В понедельник Маша, как обычно, проспала на работу. Значит – долой, косметика, долой, укладка, красивую стильную блузку некогда гладить – сойдет майка в полосочку, а к ней – джинсы, а не новая юбка, так как колготки все куда-то делись, а искать нет времени.
Да здравствует частичное мытье!
Однажды Маша все-таки очнулась по будильнику – то есть в восемь тридцать, бодро выпила кофе, не отключилась перед телевизором, честно приняла душ, прожгла майку, два раза смыла макияж, который отказывался накладываться по-человечески, потеряла линзу, залила сумку кофе… И решила, что никакие ранние вставания ее не спасут. Она приезжала на работу к десяти, до двенадцати приходила в себя, после чего красилась в туалете и была вполне довольна собой. Минут пять. Так как в двенадцать ноль пять – двенадцать пятнадцать приезжала начальница. Не то чтобы акула… То есть, конечно… Но уж если честно, то особенной стервой Лену назвать трудно. Иногда она даже была милой. Правда, в ней жутким образом сочетались сексапильная обаяшка, подруга известного бизнесмена и преуспевающая деловая женщина, владелица пиар-агентства, но это не главное. Главное то, что с такой талией, такой грудью и такими губами Лена была столь непохожа на всех них – девочек с лишним весом, с комплексами, которые так и не исчезли с подросткового возраста, с зубами, на которые уже поздно ставить брекеты, и с надеждой на то, что классный парень, который пару месяцев назад в клубе взял у тебя номер телефона, все-таки позвонит. А Лена ездила на «Порше», никогда не слезала с высоченных каблуков – даже беременная, красилась только «Герлен» – у нее в сумке валялось косметики на тысячу долларов, она купила в офис массажный стол – чтобы каждый день принимать массажистку, жила одна – ну, теперь с ребенком и няней, в пятикомнатной двухэтажной квартире в Сокольниках, и, судя по всему, ничуть не переживала, что у любовника где-то там есть жена и трое детей.
Между ней и Машей лежала огромная пропасть. Маша, конечно, клялась, что ни за какие коврижки не вступила бы в длительные отношения с женатым мужчиной, будь он хоть Билл Гейтс с внешностью Джорджа Клуни, но все дело в том, что, сколько она ни зарекалась, сколько ни сидела на диете, у нее все равно не будет таких бедер, как у Лены. Потому что пирожное на ночь, и тосты с вареньем, и шоколадка – что еще может осчастливить одинокую женщину, чья красотка-начальница всего на три года ее старше?
Конечно, остальные девушки тоже завидовали Лене, но они завидовали ей так, как завидуешь Бритни Спирс или Скарлетт Йохансон. Эта жизнь была от них бесконечно далека – у них существовали свои нерушимые представления о прекрасном, и черный «Порше», туфельки от «Шай» за шестьсот долларов и шоколадные обертывания не вписывались в их систему ценностей. Для них самым важным было уйти с работы ровно в девятнадцать ноль-ноль, и никакие поощрения, никакие премии, перспективы сходить на вечеринку и познакомиться с Артуром Смольяниновым не могли их прельстить.
Маша и им умудрялась завидовать: иногда ей было обидно, что другие умеют так просто жить, и огонь сомнений не жжет им душу.
А Маша так до сих пор и не поняла, ради чего живет. Ради того, чтобы до старости писать тексты в двадцать строк о новом креме, о новых духах, о новых лекарствах, новом магазине одежды или новой зубной пасте? Ради того, чтобы выйти замуж, родить ребенка и всю жизнь посвятить ему? Или ради того, чтобы открыть свое собственное агентство и превратиться в стерву с кругами под глазами, которая может себе позволить отдых на Карибах и молодого любовника?
Маша наконец добралась до офиса, обнаружила, что ее место на стоянке занял золотистый «Лексус», кое-как впихнула машину в очень неудобную щель, из которой вряд ли потом выедет, не задев черный «шестисотый» или серебристый джип «Ниссан», ворвалась в офис, швырнула на стол сумку, включила компьютер, открыла первый попавшийся документ – типа, она вся в работе, и пошла за кофе.
