Введение Ханна Сигал

С момента открытия Фрейдом эдипова комплекса он считается основным конфликтом человеческой психики – местом средоточия противоречивых импульсов, фантазий, тревог и защит. Поэтому в процессе психоаналитической работы ему уделяется первостепенное внимание. Однако порой ошибочно полагают, что теория Кляйн касается исключительно отношения младенца к груди, а роль отца и эдипов комплекс не имеют для нее столь существенного значения. На самом деле, тем, кто знаком с ее трудами, хорошо известно, что Кляйн была первооткрывателем ранних форм Супер-Эго и эдипова комплекса, предшествующих этапу примата гениталий. Она обнаружила, что существуют примитивные формы эдипова комлекса и что «догенитальный» не обязательно значит «доэдипов». Она считала, что отец – как реальный, так и фантазийный – важен для ребенка с самого начала жизни. Начав работать с детьми, она с удивлением обнаружила эдиповы фантазии и связанные с ними сильные тревоги у детей чуть старше двух лет. Эдиповы фантазии вызывают страх перед примитивными преследующими фигурами – материнской, отцовской, комбинированной фигурой, – находящимися зачастую в самом центре фобий, кошмаров и ночных страхов. Эти фантазийные фигуры через проекции инфантильной сексуальности и садизма в соответствии со стадией психосексуального развития ребенка являли свои садистические оральные, уретральные и анальные черты и угрожали кастрацией. Она рассматривала фигуру объединенных сексуальных родителей как важный фактор психотических тревог. Эта фантазийная фигура частично является отрицанием полового акта родителей, соединяющим двоих в одну чудовищную фигуру, а также проекцией враждебности ребенка на этот половой акт, превращающей его в чрезвычайно пугающий образ.

Кляйн считала, что эдипов комплекс начинается на первом году жизни и что основное влияние на него оказывает отношение ребенка к груди. Фрустрации у груди, особенно отнятие от груди заставляют младенца повернуться к половому члену отца и осознать ситуацию треугольника. В свой ранний период творчества она рассматривала этот период как фазу максимального садизма. Считая, что именно фрустрация у груди инициирует эдипову ситуацию, она полагала также, что начало эдипова комплекса проходит, скорее, под эгидой ненависти, а не влечения и любви. На всем протяжении работы с детьми, описанной в книге «Психоанализ детей» (1932), а также в других работах она развивала и расширяла свое видение эдипова комплекса. В 1928 году она написала работу, специально посвященную этой теме: «Ранние стадии эдипова конфликта» (Klein, 1928).

К тому времени, когда она сформулировала концепциию депрессивной позиции, ее взгляды на эдипов комплекс претерпели серьезные изменения. Она установила взаимосвязь между эдиповым комплексом и депрессивной позицией. Постепенно возникающее отношение к матери как к целостному человеку подразумевает, что мать отделена от младенца и не находится под его контролем, что у нее есть своя жизнь, которая включает, прежде всего, отношения с отцом и все, что под этим подразумевается: чувства исключенности, зависти и ревности.

Но поскольку депрессивной позиции свойственна большая интеграция и ослабление параноидных тревог, любовь и забота постепенно начинают преобладать над ненавистью. Кляйн пришла к выводу, что начало эдипова комплекса связано не с фазой максимального садизма – от этой идеи ей пришлось отказаться, – но, напротив, с уменьшением садизма. Осознание амбивалентного отношения к обоим родителям и их взаимоотношениям несет в себе защитные реакции, в частности некоторый регресс к расщеплению и параноидным тревогам как защите от чувства вины. Но это осознание несет с собой и возвратные импульсы, цель которых – не только восстановление связи с грудью и матерью, но и восстановление хорошей родительской пары и хорошей семьи как единого целого.

В своей статье 1945 года «Эдипов комплекс в свете ранних тревог», которую мы приводим здесь (первая глава), она ясно излагает, что изменилось в ее взглядах, и проясняет также, в чем именно ее взгляды отличаются от взглядов Фрейда. Это последняя ее статья по данной теме, хотя почти во всех своих последующих работах она продолжает обращаться к эдипову комплексу. Например, она писала:

«Способность младенца получать удовольствие от отношений к обоим родителям, каковая является важной особенностью его психической жизни и противоречит продиктованным ревностью и тревогой желаниям разделить их, зиждется на его ощущении, что они отдельные люди. Это более целостное отношение к родителям (отличающееся от компульсивной потребности держать родителей порознь и не допускать их сексуальных отношений) подразумевает большее понимание их отношения друг к другу и является предпосылкой для появления у ребенка надежды на то, что он может свести их вместе и счастливым образом соединить» (Klein, 1952).

