Начнем с терминологической оговорки. «Правильное», официальное название этой страны – Великобритания. Англия – сравнительно небольшая часть Великобритании, ее первоначальное ядро, к которому присоединялись остальные части королевства. Но в России принято чаще называть это государство Англией, поэтому и мы, говоря об Англии, будем иметь в виду государство в целом.
Уже к 70-м гг. XIX в. Англия захватила больше колоний, чем остальные страны. В последней трети этого столетия она увеличила свои владения, присоединив огромные территории в Африке. Основными событиями завершения раздела Африки были Англо-бурская война и фашодский инцидент, о котором упоминалось выше. Одновременно с захватами в Африке Англия присоединяла к империи последние незанятые клочки суши: Бирму, Борнео, острова в Тихом океане. С начала XX в. колониальная экспансия резко ослабла по той простой причине, что уже нечего было захватывать: мир был поделен.
Территория английских владений к 1914 г. была в 100 раз больше территории самой Великобритании, и англичане с гордостью говорили, что над Британской империей никогда не заходит солнце. К концу XIX в. население Англии составляло 38 млн человек, уступая Германии (50 млн) и США (63 млн), но население всей Британской империи превышало 380 млн.
К власти в Англии периодически приходили то кабинеты консерваторов (тори), то либералов (виги), но они в равной степени были «империалистами», т. е. сторонниками сохранения и расширения колониальной империи.
Основу их колониальных устремлений наиболее четко выразил Сесиль Родс, «практик» колониальных захватов, по имени которого была названа колония Родезия в Южной Африке. «Империя есть вопрос желудка, – говорил он. – Если вы не хотите гражданской войны, вы должны быть империалистами» [2, с. 54]. Иными словами, чтобы поддерживать социальный мир в Великобритании, не допуская социальных взрывов, надо жить за счет колоний.
Единодушие в этом вопросе определялось, в частности, тем, что по своему социальному составу тори и виги существенно сблизились. В состав консерваторов теперь входили не только лендлорды, но и представители крупной, в том числе промышленной, буржуазии. Министром колоний в кабинете консерваторов 1895–1905 гг. был «выскочка» Чемберлен, бывший фабрикант обуви и пуговиц, политическая карьера которого началась с организации строительства дешевого жилья для рабочих. Таким же сторонником колониализма был и один из лидеров либеральной партии Ллойд Джордж, который родился в семье учителя, а в начале XX в. провел целый ряд социальных реформ.
Огромные доходы от колониальной империи не только поддерживали сравнительно высокий уровень жизни низов населения, но и обеспечивали дополнительным вариантом самоопределения: отчаявшийся человек всегда мог эмигрировать в колонии, где, по общему представлению, было легко разбогатеть. К тому же колонии – это экзотика и романтика. Этот романтический идеал воспевали крупнейшие английские писатели: Киплинг, Конрад, Стивенсон.
А между тем в Британской империи усиливались центробежные тенденции. Стремлению задержать экономическое развитие колоний, сохранить их как источники сырья и рынки сбыта для английской промышленности противостоял вывоз капитала. Вкладывать капитал в колониях было выгоднее, чем в Англии, потому что там было дешевое сырье и дешевая рабочая сила. Зачем было везти из Индии хлопок в необработанном виде, если можно было наладить его обработку на месте?
Чтобы вывозить сырье из глубины страны к морским портам, чтобы перебрасывать солдат в опасные для колониальной администрации места, надо было строить железные дороги, а строительство железных дорог всегда вызывает развитие по соседству угольной и металлургической промышленности. Капиталовложений требовало и производство сырья – джута, хлопка, кокосового масла и т. д. Скупка этого сырья у местного населения сменяется налаживанием интенсивного плантационного хозяйства.
