Двойная звезда - читать онлайн

Глава 1

Тучи, лохматые и тёмно-серые, несмотря на оптимистический метеопрогноз, не собирались никуда уходить. Они плотной стаей висели над городом и, время от времени, словно нехотя, выдавливали из себя мелкий моросящий дождик. Ветер гнал по пустынным улицам редких прохожих, словно опавшие листья. Многие из горожан были одеты не по погоде. И не мудрено. На календаре первое июня. Вроде как, наступило лето. Питерское лето. Ещё вчера май одаривал петербуржцев теплом, доводя столбик термометра до щедрых плюс двадцати трёх-четырёх по – Цельсию. Ещё вчера… Еще вчера я был владельцем совсем не старого автомобиля марки «Мазда», но уже сегодня деньги, вырученные от его продажи, лежат на счету фирмы, сдающей в аренду студийные помещения. Временно с долгами покончено. Аренда нашей студии продлена ещё на два месяца. Я отошёл от окна и повернулся лицом к ним – к моим единомышленникам, соратникам и друзьям. Вот они здесь, рядом. Сгрудились за мои рабочим полированным столом.

Вот первый из моих товарищей. Он не по годам, а по природе седовлас. И в то же время, так похож на юного лермонтовского Мцыри…Это клавишник. Юра Моготко, или Мого. Так короче и удобнее. Вот он сидит, упершись своим огненным взором в стену и барабанит легкими пальцами по столешнице. Может быть в его голове именно сейчас рождается музыкально-попсовый шедевр. Может быть… Но именно сейчас не до высокого. Сейчас надо решать насущные низменные дела, которые, как всегда, укладываются в такой простой и такой сложный вопрос: что делать?

Кто виноват – это потом. Потом я буду пытаться понять, пытаться разложить по полочкам и выяснить, как мы сели на мель. Мы – это поп группа «Великолепная семёрка». Как так случилось, что продюсеры, один за другим, вдруг отвернулись от нас. Вот именно, вдруг! Отвернулись. Не стали замечать. Словно злой фокусник набросил на коллектив черное покрывало. Нет, мы никогда не осаждали сцены Больших и Малых театров. Мы не собирали стадионы. Не доросли. Не косили под «Ласковый май». Но свой благодарный слушатель был и у нас. Благодарность поклонников и сочувствующих творчеству «Великолепной семёрки», позволяла коллективу группы не только не прозябать в нищете, а быть довольными собой и жизнью, аж целых три года. «Великолепная семёрка»– это название придумал я сам. Я – это и руководитель и бухгалтер, а когда надо, – и солист и гитарист, композитор и поэт. Денис Соло, к вашим услугам. Тридцать лет см хвостиком, как живу на планете Земля и Соло, конечно же, мой сценический псевдоним. Моя настоящая фамилия Солениченко, но кому это интересно? А вот Соло… Это и музыкально и, в некоторой степени, загадочно. Я не женат и не разведён. Не потому, что женоненавистник. Упаси Бог! Наверное, время ещё не пришло, чтобы стать мне для кого-то кем-то важным и значительным.

Дальше по списку – Инна. Солистка группы. Основная и единственная. За двадцать пять, слегка беременна. Может быть, от Мого. Точно не знаю. Не выяснял, да и зачем? Теперь уже понятно, что «Великолепная семёрка» скоро останется без её услуг. К Инне я всегда был равнодушен, как к женщине. Не мой типаж. А вот голос… Я с удовольствием оставил бы голос певицы в наших творческих рядах, отправив саму девушку в декрет. Но, о чём это я? Надо всегда оставаться реалистом, даже перед лицом банкротства. Финансового или творческого, неважно.

Гитарист Витюша. Басист. Можно было бы рассказать здесь и сейчас целую историю о том, как он, Виктор Студный, – искал и нашёл свою «девочку Ксюшу». Как одел её в юбочку из плюша и всеми силами пытался удержать. Но Ксюша, как и героиня известной песни, вильнула хвостом и ушла к… К кому-то другому. Да и кто будет ждать бродягу – артиста, в карманах у которого то густо, то пусто? Кто будет смиренно сидеть у телеящика и ждать его с гастролей, когда вокруг полно сладострастных мачо многообещающего московского или питерского разлива? Был бы я Ксюшей, не ждал бы. Молодость не вечна. Вот и пассия Студного оставила нашего гитариста по истечении трехмесячного романа. Виктор, впрочем, парень не промах. Та, уже давняя история перековала его сознание. Из юного романтика он обратился в молодого прагматика. Витя стал тем, кого называют «себе на уме». Он, каким-то образом, научился копить деньги. Стал значительно больше любить себя и, вообще, изменился. Превратился в сноба и эстета. С тех пор, в качестве подруги, его могла заинтересовать только девушка из мира искусства или из богемы.

Далее по штату два универсала. Они и ритм и соло и бэк-вокал. Один хорош, как аккордеонист, другой – на саксофоне мастер. Александр и Алексей Высокие. Братья. Не близнецы, погодки. По моей классификации: «двое из ларца – одинаковы с лица». Правда, очень похожи друг на друга. В полутьме вообще не отличить кто есть кто. А вот ростом ребята не вышли. Фамилии своей не соответствуют, получив от природы по метр шестьдесят с хвостиком. Эта дисгармония между громкой фамилией и реальным ростом её носителей нередко вызывала улыбки окружающих. Юные девицы, так просто прыскали в кулак. – Высокие? – Что-то не похоже…

– У нас, – обычно за двоих пояснял старший из братьев Александр, – не только фамилия высокая, но и высокий моральный дух. Поэтому мы оба холостяки. Девушки, давайте знакомиться!

И хотя холостяцкая жизнь братьев несколько затянулась (почти до сорока годков), наложив на Высоких свой отпечаток в виде наметившихся на затылках проплешин и округлившихся животов, определённый успех у женского пола они всегда имели. В том числе, у особ значительно более молодых чем сами братья.

Номер семь. Барабанщик. Не юный и не старый. Мужчина в самом расцвете сил и лет. Колесов Сергей, или, проще – Колесо. Молотит так, что душа вон. Самый покладистый и самый лояльный по отношению к начальству, то есть ко мне. За что я его и люблю. Как друга, конечно. У Серёжи фигура атлета, лицо аскета и вообще, он тоже не женат. Колесо любит всё русское. Например, водку. Он патриот. А не любит Сергей заморачиваться. Особенно на высоко-моральные темы. Не выносит нытья, типа: – ах, почему у нас всё так плохо? Ах, как мало свободы… Колесов не выносит длительного умственного напряжения. Да, это ему и не нужно, потому что всё у парня получается легко и непринужденно. Как бы, играючи. Нередко он умудряется удивлять меня своими творческими предложениями. Всегда совершенно по делу. То есть, может, когда хочет. А хочет Колесо всегда и во всех смыслах этого слова. Ну, любит человек жизнь!

Я обратил внимание на то, что все члены «могучей кучки» выжидательно уставились на меня. Все уже были в той или иной степени осведомлены о наших финансовых затруднениях. Они смотрели на меня, как на капитана, который вот-вот объявит о том, что судно идёт ко дну. На лицах некоторых явственно читалось: спасайся кто может!

Я так и начал. Я сказал: мы тонем!

– «Великолепная семёрка» готова прекратить своё существование, – я выждал секундную паузу в течение которой никто не высказал ни одного возражения, – Я продал личный автомобиль и внёс деньги за аренду студии на два месяца вперёд. Выдал вам аванс и рассчитался с налоговой, решил прочие хозяйственные моменты. Теперь у нас есть возможность начать с чистого листа, или… Впрочем, каждый из вас в праве выбрать, что ему делать: уйти из коллектива или остаться и свежими идеями поспособствовать продлению нашего творческого пути. Прошу всех выйти, покурить. Десять минут, я думаю, достаточно. Затем, с принятым решением, заходите ко мне в любом порядке. Я всё приму без обид.

Раздался скрип отодвигаемых стульев и вскоре в помещении остались только мы с Колесовым. Сергей сидел, поглядывая на меня и в его блуждающих зрачках угадывалась некая умственная работа. То, что он не ушёл вместе с остальными, не удивило меня. Это было естественно. Друг…

– А знаешь что, – начал Колесо, когда его взгляд замер на дверце моего кабинетного сейфа советского образца, типа, несгораемый шкаф. – А не промочить ли нам горлышко? Июнь нынче какой-то зябкий. – Сергей для убедительности даже поёжился.

Я достал из недр железного ящика початую бутылку зеленоватого стекла. Армянский коньяк. Пятилетняя выдержка. Как в лучших домах Парижа и Лондона.

