Когда Том Андреассен с собакой поздно вечером в пятницу явился домой, детей уже давно уложили спать. Он сказал, что это собака Кнута, которую тот отослал обратно – с Северного полюса. Нет, конечно, они не обязаны оставлять её у себя. Его жена Нина смотрела на Тома с иронией.
– Почему бы не отвезти эту собаку в один из многочисленных питомников в городе? – поинтересовалась она. – И вообще, почему Кнут отослал эту собаку из экспедиции?
Дети давно мечтали о собаке. И они, конечно, будут бесконечно счастливы, когда обнаружат в коридоре спящую собаку.
Том пообещал, что увезёт собаку до того, как дети проснутся на следующее утро.
Они уложили собаку у входной двери в холле. Том принёс старый ковёр, поставил ей большую миску с водой и кое-какие остатки обеда. Огромная собака разлеглась на полу прямо вплотную к двери. Он взглянул на неё более пристально. И разглядел у неё кровь – в уголке рта.
– Что с ней случилось? – спросила Нина. – Она что, подралась? Или Кнут отправил её обратно, потому что она агрессивна? Теперь мне уже кажется, что он обязан был бы оставить её у себя.
Том признался, что Кнут остался на льдине вместе с экспедицией, отправив в больницу заболевшего участника и одну-единственную выжившую собаку.
– Он что, окончательно свихнулся? – тихо спросила Нина. – Какой из Кнута полярник?
Само собой разумеется, дети встали раньше, до того как Том забрал собаку из дома. Они окружили собаку, все четверо, гладили каждый миллиметр её щетинистой рыже-коричневой шерсти. Возможно, они уделили ей даже чересчур много внимания. Собака встала на дрожащие лапы, и её вырвало.
– Дети, не трогайте собаку! – сказал Том. – Отойдите от неё!
Он вывел её за лестницу и привязал. Натянул на себя резиновые перчатки, промыл коврик и выбросил его в мусорный контейнер. Ещё раз водой с хлоркой промыл пол и стены.
– А тебе не кажется, что собака заболела чем-то заразным?
Нина не собиралась сдаваться.
– Вдруг у неё бешенство или что-то подобное?
Местные ветеринары на Шпицбергене не водились. Не нашлось никого из представителей этой гуманной профессии, кто решил бы обосноваться и остаться здесь надолго. Только ветеринар из Тромсё приезжал на несколько недель, чтобы организовать вакцинацию, проследить за экспортом и импортом собак и помочь в экстренных случаях. В последние годы в Лонгиере появилось много домашних животных – собаки, лошади, и даже обезьянка с попугаями. За пределами населённых пунктов обитали лисы, олени, птицы, белые медведи, тюлени. Ответственность за фауну нёс экологический департамент администрации губернатора.
Том покачал головой, ему стало не по себе.
– Я отвезу её в больницу, – сказал он. – Кнут сказал, что Туре Даль осмотрит её.
Нина ушла из дома и забрала с собой детей. И хотя они очень хотели остаться и поиграть с собачкой, уговорить их покинуть жилище оказалось не так сложно. Как раз начиналась зимняя фестивальная Неделя Солнца[25], и в субботу в городе отмечали самый большой семейный праздник в году – с играми, конкурсами и развлечениями. На альпийском холме над Нюбюеном устраивали собачьи бега, прыжки с трамплина, сноубординг и катание на санях. Эти мероприятия планировались заранее. Участие родителей считалось почти обязательным.
В этом году празднику повезло с погодой. Гора осветилась зелёным неоновым светом, который затем превращался в лимонно-жёлтую полосу и постепенно заполнял всё вокруг.
К счастью, день выдался не пасмурным. Раз в год островитяне могли убедиться в существовании солнечного диска, по крайней мере те из них, кто отправлялся на другую сторону Лонгиердалена. Как раз в такие дни отделение полиции в администрации губернатора не простаивало без дела. Том не мог полностью проигнорировать этот праздник, но ему пришлось возиться с больной собакой и заниматься операцией «вертолёт» на 87-м градусе северной широты.
