Брэнд
Брэндон Эко неторопливо настраивал канал связи с Денебом. Он испытывал такое облегчение, что не передать словами. Когда Артен вышел на связь и сообщил, что скоро будет здесь… Брэнд понял, что в этот раз его схватка с судьбой принесла свои плоды.
А все-таки как удивительно складывается жизнь. Второй раз его ребенок находится на самом краю, и второй раз его спасает одна и та же девчонка.
Он даже не знал, как она сейчас выглядит. Не стал искать эту информацию, убеждая себя, что ему это неинтересно. Собственно, так оно и было. Если она не будет создавать проблем и просто поможет спасти Миранду, его не будет интересовать все, связанное с ней.
Связь установилась, и появилась голограмма Миранды. Она выглядела уставшей и осунувшейся, но, насколько мог судить Брэнд, организм пока справлялся. Теперь ее можно было обрадовать хорошей новостью.
– Как ты? – спросил он.
– Хорошо. – Девочка тепло улыбнулась. – Сегодня съела целую тарелку супа. Кажется, целую вечность не буду теперь есть.
Брэнд выдавил улыбку. Тарелка супа… он видел порции в госпитале. И едва ли здоровая девочка заметила бы эту тарелку, не говоря уже о том, чтобы наесться.
– Молодец. Ты все принимаешь? Все лекарства?
– Мне поставили капельницу. – Миранда надулась. – Все руки болят.
– Ничего, скоро капельницы закончатся.
Он смотрел на ее русые волосы и невольно вспоминал эпизод восьмилетней давности. Тогда ему очень хотелось, чтобы у его дочери был такой красивый цвет волос. И во время программирования внешности он особенно это уточнил.
Интересно, у той девчонки сохранился этот цвет волос? Может, они с Мирандой похожи?
– Как дела у Артена? Скоро вы приедете?
Миранда всегда, с самого детства, забрасывала его вопросами. Почему космос черный? Почему ничего не слышно, хотя видно, как работают роботы? Как она появилась на свет? А он не знал, что ответить на последний вопрос, и говорил, что у Миранды была мама, которая погибла. Не объяснять же девочке, что она первый год жизни провела в отдельной камере, где форсировался ее рост, чтобы предотвратить дефекты развития. А родителям вернули уже шестилетнюю девочку. Когда вскрылась ее болезнь, Брэнду все же пришлось рассказать правду. Это подкосило Миранду, и долгое время она даже не считала себя человеком. Зато теперь пойдет на поправку, и все у них нормализуется.
– У Артена все хорошо. Он нашел прототип и скоро привезет.
– Он нашел Джен?! – Миранда приподнялась на постели. – Она приедет?! Здорово! Я хочу ее увидеть, можно мне с ней поговорить?!
– Миранда, она – прототип. Она не твоя сестренка и не твоя подружка. Вы даже не увидитесь. Артен ее привезет, у нее заберут часть печени для тебя и немного костного мозга. А потом ее увезут обратно на ее планету.
– Прототип, – проворчала дочь. – Нельзя называть людей прототипами. Мне нравится ее имя. Джен. Дженни… ее имя звучит как пружинка! Аккуратная и блестящая пружинка. Дженни.
Она с удовольствием повторила это имя еще несколько раз. А потом непререкаемо заявила:
– Я должна с ней познакомиться! Хоть на минуточку, перед операцией! Можно?
– Посмотрим, – уклонился Брэнд от ответа.
К тому времени как привезут прототип, Миранде будет очень плохо. И станет не до знакомств. А там пройдет операция, и он отправит прототип на другую станцию, восстанавливаться. Подальше от собственной дочери.
– А какая она? – Глаза Миранды горели огнем интереса, и Брэнд не решился обрывать разговор. В последнее время это редко случалось.
– Не знаю, милая, я ее еще не видел.
– Расскажи потом! А лучше пусть она позвонит. Она такая же, как я?
– Нет, ты выглядишь по-другому.
