– Это было опрометчиво, сын, – отец закурил сигару и налил стакан виски. После заварушки он до самого вечера не спешил домой, зная, что тяжелый разговор отложить надолго не выйдет.
– Ты о своем решении отдать стаю? – сделав глоток виски, я поморщился, нужно будет подарить отцу нормальный алкоголь, а не это пойло.
– Я о твоей драке с Демианом, но даже это меркнет на фоне того, что ты притащил в наш дом человека. Тебе женщин мало? С каких пор обязательным пунктом стала необходимость тащить их сюда?
– Сбавь напор, отец, – зверь зарычал, никто не смел обижать его пару. Пришлось усмирить его, пока об истинности Мел никому знать не стоит. – Если она здесь, на это есть веские причины. Но вот в чем причина предавать наших людей, я пока не понял.
– Лестер, наша стая уже давно разваливается. Вдвоем мы не сможем защитить всех людей, предугадав ход врагов. Пока еще Демиан не знает, что мы лишились ведьмы. Хотя, возможно, знает… Только так можно объяснить, почему он так нагло пришел в офис.
– А ты и рад стараться, сразу отдав власть, купившись на то, что деньги останутся при тебе. Хорош альфа, ничего не скажешь.
– Альфа – это не только о вгрызании клыков в горло врага, но и еще забота о своей стае, – отец со злостью сжал стакан алкоголя, что тот разлетелся на миллион кусочков.
– И в чем твоя забота? – заорал я. – Ты прекрасно знаешь, что творится в клане у Демиана. Женщины – просто инкубатор, который поставляет потомство. Причем свободы выбора там нет! Если альфа не одобрит пару, значит, этой пары не будет. А дети! Ты знаешь, что они делают с детьми?
– Просто…
– Не просто, отец! – меня несло, я даже в страшном сне не хотел бы видеть, как наши люди становятся частью стаи Демиана. Если и на нашей планете есть диктатура, то правление ублюдка идеальный пример такой власти.
– Демиан самолично решает, кто из потомства будет жить, а кто станет кормом зверю. Если ты родила ребенка чуть слабее других – у него одна дорога.
– Лучше жить так, чем не жить вообще, Лестер, – отец стукнул кулаком по столу так, что столешница пошла широкими трещинами. Теперь и сюда мебель заказывать придется. Эх, что за день такой.
– А ты хотел бы подобного для Меделин? Для Брика? Ведь лучше же жить, правда? – ярость поглощала меня. Откуда эта тупость и безразличие со стороны отца. – Чего молчишь?
– Если бы были шансы, – отец обессилено опустился на пол, оперся о стену и потер глаза. – Если бы были хоть какие-то шансы, я бы сражался до последнего. Но, такое чувство, что нас прокляли. Все ведьмы, посягнувшие на верность мне и нашей стае, просто умирают. А больше пока желающих занять их место нет.
– Господи, отец, не нужно думать, что вся наша сила исключительно в умении ведьмы варить зелье и предсказывать что-то, – от злости хотелось выть и выпустить зверя наружу.
– Не только. Но на Демиана работает целый ковен ведьм. Большая часть наших людей уже и так добровольно присягнула на верность этой мразе, а новость о том, что мы остались без поддержки магии может подтолкнуть и остальных к этому шагу.
Я задумался. Отчасти отец был прав. Без магии было сложно. Мы обладали невероятной силой, могли влиять на других, подчиняя частично их волю. Но скорость исцеления обычных оборотней, которые не принадлежали к королевской крови, напрямую зависела от умения ведьмы варить зелье.
Даже нам, прямым потомкам первых оборотней, иногда не мешали эти дурно пахнущие пойла со вкусом старой половой тряпки. Но еще больше ценили силу ведьмы-предсказательницы. Она позволяя обойти врага на несколько шагов вперед. Хотя и с ними не все было просто. Будущее менялось, иногда предсказания были бредом, который еще нужно как-то расшифровать.
– О чем думаешь? – отец, встав с пола, подошел ко мне и положил руку на плечо.
– Думаю, что пока нам спешить не стоит. Если Демиан не пошел в открытую атаку на нас, значит, не все он знает и не все так просто.
– В твоих словах есть смысл, сын, – теперь уже задумался альфа. – Но сколько у нас времени, не знает никто…
– Последнее, что сказала мне северная ведьма перед смертью – моя удача зависит от цветка, распустившегося поздней ночью, когда рев зверя пробудет то, что давно заковали и от мира сумрака скрывали.
– Появились идеи, что это может значить?
