Глава 2. Первая двойня
Беременность, или Слабонервным не читать
Сразу предупреждаю: беременным, особенно беременным двойней, а также просто впечатлительным натурам лучше эту главу не читать. После этих слов все вышеуказанные люди полезут читать с двойным рвением. Эх, такова человеческая натура… Но я предупреждала. Эта тема для меня непростая. Потому что все складывалось очень плохо. И мне было очень страшно.
Оптимистичное начало, да?
Я не могла забеременеть больше года. В Центре акушерства и гинекологии им. Кулакова меня тщательно обследовали, но, как часто бывает, ничего криминального не нашли. Я психовала, не понимала, почему ничего не получается.
В тот период я не любила быть одна в квартире… Наверное, потому что, когда вся движуха вокруг исчезала и я оставалась сама с собой, меня одолевали грустные мысли… Помню, мой мир тогда очень зависел от результатов теста на беременность.
Сначала ожидание, и ты еще полна надежд и позитива, потом разочарование, потом смирение и опять надежда.
И так каждый месяц по кругу.
В тишине не было никакого смысла, в пустой квартире не было никакого кайфа.
Все дни похожи один на другой. По пятницам мы с мужем обычно шли куда-то в ресторан около дома, отпраздновать завершение одного большого рабочего дня под названием понедельникпятница.
От момента возникновения нашего желания стать семьей до первого теста с двумя полосками прошло 2 года. Для меня это было очень тяжелое время.
Я плотно сидела на Бейбиблог и еще каких-то форумах планирующих. Все что-то вычитывала, примеряла на себя, переживала и радовалась за незнакомых мне людей. И циклилась, циклилась, циклилась…
Когда мысль забеременеть стала приобретать уже навязчивый характер и ни о чем другом думать и говорить я уже не могла, меня «отпустило». Наверное, сработал какой-то защитный механизм в мозгу – иначе я бы сошла с ума. Все у меня вечно «чересчур». Если отношения, то свадьбы 7 лет ждешь. Если беременность, то ничего не получается, а потом раз – и четверо за 3 года. Долго запрягаем, далеко едем.
Я отпустила ситуацию, пришло смирение. Дала себе фору до 30 лет: буду жить, как и прежде, не паникуя, а через пару лет вернусь к вопросу. Только я так подумала – в этот же месяц забеременела. Классическая история про психологический фактор. Беременность протекала нормально. Я чувствовала себя отлично. Новость о двойне слегка шокировала, но не сильно: соответствующая наследственность у нас есть (у прабабушки была двойня), поэтому решили, что это вознаграждение за все мучения и долгое ожидание.
Знали бы мы, что начнется дальше. На шестнадцатой неделе у меня повредился один из двух плодных пузырей (были разные версии, но причина так и осталось неясной), у одного ребенка (это была Даша) вылились воды. На УЗИ заключили: у одного плода полное отсутствие вод, ждите, что плод замрет.
Описывать свое состояние я не хочу, многие мамы могут догадаться. Придя на очередное УЗИ, мне сообщили: плод все еще живой, но шансов нет. Ждите. Шло время, но каждое УЗИ упорно показывало, что ребенок жив, несмотря на то, что вод почти нет. И хоть нас продолжали запугивать, появилась пусть и хрупкая, но надежда. К двадцатой неделе ситуация стабилизировалась, воды продолжали слабо продуцироваться, говорить о замирании перестали. Даша была жива и развивалась, с небольшим опозданием, но развивалась.
До двадцать пятой недели все было нормально, конечно, я никуда не ездила, находилась под полным контролем врачей. А потом случился настоящий кошмар. Хотя меня предупреждали, что это опасное время, потому что происходит скачок роста плода, мы все уже немного расслабились. И тут вечером у меня полностью отошли воды. Я оказалась в Центре им. Кулакова, все были уверены, что начнутся роды. На двадцать пятой неделе. Но благодаря моему врачу Кристине Александровне Гладковой, ее человеческому отношению и нешаблонному подходу к такой ситуации меня все же положили в отделение невынашивания и начали активно спасать.
Цель поставили следующую – затормозить начавшиеся роды. Хотя, конечно, проще всего было дать процессу родов завершиться. Но, поскольку второй пузырь оказался целым, это тормозило стандартный ход событий.
Лежала я, не вставая, восемь недель, проживая каждый день и каждую секунду с мыслью, что все может прямо сейчас закончиться. Как? С высокой долей вероятности по самому негативному сценарию. За это время дважды начиналось кровотечение, каждый раз думали, что это отслойка плаценты, но все обошлось.