К тому же английские колонии делились на переселенческие и непереселенческие. Переселенческие находились в сравнительно умеренном климате – в Северной Америке, Австралии, Южной Африке. Именно туда устремлялась основная масса переселенцев из Англии и других стран Европы, составив здесь основную, наиболее активную часть населения, тогда как туземное население было оттеснено на второй план. Это не обязательно сопровождалось истреблением местного населения. Численность охотничьих индейских племен Канады или занимавшихся собирательством и охотой аборигенов Австралии была невелика: сам способ производства не допускал значительного роста населения по отношению к территории. Непереселенческими назывались колонии, где преобладало коренное местное население, такие как Индия или страны экваториальной Африки.
Естественно, центробежные процессы, о которых идет речь, происходили наиболее интенсивно в переселенческих колониях. Там развивалась своя экономика, своя буржуазия. Ограничивать ее действия, не допуская экономического развития, опасно: образование США на базе английских колоний было достаточным уроком. Поэтому английское правительство вынуждено идти на уступки: предоставлять права самоуправления, права доминионов, допуская самостоятельное независимое развитие экономики.
Доминионами стали Канада (1867 г.), Австралия (1901 г.), Южно-Африканский Союз (1910 г.), Новая Зеландия (1907 г.). Это теперь были вполне самостоятельные государства, связанные с Англией лишь номинально, символически. В 1907 г. на имперской конференции было принято решение, что доминионы – суверенные и равные державы, а Великобритания – лишь «первая среди равных». Когда встал вопрос о подготовке к надвигавшейся мировой войне, доминионы согласились действовать на стороне Англии, только Канада и Австралия заявили, что их участие в этой подготовке выразится в создании собственного военного флота.
Колонии обеспечивали Англии огромные преимущества перед другими странами. Но именно эти преимущества затормозили рост английской экономики. Каким образом?
Английская промышленность оказалась в привилегированном положении. Она имела в колониях монопольные источники сырья и рынки сбыта. Английские промышленники имели гарантированные прибыли, и поэтому у них не было стимула к совершенствованию своих предприятий. Колониальные рынки и без этого поглощали их продукцию. А между тем оборудование английских заводов к началу XX в. уже устарело: ведь они строились раньше, чем заводы Германии и США. Достаточно сказать, что основой английской энергетики оставались паровые двигатели, тогда как в Германии и США решающие позиции завоевывала уже электроэнергетика.
Чтобы преодолеть техническое отставание от стран «молодого капитализма», была необходима реконструкция промышленности. Но это требовало огромных капиталовложений, а наиболее выгодным употреблением капитала был вывоз его в колонии. Поэтому новые капиталы, которые накапливались в Англии, преимущественно уходили в колонии, а не вкладывались в свою промышленность.
Главным рынком сбыта английской промышленности были колонии, но ведь колонии – рынок сбыта в основном для потребительских товаров, для продукции легкой промышленности. Поэтому и ведущую роль в Англии сохраняет легкая промышленность, тогда как в Германии и США на первый план выступает машиностроение. Особенно отставало в Англии развитие новых отраслей промышленности – электротехнической и химической.
Эти обстоятельства и привели к потере Англией промышленного лидерства. Она перестала быть «фабрикой мира». Если в середине XIX в. Англия давала половину мировой промышленной продукции, то к 1914 г. ее удельный вес в мировом промышленном производстве сократился до 14 %. Если мировое промышленное производство за период с 1870 по 1913 г. выросло в 5 раз, то английское – только в 2 раза. Выплавка чугуна в Англии за это время выросла на 71 %, тогда как в Германии – в 13,8 раза, а в США – в 18,2 раза. По объему промышленного производства Англия теперь отходит на 3-е место в мире, ее обгоняют США и Германия.
Замедленно в Англии происходит и концентрация производства, и образование монополий. Образование монополий тормозила и традиционная фритредерская политика. Объединившись в монополию, британские промышленники не могли контролировать рынок и устанавливать монопольные цены, потому что покупатели перешли бы в этом случае на более дешевую импортную продукцию. Тем более невозможно было установить монополию для продажи товара на внешнем рынке.
