Мой план, может, и не гениальный, зато простой. Надо постоять на месте, подождать, когда паук сам на тропу спустится, после чего быстренько с ним расправиться.
То, что против такого чудовища полагается собирать отряд серьезных воинов, меня нисколечко не смущало. Я ведь тут не один, со мной четверка старых знакомых. Несмотря на былые разногласия, они служат верой и правдой. Двух одинаковых умертвий не существует, даже базовые описания могут различаться, но в целом они похожи друг на друга и внешне и начинкой. Пусть атрибуты и навыки каждого из них заточены по-разному, в сумме служат одной задаче: побеждать самых сильных противников, до которых мне с текущими показателями и за полвека не дорасти.
Увы, моя несчастная нулевая ступень обзавелась такой гроздью разных цифр, что даже единичку лишнюю проблематично вместить. Некоторое время я, так сказать, расширялся за счет увеличения резервуара при помощи состояния Улучшение просвещения. Но чем дальше, тем больше его требовалось. Приходилось идти на колоссальные расходы ради смехотворных прибавок. И я, просчитав все «за» и «против», махнул на это рукой и весь доступный прогресс до этого дня по возможности сливал исключительно в Меру порядка.
Подготавливаюсь к тому великому дню, когда радикально изменю свою жизнь. Хочу, чтобы и после получения первой ступени трофеи выдавались в приличном количестве.
Атто – воин, заточенный на стремительное нанесение максимального урона. Внешне он развит до подвижного скелета, ловкости полным-полно, способен работать из лука почти в пулеметном темпе. Если заканчиваются стрелы или обстановка не позволяет отрабатывать издали, берется за меч. Навык на него я себе специально с этой целью развивал, чтобы умертвиям передавать без штрафов.
Гуго – почти копия Атто. Разве что способен не только мечом помахать, но и копьем ткнуть. Для некоторых противников это чуть ли не обязательное условие победы, все прочее не настолько эффективно.
Девил – похож на них, только чуть более универсален. Также у него получше обстоят дела с атрибутами. В навыках хватило места на топор и на меч.
Рурмис – эдакий вонючка. Почти такой же грязный тип, каким был при жизни. На него я слил прорву душ, чтобы расширить изначальный лимит навыков, и при помощи стартовых по курсу один к двум обучил его четырем несложным проклятиям от Смерти и Хаоса. Он способен приковывать противников к месту, замедлять, ослеплять и высасывать силы. Наказать его за такие проделки сложно, поскольку прочность ему я поднял неплохо, также «железная кожа» прокачана, плюс Ловкости много, попробуй в такого попади или ухвати.
Если Атто и Гуго я победил самостоятельно, а Девила мне предоставили уже мертвым, с Рурмисом все прошло куда сложнее. Несмотря на все намеки и сказанное Эшем прямым текстом, я наотрез отказался поработать палачом. Это противоречит как моему мировоззрению, так и роли аристократов в этом мире. И пусть я выдаю себя за простолюдина, о репутации следует заботиться даже сейчас. Ведь мало ли, как дальше обернется.
Нет, я не такой уж лицемер. Понимаю, что палач в столь слаборазвитом мире – профессия неизбежно нужная. Здешнее общество еще не скоро дорастет до идей гуманизма.
Если вообще когда-нибудь дорастет.
Но нет, я от такого отказываюсь категорически. Пытки и казни – без меня. Одно дело провести полевой допрос, торопясь получить жизненно важную информацию, другое – терзать человека ради того, чтобы превратить его в сырье с завышенным потенциалом.
Скатиться до животного уровня я всегда успею, так что нет.
Однако Эш, если постарается, умеет уговаривать. Вот и в тот раз, выслушав мои гуманистические рассуждения, молча взял меня за руку и привел к вкопанному в землю колу, на котором извивался человек, из-за которого я немало натерпелся. Казнить здесь принято жестоко, и ради такого негодяя, естественно, исключение не сделали.
