– Привет, ты еще в управлении? Есть проект один рекламный, – спрашивает Манохин.
– Уже полтора года как ушел, – валяясь на диване, отвечаю я.
– А до того где-то в производстве был? Между управлением и этим?
Я чувствую желание поболтать:
– Не совсем, скорее, в промышленном проектировании. Фирма взялась за строительный генподряд и пиздец. Набрали авансов несколько миллиардов, не сделали нихуя, оборудование и станки не закупили из-за санкций, все в судах, все требует денег обратно, а их нет, – рассказываю я. – Должны были 3.5 ярда, а сами жили за счет кредита «Сбера» на полтора. Заказчики, кстати, все микроэлектронка оборонная. За страну страшно. Короче, долго это не могло про…
– А щас ты где? – Манохин останавливает мой пиздеж. – Кстати, давно не виделись. Надо сходить в бар как-нибудь.
– А сейчас в нефтегазовом сервисе. Мы более положительным делом занимаемся, – я делаю паузу, поправляя подушку. – Но если есть работа, я готов. Могу рекламировать все что угодно. Лучше B2B конечно, – подумав, говорю я. – Разумеется, я эффективно справлюсь с этой зада…
– А сейчас строительство или проектирование? Мне просто нужен человек по теме для завода одного, – перебивает Манохин. – Мне кажется, это по твоей теме. Сходи на встречу, я тебе контакты на почту отправил. Та заводская проходная, что в люди вывела меня!
Я смеюсь и соглашаюсь.
На проходной у заводских корпусов дежурит строгая интеллигентная дама в очках. Я подхожу к окошку перед турникетом.
– Паспорт.
Я передаю паспорт и говорю:
– Вы не подскажите, как пройти на завод «Розовая дрянь»?
– Сразу направо, прямо до конца, потом в цехах увидите, – говорит вахтерша, не глядя на меня.
Она возвращает мне паспорт с неким запечатанным письмом.
– Письмо передайте им.
– Эээ, ну ладно. А вы что?
– Сама я туда не хожу. Боюсь.
– А что там? – испуганно спрашиваю я. – Собаки?
Приспустив очки, она смотрит на меня: – Лед. Скользко.
– Ладно, – говорю я, забирая письмо.
За шлагбаумом между стеной и сараем – двор из разбитых бетонных плит, еще одна проходная, еще несколько металлических сараев, один из них вплотную примыкает к массивному пятиэтажному заводскому зданию советского времени с огромными грязными окнами. Из здания выезжает погрузчик и выходят несколько гастарбайтеров. Поминутно созваниваясь и узнавая путь, я прохожу через зал на первом этаже, в котором стоит острый запах хлорки, открываю ржавую металлическую дверь, поднимаюсь по лестнице, на которой страшно воняет табаком, прохожу в другую сторону через еще один зал, в котором рабочие в респираторах возят тележки с белыми пластиковыми канистрами, в которых видна розовая жидкость. Очень грязно. Не стоило так наряжаться. Машина разливает жидкость в бутылки на конвейере. Я прохожу этот зал и открываю еще одну железную дверь. За ней лестница, ведущая в еще один цех, после которого в другом углу цеха – очередная дверь и лестница, и я попадаю в то, что здесь называется офисом.
Меня встречает наиболее жирная женщина из когда-либо существовавших. Пикантность ей придают усы. Она похожа на Ведьму пустошей из «Ходячего замка».
– До вас непросто добраться, – дружелюбно говорю я
– Да… мы…. высоко… забрались, – тяжело дышит она
«Интересно, как она сюда попадает без лифта? Или тут крюк для рояля снаружи здания, как в Амстердаме?» – размышляю я.
Сумоистка семенит в кабинет. Я иду за ней.
Грохнувшись в огромное кресло, скрипнувшее от нагрузки, она некоторое время приходит в себя. Я думаю о том, что если кинуть в нее ручки из стакана на столе, они будут вращаться вокруг. Уровень воды в заливе повысился. И это не нагонная волна. Это прилив. Я терпеливо жду. Галилей был не прав.
– Вы… вас нам порекомендовали на… ши партнеры с Киров… ского завода. Я видела вашу работу, вполне приемлемо…
– Спасибо. А вам что нужно, сайт и буклет?
Она принимается рассказывать о продукции завода, хотя это не имеет никакого значения. Завод может производить все, что угодно – ватные палочки, мыло, спагетти, черенки для лопат, массу с запахом гуся или сырный продукт. В действительности завод производит реагенты против гололеда и обледенения, которыми поливают улицы зимой в Москве и Питере.
– Сколько-сколько? 10 тысяч за 35 страниц? Мало, – через несколько минут диалога уточняю я.
– А сколько хотите?
– Минимум 15, – больше от нищебродов все равно не получишь. – И за сайт не меньше 50, – добавляю я.
– Нет. Мы считаем, что такая работа столько не стоит, – жестко отсекает дама.
– Что ж, всего хорошего, – говорю я с облегчением. – Кстати, – вспоминаю я. – Вам письмо с ресепш… с проходной передали.
– Спасибо, – сопение.
Выбравшись из производственного корпуса, я едва не поскальзываюсь на обледеневших неровных бетонных плитах
– Вы бы поосторожнее, молодой человек. Так и шейку бедра сломать можно, –предостерегает водитель погрузчика.