Правда, в Англии, как и в других странах, к концу XIX в. успешно шел процесс акционирования, и семейные фирмы сменялись акционерными компаниями. Но если в США, например, первые тресты возникли в новых отраслях – автомобильной, электротехнической, нефтяной, то в Англии первые монополии, возникшие в 90-х г. XIX в., – это трест Коута по производству ниток, обойный, ситцепечатный, щелочной тресты. Эти монополии явно не охватывали ведущие отрасли промышленности.
Правда, мощные монополии возникли в военной и судостроительной промышленности, которые находились под особым покровительством государства и выполняли государственные заказы. Важнейшие из них – «Армстронг» и «Виккерс», которые потом слились в один трест «Виккерс».
Но особенно бедственно отразились последствия колониальной имперской политики на сельском хозяйстве Англии. Историк Дж. Тревельян упадок земледелия даже назвал «важнейшим событием» Англии конца XIX в. [9, с. 551].
Дешевые сельскохозяйственные продукты шли из колоний, и это дополнялось притоком дешевого хлеба из Америки. Новые сельскохозяйственные машины позволяли фермерам Среднего Запада США снимать урожай с огромного пространства нетронутых земель прерий, а железные дороги и пароходы дешево доставляли американскую пшеницу в Англию. Технический уровень английского земледелия оставался очень высоким, но массовое производство зерна дешевыми способами оказывалось эффективней дорогостоящих методов обработки земли в Англии.
В конце 60-х г. XIX в. квартер пшеницы в Англии стоил 50 шиллингов, а в начале XX в. – 25 шиллингов. Приток дешевого хлеба действовал в основном именно на Англию, потому что другие страны Европы отгораживались от него высокими таможенными барьерами. В Англии же, кроме общего господства фритредерской политики, была еще свежа память о «голодных сороковых годах», когда повышение пошлин на зерно сделало хлеб слишком дорогим для простых людей.
Английские фермеры не могли конкурировать с дешевым импортным продовольствием, ведь они должны были отдавать часть доходов еще в качестве арендной платы лендлордам. Правда, арендная плата понизилась почти в два раза, но это не спасало. К тому же приходилось существенно повышать плату сельскохозяйственным рабочим, которые тянулись к городской жизни. Положение промышленного рабочего было более надежным: батрак был нужен фермеру лишь на время полевых работ. В город уходили не только батраки, но и дети фермеров в это время часто бросали сельское хозяйство, надеясь найти счастье в городе. И фермеры разорялись. Накануне мировой войны сельским хозяйством занималось лишь 8 % населения Англии.
В первую очередь сократились посевы зерновых. Посевные площади под пшеницей в Англии с 1870 по 1913 г. уменьшились почти в два раза. Бывшие поля отводились теперь под охотничьи угодья, площадки для игры в гольф, парки. По словам писателя Хаггарда, «некоторые местности в Англии опустели теперь, как южноафриканская степь». И свой хлеб теперь обеспечивал только пятую часть потребления.
Несколько дольше держалось животноводство, потому что мясо – скоропортящийся продукт, и его нельзя везти через океаны, а особенно – через тропические воды. Но в конце XIX в. появились пароходы-рефрижераторы, и Англия была засыпана дешевым мороженым мясом из колоний.
В результате английское сельское хозяйство сохранило значение только в качестве пригородного. Оно поставляло в города свежие овощи и продукты животноводства. 2/3 потребляемой сельскохозяйственной продукции теперь поступало из-за океанов.
Упадок сельского хозяйства не означал разорения лендлордов. Лендлорд оставался «сельским джентльменом», но основную часть доходов получал теперь не от сельского имения, а из других источников. Проспект акционерного общества производил благоприятное впечатление, если во главе правления стоял член палаты лордов. В отличие от фермеров лендлорды были образованными, хорошо информированными в области экономики людьми и своевременно вкладывали накопленные капиталы в наиболее перспективные отрасли хозяйства. Лендлорд жил в столице – Париже, Монте-Карло, Швейцарии, – а в имение являлся лишь отдохнуть от светской жизни и поохотиться. «А как часто бывало, хлеб сеяли лишь с тем, чтобы разводить куропаток», – писал современник [3, с. 265].