– Пока ни одной. Но я начинаю подозревать, в какую сторону стоит двигаться…
Мелоди
Открыв глаза, я обнаружила себя лежащей на крови в темноте. Из небольшой щелочки между закрытых штор струилась тонкая полоска лунного света. Но ее было достаточно, чтобы понять, что нахожусь я точно не дома. Осмотревшись, увидела с каждого боку от кровати по небольшой тумбочке. Поверхность была занята только на одной из них: несколько художественных книг, зарядка для телефона и небольшая лампа дружно соседствовали друг с другом.
На противоположной стороне стоял небольшой стеллаж. Из-за тусклого освещения я смогла только рассмотреть на нем опять-таки многочисленные книги и какие-то статуэтки.
Встав с кровати, я уже обрадовалась, что меня никто не привязал или не заковал в наручники. Уже хорошо. Голова не болит, сознание чистое, чего не скажешь о моей психике. Не знаю, чем накормили меня здесь, но галлюцинации были не шуточными. Волки, мне чудились волки, надо же… А, нет, как там говорил Лестер – оборотни.
Нужно подумать, как выбираться из этого дома. Но от одной мысли уйти сразу начинали грызть сомнения, внутри где-то тлел огонек желания остаться здесь, а главное – найти Лестера. Спишем это на остаточный эффект от психотропов. Ну, или у меня за несколько часов развился стокгольмский синдром.
Осмотревшись, увидела три двери. Открыв первую, поняла, что попала в просторную гардеробную. Свет, зажегшийся автоматически, явил взору целый ворох мужских деловых костюмов, джинсов, джемперов, рубашек… Для нижнего белья были оборудованы отдельные ящики. Обувь стройными рядами блестела не хуже начищенного медного таза. Рядом была стойка с десятком наручных часов и ремней.
– Ого, – я искренне любовалась открывшейся мне картинкой. – О такой гардеробной каждая девушка мечтает.
Так, гардеробная это хорошо, но уйти она мне не поможет точно. Подавшись ко второй двери, попала в ванную. В очередной раз оценив вкус Лестера и просторность его жилья, грустно поплелась к третьей двери. Как в лабиринте хожу, ей Богу!
– Хвала небесам, – прошептала вслух, обрадовавшись, что дверь вывела меня в коридор. Я здесь уже гуляла, пока Меделин проводила мне экскурсию. Поняв, что нахожусь на третьем этаже, на цыпочках пошла в сторону лестницы.
– Надеюсь, все спят, – ну вот, уже шептаться сама с собой начала.
– Не все, – над ухом раздался уже знакомый улыбающийся голос, заставивший меня покрыться холодной испариной. – Так, только не впадаем снова в панику.
Сглотнув вязкую слюну, медленно повернулась в сторону голоса и обомлела.
– Как это? – увидев Лестера без единой царапины и синяка, разве что легкий розовый след еще держался на щеке на месте, где было рассечение, я просто потеряла дар речи.
– Что – это? – нахал продолжал улыбаться, рассматривая меня с ног до головы.
– Твое лицо…
– Нравится? Мне твое тоже очень нравится, необыкновенная красота, я уже говорил, кстати, об этом. Рад, что и ты смогла меня оценить.
Что? Что он вообще говорит? Этот мужчина может хоть иногда быть серьезным рядом со мной?
– Твои раны… Где они? Так не бывает…
– Мел, – наконец-то, Лестер стал серьезным. – Я тебе не врал. Все, что ты видела, было на самом деле. Ты не сходишь с ума, а тем более, никто не пытается тебе навредить.
Не обращая внимания на его слова, я машинально потянулась к области живота. Лестер не сопротивлялся. Аккуратно подвернув черный свитер, который сменил окровавленную рубашку, хотела посмотреть на колотую рану живота.
– Господи, – дар речи определенно возвращался с трудом. – Практически все зажило.
Проведя пальцами по кубикам живота, почувствовала, как напрягся и тяжело задышал мужчина. Подняв голову, мы встретились взглядом и просто молчали.
– Я не сошла с ума, – все еще шепотом тихо пробормотала больше в пустоту, чем стоящему напротив меня мужчине.
– Нет, – так же тихо ответил он.
– Но… Так не бывает, – мозг пытался отрицать увиденное и понятое, но глубоко в душе я уже смогла принять правду и была готова окунуться в этот тайный мир.
– Поговорим теперь спокойно? – Лестер положил поверх моей руки, которая все еще находилась на его животе, свою ладонь.
– Хотелось бы. Если только на меня никто не попытается напасть в этот раз.
– Обещаю, что никто не тронет тебя даже кончиком пальцев.
– И разговор будет честным, – хотелось сразу расставить важные для меня точки.
– Абсолютно. Только, боюсь, переварить услышанное для тебя будет так же сложно, как и ту информацию, что ты узнала несколько часов назад.
Это я понимала и без Лестера, но отступать было некуда. Да и не хотелось теперь мне уходить, моя душа уже тонула в глубине голубых глаз, уверена, опасного, но только не для меня, мужчины.