Том сидел в кресле-качалке у большого окна в гостиной. После ухода Нины с детьми в доме воцарилась тишина.
За окном гостиной над белыми горами простиралось небо разных цветов – от ярко-голубого до фарфорового. У него не оставалось никаких иллюзий – конечно, день предстоял беспокойный, лихорадочный, как бег с препятствиями от одного неожиданного события к другому. Том слышал, как бедная собака снова и снова пыталась приподняться на лапы у входной двери. Сейчас самое главное – поручить её доктору. Он нашёл мобильник в кармане пиджака и позвонил в больницу.
– Я готов тебе помочь, но придётся подождать до полудня.
Голос Туре звучал напряжённо.
– В этом году публика каталась на санях и проявила крайнюю беспечность. У нас в приёмном покое многие сидят с переломами рук, ног и целым рядом диффузных травм. Между прочим, участник экспедиции крепко спит. А ведь ты хотел бы поговорить с ним? Вот заодно и попытаешься.
Всего через несколько минут ему позвонили из офиса. Оказалось, что немецкое научно-исследовательское судно получило повреждения, и береговой охране пришлось отбуксировать его в Лонгиер. «Эйрлифт» полностью зависел от заправки на «Поларштерне», но только тогда, когда судно направлялось на север в проливе Фрама[26]. На личном складе горючего губернатора на Ферлегенхукене[27] практически всё было пусто. Оставалось лишь несколько бочек резервного топлива, на всякий случай. Их лучше не трогать. Но разве на 87-м гра дусе широты сложилась экстремальная ситуация и надо лететь сегодня?
Том Андреассен вздохнул, глотнул холодного кофе и взглянул в окно. Он не мог найти себе места. Что ему теперь делать? Экспедицией на Северный полюс занимался Кнут. Предположительно там, в его офисе, есть и папка. Он прошёл через холл, заполнил водой миску для собаки, перешагнул через её огромное тело и сел в машину. Дорога в офис казалась практически безлюдной. Большинство жителей отправились на другую сторону долины.
Офис Кнута тонул в полумраке, а папка экспедиции лежала посреди рабочего стола. Обычно на протяжении рабочей недели на столе возникал неизбежный кавардак – бумага, записки и разные мелочи накапливались в гигантских количествах, но на сей раз полицейский привёл всё в порядок.
Том забрал папку в свой кабинет. Там было полно анкет, как одобренных, так и отвергнутых, списки снаряжения и материалов, логистические выкладки, а также вырезки из газет, в основном из континентальной прессы.
Кнут подозревал, что и собак, и Свейна Ларсена отравили. Но почему экспедиция на Северный полюс оказалась опасной для здоровья – и людей, и собак? Вот что предстояло выяснить.
На самом деле причиной многих трагедий на Шпицбергене становились несвежие продукты питания или токсины. Правда, это было давно, примерно в самом начале эры китобойного промысла. Тогда ничего не знали о цинге и о дефиците витамина «C», об отравлении свинцом из консервных банок, о ботулизме, причина которого – несвежая пища, об отравлении витамином «a» из-за переизбытка в рационе печени белых медведей, о заражении крови из-за того, что кто-то порезался, снимая шкуру тюленей. Гангрена и бешенство по-прежнему существуют, но, к счастью, они стали редкими напастями.
Скорее всего, наиболее вероятным источником отравления стал корм для собак, так как все собаки, кроме одной, погибли.
Том покачал головой.
Неужели из этого следует, что Свейн Ларсен питался кормом для собак? Вообще-то, вряд ли, но, с другой стороны, в наше время публика ведёт себя очень эксцентрично. Он полистал копии газетных статей, посвящённых экспедиции за последний год. И в конце концов углубился в чтение.
В первых статьях обсуждали дилетантский подход к экспедиции. Будущие покорители полюса говорили в основном о старых героях-полярниках, о традициях норвежских экспедиций.
