Терминатор
Мы работали над этим проектом месяц. Затем выпасали объект ещё неделю, точно вычисляя время и место, когда тот окажется без охраны. Однако телохранители «Кролика Роджера», как в проекте обозвали одного из сбежавших лидеров сопредельного государства, были бдительны. Знал, что на него у слишком многих имелся зуб, и был осторожен. До глупости этой ночью, когда решил снять стресс подальше от супруги и лишних глаз.
Полагаю, мой босс Зубр приплатил любовнице, но это осталось вне моей зоны информирования. Зубр особенно не делится методами и не парится вопросами тимбилдинга. У каждого в команде есть свои задачи и границы понимания происходящего. Это естественно, мы не агенты ФСБ, ЦРУ, СБУ или других служб. Мы – наёмники, которым в данный момент платят якобы из того же сопредельного государства за то, чтобы выкрасть объект и доставить обратно. Что его там ждёт – суд, народный гнев или кровавый междусобойчик – нас уже не касается.
Каждый из нас – солдат в прошлом и настоящем. Только теперь это не разведгруппа под началом штатного командира, а зубастые профессионалы, работающие за деньги. Нет чувства плеча, нет откровений и не дай Бог кто-то из «коллег» узнает про семью. Впрочем, моя вряд ли помнит, как я выгляжу.
Практически сразу после срочной службы в отряде особого назначения я получил предложение, поучился немного и отбыл в соседнюю страну. Теперь, по новым паспортным данным, с новой причёской и подноготной я бы и сам себя не узнал. Порой не уверен, что люблю и где вырос, – настолько пророс в маску. Но моя работа важнее.
Я должен выйти на тех, кто отдаёт приказы Зубру.
Как мне сообщили по закрытому каналу, его след обнаружен в самых разных горячих точках далеко за пределами наших двух государств. Часто работает на опережение. Соответственно, велико подозрение на утечку из наших структур. Это задача номер два – выйти на источник сливов. Поэтому я работаю под глубоким прикрытием, и мои документы не отсвечивают в свободном доступе, их не листают в отделе кадров и мой номер не слить продавцам пылесосов, бесплатной диагностики и любителям раздавать кредиты.
Никто не ожидал, что Кролик Роджер окажется настолько прытким. Но всё же косым – в поворот не вписался.
– Свидетель! – рыкнул мне Зубр.
Я кивнул и бросился из машины к мелкой фигурке на берегу. Глянул на детское совсем, кукольное лицо, испуганные глазищи, и внутри ухнуло.
– Убрать! – распорядился Зубр, когда «Кролика Роджера» сцапали.
И проследил. Проверяет до сих пор, – понял я и перевёл взгляд на шапку с помпоном и белый нос. В тысячную долю секунды моё сердце провалилось в колодец, а мозг принял холодное решение. Пистолет в карман. Пальцы на сонную артерию тощей шейки. Пятнадцать секунд, и она обмякла. Придержал и визуально продавил дольше.
– Готова, – буркнул я Зубру, показательно пощупав другой рукой еле прослушивающийся пульс.
– Молодец, обошёлся без шума, – кивнул тот. – Избавься от тела.
Нажал на газ и тронулся с места вслед за другими бойцами. Я с досадой глянул на доставшегося мне «в пару» Эдика и аккуратно сложил «жертву» в багажник. Взглянул в фарфоровое лицо, нежное до безобразия, и облизнул пересохшие губы. Господи, в чём душа держится?! Прозрачная же! Хоть бы обошлась без инсульта – есть такая опасная побочка от этого приёма.
– Милашка, – глянул мне через плечо Эд, поигрывая пистолетом. – Была. Может, для верности пальнуть?
Я резко отшагнул и захлопнул багажник.
– Совсем баран? Приказ работать тихо тебя не касается?
Эдик осмотрел окрестности, очертания неизвестного завода на том берегу, уснувшие магазинчики, многоэтажки рядом, пруд и хмыкнул:
– Да уж, Кролик Роджер и без нас пошумел. Походу камер в обозримом пространстве нет.
– Поэтому делаем ноги и быстро, – распорядился я.
Всю дорогу в висках пульсировали две мысли: как избавиться от Эда и не прихватил ли девчонку инсульт. Даже голову заломило. К счастью, Эд зевнул и скорчил недовольную гримасу:
– Вторые сутки без нормального сна. Зубр жестит.
– Иди спи. Я справлюсь.
– Но Зубр…
– Не терпится фонариком посветить и лопату подержать? – усмехнулся я дружелюбно. – Я что, первоклассник? Справлюсь сам.
– Куда поедешь? – вздохнул Эд.
– В Кумженку, там есть нехоженые дебри.
– Ну да, – хмыкнул Эдик, поигрывая стволом. – У тебя же тут бабка жила?
– Да, пока жива была, в детстве проводил в Ростове каникулы.
– Потому Зубр тебя и выбрал?
– Нет. Я работать умею.
– Ну ладно, уговорил. Ты у нас салага, тебе и копать. Фотку пришли.
– Я кретин, по-твоему?
Эд рассмеялся, ткнув в меня пальцем и скалясь не очень хорошими зубами, добавил:
– Зримо, нет.