Это он знал наверняка. Миранде столько, сколько было Джен, когда они встретились. Пятнадцать лет. И выглядят они совершенно по-разному. Миранда была высокой и спортивной девочкой, не по годам развитой. Она занималась спортом и стригла волосы, чтобы они не спадали ниже плеч. Джен в то время была нескладной девчонкой, смешной, ей можно было дать лет десять, наверное. Он сам позже удивлялся, как принял ее за кого-то, способного устроить катастрофу, унесшую жизнь матери Артена. Нет, ничего общего между Мирандой и той Джен не было.
Во что могла превратиться та девчонка? В одну из неудачниц, не умеющих выгодно себя подать. Она, кажется, работает в каком-то волонтерском отряде, живет с бабушкой в крошечной квартирке. Бросила образование, стабильную работу. И ошивается с байкерами… Брэнд надеялся, что ее печень в нормальном состоянии.
– Пусть она мне позвонит! – потребовала Миранда.
– Мы сразу же стартуем. Связь очень плохая будет. Давай разберемся со всем, как увидимся.
– Я выйду вас встречать, – улыбнулась дочь.
– Да. – Брэнд тяжело вздохнул.
И с лица Миранды сошла довольная улыбка.
– Пап, да знаю я, что никуда не выйду. Я сегодня едва до ванной дошла, обратно уже Грант донес. Помечтать-то хоть можно? Мне действительно очень хочется ее увидеть. Пожалуйста.
– Ладно. – Он вдруг охрип. – Как только мы приедем, я попрошу прото… Джен зайти к тебе, хорошо?
– Хорошо, – устало улыбнулась дочь.
Она старалась выглядеть бодрой, но хватало ее ненадолго. Быстрее бы Артен привез прототип. Чем раньше они стартуют, тем легче будет на душе. Только бы в пути ничего не случилось…
– И не обижай ее! – нахмурилась Миранда. – У нее красивое имя. И сама она, наверное, красивая.
– Наверное. Тебе не пора отдыхать? Грант еще не выключил свет?
– Совсем уже скоро. Передавай Артену привет. Скажи, что он обязательно поступит туда, куда хочет!
– Отдыхай. Я еще напишу тебе сообщение, как будем у первого маяка, хорошо?
Миранда не успела ответить: свет погас. У нее было строгое расписание, и компьютер следил за тем, чтобы оно выполнялось неукоснительно. Брэнд потянулся. Да уж, года тяжелее у него еще не было. Что ж, если все пройдет так, как надо, уже через месяц Миранда будет жива и здорова, а об этих днях он будет вспоминать разве что в кошмарах.
– Господин Эко, – раздался из динамиков голос капитана, – корабль вашего сына прошел состыковку. Он и его пассажир сейчас на проверке.
– Хорошо, я встречу их.
Ну вот, Джен Ламбэр, мы и встретились… снова.
Направляясь в переходный отсек, Брэнд отрывисто бросил в коммуникатор:
– Подготовьте рекреационную камеру для девушки.
Она должна быть абсолютно здоровой перед операцией.
В переходном отсеке их еще не было: застряли на стадии проверки. Давнее нерушимое правило: побывавший на какой-либо планете на станции подвергается дезинфекции. Как и все прочие, правило это было написано кровью. Еще в период активной колонизации немало экспедиций погибло из-за таких вот мелочей. Конечно, Земля не таит в себе ужасных вирусов, способных уничтожить станцию. Но даже обычное простудное заболевание крайне нежелательно. Поэтому Артен и эта Джен принимали дезинфицирующий душ. И все вещи, что девчонка взяла с собой, тоже подвергнутся обработке.
– Что так долго? – раздраженно спросил он, когда время ожидания превысило все мыслимые и немыслимые пределы.
– Решаем вопрос с одеждой девушки. – Мелодичный голос принадлежал кибермедсестре.
– Да пусть хоть голая выходит, надо стартовать! – возмутился Брэнд.
Он не хотел себе признаваться, но немного нервничал. С каких это пор нервничает перед встречей с обычной девушкой? Да еще и… такой.
– Леди сказала, что не станет выходить голой. И велела вам идти в задницу с такими предложениями.