Представители прессы задавали критические вопросы, а путешественники давали весьма уклончивые ответы. В центре всеобщего внимания оказались экономические аспекты проекта. Оба участника – и Мадс Фриис, и Карстен Хауге – были преуспевающими адвокатами, но вообще-то экспедиции на Северный полюс требовали колоссальных затрат. Ни один из них двоих не был настроен давать подробные комментарии относительно источников финансирования.
Казалось, что участники считают ниже своего достоинства лично платить за свои проекты. Они намеревались аккумулировать средства спонсоров, а также по примеру экспедиций прошлого отправиться к поставщикам и раздобыть снаряжение, продукты и всё остальное.
Том записал информацию, которую смог найти о разных компаниях – поставщиках продуктов питания. А где они закупали корм для собак? Ни в одной из газетных статей об этом не было ни слова. Он ничего не мог понять. Эта экспедиция оказалась какой-то очень загадочной…
Впрочем, раньше случались и трагические, и комические истории. Например, мужская команда из Испании намеревалась добраться до Северного полюса на мотоциклах, но не смогла продвинуться дальше взлётно-посадочной полосы. Женская команда из Франции была вынуждена прервать своё путешествие, потому что одна из женщин обморозила ногу и могла её лишиться. Польские полярники подошли с российской стороны, с Земли Франца-Иосифа, но застряли на Шпицбергене. Хотя они не слишком-то огорчились, они даже просто своё намерение покорить Северный полюс считали великим достижением. Словом, на каждую успешную экспедицию можно найти, по крайней мере, десять других, судьба которых вызывает сожаление, досаду или даже улыбку.
И всё-таки Тома не покидало ощущение – с этой экспедицией произошло что-то из ряда вон выходящее. На всякий случай он записал, что, судя по некоторым публикациям в газетах, уже в самом начале, на этапе подготовки, закупок и тому подобного, не всё ладилось. Когда они, собственно говоря, решили взять с собой собак? С самого начала вроде бы планировалось ограничиться лыжами и санями.
Число участников экспедиции оставалось неопределённым. Журналисты в основном настоятельно интересовались двумя супругами, они задавали вопросы о Камилле Фриис и Карин Хауге. Всё выглядело так, словно они тоже идут вместе с мужьями. Например, Камилла Фриис откровенно заявляла, что хотела бы занять место в санном экипаже. На протяжении нескольких недель всеобщим вниманием завладели её фотографии из тренажёрного зала, её репортажи о лыжных походах в Нордмарке[28]. Другая супруга, Карин Хауге, оставалась как бы в тени. В конце концов, Мадс Фриис заявил, что они решили взять в экспедицию только мужчин, так как физические нагрузки могут оказаться для женщин чересчур тяжёлыми.
«Могу только представить себе, какая тишина воцарилась в доме после того, как он сделал это заявление», – подумал Том. Его это даже немного развеселило.
В прошлом году незадолго до Рождества газеты начали муссировать весьма щекотливую тему. Карстена Хауге, казалось, очень привлекал американский полярник и путешественник Роберт Пири. Он просто преклонялся перед ним. Но за несколько недель до отъезда он заявил, что, возможно, Пири так и не удалось достичь Северного полюса. А путешествие Амундсена на дирижабле, когда он приземлился и оказался на полюсе, тоже не считается. Ведь пока ещё не нашлось никого, кто ступил бы на Северный полюс со стороны Норвегии. Это было незадолго до того, как Карстен Хауге и остальная часть экспедиции отправились в путь. Том в недоумении покачал головой. Почему бы журналистам не проверять более тщательно свои данные? Все их выкладки содержали такое количество ошибок, что он затруднился бы их сосчитать.