Особенно остро аграрный кризис проявлялся в Ирландии, где основную часть населения составляли мелкие арендаторы, живущие на грани постоянной нищеты. К тому же лендлордами здесь были часто англичане, представители страны, под властью которой находилась Ирландия. Они, как правило, почти не появлялись в своих ирландских владениях, а в Ирландии действовали их управляющие. Ирландия была очагом непрекращавшихся социальных выступлений, где экономические требования сочетались с политическими – с требованиями самоуправления Ирландии, гомруля. Формы этой борьбы были разнообразными. Именно там проявилась такая форма протеста, как бойкот, по имени управляющего капитана Бойкота, отличавшегося особенно жестокими методами эксплуатации арендаторов. Рабочие и прислуга покинули его, торговцы прекратили поставку ему продуктов, окружающие его игнорировали. Бойкот был вынужден покинуть имение.
Чтобы не доводить дело до открытого восстания Ирландии против Англии, правительство было вынуждено провести там земельную реформу 1903 г. Земля выкупалась государством у лендлордов и продавалась крестьянам-арендаторам в рассрочку на 68 лет. Ежегодные выкупные платежи были даже меньше прежней арендной платы, а лендлордам было заплачено за землю больше рыночной стоимости этой земли. Разница покрывалась за счет государственного бюджета. Реформа шла успешно, ик1913 г. из 19 млн акров пахотной земли в Ирландии 11 млн было уже в руках крестьян. Процесс передачи земли крестьянам сдерживал только недостаток денег в государственном бюджете.
Но земельная реформа не могла остановить движение за гомруль Ирландии. В 1905 г. это движение возглавила партия Шинн Фейн. Парламент несколько раз отклонял билль о гомруле, а когда его принятие стало неизбежным, жители Ольстера, наиболее экономически развитой северо-восточной части Ирландии, потребовали исключить этот район из состава Ирландии, оставив его как часть Великобритании. Причиной этого был не только относительно высокий экономический уровень, но и уровень жизни: здешнее протестантское население было настроено против католицизма, господствовавшего в остальной части Ирландии. В 1914 г. здесь стали формироваться вооруженные отряды для борьбы за отделение от Ирландии, причем с помощью Германии, противника Англии в надвигавшейся войне. В Ольстер из Англии были двинуты войска, чтобы навести порядок, но результатом стал «офицерский бунт»: офицеры английской армии отказались подчиниться своему правительству и действовать против ольстерцев. Ирландия получила самоуправление со своим парламентом и правительством, но наиболее развитая ее часть, Ольстер, осталась в составе Великобритании.
Теряя позиции в промышленном и сельскохозяйственном производстве, Англия оставалась «владычицей морей». В 1885 г. Британии принадлежала треть морских судов мира, в том числе 4/5 всех морских паровых судов [9, с. 567]. Если до этого британские клипперы были наивысшим достижением парусного судоходства, то теперь на морях господствовали британские паровые суда. Накануне мировой войны Англии принадлежала половина мирового торгового флота по тоннажу судов.
Англия сохранила лидирующее положение и в мировой торговле. В 70-х гг. XIX в. на ее долю приходилось свыше 60 % мирового товарооборота.
Экспорт Англии с 1870 по 1913 г. вырос в 2,6 раза – с 199,6 до 525,3 млн фунтов стерлингов, а импорт – в 3,5 раза – с 259 до 659 млн фунтов стерлингов, 70 % экспорта составляли готовые товары, 74 % импорта – сырье и продовольствие. В 1900 г. в страны Британской империи ввозилось товаров на 102 млн фунтов стерлингов, в остальные страны – на 252 млн. Внутриимперский товарооборот не достигал и половины торговли с остальным миром [3, с. 313].
Нетрудно заметить, что торговый баланс Англии был пассивным. Англия больше ввозила чужих товаров, чем продавала своих. Однако платежный баланс был активным: доходы от вывоза капитала, т. е. от капитала, вложенного в хозяйство других стран (и прежде всего – английских колоний), намного перекрывали пассивность торгового баланса.