На очередном УЗИ, когда врачи с удивлением констатировали, что ребенок все еще живет, я по параметрам УЗИ нарисовала своих детей. Они были маленькие такие. Даша, конечно, была меньше Кристины. Я «увидела» их: их маленькие ножки, ручки, тело, головку. Нарисовала им волосики, радостные улыбающиеся лица.
Эта визуализация сильно помогла мне верить, когда никто уже не верил.
После тех двух месяцев, пока лежала на сохранении (а можно было только лежать, сидеть нельзя), я многое переосмыслила.
Менялись соседки по палате, их за все время было около семи человек, менялись погода и время года за окном, а я все лежала и лежала.
Что я только не передумала за эти недели. Стресс такой, что врагу не пожелаешь. Натуральная пытка. Человек обездвижен и оставлен наедине с мыслями.
Все это происходит в душе независимо от тебя. Страшное ощущение беспомощности. Мне кажется, я немного сошла с ума за это время. Хотя внешне держалась стойко. Потребовалось потом около полутора лет, чтобы привести себя в чувство.
Помню, когда я попала в больницу, в палате была девушка Катя, которая ждала кесарева на сроке тридцать восемь недель. Увидев ее огромный живот, я поняла, что не могу пойти рожать сейчас!!! Они еще слишком маленькие! Так нельзя! Не сейчас! И решила во что бы то ни стало пойти рожать с большим животом и уйти отсюда с двумя детьми. Я не сдамся, не позволю этой истории закончиться сейчас!
После тридцатой недели мы слегка выдохнули, но врачи продолжали говорить, что надо настраиваться только на одного ребенка.
Думаю, понятно, что до родов я ничего детям не покупала. Жила в своем мире, где меня волновало только одно: выживут ли дети, два или один… или… Все стандартные проблемы беременных – какая лучше соска, бутылка, коляска; токсикоз – все казалось бредом сумасшедшего, когда на кону жизнь малыша.
А воды все текли и текли. Продуцировались и вытекали, и так до бесконечности, точнее до тридцать четвертой недели. Это был невероятный результат в моем случае! Я вошла в историю Центра акушерства гинекологи им. Кулакова как человек, который пролежал самый длинный срок с текущими водами.
Важная деталь: я до конца верила, что все будет отлично. Боялась страшно, но верила. Даже когда казалось, что надежды нет, я отказывалась принимать другой, плохой сценарий. Хотя, может, это был элемент психологической защиты. Ну и, конечно, колоссальная поддержка семьи! Сначала муж с мамой приезжали ко мне каждый день до тридцатой недели, после – ездили по очереди через день! Муж перестал пользоваться автомобилем и каждый день после работы несся на метро ко мне, на другой конец Москвы! И так два месяца.
Все это время, даже несмотря на то, что лежала не вставая, я следила за собой: заказывала через интернет мужу на работу краску для домашнего использования и красила сама брови, соседку по палате просила покрасить мне ресницы. Муж привез мне домашний маникюрный набор, лак и пемзочку, и я пыталась, как могла, лежа, изворачиваясь, шлифовать себе пятки, а Сашу просила накрасить мне ногти на ногах.
Потому что даже в ТОЙ ситуации я не хотела распускаться и опускать руки. Более того, мне казалось, что если я распущусь внешне, то и внутренне сломаюсь. И это мой принцип по жизни.
Спустя восемь недель лежания ко мне в очередной раз приехала мама. К тому моменту у меня сменилась уже шестая соседка, и у нынешней был такой же срок, как и у меня, и тоже двойня. Уходя, мама бросила фразу: «Вот снег выпадет, тогда и родите».
Через пару дней выпал первый снег…
Перед сном мы с Леной (так звали соседку) вспомнили слова мамы и посмеялись. Однако ж осадочек остался. Каково было мое удивление, когда в 3 часа ночи Лена сообщила, что у нее отошли воды. А через 2 часа и у меня. Если отбросить мамины слова, то становится очевидно, что все дело в погодном перепаде давления. Это как-то влияет на родовую деятельность. С тех пор, когда я вижу «первый снег», меня одолевают противоречивые чувства.
В общем, перед родами со мной провела разговор заведующая отделением, подготавливая, что ребенок может быть всего один и все в таком духе. Это мы уже слышали.
Никто не мог гарантировать, что с Дашей все будет хорошо, учитывая, что было до этого. Врачи приняли решение о естественных родах, потому что для меня и детей с точки зрения физиологии лучше было пойти по естественному пути. Роды длились 14 часов, рядом со мной находились 12 человек медперсонала и еще десяток аспирантов. В тот момент, мне кажется, я бы вынесла все, потому что лежать в этом аду уже не могла. Малышей показали родственникам и забрали в реанимацию. А дальше начался второй круг ада.