«Пошла за кофе» – это временная передышка до того, как повалятся звонки от недовольных клиентов – клиенты всегда недовольны, до того, как позвонит Лена и попросит срочно найти договор с бильярдным клубом за 1998 год, до того, как менеджер проекта Оксана свалит на Машу две трети работы, которую должна делать сама, ну, и до того, как коллега Вика – девушка, которая пять раз в неделю ссорится со своим молодым человеком, примется в режиме нон-стоп посылать по АйСиКью жалобы на то, что мужчины – бессердечные животные.
«Пошла за кофе» – это значит налить, собственно, кофе, выкрасть у Лены из холодильника сливки, отправить sms Ксюше, с которой они иногда ходили в кино или в кафе – единственная девушка в офисе, кроме Маши, у которой не было ни парня, ни мужа, ни детей, ни кошки, – выбраться из офиса в закуток за стоянкой и выкурить пару сигарет в спокойной дружественной обстановке.
Когда Маша завернула за угол, Ксюша в нетерпении крутила в руках сигарету.
– Что так долго? – пробурчала она.
– Да как всегда, не выспалась ни фига, – Маша потянулась за зажигалкой. – Ты же знаешь – я с утра тормоз. Ни черта не соображаю.
– А что у тебя на щеке за красное пятно? – деликатная Ксюша ткнула пальцем Маше в лицо и вытаращила глаза.
Маша сравнялась цветом с пятном.
– Прыщ в туалете расковыряла! – призналась она. – Как дура!
– Круто! – кивнула Ксюша. – Может, ты еще и ногти грызешь?
– Нет, я в носу ковыряюсь! – рассмеялась Маша. – Ладно, не надо больше про прыщи, а то сейчас приедет мисс Совершенство – а это меня и без прыщей деморализует.
– Скажи честно, ты ей завидуешь? – поинтересовалась Ксюша.
– Завидую ли я? – воскликнула Маша. – Ха-ха-ха! Не то слово! Я вообще, кажется, всем завидую.
– И мне?
– Тебе – нет, на тебя я смотрю сверху вниз с жалостью и снисхождением, – улыбнулась Маша.
– Вредная баба какая!.. – Ксюша пнула Машу мыском туфли. – Хоть бы кто мне позавидовал… Слушай, а вот у тебя цель есть?
Маша обожала, когда они с Ксюшей заводили подобные беседы. Это было очень по-детски, но так увлекательно – рассказывать о своих планах, мечтах, о доме, в котором будешь жить на берегу моря, о яхте, на которой будешь плавать, развалившись на палубе: справа – шампанское, слева – ведро черной икры, о том, с кем из знаменитостей они заведут романы… Другие ее подруги были серьезными девушками, они существовали в скучной реальности, и только Ксюша знала толк в мире иллюзий, только она одна понимала, что между мечтой и настоящей жизнью чисто формальная граница – безвизовый режим, никакой проверки на дорогах.
– Нет, – Маша покачала головой. – Нет у меня никакой цели. Даже самой завалящей.
Конечно, она точно знает, что не собирается всю жизнь протрубить в том или другом рекламном бюро. Все ничего, но в сухом остатке получается, что ты работаешь только ради денег. Никакого морального удовлетворения. Конечно, деньги как эквивалент удовольствий, одежды, драгоценностей, машин, домов и квартир ее привлекали, но она не ощущала ни желания, ни возможности заниматься каким-либо делом только ради наживы. Делать деньги из воздуха, как, к примеру, риелторы, всяческие посредники, менеджеры и прочие люди, которые сами ничего не производят – то есть не строят, не готовят, не шьют, не пишут книги, не сочиняют песни… А ей хотелось дать миру нечто, но что именно, Маша пока не поняла. Даже направления не выбрала, где искать.
– А у меня есть! – загордилась Ксюша. – Хочу такой же пресс, как у Мадонны.
– И ты собираешься тренировать его усилием воли или все-таки пойдешь в спортивный зал?
– Уже пошла! – восторжествовала Ксюша. – Вот! – она задрала майку, и Маша уставилась на пухлый белый живот с тремя поперечными складками.
– Офигеть! – воскликнула она. – Просто невероятный результат! Сплошные квадратики! Это за сколько занятий? За одно? Или за два?
– Не надо упражняться в остроумии, – надулась Ксюша. – Знаешь, как у меня все болит? Я смеяться не могу.