Англия занимала первое место в мире по экспорту капитала. В 1906–1912 гг. в английское хозяйство ежегодно вкладывалось 39 млн фунтов стерлингов, а вывозилось 152 млн. С 1870 по 1913 г. экспорт капитала вырос более чем в три раза – с 51,2 до 160,5 млн фунтов стерлингов. За последние 30 лет XIX в. национальный доход Англии вырос в два раза, а доход с зарубежных инвестиций – в 9 раз. В 1912 г. прибыль на вывезенный капитал составила 176 млн фунтов стерлингов, а внешняя торговля дала только 33 млн. Складывалось такое положение, что Англия могла и не иметь своего хозяйства, поскольку на нее работало хозяйство других стран, и прежде всего, конечно, стран Британской империи.
Но это было опасно. С потерей промышленного лидерства фритредерская политика теряла прежнее значение. Раньше она позволяла английским промышленным товарам завоевывать мировые рынки, а теперь германские и американские товары не только вытесняли Англию с мировых рынков, но и в самой Англии успешно конкурировали с английскими товарами. Англичан теперь даже призывали бойкотировать германские товары.
Идеологом восстановления протекционизма, но на новом уровне, выступил Чемберлен. Он предложил окружить забором из высоких пошлин всю Британскую империю, создав привилегированный рынок для сбыта английских товаров. Он писал в 1903 г.: «Что вы предпочитаете: торговать с представителями своей нации или жертвовать этой торговлей, поддерживая торговлю с вашими конкурентами и соперниками?» [3, с. 256]. Но до мировой войны идея и такого протекционизма не получила общей поддержки по трем причинам.
Во-первых, фритредерская политика обеспечивала дешевизну продовольствия и товаров народного потребления. Введение импортных пошлин неизбежно вызвало бы рост цен и недовольство низов населения.
Во-вторых, как уже сказано, торговля со странами Британской империи не достигала и половины торгового оборота с остальным миром, поэтому введение протекционистских пошлин грозило огромными убытками тем, кто был занят в этой торговле.
В-третьих, доминионы, обладавшие уже достаточной самостоятельностью, предпочитали дорогим английским изделиям более дешевые товары из других стран и не склонны были жертвовать своими интересами ради процветания метрополии.
Огромные доходы за счет колониальной империи, экспорта капитала в сочетании с тем обстоятельством, что свыше ста лет Англия не вела крупных войн, обеспечили «викторианское процветание» (по имени королевы Виктории). Положение низов населения стало относительно благополучным. Благодаря фритредерской политике в стране было изобилие дешевого продовольствия и предметов потребления. Обычным для простых людей стало проведение праздничных дней на морском побережье в отдаленных бухтах и рыбацких деревушках.
В 1891 г. было введено бесплатное начальное образование. Расходы государства на народное образование с 1870 по 1895 г. увеличились в семь раз. Закон 1902 г. сделал доступным для широких слоев населения и среднее образование. Если прежде поступить в университет могли только выпускники привилегированных аристократических школ, то теперь с ними успешно конкурировали выпускники государственных учебных заведений. Жизнь становилась интересней. Чтение, спорт, велосипедные прогулки, осмотр достопримечательностей стали обычным делом.
Поскольку уже к началу 70-х гг. рабочие имели свое представительство в парламенте, правящие партии стараются привлечь их на свою сторону, и в стране начинается полоса социальных реформ, основным инициатором которых был Ллойд Джордж, стремившийся сделать либеральную партию партией социальных реформ. В 1906–1909 гг. для рабочих устанавливается выдача пособий по безработице, бесплатное лечение, пенсии по старости. За выполнением этих законов должны были следить государственные инспекторы, которые, таким образом, регулировали отношения между рабочими и предпринимателями. Это означало усиление государственного контроля над экономикой.