Жизнь после в больнице
Вы еще здесь? Я говорила, что это не особо веселая история. Несколько суток не было понятно, выживет ли Даша. Мы никому не говорили, что я родила, потому что не знали, что сказать. Неопределенность… В данном случае это слово обретало очень страшный смысл.
Позже, когда Даша «выкарабкалась», долгое время было неясно, как она сможет жить и каким окажется качество ее жизни.
Дальше начался период, когда Дашу уже перевели из реанимации, но она еще лежала в кювезе, а Кристина была уже в обычной кроватке. Отдельная палата стала нашим домом на ближайшие 2–3 недели.
Это был шок, страх и ступор, потому что вместо медсестер малышей выхаживает мама. Первые дети, недоношенные, Дашу только перевели из реанимации, нужно давать лекарства, учить сосать молоко, т. е. тренировать и развивать сосательный рефлекс, а ты пребываешь в шоковом состоянии после всего пережитого.
Я поначалу боялась даже подгузник поменять, не знала, с какой стороны подойти, как взять, они ведь были такие маленькие. Когда я заезжала в палату, то не осознавала, что меня ждет, но вечером, когда муж уехал, я осталась одна с детьми, меня накрыла паника. Есть они еще не умели нормально, только учились сосать из шприца, каждый прием пищи занимал почти час, бывало, давились, захлебывались… а еще приходилось сцеживаться каждые 3 часа. У меня не было ни одной свободной минуты! И самое ужасное, я почти не спала.
Ночью спать мне было некогда: по 3–4 раза за ночь 40-минутными урывками, ну и днем пару раз по 30–40 минут. Жизнь выглядела так: каждые 3 часа взвешивание, смена подгузников, лекарства, потом около часа я кормлю детей, потом 30–40 минут сцеживаться, потом час на сон (а то и меньше), потом все то же самое по кругу! Ведь недоношенные детки должны есть каждые 3 часа даже ночью. В больнице все строго.
Конечно, я быстро научилась кормить, лекарства давать, пеленать. Когда приезжал муж, сразу плотно включался в работу, я его всему обучила.
В общем, такой график я выдержала недели полторы, а потом начались проблемы.
Сказался жуткий недосып. Я стала просыпать кормления, не слышала будильник, могла не проснуться от плача. Выписывать нас никто не собирался, а силы заканчивались. Я спала каждую свободную минуту. Днем, утром, вечером. Всегда.
Помню, как к нам не заглянет педиатр, я сплю. Ленивая мать, что тут скажешь.
Сознание было уже какое-то помутненное. За две недели я ни разу не спала дольше часа с небольшим. Так продолжаться дальше не могло, и я обратилась за помощью к знакомой медсестре. Договорились, что на трехчасовое кормление я буду кого-то одного вывозить в общий зал, а значит, мне надо кормить только одного ребенка. Было стыдно просить о помощи, как сейчас помню, но иначе я не могла.
А потом возникла другая проблема: вроде есть время поспать, а заснуть не можешь. Сложно невероятно, но я все равно была счастлива: у меня по итогу(!) есть дети, и они здесь со мной.
Нас выписали почти через три недели, и первые пару недель дома я спала… ну как спала, конечно, просыпалась вместе с мужем, но хотя бы не вставала. Все делал он. Я очень благодарна ему за это.
Это был бесценный опыт, школа жизни… Меня уже мало чем можно испугать.
Победа. Чудеса там, где в них верят
Даша победила все! Из этого кошмара мы вышли с минимальными потерями – о тех страшных месяцах напоминают лишь немного зажатые мышцы на ноге, которые мы вовремя размяли специальными массажами и ЛФК.
Врачи считают, что это чудо, и мы много раз слышали, что она выжила там, где не выживают. Значит, у нее есть какое-то предназначение, мол, обратите внимание на эту девочку.
Врачи хоронили ее минимум четыре раза, а она жила. И кстати, с рождения у нее был очень взрослый взгляд, еще в больнице становилось немного не по себе: как будто она что-то знает. Этот взгляд сохраняется у нее и сейчас. Дашин недетский взор заметили все, это не плод моей пошатнувшейся в тот момент психики. Забегая вперед, скажу: не торопитесь критиковать врачей и обвинять во всех бедах. Я не осуждаю их. Статистики по таким случаям мало (гинекология вообще не точная наука, иногда не поддающаяся никаким логическим объяснениям), и врачи готовили нас к худшему, чтобы снять ответственность там, где брать ее на себя не могли.
У многих возникает только один вопрос: как после ЭТОГО вы решились еще раз?!
Я просто верила в лучшее.