– Шикуешь? А вроде как на мели… – Бормотание товарища носило несколько неодобрительный оттенок. – Русская белая. Вот лекарство от всех бед. Во истину, вода живая и мёртвая! Ну да ладно, – Колесо не долго гневался. – Нам татарам, лишь бы даром! – Он с удовольствием махнул первую порцию и жестом показал, что готов ко второй. – Можешь на меня рассчитывать при любом раскладе, – продолжил барабанщик. Сейчас многие побегут, как крысы с корабля…

– Имеют право, – перебил я его. – Серёжа, ты же знаешь, рыба ищет, где глубже, а человек…

– У меня есть кое-какие идейки, – Колесов артистично помахал в воздухе кистью руки. Как завершим наше вече, поведаю тебе и даже покажу. А сейчас, возвращаясь к нашим баранам, о Инне. Инна уйдёт. Это точно. Она на шестом месяце…

– Да? – Я удивился. – Аж на шестом! Особо не видно.

– Когда первый раз, – с видом знатока заявил Сергей, – вот именно, особо не видно. Ну и утягивается. Слегка… Братаны, думаю, заявят, что остаются, продолжил Колесо свои предположения, – куда им ещё податься? В ресторанные лабухи? Так поди, попробуй влезь в какой-нибудь коллективчик.

– Студный, – я вопросительно посмотрел на друга. Впрочем, ответ на свой вопрос я и так знал. Поэтому, не ожидая ответа Колесова, ответил сам. – Витюша ценит себя в искусстве. Оставаться у разбитого корыта и помогать латать его не станет.

– Тем более, – Колесо поднял вверх указательный палец, – что у Студного наметилась выгодная партия!

– Женитьба? – Я ещё раз удивился. – Ты в курсе? Может быть это, как всегда, всего лишь поиск прекрасного и несбыточного?

– Нет, нет, нет. Сейчас всё взаправду. Но, это сердечная и, одновременно, коммерческая тайна нашего товарища. – Сергей лукаво прищурился, – никто не знает, кроме меня. Она – дочь директора пивзавода! Львица полу-света. В общем, то что и нужно Виктору. Ступенька, так сказать, к личному благоденствию.

Так, незаметно, за обсуждением текущего момента прошло время, которое я отпустил коллегам «на подумать». Далее случилось то, что и предполагалось. Товарищи заходили и выходили. Прощание с покидавшими коллектив не затянулось. В итоге в комнате остались четверо: я, Колесов и братья Высокие. Алексей предложил временное название нашей четвёрке. «Квартет везучих». Имея в виду, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Я не возражал, так как пока вообще не представлял себе нашего будущего. Квартет ли из нас выйдет, трио, или совсем ничего.

С такими вот невесёлыми мыслями я и был увлечён товарищами в увеселительное заведение под вывеской «Белая лошадь». Раньше, до реставрации, как обозначил ремонт своего предприятия, больше смахивавшего на банальный общепит, его хозяин Хосе, я уже бывал раза два в «Белой лошади». Скажу прямо: мне эта забегаловка не нравилась. Поэтому и предстоящее посещение не вызывало у меня энтузиазма. Но, во-первых, Хосе обещал фантастические перемены к лучшему и в интерьере и в гастрономии и в развлекательной программе. А во-вторых, чем же мне ещё было заниматься в тот вечер, если не заливать «горькой», по-русскому обычаю, свои неудачи?

Вы спрашиваете, как это: в Питере и Хосе? Да, кого только не встретишь в нашем прекрасном городе, городе трёх революций. Это по-старому. А по-новому: в культурной или криминальной столице страны. Впрочем, про криминал придумали москвичи. Они наши извечные конкуренты во всём, не исключая криминал.

В один из моих давних походов в «Белую лошадь» к нашей кампании подсел сам хозяин. Хосе выставил от заведения две по ноль-семь бутылки кубинского рома. Рассказал о себе, когда представился случай. Оказалось, что он внебрачный сын самого Фиделя Кастро, или Че Гевары. Точно не помнит. Сегодня в прессе можно найти предположения, что и у того и у другого героев Кубы имеются потомки, рассеянные по миру. Так что, всё может быть…А мама у него русская. Лидия. Поэтому отчество Хосе – Лидиевич. Как звали папу мама, не сказавши, умерла. Может быть это был секрет.

До ресторации (так можно было прочитать на новенькой вывеске: «Ресторация Белая лошадь»), наш квартет, состоявший из трёх умеренных оптимистов, то есть, моих коллег и одного умеренного пессимиста, то есть меня, добрался на такси. Заведение, на самом деле, дышало новизной: ещё не выветрившимся запахом краски и, режущим глаз, блеском позолоты на…на всём! На скатертях и шторах; на столовых приборах и посуде; на мебели, на фартуках официантов и, как казалось, даже на их, дежурно улыбающихся, лицах. Братья Высокие свои первые впечатления оценили, как великолепные. Мы с Колесовым сошлись на том, что видим не что иное, как самодовольную гримасу капитализма в исполнении Хосе.

Веселье началось. Так как до двадцати трёх ноль-ноль, согласно программы, посетителей развлекал исключительно пианист, нам оставалось только оценивать его профессионализм. Впрочем, коллега по цеху точно был на своём месте. Лёгкие, ни к чему не обязывающие мелодии, лились, как бы сами собой. Как бы сама собой текла и наша, ни к чему не обязывающая, беседа. Текло Шампанское, водка, коньяк и, даже, пиво. Время же, летело, как на крыльях. В двадцать три часа на небольшой, но уютной сцене народу прибавилось. Играла скрипка. Кто-то, вполне прилично, о чём-то голосил. О чём? Нам, как и многим из присутствовавших, было неважно. Наступила та стадия застолья, когда отдыхающим страстно захотелось высказаться о наболевшем. В общем, народ галдел.

Братья вышли покурить, а я вдруг вспомнил об обещании Колесова рассказать мне и даже показать нечто стоящее. Нечто, имеющее отношение к нашим будущим творческим и финансовым успехам на музыкальном поприще. Я вспомнил и спросил у него: когда? В ответ Колесо прищурился, как кот, испытывающий удовольствие при мыслях о сметане. Потом он взглянул на часы.

– Вот мы сейчас с тобой ещё по одной заглотнём, – елейно пропел Серый, – и оно свершится!

Я пожал плечами. Ещё по одной – это понятно, хотя, может быть уже и хватит. А свершится что? Электричество вдруг погасло, что вызвало у большой части присутствовавших удивлённое «О-о-о!». Однако, уже через секунду сцена оказалась освещена лучом прожектора. В круге света, как мне показалось, из ниоткуда возникли два женских силуэта. Высокие (каблуки, плюс причёски), стройные. Лица скрыты полумасками золотистого цвета. Закрытые спереди платья с длинными, как у цыганок из кино, расширенными книзу рукавами. Тёмно-каштановые струи волос лились куда-то в пол. Та, что была в чёрном, держала в руке белую розу. Другая, в белом платье, обладала розой тёмно-бордового цвета, казавшейся в полумраке почти чёрной.

Девушки стояли спина к спине и боком к залу. Эффектное начало. Многие из зрителей вскинули руки, восторженно аплодируя. Снова включилось освещение зала и артистки начали номер. Совершив синхронный оборот вокруг своей оси, они предстали перед публикой уже без масок. Снова зрительское: «О-о-о!» потрясло своды «Белой лошади». Лица девушек были приятно миловидны и… совершенно одинаковы. Неужели столь искусно загримированы, или? Я, с расстояния, вглядывался в каждую, пытаясь разгадать эту загадку. Занятый разглядыванием и сравнением лиц, не сразу понял, о чём поют. Голоса девушек сливались, звуча в одной тональности. Движения рук завораживали, что было похоже на технику индийских танцовщиц. И вот до меня дошло: «Сёстры Гримм» (так Хосе, выступавший в роли конферансье, объявил дуэт. Несравненные Роза и Лилия) исполняли песню из репертуара испанского дуэта «Баккара». Пели «The Devil Senttu To Loredo». После первого хита прозвучали и другие: «Colorado», «Granada», «Ay, Ay Sailor». Я размяк. Люблю слушать красивую музыку в красивом исполнении. Так со мной всегда, когда вижу красоту и слышу её же. Ну, что здесь поделаешь? Нравятся мне герои музыкальной сцены семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века: «ABBA», «BONI M.», «BAKKARA»… Я посмотрел на Колесова. Он, несомненно знал о моих ретро-пристрастиях.

– Ну и что? – Спросил я его. – Как и чем эти девчата могут нам помочь?

– Могут! – Ответ Колеса был твёрдым и однозначным, как печать королевского казначея.

– Могут, могут, – закивали головами братья Высокие. Кивали вразнобой, но убедительно.

– Это заговор? – Я начал смекать, что за моей руководящей спиной, в разваливающейся экономически «Великолепной семёрке», уже не первый день происходило брожение, некие глубинные подвижки, мне неведомые. А как же «Квартет везучих»?

– И никакой вовсе не заговор! – Товарищи дружно и отрицательно мотали хмельными чубами. – Заговорщики свергают шефа, – пояснял Колесов, – А мы, Соло, с тобой! Просто мы не хотим идти в незнакомые коллективы с протянутой рукой. Лучше мы трансформируемся…

– Как кубик Рубика? – уточнил я.

– Не, как Годзилла! – Алексей Высокий хлопнул ладонью по столу.

– Какой Гвоздила? – Его старший брат Александр недовольно скривился. – Как Железный дровосек! Или человек-Паук, или… – Так и не найдя нужного сравнения, Сашок, наконец, умолк.