Я высадил Эда в центре, где тот оставил на парковке машину, и быстро погнал. Соображал тоже быстро, куда везти мелкую. Естественно, не в Кумженскую рощу. Вспомнил об адресе, который мне дали на непредвиденный случай, если что-то изменится и придёт распоряжение уже от наших – выкрасть обратно «Кролика Роджера» и поместить в безопасное убежище. Пока такого приказа не поступало – опальный беглец был расходным материалом. Но не эта невесомая балда в моём багажнике…
Спустился по узкой дороге через пустырь и кушери[4] к Дону, объехал высокий забор, обнесённый сверху колючей проволокой. Открыл ворота, дом, багажник. Тёмная домина высилась прямо на берегу. Поднимая на руки мелкую, обнаружил, что пальцы дрожат. Убежище оказалось большим, двухэтажным и необитаемым. Комнаты застыли в состоянии вечного ремонта – гипсокартон, банки с краской, полиэтилен и отсутствие мебели. Зашибись.
Я застыл с крохой на руках, осматриваясь, как хищник в засаде. Увидел лестницу, ведущую вниз. Вот там-то и было логово, практически бункер – готовая спальня с санузлом, коридоры, подсобное помещение, похожее на аппаратную рубку. Тоже всё замершее в цепком паутинистом ожидании, словно на тумблере выключили время.
Размышлять было некогда. Я врубил электричество, отопительный бак одной рукой. Затем положил девочку на кровать в единственной оборудованной спальне. Снял с неё куртку, стараясь не трясти голову. Сел рядом по-прежнему с мыслью об инсульте. Да, это было меньшее из зол.
С волнением вглядываясь в красивое тонкое личико с тенями от длинных ресниц на бледных щеках, я подумал, что и лучшее «зло» в данном случае неприемлемо. Я аккуратно закатил ей рукав. Вспомнил, что без тонометра давление можно померить с секундомером…
И тут она пришла в себя. Странное, беспримерное облегчение прокатилось по груди, будто я сам ожил. Но пульс всё равно замерил. Потом выдохнул удовлетворённо.
– Всё нормально, – сказал я, внутренне улыбаясь и не понимая, отчего мне вдруг так хорошо.
По сути, ничего хорошего не было. Я попал. И риск испортить с трудом наработанную легенду, всю работу насмарку теперь таращился на меня и хлопал ресницами. Она забавно попятилась от меня попой назад по кровати, ёрзая и обещая начало проблем.
– Вы кто?
«Я баран», – сказал сам себе я, а ей вслух на писклявые претензии добавил:
– И на кого я похож?
– На терминатора, – ляпнуло чудо.
– Повтори слово «терминатор», – сказал я, на всякий случай ещё раз удостоверяясь, что обошлись без последствий – при инсульте человек не способен повторить за тобой длинное слово.
Девчонка повторила, опешив. Я совсем расслабился.
– Ну так меня и называй.
Глядя на неё, хотел предложить Бармалея, но так даже забавнее. Подумалось, что страх навредить ей пришёл раньше, чем я толком рассмотрел лицо. Хорошенькая! Действительно милашка, как сказал Эд. И совершенно игрушечная. Ни за что не скажешь, что ей уже есть двадцать. Я вспомнил о мерах безопасности и сунул нос в её сумку. Удивился: надо же! Балерина! Бормочет о театре. Мне отчего-то вспомнилось моё несбывшееся прошлое, но я тут же отбросил никчёмные мысли. Какой смысл думать о том, что не случилось?
Пугать её не хотелось, смотреть на неизбежные слёзы тоже. Я вышел и отправился исследовать убежище, всё больше осознавая, что встрял, как рак в укропе. Похоже, теперь я буду метаться между ней, Зубром и моим закрытым каналом связи, потому что там подобную самодеятельность не одобрят. Возможно, и не поймут, списав на непрофессионализм и не соответствующую задачам чувствительность.
Но иначе я не мог. Это осознание сложилось в груди, как дважды два.
Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. В конце концов, лавировать, учитывая обстоятельства – необходимость, а не блажь. Как и обязанность защищать гражданских, данная под присягой.
Я бродил по дому, осматриваясь и всё больше ощущая себя в тисках. Долго здесь задерживаться нельзя, нужно будет возвращаться к Зубру. Но не наделает ли Евгения Алексеевна Берсенева, которую я запер внизу, глупостей? Существо творческое, эфемерное, мало ли…
На окне недостроенной кухни я обнаружил аптечку, в ней тонометр и успокоительные. Не просроченные.
За окном шумела чёрная поросль, плескал Дон, еле заметно белела полоска песка перед тёмными водами. Я вышел осмотреться. Надо же, дом на самом берегу! На несколько километров вниз по течению виднелись огоньки нового жилого массива, как иллюминаторы корабля Дарта Вейдера в черноте Вселенной. Хорошо, что сейчас не лето и погода дрянь. Летом бы вокруг мельтешили катера, лодки, рыбаки и любители пикников.
Чёрт, а её же кормить чем-то надо! А если я буду занят сутками?! Придётся сгонять в круглосуточный супермаркет. Так, а что едят балерины? Хм, судя по весу, ничего.
Я решил спуститься к ней, попросить список необходимого и дать Персен из аптечки, чтобы не рыдала всю ночь. Глупая, она даже не понимает, кто из нас в большей ловушке! Спектакль у неё, видите ли… Роли, пуанты. Я нащупал в кармане куртки пистолет. Контраст, однако. Мда…
С ползущей по суставам, как грипп, досадой я остановился у двери в спальню-бункер, прислушался. Тихо. Так и сидит, забившись, как котёнок, в угол?
Я достал ключи из брюк и бесшумно открыл. На голову обрушилось что-то тяжёлое. Со звёздочками из глаз я начал оседать по дверной притолоке к бетонному полу. В голове мелькнуло:
«Лучше б я завёл попугайчика…»