Можно было, наверное, замкнуться в себе и еще долго гонять эту историю на подсознании, жалеть себя и отказаться от идеи иметь больше детей. Около двух лет ушло на проработку этой травмы.
Это вообще мой принцип по жизни:
«Если что-то не так, то не фокусируйся на этом, а изменяй, улучшай и иди дальше».
Это касается и эмоций тоже. Избавляться от негатива, убирать ненужные травмирующие установки, не замыкаться на прошлом, делать выводы и двигаться дальше. Да, опыт был жуткий. Но жизнь продолжается! Дети с нами.
Через два с половиной года, видимо, моя психика решила, что она переварила этот стресс. Узнала я о второй беременности в тот же месяц, только на три дня позже, что и о первой.
Если кто-то из беременных или особо впечатлительных особ все же прочитал и испугался, то я скажу одно: не бойтесь!
Такое бывает крайне редко!
Возможно, моя история приободрит и вселит уверенность в кого-то, кто в этом сейчас нуждается! И помните: самая темная ночь всегда перед рассветом…
Здравствуй, дом родимый, или Первые трудности
Первый наш опыт ухода за детьми был не самый удачный, и до десяти месяцев у старших дочек со сном творился настоящий ад, если не сказать больше. Мы качали, трясли и укачивали, гладили и кормили ночи напролет. После сложной беременности я была рада, что у меня вообще есть дети. Поэтому в то, как они спят, я не вникала в принципе: СПЯТ – и СЛАВА БОГУ, НЕ СПЯТ – значит, ТАК И НАДО.
Ночью мы их кормили, потом укачивали, в промежутках они просыпались, надо было их снова качать. Бывало, что просыпались каждые 30 минут (рекорд – каждые 15), и вновь приходилось качать 15–40 минут. Потом аккуратно клали, практически не дыша, ужом проскальзывали в собственную кровать и ждали – закричит сразу или даст передохнуть. А дальше снова все по кругу.
Хорошо помню одну ночь. Кристине и Даше где-то семь месяцев. Время три утра, Кристина в очередной раз проснулась, сейчас очередь мужа, он встал и пошел качать. Я пытаюсь спать, но проснулась Даша, и вскоре я присоединилась к мужу, и мы слились с ним в едином ночном каче.
Муж в трусах, я в ночнушке, на голове какое-то гнездо, и вот мы ходим по залу в тишине и делаем такие приседающее движения. Со стороны эффектно.
В глаза ребенку категорически не смотрим. Это запрещено. Иначе можно «попасть» на веселье. Через 20 минут кача аккуратно заглядываем в лицо детям, а там – два глаза смотрят ясно и даже как будто недоуменно, мол, и что?
Что-что. 3:30. Кач продолжается. Садимся на фитбол. Ритмично скачем. Ребенок на руках – опять два глаза лупают.
3:50. Все еще два глаза. В какой-то момент замечаю, что и его, и мои движения становятся все более раздражительными, а подскоки все более высокими. Нервы на пределе.
4:10. Если сейчас зацепиться языками с мужем, то мы поругаемся с первой секунды разговора. Поэтому молчим, шипим друг другу и изъясняемся раздраженными жестами как глухонемые.
О боги!!! Я замечаю, что Даша уже проваливается в сон. Сочувствую мужу. Кристина все еще мужественно терпит конвульсии отца и борется со сном.
Так проходит каждая ночь. Из ночи в ночь. Я счастлива. Правда, готова душу продать за хотя бы 5 часов сна без пробуждений.
Реально в течение ночи (с 24:00 до 9:00) мы могли качать в общей сложности пару-тройку часов, еще какое-то время кормить. Спали по 4–5 часов с короткими перерывами, и после этого всего муж еще шел на работу. Головная боль практически не проходила, мы ходили как зомби. Ночью вставали наравне, одному человеку делать все было бы не под силу. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что начинаю бояться ночей. От недосыпа срывались друг на друга. Как-то ночью муж вскочил и стал качать плюшевого медведя.
В один день стало понятно: либо они нас, либо мы их.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих
Как сказала наша невролог, прежде чем что-то делать с детским сном, надо хорошо подумать, ЗАЧЕМ вы это делаете и какие могут быть последствия. Но, как говорится, «задним умом все крепки».
Наших первых двойняшек мы очень быстро приучили к укачиваниям. Сначала просто держали, потом стали ходить, потом выработался даже определенный «кач». Причем дети привыкли именно к нашему «качу», и никто другой их не мог уложить. Сперва нам это нравилось, а вот потом уже не особо. И никто даже не задумывался, что мы делаем и зачем. Главное – ребенок не кричит и спит. Какими методами это достигается – неважно.