– Ладно, мы трансформируемся. Но ты, – я указал перстом на Колесова, – ты ведь не зря притащил меня сюда и показал мне этих сестрёнок. Этих, – тут я начал хохотать и никак не мог остановиться. – Ну и Хосе! Неужели это он сам придумал: братьев Гримм заменили их сестры? Или, может быть их переделанные клоны? И в процессе клонирования что-то пошло не так. Мальчики стали девочками, а сказочники стали певичками?! Я в шоке, а братья Гримм, наверняка сейчас сильно ворочаются в своих гробиках. Ха-ха-ха…Серёжа, проясни ситуацию. – Я салфеткой вытер мокрые от выступивших слёз глаза.

– Денис, ты не один на свете умный, – голос Сергея звучал немного обиженно. Братья при этом снова дружно закивали: не один, мол! – Хосе сначала предложил назвать девочек «Ева и Лилит», – продолжил Колесов, – но я ему заметил, что тогда надо готовить трио. То есть, вводить с ними и Адама. Ну чтоб совсем, как в Библии. Ведь именно у первого мужчины на Земле сначала была жена Лилит, а только потом Ева. Но кто же тогда бы был Создателем? – Здесь Колесо поднял глаза к потолку. – Кто, спрашиваю я у Хосе тогда сам Бог? Ты что ли? Он согласился, что скорее тянет на папу Карло или на Карабаса Барбариса. Поэтому решено было оставить девчатам их настоящие имена.

– Карабаса Барабаса, – поправил я Колесова. – Так ты давно уже здесь с Хосе кумекаешь?

– Где-то с месяц… – Девочки приехали в Питер на один из сомнительных кастингов. Они из Барнаула. Дома окончили музыкальную школу; потом выступали на местных подмостках, на местном радио и телевидении. Кастинг не удался. Не знаю почему. Домой они возвращаться не хотят. Соло, ты же знаешь, что без протекции и прочего им здесь не пробиться. И вообще, Питер их сожрёт и не поморщится! А дуэт, согласись, перспективный.

– Ну, знаешь! – Я понял на что он намекает и не на шутку рассердился, – сколько их таких «перспективных» ежедневно прибывают на жеде-вокзал? Я что, похож на мецената, на Савву Морозова? Или я богат, как Крез? Сам не знаю, чем завтра буду на хлеб зарабатывать. Может в дворники пойду, или в кочегары, как Цой… – По активному жестикулированию и мимике товарищей я догадался, что в дворники никто из них идти не хочет.

– Вот, чтобы не в дворники, – заявил Колесов, – я и предлагаю привлечь девушек, сделав их нашими солистками. Согласись, что вокальные данные у них очень даже ничего! Я и название для новой группы уже придумал, если ты не против… – Здесь Сергей театрально вскинул вверх руку и выпалил: Поприветствуем вокально-инструментальную группу «Двойная звезда»!

– За «Двойную звезду» пьём двойную порцию! – Активизировался младший из Высоких.

– Лёша, не у всех желудок, как у лошади, – я перевернул свою пустую рюмку вверх дном. – А что в действительности может означать этот термин «Двойная звезда»? Кажется речь идёт об астрономии.

– Не будем гадать, – заявил Колесов и, как самый технически продвинутый из нас, достал свой смартфон и спросил у него: Гугл, что такое «Двойная звезда»?

– Двойная звезда – это двойная система, гравитационно связанных звёзд, обращающихся по замкнутым орбитам вокруг общего центра масс, – пояснил автоматический женский голос.

– Смысл понятен – я сделал вид, что согласен с предложением Колесова. – Ну а сами девушки из Барнаула как отнесутся к такой затее? Они-то согласятся? Потом, их репертуар… Среди Алтайских гор это прокатывает. Но, здесь – Европа. Авторское право никто не отменял. Или ты, Серёжа, сам поедешь договариваться с «BAKKARA»? Чтобы зарабатывать деньги на чужих песнях, за это придётся заплатить. Или ждать, когда на нас подадут в суд?

– Репертуар – дело наживное. Составим новый. Не в первой. Девчата на всё согласны, – Колесов поиграл бровями, – я же говорил, что домой они не рвутся.

– А они, правда так похожи? Близняшки? – Спросил я Сергея. – Или здесь больше грима?

– Как две капли воды, – уточнил Александр Высокий.

– Они, это, одноклеточные, – вставил свои «пять копеек» Алексей.

– Одноклеточный, Лёха – это ты, – поправил Колесов. – Наши девочки – однояйцевые близнецы. Биология, брат. Не знаю, как их родная мать отличает, так похожи!

Ресторация не закрывалась до шести утра. Мои товарищи, похоже, не собирались закругляться. Я же, несмотря на преподнесённые мне на рассмотрение прожекты коллег, испытывал усталость и по-прежнему считал нашу посиделку пиром во время чумы. И вообще, люблю, знаете ли, ночью находиться в своей постели, пусть даже эта постель располагается в гостиничном номере средней руки какого-нибудь райцентра бескрайней России-матушки. Ведь добрую треть года мы, музыканты, проводим на гастролях, колеся по стране. «Волка ноги кормят» – это про нас.

– Ну, вот что, господа товарищи, – я начальнически возвысил голос, – ваш «Квартет везучих» сейчас превратится в трио. Как однажды сказал под Новый год один президент: Я устал, я ухожу! А ты, Сергей, будь добр, пригласи «Сестёр Гримм» (тут я с трудом подавил улыбку) в нашу студию на шестнадцать-ноль-ноль. Это же касается всех. Общий сбор. Надеюсь к шестнадцати часам вы успеете выспаться и будете иметь достойный внешний вид, чтобы не уронить перед гостями из Барнаула честь культурной страницы России.

Колесов пообещал ничего не ронять и что теперь, вообще, всё будет «о′кей!», то есть, новая жизнь.

Вскоре я уже находился в своей двухкомнатной квартирке, в кроватке под одеялом. Но, сон не шёл ко мне. Сон, как у классика, – бежал от меня. Причиной тому были мысли о «Сёстрах Гримм». Тема близнецов всегда необъяснимо волновала меня. Наверное, именно сейчас уместно сообщить о себе некоторые жизненные подробности. Я – сирота. Обычный сирота из обычного детского дома. Сведения о родителях укладываются в несколько строк. Это были трудящиеся Страны Советов, которым выпала путёвка по линии профсоюза. Круиз по матушке Волге на теплоход «Александр Суворов». Теплоход, по непонятным до сего дня, причинам в районе города Ульяновска пошёл не под судоходный пролёт моста. Я был на этом теплоходе в тот злополучный рейс вместе с родителями. Мне в ту пору едва исполнилось три года, поэтому воспоминания тонут в тумане памяти. Ясным остаётся ощущение сильной жары. Казалось, что солнце жгло голову даже сквозь ткань белой детской панамки. И ещё: мальчуган, удивительно похожий на меня, просто одно лицо, так же, как и я, грыз пломбир вместе с вафельным стаканчиком. Вдруг сверху обрушился дикий скрежет и грохот. Мои ноги оторвались от палубы, руки от поручней, всё завертелось перед глазами, а вкус мороженого сменился чем-то солёным и вязким. Дальше провал… Родители погибли. Иных родственников не нашли, поэтому детдом стал логическим продолжением моего жизненного пути. Мою фамилию, имя и отчество то-ли придумали, то-ли определили по найденным документам родителей. А то, что я и есть именно тот ребёнок решили, сличив найденные фотографии в каюте, которую занимала вся моя семья. Не выясненным для меня остаётся вопрос о мальчике, так похожим на меня. Что это: реальность или плод моего воображения? Если у меня был брат-близнец, почему нас разлучили? Став взрослым, я пытался разобраться в этом деле. Писал в инстанции, обращался в организации. Бесполезно и безрезультатно. В СССР подобные трагедии тщательно скрывались за завесой государственной тайны. Потом, с проникновением в нашу жизнь интернета и широкой демократии, я возобновил свои попытки поиска истины. Однако, единственное, что смог узнать – это то, что фамилия, которую я ношу редкая. Те пятнадцать или шестнадцать владельцев аккаунтов – все «Солениченко», обозначившиеся на просторах рунета, оказались лишь однофамильцами.