Управляющий пояснил, что скоро Рурмис и сам умрет. Собственно, это уже смерть, просто растянутая по времени. Нужен невероятно сильный лекарь, чтобы спасти человека, посаженного на кол, а таких в Пятиугольнике никогда не было, это великая редкость даже на дальнем юге. Так что я могу развернуться и уйти, а могу взять нож и облегчить страдания врага.
Эшу на гуманизм плевать. Просто он знал, что слуга некроманта может получиться качественнее, если отобрать жизнь своей рукой.
Настроение у меня тогда надолго пропало. Не привык я к такому. И не уверен, что привыкну.
Вот так мою невеликую армию пополнило еще одно умертвие.
Держать мертвую армию в скрытом состоянии и вызывать по мере надобности – занятие дорогостоящее и рискованное. Дорогостоящее, потому что все эти манипуляции требуют приличных затрат ци. Для обычного темного мага – это чересчур. Никто такое финансово не потянет. Я же тянул свободно, однако жадность покоя себе не находила, подсчитывая слитые знаки.
Ладно, с дороговизной все понятно. Но почему занятие рискованное? Да потому что обычный темный маг, на котором в скрытом состоянии висят несколько умертвий, что называется, светится для всех, кто способен это разглядеть. Существует немало навыков ПОРЯДКА и Смерти, позволяющих подмечать такие вещи с разных дистанций. Да и без них можно обойтись. Атрибут Восприятие, развитый даже у многих неполных альф, при высоких значениях дает возможность вычислять некоторых людей, практикующих нехорошие делишки.
В Пятиугольнике официально таких видящих нет. У нелегалов имеется один, причем по меркам Крайнего севера весьма продвинутый – император боли. Но он и без особых навыков и атрибутов осведомлен, что со мной не все ладно. И болтать не станет. То есть его можно не опасаться.
Но при появлении на горизонте каравана я стараюсь не маячить на виду. Несмотря на то что мы всегда знаем, кто к нам пожаловал, все-таки есть риск, что среди возничих или охраны затесался тот, кто выдает себя за другого.
Лучше посторонним на глаза не попадаться.
Но здесь и сейчас мне можно все. Сюда разве что лесовики в такую пору могут забрести, но я точно знаю, что всех их спешно отозвали в факторию. Эш расчистил путь для меня.
И моих помощников.
Дело за малым – прикончить снежного паука и разобраться наконец, что же из них выпадает. Если атрибуты и навыки Стихий – один важный вопрос я полностью или частично закрою.
Но появится новый вопрос: как же мне забраться подальше на север да накосить там этих пауков и родственных им тварей побольше?
Призванные умертвия тут же приступили к работе. Из отчета лесовиков я немного представлял размеры и повадки ледяной твари. Используя эти познания, постарался успеть предпринять все возможное ради того, чтобы заработать преимущества в бою.
Чем меньше паук успеет навалять моим умертвиям, тем дешевле обойдется их ремонт. Или, если экономить знаки, тем меньше придется ждать полного восстановления.
Строжайшая конспирация привела к тому, что сегодня моим мертвым помощникам придется сражаться без доспехов и качественного оружия. Если сами умертвия можно за большие деньги переносить в скрытом виде, с предметами такой фокус не работает. У рядовых обитателей фактории возникнут вопросы, если я отправлюсь в опасный лес с огромным баулом, набитым звенящим железом. Поэтому все, что смог, – раздал слугам то, что носил на себе.
Копье ари, способное колоть, рубить и резать, топорик и лук. Рурмису досталась лишь наскоро вырезанная дубина. Ну да этот помощничек в ближний бой не лезет, он, выражаясь языком компьютерных игрушек, маг-дебаффер. Тот, кто гадко гадит издали, не подставляясь под раздачу.
При помощи голых (и в придачу лишенных мяса) рук и топорика умертвия заготовили десятки кольев и основательно вкопали их в землю под наклоном в сторону вероятного появления паука. Под толстым слоем снега она почти не промерзла, да и трескучие морозы давно уже миновали.
На этом, собственно, приготовления пришлось счесть исчерпанными. В ближайшей округе мы перевели все деревца, пригодные на то, чтобы пойти на крепкие колья. Отправлять за ними умертвий дальше – плохая идея. На снежном пауке нет моей метки, я понятия не имею, где сейчас находится эта тварь.