Брэнд подавился воздухом. Да… она еще и манерами не отличается. А чего ожидать от необразованной девушки, выросшей фактически без родителей и толкового воспитания? Остается надеяться, пользоваться приборами за столом она умеет.
В ближайшей камере зажегся свет, и с тихим шипением двери выпустили наружу Артена. Он переоделся в привычный облегающий комбинезон и чувствовал себя явно лучше, чем в земной одежде. Зачем вообще он ее надевал, Брэнд сказать не мог. Его сын внешне отличался от землян куда сильнее, чем он сам.
– Что там с ней?
– Одевается. Мы как-то забыли, что ей нужна будет одежда. А ее вещи на дезинфекции ближайшие два часа.
– И?
Собственно, ему было все равно, в чем она выйдет, лишь бы уже вышла и он дал команду стартовать. Чем быстрее они окажутся на месте, тем проще все пройдет. В том числе и для Джен.
– Брюки мы ей нашли, а рубашку я отдал одну из твоих. Вернет, когда заберет свою одежду.
Брэнд отмахнулся. Не хватало ему еще беспокоиться о собственной одежде.
Дверь снова отодвинулась, и на свет вышла Джен.
Удар под дых Брэнд получал в юности не раз. Еще до того, как взял управление компанией на себя. И дрался, и бил, и был бит. Так вот, ощущения очень схожие. Мужчина обладал хорошим воображением и мог себе представить, во что вырастет нескладная девчонка из неблагополучной семьи с неразвитой планеты. И все говорило о том, что Джен Ламбэр – не лучший образец коренного населения планеты.
Вот только вряд ли кто-то мог предположить, что она станет… немного другой. Не такой, как он себе представлял.
У нее остался все тот же чудный цвет волос: светло-русый, даже скорее пшеничный. Волосы были пушистыми и разлетались после сушки. Кончики немного вились. Она не была нескладной и не имела лишнего веса. Напротив, хоть слишком большая одежда и скрывала фигуру, было видно, что девушка тренированная. Руки ее были покрыты мелкими царапинами, словно оставленными домашним животным. А еще огромные серые глаза смотрели враждебно. Впрочем, это как раз было неудивительно.
Она хмуро кивнула ему, лишь скользнув взглядом. И повернулась к Артену:
– Что дальше?
Голос был уверенный и сильный. Брэнд ожидал, конечно, чего-то иного. А вот чего – и сам не мог сказать.
– Отец, – Артен повернулся к нему, – мы готовы к старту.
Он тут же нажал кнопку на пульте управления, прикрепленном к запястью. И на капитанском мостике получили сигнал начинать подготовку к старту.
– Проводи девушку в каюту, – Брэнд откашлялся, – пусть ляжет.
Артен широко зевнул. Причем весьма неприлично, так, что язык высунулся и быстро облизнул нос. Брэнд пытался отучить сына от этой привычки много лет!
– И я, пожалуй, пойду. Объелся, – доверительно сообщил он. – Джен, тебе какая больше каюта нравится: с койкой вдоль иллюминатора или напротив?
Почему-то Брэнд долго смотрел им вслед, размышляя о том, что станет делать, если между Артеном и Джен возникнет романтическая симпатия. Мысль об этом его изрядно нервировала.
Джен
Каюта, в которую меня отвел Артен, была крошечной. Но, как сказал парень, такие на корабле были у всех. Слишком много места отводилось для приборов и различных грузов, чтобы выделять экипажу шикарные апартаменты. Но это еще вип-корабль. На рейсовых же не отдельные каюты, а секции или купе размером с гроб. А на кораблях дальнего следования есть даже криокамеры. Но и они доступны не всем. В общем, в этой сказочно-звездной империи все было не так радужно, и пурпурные единороги не скакали по туманностям.
Корабль, как и транспортная компания, которой он принадлежал, был собственностью Брэнда. На этом деле он и сделал себе состояние. И в системе Денеба считался самым богатым предпринимателем. На что, собственно, мне было плевать.