Вторая мысль, мешавшая мне заснуть заключалась в ответе на вопрос: почему «Великолепная семёрка» сдулась так внезапно, будучи, в целом, успешным предприятием? Обвал произошёл в течение каких-то двух-трёх месяцев. Складывалось впечатление, что мир отечественной попсы выплюнул нас насколько беспричинно, настолько же бесцеремонно и безвозвратно. Намеченные для наших гастролей филармонии, клубы, дома культуры в областных и райцентрах вдруг отказывались от выполнения договоров, порой даже выплачивая нам неустойку. Все мои попытки определить некоего могущественного врага в сфере негласного руководства массовой культурой города или страны, ни к чему конкретному не привели. Те, кто действительно мог бы при желании прикрыть мою деятельность в качестве руководителя музыкального коллектива, лишь улыбались при встрече и на мои вопросы недоумённо пожимали плечами. А некоторые прямо указывали на то, что уровень «Великолепной семёрки» не столь высок, что бы она вечно оставалась на плаву. Говорили: ты, Соло, не самокритичен. Намекали на то, что шоу-бизнес предполагает наличие у современного деятеля культуры кроме творческого плана ещё и бизнес-плана. В общем, неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Да и не мог я, по моему характеру, кому-то так насолить, чтобы мне так серьёзно мстили. В целом, я не конфликтен. С этим, наконец, я и уснул. Снилась, как утром вспомнилось, всякая белиберда, пустое. Но одно зацепилось за сознание: шоколадные бархатные глаза. Женские. Чьи? Понимая, что сон – это анализ реальности, я прикинул, чьи это могли быть глаза? Вспомнил своих немногочисленных подружек последнего времени. Зеленоглазая Юлия. Подруга юности. Первая любовь и первое разочарование. Голубоглазая Вика, Виктория. До сего дня помню её любимое выражение: «Я – сильная, я – самостоятельная!» Сероглазая Марина. Само совершенство… Очевидно, что кареглазых девушек среди своих подруг я не имел.

Наконец, бытовуха – насущные домашние дела, заставили мня отвлечься от бесплодных гаданий. Господи, как прекрасен современный быт холостяка! Сегодня стирка – это волшебство! Помню, как в молодости приходилось правой рукой крутить ручку, вращавшую валики отжима, а левой, при помощи деревянного «пинцета», совать постирушки в центр этих самых валиков. И всё это в горячем тумане мыльно-порошковых испарений, с риском ошпариться. Потом полоскание в холодной воде, в корыте. Ручной отжим… А сейчас: кнопочки, огоньки светодиодных лампочек. Закинул бельишко, засыпал порошок, выставил программу и – ни шуму, ни пыли! Шум, правда, имеет место быть, но это уже мелочь. Включи по-громче любимую мелодию и пей пиво. А стирка идёт! Через полтора-два часа ты уже весело развешиваешь бельё для окончательной просушки. А приготовление еды?

Мультиварка – чудо из чудес! Помыл, почистил всё что надо по рецепту. Постругал, посолил. Забросил ингредиенты в чашу мультиварки, набрал программу и… снова пей пиво. Когда твоя еда будет готова, мультиварка сообщит об этом приятным пением. Но, то ли ещё будет! Впереди внедрение в повседневную жизнь миллионов людей программы «Умный дом». Если, конечно, у этих миллионов будут миллионы на банковском счёте. Комфорт и уют станут создавать роботы видимые и невидимые. Фишка последних лет – работы над совершенствованием искусственного интеллекта. Нам уже показывают их по телеящику: прекрасные женщины и мужчины. Почти как люди. Они будут заменять желающим спутников жизни по всем статьям. Включая биологические потребности. И никакого негатива во взаимоотношениях! У неё – никогда не болит голова. У него – всегда есть желание и возможность заняться сексом, или бесконечно слушать сплетни и пересуды о коллегах «жены» и т. д… А если хочется побыть одному: возьми пульт и нажми на кнопочку «выкл». Робота-сожителя поставь в коробку. И никаких ссор, разборок и ругани. Никаких выяснений отношений!

Так, за приятными размышлениями, исполняя самим собой составленный план домашних дел и попивая пиво, я приблизился ко времени, когда надо было уже собираться в студию на встречу с неведомым.

Впервые за последние несколько лет мне предстояло воспользоваться услугами метро. Это я осознал, когда, выйдя из своего подъезда, начал шарить по карманам в поисках автомобильных ключей. Увы, их нигде не было, как теперь не было в моём распоряжении и автомобиля. В метро я постоянно напрягался, когда видел рядом с собой какого-нибудь молодого парня не славянской внешности с рюкзаком за спиной. Всего год назад один такой, кстати, гражданин РФ, подорвал себя прямо среди народа, в нашем Питерском метро. Десятки убитых и раненых. В его рюкзаке – рюкзаке террориста находилось СВУ. Самодельное взрывное устройство. Больше всего меня в этом деле раздражает и злит следующее: ты – террорист. Ты считаешь, что во всём виновата существующая власть. Тогда иди и геройствуй против властных структур. Причём здесь незнакомые тебе невинные люди? За что ты несёшь им смерть и увечья? Это мои вопросы, которые я задаю по-человечески. Но сам же и понимаю, что террористы, по сути, звери. Они это делают, чтобы посеять страх среди людей. Устроить панику среди населения. А зверей, угрожающих нам надо уничтожать. Вот объяснение моих страхов. Я боюсь, но не паникую. И, если будет надо, сменю гитару на автомат.

У входа в здание студийного комплекса меня сторожил старший из братьев Высоких – Александр.

– Что, – спросил я его словами из кинофильма о Чапаеве, – Федька помирает, ухи просит? – Я имел в виду состояние младшего брата Алексея после вчерашней пирушки.

Александр согласно закивал, с собачьей преданностью глядя мне в глаза.

– Ладно, опохмеляйтесь, – я был добр, – но завтра в десять, чтоб как штыки…

Сашок мгновенно исчез.

Студия встретила меня приглушенным светом и приглушённым хихиканьем. На моём руководящем столе восседали две девицы. Они о чём-то оживлённо болтали с Колесовым, строили ему глазки и не обращали на меня, возникшего у порога, никакого внимания. Я был вынужден сделать: «гм, гм…», чтобы обозначить себя в пространстве и привлечь взоры присутствовавших.

– А вот и шеф, – сообщил Сергей, слегка хлопнув ладонью чуть пониже спины одну из девушек.

Мой стол, только что оккупированный аппетитными джинсовыми задницами, был немедленно освобождён. Девицы изобразили что-то вроде смущения и прошелестели по очереди: – «Простите, простите»…

– Будем знакомиться, – я представился: Соло, Солениченко Денис Иванович, или просто Денис.

– Роза, Лиля, – каждая из них назвала своё имя.

Я поймал себя на том, что не в силах удержать взгляд на одной из девушек. Мои глаза бегали туда-сюда. Я, по настоящему, пялился на девчонок. Мои губы самопроизвольно растягивались в радушную доброжелательную улыбку. Самую приветливую, на которую я только был способен. Вот тебе и грозный начальник, образ которого я собирался демонстрировать! Хитренькие сестрички, видимо, давно уже привыкли к тому, какой эффект производит их совместное появления перед незнакомыми мужчинами. Они молниеносно переглянулись, как бы обмениваясь мнением обо мне и одновременно осветились ответными улыбками. Наверное, родители девушек, проектируя и создавая своё детище, руководствовались правилом: всё гениальное просто. Они взяли за основу облик греческой богини красоты Афродиты, которая, как известно, была создана из пены морской и утреннего ветерка. Средний рост. Густые волнистые чудо-волосы тёмно-каштанового цвета. Во время выступления в «Белой лошади» они были распущены и доходили длиной, как казалось, чуть ли не до пола, а сейчас оказались собраны и свиты в аккуратные башенки, венчающие прелестные античные головки. Завитушки-завлекушки спускались с висков, прикрывая маленькие, прижатые к головкам (что особенно важно для меня, ибо, не люблю лопоухость) розовые ушки. Лица овальной формы. Ничего резкого, приплюснутого, острого или раздвоенного. Округлые подбородочки. Прямые, небольшие носики и алые чуть пухловатые губки. При этом, верхние губы имели вид изогнутого лука, а их края слегка устремлялись вверх в постоянной полу-улыбке. Эта последняя черта облика девушек создавала ощущение приглашения к празднику, ощущение вечной весны и вечной молодости и ещё Бог знает, какие приятные ощущения. И наконец, их глаза. Карие, шоколадные, бархатные очи! Они, при желании, запросто могли бы свести с ума и лишить воли любого нормального (гетеросексуального) мужика. С невероятным трудом я отогнал от себя этот прекрасный морок и сосредоточился на одной только Лиле, тем более, как мне показалось, именно она смотрела на меня с наибольшим интересом. Приглядевшись, я понял, что не очень-то она юна. Некоторые внешние признаки указывали на возраст, примерно в тридцать – тридцать с хвостиком. Моя ровесница. Я вспомнил послужной список «Сестёр Гримм»: музыкальная школа; выступления на сцене местной филармонии, на местном радио и телевидении. Все эти достижения требовали времени и ещё раз времени, иных усилий и затрат. Мне ли не знать. Конечно, думал я, – эти сестрёнки вовсе не глупышки, взявшие билет в один конец. Тайно от папы, мамы и своих дружков, рванувшие в столичный мегаполис за удачей. Лиля и Роза совершенно точно знают, что чудес в шоу-бизнесе не бывает. Эта их первая попытка выхода в свет основывается не на романтике, а на трезвом расчёте своих сил и возможностей, собственном опыте и кое-каких финансовых ресурсах. Так это и лучше, чем возиться с талантливыми, но наивными и совершенно не «обкатанными» жизнью заготовками в артисты, – решил я.