А теперь – снова насчёт еды и спонсоров. Экспедиция запаслась достаточным количеством провианта – овсянка, супы, замороженные обеды и завтраки, сухое молоко, масло – сливочное и растительное, и всё, что можно положить на хлеб – варенье, конфитюры, сыры. С собой также взяли печенье и шоколад. Этот внушительный список следовало бы проверить, но, на самом деле, мало ли что может оказаться несъедобным. Вряд ли консервы, ведь современные экспедиции использовали их в ограниченном объёме. Том составил списки провианта. Он передаст их Туре Далю, когда придёт к нему с собакой.
Начальник полиции взглянул на часы. Приближалось время обеда. Что ещё ему нужно сделать, перед тем как он возьмёт собаку и отвезёт её в больницу?
Он переворошил стопки бумаг и проглядел их снова. Наконец-то он нашёл то, что искал. Большинство собак были взяты из двух питомников. «Полар Кеннел» находится у старой заброшенной станции Нордлюс, а «Бейскамп Кеннел» – на холме, у дороги, которая ведёт к шахте номер 7.
Том не мог поверить в то, что какая-нибудь из собак заболела и об этом в питомнике не предупредили. Это были два серьёзных предприятия, с солидной репутацией, они специализировались на туристических путешествиях на собачьих упряжках. Не говоря уже о том, что они рисковали получить серьёзный нагоняй от экологического департамента.
Он позвонил. В обеих фирмах отреагировали одинаково. Они уверяли, что ни одна из собак, переданных экспедиции, не была ничем больна. Они очень позитивно отзывались о Свейне Ларсене как о каюре. «А с чего вы взяли, что собаки были больны?» Ни один из двух владельцев питомников даже и предположить не мог, что произошло. Ничего подобного никогда раньше не случалось.
В конце разговора Том спросил об огромной собаке рыже-коричневой масти, которая спала на полу в коридоре его дома. Никто из них не продавал собаку, которая соответствовала этому описанию. Они понятия не имели, откуда она взялась. Может быть, это была собака, которую в частном порядке импортировали с материка? Или русская собака? У них не было никаких других предположений.
Том вздохнул. В экологическом департаменте был список всех импортированных собак, но придётся подождать до понедельника, когда сотрудники появятся на работе.
Он уже вышел из офиса, когда вдруг вспомнил, что упустил кое-что из виду.
А как себя чувствуют две дамы, жены членов экспедиции, которые находятся сейчас в городе? Они держались очень закрыто, практически анонимно после того, как экспедиция отправилась в путь, а журналисты покинули Лонгиер.
Обе они переехали из гостевого дома в Нюбюене в «Полархотел» после того, как остались одни. Он знал, что один из служащих сообщил им о Свейне Ларсене, и огорчился, что не сразу вспомнил о них.
Конечно, ему нужно пообщаться с ними. Но сначала придётся передать собаку в больницу и поговорить с главным врачом.
Том Андреассен припарковал машину так, чтобы погрузить в неё собаку. Поморщился при мысли о том, что ему придётся вытирать блевотину с заднего сиденья.
Он почувствовал что-то неладное, когда отпирал замок и входил в дом. В холле было пусто, и вообще непривычно тихо – ни звуков, ни движений. Начальник полиции поднялся по лестнице на второй этаж, заглянул на кухню и отпрянул назад. Собака открыла дверь холодильника и извлекла основную часть его содержимого. Она разбила яйца, разлила молоко, разжевала коробки и раскидала по полу ошмётки еды, которую уже невозможно было идентифицировать. Но самой собаки и след простыл.
Начальник полиции вздохнул и прошёл дальше, в гостиную. Собака растянулась на чёрном кожаном диване, она положила голову на лапы и устремила на него блестящие тёмные глаза. Она предприняла слабую попытку вильнуть хвостом и уронила на пол торшер, который стоял в углу. На первый взгляд всё остальное выглядело как обычно, но когда он уложил собаку на пол, то увидел, что весь диван ободран. В самой середине в куче чёрных кожаных тряпок и обрывков серой шерсти валялся пакет сливочного масла.
Собака пыталась съесть кусок сливочного масла, но передумала и бросила всё за диван. Она привела диван в полную негодность. Но самое худшее – это сгустки крови и слизи на полу.