В каюте была лишь подвесная койка у иллюминатора, кстати транслирующего черноту. Встроенный шкаф я заметила не сразу, а только основательно осмотрев каюту. Рядом со шкафом была дверь, ведущая в душевую. Вот она-то и была размером с гроб.
Артен сказал, что во время гиперпрыжка лучше лежать. Мол, в первый раз это довольно болезненно. Почему – не объяснил, да я и не спрашивала. Как именно мне должно стать плохо, тоже не уточнил. И я решила довериться судьбе, выбора-то все равно не было.
Сняла грубые и немного великоватые брюки и быстро юркнула под теплое одеяло. Тело приятно расслабилось после полета и прошлых бессонных ночей. Я старалась не думать, как отреагируют в отряде на мой отъезд. Главное, чтоб поиск не организовали. Но бабушка проинструктирована, должна распространить мою легенду о внезапно заболевшей подруге. От идеи легенды, основанной на псевдообучении, я отказалась. Ее легко проверить.
Не думать о Земле было легко, я еще не успела соскучиться. Не думать о встрече, произошедшей спустя восемь лет, было сложно. Я вновь и вновь возвращалась мыслями к Брэндону Эко. Я уже в душе поняла, что с ним просто не будет. И никак не ожидала увидеть то, что увидела.
Я помнила, что вроде как Артен был на него совсем не похож. Разные расы скорее всего. Но я никак не ожидала, что Брэнд окажется таким… не похожим на злодея, поедающего детей за обедом. У него были темные волосы, подстриженные довольно коротко, темные глаза, в которых застыло напряжение. Внушительных размеров плечи, да и вообще он казался раза в два больше меня. Из воротника рубашки выступали татуировки, но я не разглядела, какие именно. Его вид всколыхнул воспоминания, о которых, как уже говорила, я предпочла бы забыть.
И сразу стало ясно – впереди нелегкий месяц. Остается лишь утешать себя тем, что я помогаю хорошей девочке. Если верить Артену. Мне казалось, что операция где-то далеко. Не со мной, не сейчас. И все же немного было страшно.
Я сама не заметила, как уснула. Сквозь сон чувствовала какое-то покачивание, а еще минут на двадцать в каюте сильно похолодало, но потом откуда-то пошел приятный теплый воздух. И я отключилась, свернувшись в комочек под одеялом. Надо было хоть книжку взять из дома…
Разбудил меня кто-то, тряся за плечо. Я с трудом открыла глаза и потянулась.
– Живее, поднимайся. – Этот недовольный голос спутать нельзя было ни с чьим другим.
– Какого вы вот так врываетесь в мою комнату?! – не очень убедительно возмутилась я.
– Это мой корабль. И я вхожу туда, куда захочу. Даже если там развалилась ты.
– А что, в душ ко мне вы тоже собираетесь входить?
– Надо будет – без проблем. Поднимайся, тебя ждет рекреационная камера.
– Что?
Я и так была далека от современной техники, даже земной, а что уж говорить об инопланетной? Что такое эта рекреационная камера, я понять никак не могла, а Брэнд, похоже, злился из-за этого моего непонимания.
– Чтобы ты смогла стать донором, ты должна быть максимально здорова. Все твои клетки обновятся, органы придут в норму, воспалительные процессы будут уничтожены. Повысится иммунитет, восстановятся силы. Поднимайся и идем.
– Может, отвернетесь?
Я не собиралась щеголять перед ним голыми ногами. Мне было известно – Артен по дороге просветил – какой образ сложился в голове у Брэндона Эко, но я не собиралась его подтверждать или опровергать.
– Одежда там тебе не понадобится.
– Но дойти-то я могу в одежде?
Он с видом, будто делает мне огромное одолжение, отошел в конец каюты и отвернулся. Меня не покидало ощущение какой-то гадости. Почему пришел он, а не Артен? Почему сам Брэнд отводит меня на какую-то процедуру? И что вообще в этой камере будет происходить?
Я оделась, застелила постель – сказалась многолетняя привычка – и подошла к мужчине.
– Я готова.