Наш разговор на автобиографические темы продолжился за чаем, организованным Колесовым. Ответы девушек были конкретными, но подробностями не изобиловали. Например:

– Мужья? – Нет, никогда официально в браке не состояли и не состоим.

– Дети? – Снова мгновенный перегляд. – Нет, не рожали. Рано нам ещё фигуру портить.

– Планы на жизнь? – Хотим петь в «Двойной звезде». Название нравится. Клёвое. Да и мы с сестрой двойные…звёздочки. Ха-ха-ха. Ну, а если не срастётся, то Хосе (хороший человек) обещал подогнать другие варианты. А то, можно и в «Белой лошади» пока…

Потом я присел к роялю и мы перешли к профессиональной части нашего собеседования. Голоса у девушек оказались настоящими. Фонограмма не потребуется. Поют – не шепчут. Легко берут ноты верхней октавы, не тужась. Звучание чистое, фонетика без недостатков. Движения в паре синхронны. В общем, «Сёстры Гримм», как оказалось в последствие – Гавриленко – есть настоящий слаженный эстрадный дуэт. В заключение Лиля (а может быть Роза) сама села к роялю и вместе с сестрой исполнила песню собственного сочинения «Верность сердца». Конечно же, песня посвящалась сёстрам-близнецам. Первый куплет они пели построчно:

Припев обе подхватили в два голоса:

Потом, буквально с листа, отрепетировали парочку моих набросков. Что-то своё вытащил из загашника Колесов. Опробовали. Я приободрился. Казалось, что вырисовывается возможность сверстать репертуар, с которым было бы не стыдно выступить на публике. Вот только время, время! Оно поджимало. В общем, как сказал когда-то поэт Маяковский, работа предстояла «адова». Плюс к этому, так нелюбимые творческими людьми, организационные заморочки, устранять которые должен был я лично. Это регистрации-перерегистрации; налоговая и Минкульт; десятки кабинетов, подписей-печатей, своих и чиновничьих и так далее и тому подобное.

В конце первого месяца упорной работы нашего коллектива, я созрел до того, чтобы опробовать исполнение созданной программы на живых зрителях. Так сказать, обкатать «Двойную звезду» в реальных условиях сцены. Был у меня один хороший знакомый в звании подполковника, в должности заместителя командира полка по воспитательной работе, служивший в одной из воинских частей Подмосковья, где я и сам, когда-то проходил срочную службу. Подполковник Андреев Сергей Сергеевич. Правда, в пору моей службы Андреев носил погоны капитана и занимал, аналогичную теперешней, должность, но рангом ниже – в батальоне. Хорошие отношения, помимо служебно-уставных, у нас сложились, когда я организовал в подразделении крепкую художественную самодеятельность. Я созвонился с подполковником и предложил ему организовать проведение в клубе части шефского концерта. Шефский – значит бесплатный. Андреев с радостью согласился, обещая в ответ ужин для артистов. В меню предполагалось наличие гречневой (моей любимой) каши с говяжьей тушёнкой и прочего, соответственно моменту.

Глава 2

Санкт-Петербург. Несмотря ни на что, этот город сохранил все признаки имперской столицы. Всадники на вздыбленных конях, ажурные арки мостов, переброшенных через реки и каналы. Золоченые шпили церквей и административных зданий. Гранитные берега Невы. Сам дух этого города – дух власти и силы. Однако у Питера не всё на показ. Городу есть где хранить свои и государственные тайны. Вот, например, неприметный, всего в десяток домов, переулок Моряков Балтики. Дома – ровесники города. Тупик. За густыми кустами сирени прячется двухметровый, красно-бурый от времени, кирпичный забор. За забором трёхэтажное серое здание, утыканное спутниковыми, радиорелейными и прочими антеннами дальней, космической и ближней связи. В заборе железные вороты серого цвета, которые открываются и закрываются автоматически, пропуская во двор только того, кого нужно. Над ними две видеокамеры. В листве прячутся и другие средства наблюдения, охраны и защиты объекта. Объект – филиал СВР (Службы Внешней Разведки) Российской Федерации.

В кабинете, окна которого выходят во внутренний двор, в удобном кресле чёрной кожи, сухощавый, седой, коротко стриженый мужчина лет пятидесяти, или около того. В помещении царит приятный полумрак, хотя солнце бьёт прямо в оконные стёкла. Всё объясняется особой структурой стекла. Стёкла не только отражают солнечные лучи, но и гасят инерцию звуковых колебаний. Так что, если бы враг и захотел подслушать, о чём говорят в этом кабинете, направив на окно антенну специального оборудования, у него ни чего бы не вышло. И ещё эти стёкла пуленепробиваемые. Мужчина, о котором идёт речь, – руководитель данного разведотдела, работающего на Западно-Европейском направлении. Назовём его так: полковник Свинцов. Он умён, властен, жёсток и даже жесток, но только по отношению к противнику. Он пунктуален и начисто лишён сочувствия к нерасторопным работникам своего ведомства. Впрочем, такие не задерживаются в его команде. И вообще, люди для полковника, включая его самого, – всего лишь фигуры на шахматной доске жизни и разведки. Карьера, карьерный рост – вот что больше всего интересовало полковника, начиная с его лейтенантских времён. Каждый свой шаг вперёд он совершал идеально и только наверняка. Каждую ступеньку на верх брал с боя, после очередной своей победы. Проведённые им операции были неизменно успешны. Он достигал положительного результата, порой рискуя всем. Когда был моложе и ниже в должности – рискуя собственной жизнью и свободой. Когда стал начальником, рискуя жизнью подчинённых, которых в нашей стране гордо именуют разведчиками. И если бы сейчас Свинцов был в форме, а не в цивильном костюме, то присутствующие, несомненно, прониклись бы уважением к седому служаке, грудь которого сверкала бы от блеска орденов и медалей. Но, китель с наградами почти всегда грустно висел в шкафу. Правило разведчика – всегда быть незаметным.

Начался новый месяц, Полковник, согласно утверждённому им порядку, ждал своего заместителя с докладом. Заместитель должен был доложить о текучке, о продвижении наиболее важных дел и свои соображения на перспективу. Полковник даже не ждал, потому что знал, как только стрелки его настольных часов укажут на десять утра, тот, кому следует, войдёт в кабинет. Иначе и быть не могло. Поэтому Свинцов просто смотрел на бег секундной стрелки и собирался с мыслями. Ровно в десять в дверь постучали. На пороге стоял майор Крутов – заместитель Свинцова. – Разрешите?

Полковник приглашающе махнул рукой. В отличие от Свинцова, Крутов был одет по форме. Полковник и сегодня не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться выправкой и внешним видом своего заместителя. Майор Крутов являл собой образец. Образец, буквально, во всём: волевое и, вместе с тем, привлекательное лицо; ладно сидящая военная форма; чёткая аргументированная речь; полная самоотдача при выполнении служебного долга. Дело в том, что человека иного качества и иных способностей Свинцов просто не потерпел бы возле себя.

Полковник старался, где только это было возможно, обходиться без помощи современных гаджетов, предпочитая им бумажные носители информации или живое общение с подчинёнными. То есть, управлял по-старинке. «Мой компьютер здесь, – обычно говорил он и тыкал пальцем себе в висок. – И ничего таскать с собой не надо!» Крутов же, наоборот, был поборником всего передового. Однако, зная наклонности начальника, в кабинет к нему являлся с неизменным блокнотом и папкой, набитой листами формата «А – 4», исписанными своим убористым почерком. Свой доклад Крутов начал с наименее существенных дел, как бы отбрасывая их в сторону, по мере решения. Таким было непременное решение шефа. Согласно этой методике Свинцова, оба они, и начальник и заместитель подбирались к сложным и важным вопросам уже умственно разогретыми и ещё не утомлёнными.

В качестве характеристики полковника Свинцова, так же можно было бы привести его слова из общения с новичками разведки.

– Что есть главное оружие разведчика? – вопрошал, при случае, дилетантов полковник. И когда слышал в ответ названия новейших огнестрельных систем, или взрывчатых устройств, приходил в большое недовольство.

– В таком случае, – ворчал Свинцов, – вы не разведчик! Вы – диверсант. Главное оружие разведчика – нелегала – это его мозги. И чем более продвинутым является разведчик, тем большего калибра его мозг! Возьмём, к примеру, Джеймса ихнего, Бонда… Который «агент 007». Он не является для нас примером. Всё время стреляет! А наш Штирлиц из «Семнадцати мгновений весны» за весь фильм выстрелил только один раз. Ну, ещё раз ударил по голове бутылкой. Зато, благодаря его работе, Красная Армия победила фашистов. Штирлиц – наш человек. Во всех смыслах, настоящий разведчик. Потому, что он всё время много и напряжённо думает. – Думать, мыслить – было жизненным кредо Свинцова.

Тем временем, докладчик подошёл к основной части.

– Операция «Двойная звезда» – майор выдержал двухсекундную паузу.

– Не томи, излагай, – приказал полковник, вскинув глаза на своего заместителя, в которых явственно читались оживление и интерес.