– Давай тогда я расскажу тебе что-нибудь грустное? – предложила Маша.
– Лена приехала… – прошипела Ксюша, уставившись на черный «Порше Каррера».
Пока Лена парковалась, они выплеснули остатки кофе в мусорное ведро, подхватили телефоны, сигареты и побежали в офис. На ходу кивнув Маше, Ксюша рванула к себе, а Маша вернулась к менеджеру Оксане, и та с недовольным видом положила ей на стол информацию о новой мобильной услуге, которую следовало хорошенько пропиарить.
Маша открыла папку и с нескрываемой тоской уставилась на бумаги. Пару недель они будут ломать себе головы над тем, как бы получше продать очередную услугу вроде «каждый десятый исходящий – бесплатно», и все это ради того, чтобы некие люди – владельцы компании – стали еще богаче. Что после этого останется? Да ничего! Скрипишь мозгами, а спустя год никто и не вспомнит, что там было в этой рекламе. За две недели можно написать короткий любовный роман – даже жанр есть такой – «короткий любовный роман», так его хотя бы кто-то добровольно прочитает, а не увидит по телевизору в тот самый момент, когда, допустим, Шарлиз Терон в «Адвокате Дьявола» истекает кровью, и может даже получит удовольствие и оставит отзыв в Сети типа: «Страстная стерва на тропическом пляже» – отпадная книга, там такой отпадный герой и такая отпадная героиня, и у них отпадный крутой секс на крутом курорте»…
Маша ворчала, ныла, но работала, а также отвечала на эсэмэски, почитывала статьи на клео. ру и время от времени трепалась по телефону – делать все это одновременно она научилась за три года деятельности в рекламном бизнесе и за три года службы в газете. Но за окном стояла такая погода, что Маше все труднее было сосредоточиться на работе. Как же ей хотелось туда, в город, под солнышко, которого так не хватало зимой! Хотелось бродить по улицам, пока ноги не отвалятся, хотелось пить капучино в уличных кафе, есть шаурму на ходу, сидеть на бульварах, подставив лицо горячим весенним лучам… Маша тайком оглядела коллег – может, они все чувствуют себя тоже словно в клетке? Но нет – остальные были увлечены работой, оживленно обсуждали концепцию чего-то там по телефону, с умным видом составляли таблицы в «Экселе» или печатали очередную нетленку типа «Новые духи… тыры-пыры… от… тыры-пыры… предназначены для божественных, волнующих женщин, знающих себе цену, и отражают общую философию модного дома… тыры-пыры… – „люби себя, все остальное – суета“…
Маша не уставала удивляться тому, как, на первый взгляд, умные, образованные, в меру циничные, деловые, немного нахальные девушки в секунду преображаются – бледнеют, дрожат и срывающимся голоском спрашивают: «Ну, как?» – стоит коллегам заглянуть в их писанину. Единственное, за что ее ценила начальница, – за внятные тексты, иначе бы ее давно уволили. Тексты всегда нравились клиентам – самые психически здоровые (те, которые не делали вид, что тексты им обычно пишет Хелен Филдинг, а видео снимает Гай Ритчи) сияли от удовольствия, когда читали сочинения Маши, – а она еще и стыдилась, так как точно знала – чтобы все это написать, много ума не надо, надо просто отличать Толстого от Достоевского.
К счастью, к вечеру погода не испортилась. Маша быстро накатала пару текстов, внесла свои предложения и под шумок слиняла из офиса пораньше – в шесть, чтобы ухватить весну за хвост.
От Кузнецкого моста она спустилась на Тверскую, дошла до Пушкинской, свернула на Бронную, оттуда – на Патриаршие, а обратно двинулась по кольцу, на котором гудела многокилометровая пробка. Видимо, в организме москвички в четвертом колене происходили какие-то мутации – душный, пропахший бензином и соляркой городской воздух нимало ее не раздражал. Наоборот – за городом, на курортах, она даже скучала по городскому смогу, по шуму и дыму, и, в отличие от большинства разумных людей, вовсе не рвалась на природу, а при мысли о жизни в деревне у нее начиналась мигрень. То есть, с одной стороны, Маша любила бывать на дачах, любила купаться, любила запах лугов и полей, запах моря, но представить, что можно долго жить вне города, не могла.
