вселенную наших дней спокойно можно назвать Мирозданием Судного дня.
– Не отвлекайтесь, господа, – сделал замечание участникам совещания глава РКС генерал Мишин.
– Работы много, с Копуном ещё возиться и возиться, а чёрные копатели по всей Галактике между тем рьяно прочёсывают космос в поисках чудовищных баз воюющих цивилизаций.
– Ими занимаются, – хмуро сказал Богоявленский.
– Срочно нужен Копун! Только он может помочь нам очистить Землю от чёрных археологов! По нашим данным, он обладал таким могучим скачивателем тёмной энергии, что позволяло ему не обращать внимания на энергетические проблемы. Но преодоление балка даже в потенциальном виде – все вы знаете, что расстояний в балке не существует, зато есть энергетические эквиваленты этим расстояниям, Мультиверс живёт, по сути, внутри себя, – потребовало от Копуна колоссальных затрат!
– Не понимаю, как он преодолел балк, – хмыкнул физик из Европейского института освоения космоса. – Ведь должна быть граница между Вселенными, а наша непрерывно расширяется, да ещё и с ускорением.
– Граница постоянно размывается, превращаясь в субстанцию балка, – наставительно заметил один из представителей Российского центра физических исследований. – Резкой границы не существует.
– Какая разница? Вестник всё равно должен был преодолеть расстояние, которое дополнилось расширением Вселенной, практически бесконечное.
– Да расстояний-то как раз и не существует! Существует энергетический барьер!
– Господа! – Мишин постучал по столу пальцем. – Ещё раз прошу не отвлекаться. Будем надеяться, что кубитные связи Копуна восстановятся и мы приобретём самый совершенный интеллект во Вселенной за последние полмиллиарда лет.
– И защитника. И друга.
– В этом смысле ему помогла наша земная женщина, – сказал Дарислав, – Диана Забавная. Почему-то он отреагировал на…
– …её прелести! – подхватил со смехом майор Голубев, руководящий подразделением ЦЭОК, контролирующим законность действий космических десантников.
– Не говорите глупостей! – сердито отрезал Мишин. – Что за намёки?
– Просто психотип Дианы близок к заложенной в Копуна ИИ-программе, – сказал Дарислав, раздражённый репликой Голубева. Он вообще не понимал, что творится с бывшим товарищем по экспедиции к планете Пушистой. После похода того словно подменили. Из уравновешенного, молчаливого и исполнительного, надёжного товарища он превратился в едкого, нетерпимого и агрессивного типа, продолжать общение с которым не возникало никакого желания. А тут ещё его перевели в ЦЭОК с повышением в звании, что добавило сложностей.
– Предки человека умели делать прекрасные этические машины, – сказал медик, – иначе нас здесь не было бы.
– Вселенная не замыкается на расстоянии тринадцать и восемь десятых миллиарда световых лет, – вежливо проговорил кто-то из австралийцев. – Она на порядки больше.
– Это уже не имеет значения.
– Кстати, о Реестре, – напомнил присутствующим начальник штаба РКС Махонин. – Хотелось бы прикинуть перспективы наших конкурентов по поиску и захвату древних военных баз.
– В другой компании, Рэм Вихревич, – проворчал Мишин мрачно, – извините. Эту проблему нам сегодня не решить.
– А что делает господин Шнайдер? – вдруг спросил начальник подготовки лётного состава ЦЭОК, полковник-космик Бояндин. – Не появлялся?
Дарислав недобро посмотрел на этого сорокалетнего пышноусого, физически развитого красавца, славившегося жёсткостью по отношению к подчинённым. Иногда Бояндина заносило, и сотрудники подразделения начинали увольняться. Пресловутый «человеческий фактор» отменить никто не мог, а негативные последствия фактора к середине двадцать первого века только росли, сопровождая проникновение человека в космос и порождая появившиеся при этом пси-проблемы.
– Шнайдер вместе со своим Вестником сброшен в… – Дарислав запнулся, – в одну из близких областей Гильберта без материальных образований. Так утверждают учёные.