Социальные реформы проводились и в сельском хозяйстве. В 1907 г. коронные земли стали делить на мелкие участки и от имени государства сдавать крестьянам в аренду. Согласно закону 1908 г. часть земель лендлордов принудительно выкупалась государством и также сдавалась мелким держателям в аренду. Принцип принудительного отчуждения земель в Ирландии был, таким образом, частично распространен и на Великобританию. Через столетие после уничтожения крестьянства власти Англии пытались восстановить это исчезнувшее сословие. В экономическом отношении это, конечно, означало определенный регресс. Но в условиях, когда основная часть сельскохозяйственных продуктов поступала извне, а лендлорды все более сливались с крупной буржуазией и доходы от земельных владений для них отошли на второй план, подобная мера способствовала установлению социальной гармонии и укрепляла идеалы викторианского процветания.
Вершиной этих преобразований стал «революционный» бюджет Ллойд Джорджа 1909 г., который перекладывал основную тяжесть налогов на лендлордов и владельцев крупных капиталов, на богатейшую верхушку страны.
Дело в том, что социальные реформы потребовали больших расходов. Только затраты на пенсии рабочим в 1911 г. должны были превысить 12 млн фунтов стерлингов. Огромных расходов потребовало и перевооружение армии и флота в преддверии надвигавшейся войны. Дредноуты стоили дорого. Морской бюджет вырос с 27,7 млн фунтов стерлингов в 1895 г. до 42,8 млн в 1905 г., а военно-сухопутный – с 19,5 до 33,6 млн. Покрыть эти расходы за счет рядовых тружеников и мелких предпринимателей было явно невозможно, поэтому их основная тяжесть легла на плечи богатейших людей, и в первую очередь – крупнейших землевладельцев. Особенно неприятным для лендлордов был налог на передачу владений по наследству.
Бюджет прошел через палату общин, но палата лордов его отвергла. Один из лордов, Мильнер, призывал своих коллег «отвергнуть бюджет – и к черту последствия!». «Лорды отвергли бюджет и сами пошли к черту», – ответил на это впоследствии Ллойд Джордж [8, с. 76].
Бюджет ущемлял лишь небольшую кучку богатейших людей и соответствовал интересам подавляющей части населения, поэтому сопротивление лордов было обречено на неудачу. Негодование общества позволило поставить вопрос о самом существовании палаты лордов, архаичного средневекового учреждения, в котором люди заседали лишь по праву рождения и могли отвергнуть любой прогрессивный закон. Следствием стала реформа парламента 1911 г. Согласно новому закону финансовые вопросы, в том числе и утверждение бюджета, вообще изымались из ведения лордов, а остальные законы входили в силу без утверждения палатой лордов, если палата общин принимала их в течение трех сессий.
Социальные реформы стали возможны благодаря активной поддержке тред-юнионов и одновременно расширяли их возможности и права. Тред-юнионы стали активной силой в политической жизни Англии. Результатом стало рождение в 1905 г. лейбористской партии, самой респектабельной рабочей партии того времени. Вступая в тред-юнион, человек автоматически становился членом этой партии. Кроме этого коллективного членства существовало и индивидуальное – для людей, которые не состояли в тред-юнионах, но стремились сделать политическую карьеру, опираясь на мощь профсоюзов.
Внешнеполитические отношения Англии конца XIX в. принято называть политикой «блестящей изоляции», т. е. отказа от стабильного союза с другими странами. Продолжая традиционную тактику «разделяй и властвуй», английские государственные деятели надеялись извлечь выгоды для своей страны, подогревая соперничество континентальных держав. В случае войны эти державы должны были ослабить друг друга, что, естественно, повысило бы вес Англии в европейских делах.
На континенте в это время складывались две противостоящие коалиции: тройственный союз Германии, Австрии и Италии и двойственный – Франции и России. У России и Франции были давние противоречия с Германией и Австрией. Ведь совсем недавно Германия отобрала у Франции Эльзас и Лотарингию, а поглощаемые австро-германским блоком славянские народы на Балканах видели в России своего защитника.