– Операция «Двойная звезда» – продолжил Крутов – прошла первую фазу своего развития. Согласно ваших указаний и в соответствии с договорённостью с ФСБ, капитан Ерёмин осуществил ряд оперативных встреч с гражданами, которые так или иначе управляют денежными потоками, вращающимися в сфере поп-культуры, представляясь сотрудником именно Федеральной Службы Безопасности. Целью его работы было: сорвать музыкально-концертную деятельность группы «Великолепная семёрка» и подвести её к финансовому краху. Это в полной мере удалось. В начале июня руководитель группы – Денис Солениченко документально оформил прекращение деятельности этого творческого коллектива. Ненужные нам элементы, как и ожидалось, отсеялись сами собой. Кстати, если вы не против, предлагаю после вербовки присвоить Солениченко оперативный псевдоним «Соло». – Полковник кивнул, соглашаясь.

– Затем, – майор перевернул страницу своего блокнота со штампом «совершенно секретно» на обложке и «из расположения части не выносить» – капитан Ерёмин через осведомителя ФСБ некоего «Испанца», (здесь полковник понимающе хмыкнул: а, Хосе…) вышел на гражданина Колесова Сергея Дмитриевича – барабанщика «Великолепной семёрки» и друга Солениченко. Так как Колесов был замечен в употреблении, время от времени, лёгких наркотиков, Испанец подвёл к нему Ерёмина под видом наркодилера. Контакт и последующая вербовка прошли в «Белой лошади» (Свинцов снова понимающе хмыкнул: гм., гм…. осиное гнездо смежников). Колесов подписал соответствующие обязательства «О неразглашении» и так далее… Свою задачу на первом этапе он понял и выполнил хорошо.

Здесь полковник слегка хлопнул ладонью по столешнице своего полированного стола.

– Постой, – Свинцов в упор посмотрел на заместителя, – а этот Колесов, на сколько он наркозависимый? Не загубит ли он нам всё дело?

– Товарищ полковник, – Крутов словно ожидал этот вопрос начальника, – Колесов был проверен в нашей ведомственной лаборатории. Ничего опасного. Так, баловство, – майор позволил себе изобразить улыбку краешками губ и продолжил, – и потом, понимаете, эти магические буквы в удостоверении Ерёмина: «ФСБ»! Парень поклялся, что больше ни в жизнь…

Полковник прервал помощника нетерпеливым жестом: дальше, дальше. Крутов продолжил. Задача Колесова состояла во внедрении в состав новой группы, создаваемой Солениченко, наших агентов – сестёр Гавриленко. Встречи Колесова и сестёр-близнецов проходили в «Белой лошади» при содействии Испанца и под руководством Ерёмина. Обеим девушкам присвоены оперативные псевдонимы: Ева и Лилит, соответственно.

Здесь полковник снова принялся выяснять.

– Соответственно чему? – Спросил Свинцов. – Вы докладывали, что девушки так похожи, что даже родная мать их не различит. Как же можно будет понять, при необходимости: кто есть кто? Как бы не возникло с этим проблем… И потом, эта мистика, эти заимствования из Библии. Нельзя ли было придумать, что попроще?

– Есть отличие, – бодро откликнулся майор, но как-то сразу замялся. – Бывают на теле родинки. Блуждающего типа. Они почти не видны зимой, но весной и летом… В общем, медицинский смотр сестёр показал, что у одной из них – у Розы – наличие такой родинки за… лини ей бюстгальтера. На правой стороне.

На несколько секунд воцарилось молчание. Свинцов сначала оторопел, но потом взорвался эмоциями.

– Умники! На правой груди, значит?! – Полковник почти смеялся в лицо помощника. – Это что же, если потребуется идентифицировать агента надо будет каждый раз уединяться с ней и просить показать грудь? А зимой ещё и лупу брать, чтобы разглядеть родинку! Но, ведь зимой и осенью холодно… – закончил Свинцов своё лирическое отступление уже вполне серьёзно. – Поколдуйте там с нашими технарями. Например, микрочип с выходом на хронометр старшего в группе или ещё что-нибудь, способное указать на ту, или иную из них. Вы же понимаете, что уровень информированности и оперативные задачи у сестёр могут быть разными? То-то и оно… Кстати, как прошла их вербовка? Сразу ли согласились сотрудничать?

– Товарищ полковник, вам известно, что у Лилии есть ребёнок от Варяга. («Варяг» – оперативный псевдоним сотрудника СВР) Сын Антон, около шести лет. Контакт между ними произошёл, когда Варяг был в Барнауле и участвовал в проведении операции «Снежок». В соответствии со сложившейся обстановкой, Варягу какое-то время пришлось скрываться на территории РФ вместе с беглым сотрудником пакистанской разведки. Он попутно службе, занимался героиновым транзитом через нашу страну. На этом мы его взяли и перевербовали. (Здесь полковник жестом показал, что помнит подробности) Варяг смог, не раскрывая себя на две недели поселиться у сестёр Гавриленко. Потом, в соответствии с планом операции, бесследно исчез. Однако, мы, используя наши возможности, ежегодно, в день рождения Антона, доставляли ему подарки от отца. От Варяга. Варяг знает о рождении ребёнка. Ерёмин сыграл на чувствах. Лилия не забыла об отце своего сына. Она надеется в будущем создать с ним семью. Ерёмин сообщил ей, что в настоящее время Варяг (или Альберт, как он ей назвался) находится за границей, выполняя важное задание Родины. Что сейчас ему необходима помощь и эту помощь могут оказать именно они – Лилия и её сестра. Ерёмин дал Гавриленко гарантии в том, что после выполнения операции, Варяг вступит с ней в законные отношения – заключит брак. Ну, а сестра, как ниточка за иголочкой. В общем, проблем с ними не было.

Майор на секунду умолк, так как увидел на лице шефа гримасу недовольства и даже некоторого недоверия. Он хорошо знал начальника и потому стал ожидать разъяснения таким эмоциям с его стороны.

– Значит, говоришь, гарантии он дал? Кто? Ерёмин за Варяга? – Полковник приподнял кустистые брови. – Крутов, не будьте смешным. Кто может в нашем деле что-то гарантировать, тем более за другое лицо? Не ваши гарантии убедили Лилию. Любит она Варяга, вот и согласилась. Если по истечении шести лет женщина привлекательной внешности не нашла замену отцу своего ребёнка, мужчине, с которым провела всего две недели в своей жизни, значит у неё глубокие чувства. Крутов, вы ведь знаете, что именно чувства – это основа, на которой зиждется согласие объекта на сотрудничество. Чувство страха, корысть, любовь…

Майор согласно и понимающе кивнул: так точно, чувства. И продолжил:

– Здесь, в Петербурге, Гавриленко с Солениченко познакомил Колесов, в чём и состояла его задача.

– А что было сделано, чтобы Лилия не выдала своих чувств при первой же встрече с Солениченко? Как вы подстраховались? – Спросил Свинцов, – ну, в связи с особенностями предстоящей работы и всего нашего замысла?

– Для этого Ерёмин провёл с девушками разъяснительную работу, начиная со старшей из них, – ответил Крутов, – показал фотографии Солениченко.

– Со старшей? – Полковник слегка удивился, но тут же снова почти засмеялся. – Ах, да! Между временем их рождения разница в несколько минут… При этом, именно Лилия родилась первой. Понятно. Что у них с языками: английский, немецкий? Состояние здоровья, физические данные? Водительские права? И ещё один важный вопрос: кто будет заниматься сыном Лилии? Расскажите мне подробно сначала о женщинах, потом о мужчинах, привлекаемых к операции. Наличие у них навыков, полезных в нашей работе. Какая нужна доподготовка?

– Товарищ полковник, сёстры Гавриленко сугубо гражданские люди. Водительские права имеет только Лилия. В школе обе сестры изучали немецкий язык. В настоящее время, из-за отсутствия разговорной практики их языковой уровень ниже удовлетворительного. Согласно требований профессии – исполняют песни на английском. Три года назад обе прошли платный курс изучения английского языка при местной школе искусств. Компьютер знают, как обычные пользователи. Физическое развитие удовлетворительное, что объясняется необходимостью быть в движении на сцене, как на репетициях, так и в ходе выступлений. Однако, никакой специальной подготовкой сёстры Гавриленко не обладают. Анализ заполненных ими анкет и психологических тестов показал, что девушки обучаемы и, в достаточной степени, стрессоустойчивы. В теории… Считаю, что программа доподготовки в степени, необходимой для участия в операции «Двойная звезда», может быть усвоена ими в течении двух месяцев.

– А они у нас есть, эти два месяца? – Вопрос полковника остался без ответа, так как спросил он прежде всего самого себя. – Ладно, с этим понятно. Антон?

– Антон находится в Барнауле. Им занимается бабушка. Клавдия Николаевна. Пенсионерка. Педагог, так сказать, в запасе.

– Хорошо, – полковник удовлетворённо кивнул, – женщинам в нашей операции отводится вспомогательная роль. Но доподготовка для них не будет лишней. Мало ли что. Теперь о Солениченко и Колесове. Срочная служба в Армии?