Остается лишь одно – ждать.
Первый на его пути спуск к Черноводке северный монстр не пропустит.
Паук появился далеко за полдень. Я уже начал опасаться, что придется затевать сражение в сумерках, а то и ночью. Понятия не имею, что его задержало. Хорошо, что сегодня не холодно, не замерз ждать.
Тварь выдала себя треском деревьев на краю почти вертикального склона, нависавшего над тропой. Как я и предполагал, паук, двигаясь вдоль берегового обрыва, наткнулся на преграду. И теперь ему оставалось два варианта: попытаться спуститься или обойти с юга.
Юг – это тепло, а на тепло у тварей пустоты аллергия. Однако ловкости у лжепаука маловато, чтобы по кручам карабкаться, да и обходить здесь недалеко, сверху это легко просматривается. Поэтому монстр выбрал спуск.
Задевая деревья и кусты, тварь шумно прошлась вдоль края обрыва. Вскоре поступь ее затихла, но почти сразу возобновилась. Только теперь паук шел не поверху, а спускался к нам по тропе. Шагал неспешно, устал, наверное. В печенках уже сидит Пятиугольник – изнуряющий, жаркий край для подобных тварей. Мечтает выбраться наконец к реке, перемахнуть на другой берег, и ходу отсюда.
До следующей зимы.
В просвете между деревьями что-то промелькнуло. И тут же новое движение наметилось. Я не разглядел детали, но увиденного хватило, чтобы определить: эта белесая масса не зверь в зимней шкуре. Это нечто, с чем я до сих пор не сталкивался.
Отошел за частокол, где встал рядом с Рурмисом. Умертвия расположены по местам заранее, я тоже давно готов.
Паук действительно на паука совсем не похож. Когда эта тварь позволила наконец себя разглядеть, я даже разочаровался. Больше смахивает на сильно растолстевшую и неимоверно мохнатую гориллу-альбиноса, передвигающуюся на четырех гипертрофированных, нереально длинных конечностях, вздернув при этом зад и опустив насаженную на плечи голову почти до земли. Размером не со слона, как представлялось из «традиционно правдивых» рассказов охотников, но с крупного африканского буйвола точно.
Я ощутил намек на разочарование. Даже без помощи умертвий я, бывало, справлялся с созданиями, близкими по габаритам. Вспомнить тех же тсурров, которых чуть ли не голыми руками удавалось добывать.
Этот паук выглядел попроще.
Но поспешно составленное мнение осталось в прошлом, когда тварь, почуяв неладное, приподняла голову.
На меня будто весь холод севера посмотрел. В этой личине не просматривалось ничего хотя бы раз увиденного, ни одной знакомой черты. Нечто абсолютно чуждое всему живому уставилось на меня и мое воинство единственным выпуклым глазом, занимавшим всю переднюю часть шаровидной башки. Нет ни намека на уши, нос.
Да у этой страшилы даже пасти нет. Как ОНО вообще питается?!
И чем?..
Паук будто мысли прочитал и решил любезно продемонстрировать ответ на мой вопрос. Сорвался с места с прытью, которой я не ожидал от создания, не рискнувшего спуститься с берегового обрыва Черноводки. Разбрасывая в стороны центнеры слежавшегося влажноватого снега, тварь понеслась на нас, будто разгоняющийся автомобиль с мощным мотором.
– Тройка, осторожный фас! – скомандовал я.
Умертвия у меня дрессированные, коммуникация хорошо отработана. Тройка – это значит, что приказ отдан Атто, Гуго и Девилу. Осторожный фас – атаковать основным оружием. То есть Атто не помчится врукопашную, а возьмется за лук.
Стреляет он, к сожалению, гораздо хуже, чем при жизни. И не уверен, что против такого монстра лук хоть что-то стоит.
Но почему бы не попробовать.