Значение и многообразие постепенных изменений, имеющих место в психической организации с наступлением депрессивной позиции, огромны. Они включают обнаружение амбивалентности, чувство потери, вины, различение внешней и внутренней реальности, способность к символизации и многое другое. Депрессивная позиция несет с собой не только изменение природы объектных отношений, но и значительное изменение всей психической деятельности.

Статья 1945 года была написана до создания основной работы Кляйн «Заметки о некоторых шизоидных механизмах» (1946), в которой она описывает параноидно-шизоидную позицию. Она так и не использовала в полном объеме идеи новых открытий для создания целостной теории эдипова комплекса. Но каждый раз отмечала важность этой первичной констелляции для эдиповой ситуации. Например, в работе «Зависть и благодарность» (Klein, 1957) она описывает пагубные последствия того, что не ревность, а зависть играет ведущую роль в эдиповом комплексе.

Три статьи, представленные во второй, третьей и четвертой главах, базируются на идеях, которые Кляйн изложила в общих чертах, а именно: связи между депрессивной позицией и эдиповым комплексом и в контексте этого существенного значения, которое имеет принятие, в конечном итоге, генитальной созидательной родительской пары, а также различение между поколениями и между полами.

Кляйн всегда подчеркивала важность установления хорошего отношения к груди и к матери, абсолютно необходимого в тот период, когда ребенку приходится выдерживать и перерабатывать эдиповы тревоги. С тех времен проделана большая работа, базирующаяся на основных идеях Кляйн. Открытие ею роли проективной идентифиации при параноидно-шизоидной позиции получило развитие и привело к более детальному пониманию ранней патологии, особенно роли патологических форм проективной идентификации. Все три автора используют бионовское понятие контейнера и контейнируемого в качестве прототипа восприятия и переживания отношений между родителями (Bion, 1962, 1963).

Бион расширил введенное Кляйн понятие проективной идентификации, с тем чтобы включить в него примитивное психическое общение и обмен. Младенец проецирует в грудь свою тревогу и зачаточные примитивные конкретные элементы (бета-элементы). Мать, способная к контейрированию проективной идентификации, бессознательно перерабатывает эти проекции и отвечает в соответствии с потребностью младенца. Когда это происходит, младенец способен вновь интроецировать свои проекции, видоизмененные пониманием; при этом он интроецирует грудь в качестве контейнера, способного содержать в себе тревогу и справляться с ней. Это формирует основу его собственной способности справляться с тревогой. Подобное видоизменение посредством понимания превращает бета-элементы в альфа-элементы более высокого уровня психического функционирования. Согласно Биону, хорошее отношение между контейнером и контейнируемым является основой таких будущих способностей, как символизация и мышление. Когда отношения серьезно нарушены либо материнским враждебным ответом, либо завистью младенца – обычно это сочетание того и другого, – то закладывается основа для будущего психотического расстройства.

Предметом интереса авторов данных трех глав являются примитивные формы эдипова комплекса, соединенная родительская фигура, роль проективной идентификации и примитивных психотических форм эдипова комплекса либо как регрессивной защиты, либо в силу того, что доэдиповы психотические процессы делают невозможным возникновение собственно эдиповой ситуации. Плохие отношения между контейнером и контейнируемым решающим образом влияют на начало эдипова комплекса. Бион (1970) полагал, что при хороших («сотрапезных») отношениях между контейнером и контейнируемым два объекта «делят третий с выгодой для всех троих». А плохие («паразитические») отношения «производят третьего, разрушительного для всех троих».

Как я понимаю, младенец, для того чтобы сохранить удовлетворительное отношение к груди, отщепляет плохие свойства как груди, так и себя и создает плохую третью фигуру. Отцовский член является идеальным контейнером для таких проекций. Во всех трех главах описываются пациенты, чья фантазийная жизнь находится во власти таких плохих фигур, и их вторжение ощущается как катастрофа для отношений между ребенком и матерью. Механизмы расщепления также очевидны. В первой главе Мелани Кляйн описывает, как у Ричарда раннее расщепление груди влияет на его эдипов комплекс. Он расщеплен между матерью с идеальной грудью, плохим отцом и плохой генитальной матерью, содержащей в себе отца. Тем не менее данные расщепления и проекции скорее напоминают регресс к более нормальной параноидно-шизоидной позиции, чем в случае с более нарушенными пациентами, представленными Бриттоном, Фельдманом и О’Шонесси. О’Шонесси описывает особый род расщепления, названный ею «разрывание» родительской пары, являющийся нападением на ее гетеросексуальные прокреативные свойства. Пара разбивается или разрывается на две сексуальные половины: садистический фаллос и ослабленную мазохистическую женскую часть, и в фантазии создается ощущение, что каждая половина готова к гомосексуальному союзу против другой. Это расщепление, исполненное гораздо большего насилия, чем описанное Кляйн в материале Ричарда.