Надышавшись полной грудью углекислого газа, Маша вернулась на Кузнецкий Мост, завела машину – к счастью, и черный «шестисотый», и серебристый «Ниссан» отчалили, и поехала в «Маккафе».
У нее было назначено свидание!
С милым и сексапильным актером. Актер был пока не очень известный, но как-то сыграл в одном сериале с Абдуловым – правда, в эпизоде, и главную роль в малоприметном фильме одного сильно маститого режиссера. Но Вася хорошо выглядел, классно одевался и все-таки был артист, а не какой-нибудь там нудный и закомплексованный компьютерный гений. Хотя с точки зрения чистого разума, компьютерный гений больше годился в бойфренды, чем малоизвестный актер: гений мог заработать много денег, компьютерщики редко изменяют своим девушкам (по крайней мере, с живыми людьми, а не с жесткими дисками), они домашние, спокойные, послушные…
Так вышло, что отношения у Маши с Васей начались как дружеские – у него тогда была девушка, а теперь девушки не стало, и Маша очень рассчитывала на это свидание. Пусть у нее немного лишнего веса… Стоп! Любая женщина найдет у себя лишний вес, так что хватит зацикливаться на недостатках! Конечно, у нее в последнее время что-то жуткое с кожей – сплошное раздражение, но если в целом…
Черт!
Маша старалась убедить в себя в том, что она ничем не хуже если не Анжелины Джоли, то уж хотя бы Киры Найтли, но чем ближе она оказывалась к «Маккафе», тем глупее себя чувствовала.
Ну с какой стати она решила, что модный Вася в модных джинсах от «Мориса и Франсуа Жербо» вдруг ни с того ни с сего решит, что она – именно та самая девушка, с которой он захочет провести не только сегодняшний вечер, но и ближайшие триста шестьдесят пять вечеров?
– Это невыносимо… – застонала Маша и вытерла потную ладошку о джинсы.
Ну почему она такая мямля? Почему в обществе симпатичных, обаятельных и более-менее успешных мужчин она ведет себя так, словно дала обет безбрачия? И почему в присутствии каких-нибудь безнадежных подонков становится уверенной в себе, остроумной и яркой женщиной, которая в полной мере осознает собственные сексуальность и привлекательность? А?!
Почему ей всюду мерещатся длинноногие шикарные девушки в развевающихся одеждах от «Кавальи», по сравнению с которыми она, Маша, – пустое место? Откуда это у нее?
Наконец Маша припарковала машину, медленно и с достоинством прошествовала до кафе, приняла непринужденный вид и вошла в первый зал. Там, развалившись на стуле, ее уже ждал Вася. Выглядел он отлично, и все девушки в кафе не оставили это без внимания. Все-таки Вася – актер, и уж что-что, а герои-любовники у него выходили отлично. Девушки не знали, что это всего лишь игра, и он в очередной раз прокатывает роль из «Трамвая „Желание“ – в „Трамвае“ Вася не играл вообще-то, но в жизни Стенли Ковальски у него выходил отменно – намного лучше, чем Рэтт Батлер. Вася сделал все, чтобы девицы от зависти попадали со стульев: вышел ей навстречу, распахнул объятия, прижал к себе Машу, расцеловал, некоторое время пристально смотрел ей в глаза… Это было эффектно – поверженные девицы немедленно принялись перешептываться.
– Хочешь, пойдем сегодня на «Мастера и Маргариту»? – тут же предложил он. – Там Волкова играет. А потом поедем к Лимонову в гости – они там что-то устраивают, какой-то художник из Франции приехал…
В этом был весь Вася – он не мог усидеть на одном месте больше получаса: стоило зайти в ресторан, и он уже планировал, куда двинуться дальше. Машу это немного раздражало – именно сейчас, так как у нее на Васю были совсем другие планы, и она сказала, что на голодный желудок думать не способна, дайте ей меню немедленно.
Они сделали заказ, Вася вышел в туалет, а Маша исподтишка рассматривала девиц. Две шатенки, что сидели в баре, выглядели как сотрудницы большой корпорации – строгие брючные костюмы, на одной белая блузка, на другой – фиолетовая, простые черные шпильки с острыми мысами – по меньшей мере, «Маноло Бланик», сумки «Биркин» – красная и черная, и скромные драгоценности с бриллиантами.
