Лучи яркого февральского солнца заставляли прищуривать глаза и добавляли болевых ощущений разыгравшейся мигрени.
«Тук-тук-тук» – не останавливаясь, стучали молотки по наковальне в районе висков. В рот полетела таблетка «пятерчатки», но генерал знал, что это не поможет. Надо было просто перетерпеть адскую боль. На столе зазуммерил телефон, и многократно усиленная вибрация отозвалась в затылке. «Да, жду», – коротко бросил он в трубку и чрезмерно аккуратно положил её на рычаги, опасаясь внеочередной вспышки боли. В кабинет вошел лейтенант и подошел к столу:
– Шифровка по каналу ЗАС из Лисецка, получена сегодня десять минут назад. Вы приказали докладывать немедленно, – отрапортовал он и положил безликую папку на стол, – Разрешите идти?
Генерал молча кивнул и, не дожидаясь, пока сотрудник отдела связи покинет кабинет, открыл папку и пробежал глазами короткий текст:
«Секретно. Генерал-майору Лебедеву. Группа прибыла в установленный срок. Документы прикрытия подтвердили в районных отделах УВД. Базируемся в в/ч №… при особом отделе. Приступили к установке объекта и определению круга его контактов. Одновременно приступили к отработке интересующего вас адреса. Капитан Прудников. в/ч №… г. Лисецк».
Генерал захлопнул папку и посмотрел на вздувшиеся вены на кистях рук. Мда… не припоминал он на своей памяти, чтобы анонимкам давали такой ход. Почти месяц назад в приемную Председателя поступило письмо, мало чем отличающееся от других писем без обратного адреса и фамилии отправителя, но там были указаны такие факты, что машина безопасности, скрипя шестеренками, завелась и начала очередную охоту. Лебедев прекрасно помнил содержание того письма: « …Сообщаю вам, что подполковник Нелюбин К.Ф., пользуясь бесконтрольностью и используя служебное положение, организовал в нашем городе нелегальное производство меховых изделий, в частности, пошив меховых шапок, пошив и продажу которых осуществляют лица кавказской национальности, ведёт аморальный образ жизни, т.е. своими действиями порочит высокое звание сотрудника КГБ СССР. Прошу проверить данные факты. Свою фамилию указать не могу из соображений личной безопасности, поскольку проживаю в этом же городе…» Обычно такие письма уничтожались, но в этом содержалась маленькая приписочка, которая и решила всё по-другому. В левом верхнем углу было отчетливо написано: «Копия в ЦК КПСС». Ушла ли копия по указанному адресу или нет, никто сказать точно не мог, но умные головы решили подстраховаться и проверить сигнал. Лебедева вызвали к вышестоящему руководству и приказали в короткие сроки найти подтверждение или опровержение фактов, указанных в анонимном сообщении. Однако указали на то, что поскольку проверке подлежат действия высокопоставленного офицера, необходимо провести все мероприятия крайне деликатно, чтобы избежать его компрометации. Также намекнули, что за операцию отвечает лично он, Лебедев, и что в случае подтверждения информации может быть поставлен вопрос о качестве подбора кадров в системе в целом. С одной стороны, возможно, это был очередной параноик, которому шпионы мерещатся за каждым углом, хотя и стиль и содержание письма указывали на спокойный и уверенный характер автора. Оно было исполнено ровным почерком, с наклоном в левую сторону (разведчик хренов, всё равно найдем при желании), без угроз, истерики, требований. С другой стороны, всё верно: если всё подтвердится – позора не оберешься. И главное, он, Лебедев, в конечном итоге может оказаться крайним.
Генерал, недолго думая, вызвал к себе в тот день начальника отделения специальных операций при управлении кадров капитана Прудникова и кратко изложил суть дела. Прудникова он знал давно и полностью ему доверял. Капитан был не по возрасту умен, интересовался исключительно своей работой, не задавал лишних вопросов и не провалил ни одного задания. Получив четкие инструкции и задав несколько уточняющих вопросов, он молча кивнул и покинул кабинет.
«Только бы факты не подтвердились» – голова заболела с удвоенной яростью…