А у Великобритании главные противоречия были не с Германией, а с Францией и Россией. Кульминацией борьбы за раздел Африки стал фашодский инцидент, когда дело чуть не дошло до военного столкновения между Англией и Францией. В юго-восточной Азии яблоком раздора между Францией и Англией стал Сиам, которым стремились овладеть обе державы. С Россией острые противоречия у Англии были на Ближнем Востоке, особенно в Персии и Афганистане, где английские хлопчатобумажные ткани вытеснялись российскими, а казачьи разъезды возбуждали опасения, что Россия вот-вот захватит эти страны: российская граница была рядом, и России не надо было через моря и океаны доставлять сюда свои войска.
Но «блестящая изоляция» была опасной: блоки могли объединиться для разрешения своих противоречий за счет огромных колониальных владений Англии. Надо было примыкать к какому-то из них. Среди правящих кругов Великобритании сначала многие считали потенциальным союзником Германию, с которой у Англии не было существенных колониальных противоречий. Но Германия была главным конкурентом Англии на континенте, и промышленные товары Германии грозили захватить даже британский рынок. Стать младшим партнером индустриальной Германии в случае ее победы – такая перспектива Англию не устраивала. К тому же победа Германии, обделенной при разделе колоний, была очень опасна для Британской империи.
И Англия начинает улаживать отношения с Францией и Россией. В 1904 г. были окончательно разграничены между Англией и Францией сферы влияния в Африке. В 1907 г. урегулированы спорные притязания Англии и России в Персии и Афганистане. В этом же году британское правительство заявило, что не возражает против контроля России над проливами в Черном море. Правда, Англия отдавала то, что ей не принадлежало. Во время войны проливы оказались под контролем немцев, и немецкие броненосцы прорвались в Черное море. Но так или иначе, противоречия были урегулированы, и Англия присоединилась к франко-российскому блоку. Так сложилась «сердечная Антанта» – тройственный союз против Германии.
Впрочем, это не означало полного отказа от прежней тактики ослабления конкурентов в войне между ними. Англия не предполагала принимать существенное участие в сухопутных операциях: ведь у нее не было сухопутных границ с противниками Антанты, а превосходство флота делало явно нереальной возможность германского десанта на Британские острова. Поэтому Англия была особенно обеспокоена германской программой военноморского вооружения. В противовес этой программе в Англии стали строить дредноуты, но Германия тоже стала строить дредноуты, и Британии пришлось перейти от принципа «тройного превосходства» к «двойному превосходству».
И все же в первые месяцы войны Англия практического участия в ней не принимала, предполагая «отсидеться», пока дерутся континентальные конкуренты. Лишь вступление германских войск в Бельгию, неприкосновенность которой была гарантирована международными договорами, заставила Англию объявить о своем вступлении в войну.
Но и после этого участие в сухопутных военных операциях оставалось очень ограниченным. Главным вкладом в действия союзников должно было стать обеспечение морской экономической блокады Германии. Но и в этом действия Англии были весьма непоследовательными. Более того, английские капиталисты во время войны продолжали торговать с Германией через нейтральные государства, снабжая ее хлопком, каучуком и другими видами стратегического сырья.
Более успешной оказалась германская блокада самой Англии. Германские субмарины и легкие крейсеры топили транспорты, которые шли в Англию с грузом сырья и продовольствия. Хлеба в Великобритании стало не хватать. В 1917 г. здесь была введена система нормированного распределения продовольствия по карточкам. Если прежде продовольствие ввозилось в основном из-за океанов, то теперь его надо было производить дома. Посевы пшеницы к концу войны в Англии выросли на 40 % по сравнению с довоенными, а ее сбор – на 58 %.
1. Брентано Л. История развития народного хозяйства Англии. М.; Л., 1930. Т. 3.
2. Всемирная история. М., 1960. Т. 7.
3. Галеви Э. История Англии в эпоху империализма. М., 1937. Т. 1.
4. Ерофеев Н. А. Очерки истории Англии 1815–1917 гг. М., 1959.
5. Кертман Л. Е. География, история и культура Англии. М., 1983.
6. Мортон А. Л. История Англии. М., 1950.
7. Ольшанский В. Т. Экономическая история Англии. М., 1984.
8. Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма // Соч. Т. 5. М., 1958.
9. Тревельян Дж. Социальная история Англии. М., 1959.