Все три автора, в особенности доктор Фельдман, демонстрируют, каким образом фантазии пациента, касающиеся природы родительских отношений, не только влияют на качество его объектных отношений и природу его тревог и защит, но оказывают серьезное влияние на его мышление. Доктор Фельдман показывает, как то, каким образом родительская пара объединяется в фантазиях пациента, особенно то, соединяются они для жизни и удовольствия или деструктивно, определяет его отношение к тому, что его собственные мысли оказываются вместе в его голове. В процессе мышления необходимо установление связей, включая и связи между родителями, и это как раз то, чего не могут выдерживать пациенты с нарушениями в ранней эдиповой ситуации. Это видно на примере пациентки доктора Бриттона, которая ощущает мысли аналитика как родительское совокупление и кричит: «Остановите эти траханые мысли!»

С начала работы с детьми Мелани Кляйн интересовали эпистимофилические влечения. Она связывала их с побуждением исследовать материнское тело и проводила связь между отставанием в учебе и параноидными тревогами по поводу материнского тела. Авторы трех глав, представленных здесь, подчеркивают связь между эпистимофилическими влечениями и открытием родительских сексуальных отношений.

Доктор Бриттон интересно формулирует эдипов треугольник в депрессивной позиции, а именно как особое психическое пространство внутри границ этого треугольника. В этом психическом пространстве ребенок может поддерживать разные отношения с каждым родителем в противоположность примитивному отношению к соединенной родительской фигуре; одновременно он признает, что родители существуют как пара, и он из нее исключен, наличие такого психического пространства базисно обусловливает свободу психических процессов. Согласно доктору Бриттону, это психическое пространство является расширением первичных отношений между контейнером и контейнируемым, как это описывал Би-он. Несомненно, первичные отношения между контейнером и контейнируемым являются основой более позднего концепта отношений между мужским половым членом и влагалищем. Существует, однако, существенное различие. В первом случае ребенок является участником и бенефициарием этих отношений. Признание родительской пары ставит его лицом к лицу с хорошими отношениями контейнируемый—контейнирующий, из которых он исключен. Он оказывается один на один с отдельностью и разделенностью, являющимися частью процесса переработки депрессивной позиции. Это ставит его также перед осознанием того, что природа связи между родителями отлична от отношений ребенка к родителям и недоступна для него сейчас. Это интересное продолжение идеи Биона и новая точка зрения на важные изменения в психической деятельности, имеющие место в депрессивной позиции.

Хотелось бы сделать одно дополнение к идее, высказанной доктором Бриттоном. Важной частью различия между отношением младенца к родителям и их отношениями является не только то, что родители дают друг другу генитальное удовлетворение, а также – и, полагаю, это существенно – тот факт, что родительское совокупление ведет к созданию нового ребенка. Это всегда присутствует в фантазии, пусть даже в действительности нет нового сиблинга. Когда я думаю о треугольнике доктора Бриттона, которым очерчено пространство, где между ребенком и двумя родителями могут создаваться различные связи, я думаю, что в этом пространстве есть место для нового ребенка. Если новый ребенок внутри матери, как в случае маленького пациента миссис О’Шонесси, появляется до того, как такое пространство могло сформироваться, и во время, когда малыш еще находится в сильной власти фантазии о возвращении назад внутрь матери, легко может возникнуть психотическое расстройство.

Все три главы опираются на те центральные идеи, которые впервые выдвинула Кляйн. Но при этом показывают значительное развитие и совершенствование ее базисных идей. Например, хотя наличие примитивных и психотических форм эдипова комплекса было установлено Кляйн, в представленных главах видно, какая большая работа была проделана по клиническому изучению этих ранних явлений. Они показывают также значительный прогресс в понимании влияния, которое оказывают эти ранние процессы и фантазии на такую психическую деятельность, как восприятие и мышление. Во всех главах речь идет о нарушениях процесса мышления.

Во всех трех главах также уделяется внимание технике, и это именно та область, где развитие, происшедшее со времен Кляйн, впечатляет, пожалуй, больше всего. Во всех главах придается значение влиянию, которое оказывают примитивные отыгрывания во время психоаналитических сессий. В них описывается постоянное принуждение к тому, чтобы аналитик исполнял роль в первичной эдиповой драме, а также потенциально разрушительное действие на мышление самого аналитика. В психоанализе теория и техника тесно взаимосвязаны. Именно клинический и технический вызов, брошенный психоаналитику, приводит его к изменению и усовершенствованию своих теоретических представлений, и это тот путь, который дает развитие психоаналитической теории. Я думаю, представленные здесь главы являются свидетельством непрекращающейся жизнеспособности и развития идей Фрейда и Кляйн.

Загрузка...