– Так точно, – Крутов перевернул очередной лист своего блокнота, – Солениченко Денис Иванович проходил срочную службу в Подмосковье, в Кантемировской танковой дивизии. Должность: механик-водитель среднего танка. Уволен в запас в звании сержанта. Характеристика в личном деле положительная. В ходе службы изучал матчасть танка, совершенствовал навыки вождения. Имеет опыт огневого применения штатного стрелкового оружия экипажа. Это АПС (Автоматический Пистолет Стечкина), АКСУ (Автомат Калашникова со складывающимся прикладом, укороченный), граната «Ф-1». Знает танковую радиостанцию «Р-123». В рамках армейской программы изучал приёмы рукопашного боя. До недавнего времени имел автомобиль «Мазда». Водительский стаж – пять лет. Владеет английским на среднем уровне, который изучал самостоятельно по учебным журналам и аудиокассетам школы заочного обучения «ЕШКО». Может изъясняться в обиходе на немецком. Язык изучал в детском доме, получая среднее образование. Там же два года занимался в секции бальных танцев. Может, при желании удивить, исполнив с обученной партнёршей и танго и вальс и прочее. Считаю, что двух месяцев доподготовки по нашей специфике для Солениченко будет достаточно.

– Какая, преимущественно, местность в районе планируемой нами операции? – Спросил полковник и сам же ответил, – горно-лесистая. Обязательно включите в программу элементы альпинистской подготовки. В вождении делайте основной упор на скоростное движение по лесным дорогам, на преодоление спусков и подъёмов, уклонов и так далее… Что Колесов?

Майор Крутов быстро сделал несколько пометок в своём блокноте и продолжил доклад.

– Колесов Сергей Дмитриевич. Рядовой запаса. Срочную службу проходил в войсках Забайкальского Военного Округа, в городе Кяхта. В инженерно-сапёрном батальоне, в должности минёра. Характеристика в личном деле положительная, но нам известно, что в последний период службы Колесов три раза отбывал наказание на гарнизонной гауптвахте. Всегда за одно и то же – конопля. Участник художественной самодеятельности части. Обучен постановке противопехотных и противотанковых мин и разминированию. Знаком с образцами мин иностранного производства. Имеет навыки обращения с тротилом, пластидом и так далее…

– Это полезные навыки, – заметил Свинцов, – А вот, конопля меня беспокоит. Крутов, пока не поздно, проверьте ещё раз товарища на пристрастие к наркоте. Если что, заменим. Конопля – это не шутка.

– Есть! – Майор поёрзал на стуле под тяжёлым взглядом начальника и продолжил. – Ещё о Колесове: огневая подготовка ограничена выполнением упражнений учебных стрельб из «АК-74». Водительские права категорий «А» и «В». Имеет в личном пользовании автомобиль «ФОРД», хотя предпочитает передвигаться на мотоцикле «ЯМАХА». Несколько раз участвовал в соревнованиях по мотокроссу, но призовых мест не занимал. В байкерском движении не состоит. Английский знает на хорошем уровне. Немецкий никогда не изучал. Солениченко и Колесов – холостяки и в браке никогда не состояли. Колесов довольствуется случайными связями. Иногда пользуется услугами женщин с пониженной социальной ответственностью. Солениченко периодически встречается с соседкой, некой Соловкиной Раисой Анатольевной. Она замужем. Имеет двоих детей. Офисный планктон. Ничего примечательного. Для доподготовки Колесова вполне хватит тех же двух месяцев.

– Ну, что сказать? – Полковник побарабанил пальцами по столу. – Определённая работа проделана… Там ещё подвизаются братья Высокие. Нет смысла полностью посвящать их в план операции. Только частично, в части, их касающейся. Однако, всю процедуру: пальчики, ответственность за разглашение и так далее, пусть пройдут. Для их же пользы. Чем сейчас занимается творческий коллектив «Двойная звезда»?

– Солениченко решил опробовать программу на живых зрителях, – доложил Крутов. – Через три дня группа выезжает в расположение Кантемировской дивизии. Есть договорённость с командованием полка, в котором Солениченко проходил срочную службу о шефском концерте для военнослужащих. Остаётся один вопрос… У Солениченко практически нет средств для поддержания группы на плаву. Предстоящий концерт шефский, значит бесплатный. Предлагаю выделить ему необходимые денежные средства из бюджета операции «Двойная звезда», а доводить их до адресата через Колесова под видом его собственных сбережений.

– Утверждаю. – Свинцов похрустел пальцами, сцепив кисти рук в замок и сам же поморщился от этого звука. – Вы займитесь составлением программы доподготовки наших будущих агентов, а я съезжу на концерт. Посмотрю на эту «джаз-банду» в живую. Кстати, Крутов, а что это такое – Двойная звезда? Ну, по науке?

– Товарищ полковник, докладываю: Двойная звезда в астрономии – это двойная система гравитационно связанных звёзд, обращающихся по замкнутым орбитам вокруг общего центра масс. – Крутов выжидательно смотрел на начальника, наблюдая, как морщины на его лбу то собирались в гряду волн, то расправлялись, казалось, сами собой.

– Ну, да… Ну, да. Система, действительно, замкнутая. Центр масс – это Варяг. Или нет, это… Впрочем, всё равно. Свободны. – Свинцов отпустил заместителя и занялся иными делами государственной важности.

Пришло время нам, читатель, покинуть особняк Петербургского филиала СВР и узнать о дальнейшем развитии событий от главного героя – Дениса Солениченко. Соло, как всегда, повествует от первого лица.

На тот момент главным в своей жизни я считала создание новой работоспособной музыкальной группы по имени «Двойная звезда». Я возродился из пепла, как птица Феникс. Упиваясь радостными хлопотами и творческими муками, я и не предполагал, что совсем скоро жизнь закружит меня и моих товарищей в водовороте иных усилий и иных, более ярких переживаний. С деньгами ощущалась явная напряжёнка. Точнее, деньги у меня просто кончились. А требовалось не мало. Например, транспортные расходы. На перевозку нашей аппаратуры и прочего необходимого имущества в Подмосковье понадобилось заказать три грузовика. А билеты на поезд? Купейные. На всех. Плюс расходы на ночёвку после концерта. Это – гостиница. Не спать же нам на солдатских кроватях в казарме? Мужики, ещё так-сяк, но девушки?!

Выручил Колесов. Сергей выдал мне беспроцентный кредит из собственных сбережений. Сказал как-то странно: вернёшь, когда сможешь. А не сможешь, то и ладно! Друг… В общем, действуя по пословице, которую я запомнил ещё с детдомовских времён: «глаза страшатся, а руки делают», я устранил поочерёдно все, стоявшие передо мной на тот момент важнейшие проблемы и в назначенный срок наша музыкальная группа въехала на, присланном из части автобусе, в, крашеные серым, ворота прославленного танкового полка, с алыми звёздами на каждой створке.

– Смотрите, двойная звезда! – Воскликнул Алексей Высокий, тыча пальцем в окно и указывая на эти самые алые знаки. Все согласились с ним, что это – доброе предзнаменование.

Подполковник Андреев встретил нас приветливо и не один. Бывший с ним рядом капитан представился начальником особого отдела. Особист сразу же потребовал для просмотра сценарий концерта. Пока, выделенные для этого бойцы, под руководством Колесова разгружали и устанавливали аппаратуру и оформляли сцену нашими декорациями, мы вместе с особистом и заместителем командира части по воспитательной работе согласовывали сценарий в кабинете последнего. Впрочем, оба начальника остались довольны программой и правки не потребовалось.

Зал оказался заполненным на сто процентов. Публика: офицеры и члены их семей; солдаты и сержанты срочники и контрактники. Я даже немного удивился. В наше время, когда достаточно набрать в интернете название любой песни из репертуара любой группы и прослушать её, посмотреть клип, эти люди были радостно возбуждены, предвкушая встречу с неведомыми им артистами. Когда всё было готово, я дал команду поднять занавес и представление началось. Сначала на сцену вышли наши девушки-близняшки. Их шелка, кудри и чарующие улыбки в сопровождении великолепно звучавших голосов произвели фурор. Первой исполнялась песня испанского дуэта «BAKKARA» в русском переводе «KARAMIA».

– …Не было печали, просто уходило лето… – Наверное эти слова вызвали особые чувства именно у солдат срочной службы. Далее звучала лирика. Песни отечественных и зарубежных авторов на родном языке и на английском. Время, отведённое на первую часть концерта пролетело незаметно. Благодарные зрители активно аплодировали, издавали крики, типа: браво, бис, супер… И только один, уже не молодой товарищ, коротко стриженый, сухощавый и седой, портил картину всеобщего удовольствия. Я обратил внимание на его безучастность и даже отстранённость от происходящего. Он сидел в первом ряду справа крайним. Сидел ровненько, ручки на коленях, как у первоклассника на уроке. Никаких эмоций. Надеюсь, что он хотя бы слушал.