Блондинки (формально – одна платиновая, вторая – пепельная) смахивали на кукол Барби: на одной – розовое шифоновое платье с ярким принтом, серебристые туфельки и розовая сумочка, на второй – голубой шелковый топ с кучей блесток, кружев, бисера и люрекса, супер-секси-джинсы со стразами и такой низкой талией, что кружевные стринги виднелись почти целиком, и сумочка от «Дольче&Габбана» – вся в брелоках.
– Ты слышал о том, что дом Гинзбурга собираются сносить? – спросила Маша Васю, когда тот вернулся.
– Да, пипец! – кивнул Вася. – Я даже уверен, что снесут и глазом не моргнут!
– Не понимаю, как вообще у этих варваров поднимается рука разрушать наш город! – завелась Маша. – Неужели они вообще ни черта не понимают? Конечно, с одной стороны – это кошмарная коммунистическая общага, там даже кухонь нет – предполагалось, что люди будут обедать в общих столовых, но ведь можно реконструировать это в гостиницу, сохранить дом… – Маша в отчаянии развела руками. – Только как сохранять, если тебя в бетон потом закатают – в тот, из которого на этом же месте построят какой-нибудь вшивый офисный центр, спроектированный двоечником из МАРХИ, – лишь бы дешевле вышло?
Одна из брюнеток закатила глаза и с тоской взглянула на приятельницу. Та презрительно хмыкнула.
– Интересно, ее мама учила так себя вести на первом свидании? – хмыкнула первая.
– Да безмазняк, – заскучала вторая. – Дохлый номер.
– Ты это боссу скажи, – пригрозила вторая.
– А что я? Попытка – не пытка, только толку… – вздохнула вторая.
Блондинки, наоборот, оживились.
– Наш человек, – улыбнулась платиновая.
– Ты поняла, что мы здесь не одни? – пепельная едва заметно кивнула в сторону шатенок. – Рано радоваться.
– Слушай, по крайней мере, она не оторва какая-нибудь – уже хорошо! – платиновая развела руками.
– Что будем делать с этим кексом? – пепельная скосила глаза в сторону Васи.
– Не заморачивайся! – отмахнулась платиновая. – Это не тот человек, который ей нужен.
Одна из брюнеток – та, что в фиолетовой блузке и с черной «Биркин», сползла с высокого стула, прошла по залу, виляя мускулистыми бедрами, и без приглашения устроилась за столиком блондинок.
– Гламур умер, девочки, – заявила она, оценив их наряды. – Вы разве не слышали?
– Тина, спасибо за информацию! – платиновая приложила руку к груди. – Что бы мы без тебя делали! Судя по тебе, сейчас модно демонстрировать, что не занимаешься сексом, страдаешь запорами и не можешь заснуть без лошадиной дозы феназепама?
– Зой, ну я понимаю, ты считаешь, что «Вишневый сад» – это комедия, но ты бы все-таки придержала на людях чувство юмора, а то неловко как-то, – произнесла Тина.
– Тин, ты еще можешь обосрать мою прическу, цвет туфель, дату рождения, пол, вес и объем бюста, так что давай считать, что ты сказала все, что думала, и вали отсюда, – с милой улыбкой предложила Зоя.
– Не все так просто, – Тина развела руками. – Я бы с радостью, но тут наш клиент, – она кивнула в сторону Маши.
– На фразе «наш клиент» я бы все-таки тебя попросила… – возразила Зоя.
– То есть вы-таки решили биться головой об стену? – уточнила Тина.
– Слушай, в психологии ты никогда не была сильна, так что не пытайся нас деморализовать такими примитивными методами. Самой же должно быть стыдно, – усмехнулась Зоя. – Тоже мне, пошла на медведя с зубочисткой!
– Ну, я вас предупредила, – Тина развела руками. – Мы дышим вам в спину.
– Да уж, удар в спину – это ваша специализация, – отрезала Зоя. – Кстати, ты мне все-таки объясни, почему на вас эти милые водолазные костюмы? – она глазами показала на строгий черный костюм собеседницы.
– А нам не нужна праздничная упаковка. Зло само по себе привлекательно, – хмыкнула Тина и вернулась за барную стойку.