Гуго с Девилом метнулись наперерез твари, замахиваясь своим не слишком серьезным оружием. А паук, не замедлившись и даже не попытавшись применить какой-нибудь навык, промчался по умертвиям, небрежно втоптав обоих в снег и проигнорировав раны, которые ему успели нанести. Оставляя за собой след, испачканный прозрачной слизью, заменявшей кровь, обитатель далекого севера продолжал разгоняться.
А ведь он не к реке торопится. Северный монстр на меня нацелился. Похоже, ему очень нравятся теплокровные. Ни о чем другом не способен думать, когда видит их перед собой.
– Рурмис! Ослепить! Понизить всё! – приказал я.
Скелет, некогда принадлежавший нехорошему и очень не любившему меня аборигену, подчинился, как всегда, беспрекословно. Из костяной руки заструилась дымка, несмотря на полное безветрие стремительно срывавшаяся в сторону набегающего монстра.
Похоже, подействовало, тварь дернулась, бег ее стал неуверенным, лапы норовили подогнуться. Негативные эффекты кратковременные, но для нашего уровня мощные.
Можно бы, конечно, и попробовать остановить. Вон Гуго с Девилом сильно не пострадали, уже подскочили, мчатся следом. Достаточно задержать монстра на секунду-другую, настигнут и начнут показывать ему, как работают прокачанные душами атрибуты и навыки.
Но я не стал. В этом нет смысла. Меня вполне устраивает, если все будет идти так, как идет.
Даже ослепнув от зловредного умения Рурмиса, снежный паук не остановился. Или как-то меня чуял, или просто умел придерживаться выбранного направления без помощи зрения. Так и продолжал мчаться по прямой.
И потому с разбега налетел на пару кольев, обращенных в его сторону добротно заточенными остриями.
Пробили они его знатно. Один при этом вывернуло из земли, остался торчать под толстенной шеей, второй удержался, глубоко вонзившись в середину туши.
Но я-то знал, что кол не протянет и секунды, если тварь дернется в другую сторону. И потому, сорвавшись с места, начал обходить раненого монстра, скомандовав:
– Рурмис! Привязать!
Теперь, даже если второй кол тварь вывернет, ей придется подождать несколько секунд. Похоже, у нее мизерная защита от умений такого рода, вот уже третье подряд срабатывает без промаха. Это прекрасно заметно по огонькам эффектов, пробегающим по цели в момент применения.
Поспешно обогнув паука, я помчался прочь по траншее, проделанной монстром в снегу. Разминулся с Гуго и Девилом, тут же услышал, как они заработали копьем и топором, вспарывая хрустящую шкуру странной твари.
Оглядываться, чтобы полюбоваться этим зрелищем, не стал. Лишь крикнул через плечо:
– Рурмис! Замедление! И дальше свобода! Гуго, Девил, Атто! Свобода! Тройке убивать всех! Фас!
Если у твари велика ступень просвещения или ее аналоги, долго проклятия на ней не провисят. Увы, мои умертвия развиты не настолько достойно, чтобы на равных давать бой самым опасным чудовищам. Но, как правило, полного комплекта гадостей от Рурмиса хватало, чтобы Девил, Гуго и Атто успевали нанести противнику фатальные повреждения.
Вот и сейчас я не видел ничего, что могло пойти не так.
И, разумеется, не угадал.
Чудовище вырвалось, когда я успел отбежать всего-то на полсотни метров. И на этот раз оно помчалось не на меня и даже не к реке попыталось прорваться. Ломая все шаблоны, направилось в сторону фактории параллельно берегу Черноводки. Все мои умертвия понеслись следом. Рурмис, получив разрешение на свободные действия, ловко мчался по все еще высокому снегу вдалеке и справа, один за другим разряжая в цель откатившиеся навыки. Девил и Гуго чуть отставали, пытаясь на ходу дотягиваться до твари своим оружием. Атто сопровождал процессию левее, на коротких остановках выпуская стрелы.
А дальше, впереди по курсу монстра, из заснеженных кустов вышел мальчик лет девяти-десяти, если не меньше. Закутан в простенькую одежонку, типичную для отпрысков рядовых крестьян и прочих небогатых обитателей Пятиугольника. Шапки нет, голова замотана во всевозможное тряпье, лишь глаза открытыми остались. Остановившись, ребенок в ужасе таращился на приближающуюся смерть.