– Лишь бы не вылез.
– Вряд ли он вернётся, Вестник Нимфы Мурекс был разрушен, а без транспорта вернуться к нам невозможно.
– По делу, господа, – постучал указкой по столу Мишин. – И ещё раз прошу вас – хватит о политике! Давайте заниматься наукой!
– Не хватало нам ещё ловить этого немецкого преступника! – буркнул сосед Дарислава, смуглолицый южанин.
– Чёрные копатели – тоже проблема, – сказал Дарислав.
– Да уж, всем хочется заиметь у себя супербазы и суперроботов, чтобы диктовать волю миру. Но я уверен, что ваши соотечественники дадут отлуп кому угодно.
Дарислав улыбнулся на словечко «отлуп», но продолжать в том же духе не стал.
Среди собравшихся, конечно же, присутствовали дискутанты, в любом обществе готовые обвинить Россию во всех грехах, но заявление Мишина их опередило, и они примолкли, не получая поддержки патронов, прибывших из-за рубежа.
– Теперь о сообщении нашего посланца в Ланиакею, – Мишин посмотрел на заместителя, генерала Стогова.
Собравшиеся притихли.
Над полом зала вспыхнуло изображение супергалактического кластера, объединяющего миллиарды галактических скоплений, и даже операторы зала, бойцы и сотрудники экспедиционных отрядов, невольно залюбовались текучей панорамой «Жар-птицы», какой казалась Ланиакея.
Самым нетерпеливым оказался Бояндин. К эйфорическим картинам пространства он был абсолютно равнодушен:
– Где сейчас наш «Охотник»?
В основании хвоста «Жар-птицы» протаял кружок темноты, напоминающий птичий глаз, венчая призрачный шлейф начала «дельты реки».
– Пожалуйста, – сказал Стогов.
– И это всё?
– А чего вы хотели, Эйд Илларионович? – осведомился Мишин. – До Ланиакеи три с половиной миллиарда световых лет.
– Хотелось бы посмотреть в другом масштабе.
Колечко развернулось, превращаясь в виртуальную, геометрически правильную, шипастую конструкцию.
– Это всё, что мы можем видеть.
Заволновались и участники совещания, послышались восторженные ахи, перешёптывания, вздохи.
– Все доступные нам данные будут предоставлены широкой общественной аудитории, – пообещал Мишин, глянув на заместителя. – Валерий Павлович, распорядитесь. Прошу всех получить информацию на рабочих местах. Дискуссии и совещания запланированы на вечер.
– И всё же это не Вестник, – заметил Шкода Василино, космолог из Австрийского научного центра.
– Разумеется, нет, – снисходительно ответил Богоявленский, – это, очевидно, вход в некий планетарный сегрегат, а куда он ведёт и что в нём находится, мы пока точно не знаем. На наш дрон напали, что говорит о многом.
– Кто напал?
– Да агрессором может стать кто угодно, в том числе внешние деятели либо защитники.
– Поэтому вместе с федеральным Совбезом будем разворачивать спецоперацию, – закончил Мишин.
– Вы давно изучаете Реестр Мёртвой Руки, – сказал Смолин Головогорски, учёный из Польши, седой, длиннолицый, с глазами-зеркальцами. – Можете сообщить что-нибудь интересное?
– Очень трудно выявлять объекты Реестра, тем более уцелевшие в войне. Мы стараемся и сможем дать кое-какие сведения относительно положения десяти из них. Обсудим также перспективы вашего участия в исследовании. На остальные вопросы ответит мой заместитель, генерал Стогов. Товарищи, кого это касается, прошу собраться в отдельной аудитории специалистам в области безопасности.
Сотрудники ЦЭОК и РКС потянулись к выходу из помещения.
Стогов остался манипулировать видеоаппаратурой зала, чтобы показать сокровища звёздного неба с районами боевых действий, закончившихся полмиллиарда лет назад почти полным уничтожением разума.