Он молча нажал кнопку открытия двери и вышел в темный корабельный коридор. Сколько мы шли – не знаю, но достаточно долго. Я успела осмотреть все доступные взгляду, помещения и сочла их совершенно неинтересными. Корабль как корабль, ничем особенным не отличается от тех, что показывали в фантастических фильмах. Разве что различных огоньков на стенах и дверях меньше и люди в форме не снуют туда-сюда. Складывалось такое ощущение, будто мы – единственные пассажиры этой махины. Но я определенно слышала человеческие голоса, значит, экипаж все же имелся.
– Я хочу есть, – сказала, чтобы хоть как-то нарушить напряженную тишину.
– Пройдешь процедуру, поешь.
– Знаете, я вообще-то пытаюсь спасти вашу дочь. Можно и повежливее со мной разговаривать.
– Попробуй посмотреть на это с другой стороны. – Брэнд хмыкнул. – Мне гораздо проще было привезти тебя на операцию в состоянии глубокого сна. Меньше ресурсов, времени и головной боли. А ты ходишь, ведешь вполне активный образ жизни и задаешь глупые вопросы. Рассматривай это как жест доброй воли.
– Ну ты и сволочь, – констатировала я.
Ровно, без какой-либо ненависти в голосе. Еще не хватало выходить из себя. Хотя на самом деле я даже не знаю, что может вывести меня из себя.
– Держи дистанцию, девочка, я тебе в отцы гожусь.
– Не дайте звезды такого отца, – пробормотала я.
Он пропустил меня вперед, в небольшое помещение, в центре которого стояло устройство, внешне напоминающее солярий. Ну или саркофаг из фантастического фильма. По небольшой сенсорной панели сбоку бежали цифры, а на крышке стекло было прозрачным. Сверху лежала какая-то свернутая светлая ткань.
– Надевай. – Брэнд бросил этот сверток мне.
– Почему процедуру не может провести кто-то другой? У вас нет врачей?
– Кибермедсестра руководит процедурой из кабинета управления. Я здесь лишь для того, чтобы контролировать тебя.
– Меня не надо контролировать!
Ответа я не получила и отправилась за ширму. Переодеваться.
Чем-то этот наряд напоминал больничный халат, если можно было так выразиться. Скорее обычная простынка с отверстиями для головы и рук, прикрывающая лишь самое необходимое. При ходьбе сзади было все видно, так что приходилось придерживать руками. Бред какой-то.
– Пирсинг есть? – Я услышала отрывистый голос Брэнда. – Снимай.
Со вздохом я принялась вытаскивать… пирсинг. Давно собиралась снять. Подростковый бунт для кого-то оборачивается алкоголизмом, для кого-то беременностью, а для меня он обернулся проколом соска. Кхм… да, пожалуй, эту часть своей жизни я закопаю где-нибудь далеко-далеко, сделав ее никому не известной и темной.
Хватит краснеть, Джен!
Почему-то тот факт, что за ширмой стоит Брэндон Эко, меня изрядно нервировал. Я с облегчением выдохнула, когда одернула накидку и вышла. Протянула мужчине сережку, сохраняя внешнюю невозмутимость. К счастью, он не стал ничего спрашивать, просто открыл крышку этого… агрегата и кивнул: мол, залезай.
Что я и сделала, весьма неуклюже, ибо пыталась придержать накидку и улечься в приличном виде.
Изнутри камера была ничем не примечательна. Разве что стекло, через которое снаружи меня было видно, изнутри оказалось затемненным. Я нахмурилась, но спрашивать не стала. В остальном же стенки камеры были абсолютно гладкими. Ни проводов, ни панелей.
Брэнд что-то переключал на панели.
– Будет покалывать, – сообщил он, опуская крышку.
Свет в камере погас. Раздалось легкое жужжание, кушетка подо мной чуть завибрировала. В полнейшей тишине я слышала удары собственного сердца, которое почему-то билось очень сильно. Но внешне старалась сохранять спокойствие, потому что знала – Брэнд смотрит снаружи. Ох, лучше бы это все проводил Артен.