Паук выглядел плохо. Из многочисленных ран искрящаяся слизь изливалась литрами. Конечности заплетались, голова болталась из стороны в сторону, будто оторваться норовила. Возможно, так и есть, ведь топор Девила неслабо подрубил шею. Костяной воин дважды в одно место ударил, а он и с одного раза способен прикончить немало не самых слабых обитателей Чащобы.
Но монстр все еще не падал, он упрямо рвался к новому теплокровному. Который взялся здесь непонятно откуда и умудрился в столь критический момент оказаться к чудовищу ближе, чем я.
Вот и сбилось «самонаведение» твари.
Если паук добежит, сегодня одним ребенком станет меньше. Если не добежит, радоваться тоже рано.
Проклятье! Я ведь сам развязал умертвиям костяные руки, позволив свободу нападения. Кричать им сейчас, звать по именам – это конец конспирации. Выдам себя как темного мага с головой. После такого придется добить бедного ребенка, что для меня категорически неприемлемо.
Пришлось бросаться в нехоженый снег и, утопая в нем чуть ли не пояс, мчаться к месту событий.
Я успел. В последний момент успел.
Умертвия, нагнав паука чуть ли не в считаных шагах от застывшего мальчика, подрезали чудовищу жилы на задних лапах. Ну а там и Рурмис подсуетился, полностью обездвижив тварь навыком. И началась мясорубка с подавляющим превосходством умертвий. Монстр лишь Девила сумел серьезно достать, откинув его на несколько метров. Снял немало единиц прочности, но ничего не оторвал и фатального ущерба не нанес. Костяной воин вновь присоединился к резне.
В общем, я от снежного паука ожидал большего. И чего лесовики так его испугались? Да он ни одного моего помощника толком покалечить не успел, рвался строго к теплокровным, почти не обращая внимания на голые кости.
Повезло, что умертвия, оставшись без приказов, обычно терзают труп врага до тех пор, пока он не перестанет походить на, собственно, врага. До состояния кровавой груды мяса и костей. То есть на мальчика сразу не полезли, продолжили рвать затихшую тушу. А я, торопясь изо всех сил, чуть глаз на ветке не оставил. Очень трудно мчаться по высокому и плотному снегу, параллельно забираясь в картинки ПОРЯДКА. Именно так можно попробовать решить проблему без голосовых команд.
Да-да, я на ходу скрывал умертвия одно за другим. Они при этом стремительно рассыпались, кости зарывались в снег, где растворялись в считаные секунды.
К последнему – Рурмису успел подскочить и взмахнуть в последний миг кинжалом. Очень уж удобно тот стоял, прямо на линии, вдоль которой уставились остекленевшие от ужасающего зрелища глаза мальчика.
Если ребенок сейчас что-то соображает (а это вряд ли), в будущем станет уверенно рассказывать, что видел, как скелеты дрались со снежным пауком и тот, прежде чем подохнуть, здорово их покалечил. Лишь один, мол, уцелел, но едва на костяных ногах держался, и подоспевший Гед ловко добил его ударом в хребет сзади. Ну а я все силы приложу, чтобы внушить мальчику именно такую версию событий.
Так себе история, умный посмеется над ее наивностью. Но неглупых людей в мире маловато, а в Пятиугольнике – тем более. Широкие массы и не в такую чушь верят.
«Покончив» с умертвиями, я подскочил к мальчику и присел перед ним:
– Эй! Ты откуда взялся?! Что ты здесь делаешь?
Ребенок поднял руку, отдернул платок, почти скрывавший все лицо. И я опешил, увидев перед собой сморщенную физиономию, ни капли не похожую на детскую.
Корявый рот растянулся в улыбке.
– Как это что? Тебя ищу, дурачок.
В следующий миг кто-то, подкравшийся бесшумно, несмотря на снежные завалы, заехал мне сзади по затылку.
Бил мастерски и так же тихо, я до последнего не догадывался, к чему идет дело. Просто мир погас в одно мгновение.