Во второй части концерта мы, как и было задумано, ударили по нервам слушателей. Демонстрировалась, в основном, военная тематика. Наши солистки встали на подпевку-подтанцовку, переодевшись в камуфляж. При этом они ничуть не потеряли ни в женственности, ни в привлекательности. Солировал я лично. Мне было известно, что в полку служат люди из числа солдат-контрактников, офицеров и прапорщиков – участников боевых действий на Кавказе и не только. Поэтому я волновался, представляя на их суд, впервые озвучиваемые со сцены, несколько песен собственного сочинения. Эти песни были посвящены именно таким парням. Вот одна из них «Патруль»:

Исполнение песни сопровождалось световыми и звуковыми эффектами, имитирующими грохот боя. Колесов молотил от души, даже сломал одну из своих палочек для пущего эффекта. Это был его продуманный трюк. Щепки взлетали над сценой и дождём сыпались на помост. Зрители ревели от восторга. Слышались крики: вот даёт барабанщик! Барабанщик – зверь! И так далее и тому подобное. Когда замерли последние аккорды в зале на пару секунд повисла мёртвая тишина. Потом прорвало. Казалось, потолок обрушится. Хлопали и даже топали от избытка чувств. С не меньшим воодушевлением была отмечена после прослушивания моя следующая песня «Невесёлая работа»:

И так, с неизменным успехом и благодарными эмоциями зрителей-слушателей, включая последнее исполнение, опять же, моей песни «Я нажимаю на курок»:

Нас не сразу отпустили со сцены. Пришлось, даже, по заявкам на бис спеть ещё пять песен. Только вмешательство подполковника Андреева, напомнившего, что по распорядку наступает время ужина, прекратило поток зрительских просьб и заявок. Потом радушные хозяева пригласили, как и было обещано, весь творческий коллектив «Двойной звезды» на ужин в банкетный зал, располагавшийся на втором этаже офицерской столовой полка. Стол оказался неплохо сервирован. Мои ноздри, когда я вошёл, приятно защекотал вкусный запах любимой гречневой каши с говяжьей тушенкой. Царская еда!

На банкете присутствовали офицеры управления полка вместе с жёнами и мы – артисты неизвестной ранее никому новой группы «Двойная звезда». Командир части – полковник Насонов – первым произнёс краткую речь о пользе патриотического воспитания военнослужащих. Его зам по воспитательной работе напомнил, что песня нам «строить и жить помогает». Потом поздравил нас с рождением нового творческого коллектива и пожелал успехов на нашем поприще. Далее пошли тосты без речей, короткие, как выстрел. Как и любят военные. Кто-то включил музыку. Кто-то первым пригласил кого-то на танец. Веселье было бурным, но не долгим. Военным на следующий день предстояли ответственные мероприятия, да и нам надо было возвращаться в Питер. Эту ночь членам «Двойной звезды» предстояло провести в скромной гостинице подмосковного городка Алабино. Тот же автобус от воинской части, что утром привёз нас с вокзала в полк, был любезно предоставлен артистам для поездки к месту ночлега. Так что я, верный своему принципу – всегда спать в «своей» постели, уже до двадцати четырёх часов успел разместиться в одиночном номере, предоставленном мне, как начальнику. Однако, напрасно я надеялся завалиться на боковую, предвкушая скорый и глубокий сон. Вдруг, ко мне в номер гурьбой ввалились все ребята и девчата «Двойной звезды». Возбуждённые и взбудораженные. Возглавлял их Колесов, державший в каждой руке по две бутылки Шампанского.

– Соло, ты что, вот так сейчас и уснёшь? – Серый не мог скрыть своего безмерного удивления. – Мы более месяца вкалывали, больше, чем лошади. И вот – успех, триумф, победа! А ты – спать?

– Ну, с триумфом ты загнул, – попытался я охладить пыл товарища. Солдатская аудитория… Они и меньшему были бы рады. Вспомни себя на срочной службе. Можно сказать только о первом шаге на пути к успеху.

– Да, да, первый шаг! – Затрясли чубами братья Высокие, одновременно выхватывая у Колесова бутылки Шампанского и нацеливаясь пробками в скромную люстрочку моего номера.

Бах! Бах – бабах! Пробки ракетами взвились к потолку. К счастью, люстра не пострадала. Только Алексею прилетела в голову обратка.

– Откуда Шампанское? – Только и успел спросить я. – На банкете, вроде, только водка была.

– Это от заместителя командира полка по тылу, – пояснил Колесов, – мне всегда нравились эти пухлые майоры! Всё у них есть, как в Греции. Стоит только намекнуть. Я шутливо погрозил ему пальцем: не балуй, когда он слишком тесно прижимался к нашей Розочке во время танца и, вот оно – Шампанское!

Вино пили, в основном, из горлышка, так как стакан в номере был всего один. Гранёный. Каждый хотел высказаться: как волновался, чего опасался. Ведь концерт, хотя и шефский, всё же – есть свёрстанная программа настоящего выступления. Первого выступления «Двойной звезды» на публике. Все мечтали о новых концертах, о гонорарах, о славе, наконец. Дружеские объятия, сверкающие глаза. Я и сам, незаметно, погрузился в сладкие грёзы. Этому весьма способствовало Шампанское, выпитое на водку и шоколадные бархатные взгляды одной из девушек, открыто ласкавшие меня на расстоянии опасной близости. Наконец, опустевшие бутылки оказались частично под столом, частично под кроватью. Вот и последний посетитель покинул мой номер. Я запер дверь на ключ и, обернувшись, обнаружил, что ошибся. Вышли не все. На моей кровати сидела девушка необыкновенной красоты – одна из солисток «Двойной звезды». Не знаю почему, но я подумал, что это Лиля. Может быть я видел хоть какую-то разницу между сёстрами? Нет и ещё раз нет. Может быть дело в имени? Всё-таки в имени Лиля есть что-то от музыки, например, звук ноты «ля»… Спрашивать бестактно. Если я ошибся, она вдруг обидится и уйдёт.

Как я уже говорил, последний месяц мы так плотно работали, что времени посмотреть друг-другу в глаза в спокойной обстановке у участников проекта «Двойная звезда» просто не было. Всё заслоняли профессиональные интересы. Моё мужское сознание, конечно, отмечало красоту и обаяние девушек. Я даже стал про себя, а иногда и вслух называть их «наши певчие птички». Нередко ловил на себе внимательные ласковые взгляды. Но чьи? Кого из них, или обеих сразу? Вникать и распутывать эту загадку было недосуг, но вот… Я присел рядом с ней и, приобняв, шепнул на ушко: чего это мы сегодня такие красивые? Наши губы сами нашли друг-друга.

– Только сегодня? – Спросила она между поцелуями.

– Прости, конечно же нет. Всегда. С первой минуты мне стало очевидно, что ты… – и хотя говорить в тот момент мне совершенно не хотелось, я всё же завершил фразу, – ты замечательно, необыкновенно красивая.

– Только я? – Хитрые карие глазки с нетерпением ожидали ответа. – А моя сестра?

– Но, помилуй! – Взмолился я, – вы ведь совершенно неотличимы. Твоя сестра такая же красавица. Но сейчас со мной ты. Значит ты – лучше всех. Ответ её не остановил и девушка продолжила коварную игру.

– Могу поспорить, – сказала она, – ты не уверен, с кем имеешь дело. Назови моё имя!

Я лишь помотал головой и вернулся к её замечательным губам вкуса спелой малины. Ответом на моё молчание был тихий смех. Кто из нас выключил электричество не имеет значение. Девушка оказалась для меня идеальной партнёршей во взрослых играх. Её чудесные волосы источали аромат природных трав. Её руки, то мягкие и нежные, то упругие и сильные, дарили моему телу неизъяснимое ощущение полёта. Казалось, её сердечко стучало прямо в моей груди.

Полнолуние. Свет Луны, проникая сквозь жидкие гостиничные шторы, в достаточной степени освещал лицо красавицы, её упругую развитую грудь. При этом, правая была украшена аккуратной маленькой родинкой, которую мне всё время хотелось поцеловать. Её миленький уютный животик вызывал восхищение. Ничего более прекрасного в женщине я раньше не видел. Карие глаза – омуты безвозвратно тянули в водоворот наслаждения. Сопротивляться этой силе было невозможно, да и не нужно.

Да, это была великолепная, пожалуй, лучшая ночь в моей жизни. Ночь физической и моральной разрядки. Ничто так не сближает мужчину и женщину, как секс по обоюдному влечению. Именно эта страсть, дарованная людям Богом, помогает нам пережить стресс, воспарить духом. Помогает выразить особенно хорошее отношение к предмету своей любви. Любви? Наверное, рано было говорить об этом высоком достижении, но желание видеть и чувствовать эту девушку постоянно и не далее, чем на расстоянии вытянутой руки, в ту ночь прочно укоренилось в моём сознании.

Утро застало нас в одной постели. Моя подруга была очаровательна, когда спала и ещё более красива, когда проснулась. Кожа лица гладкая. Естественный лёгкий румянец щёк. Как будто и не было накануне переезда из Петербурга в Москву, трёхчасового концерта и банкета после него, а потом почти бессонной ночи в моём номере. Выглядела она, как новенькая! Как выглядел я – мне показало зеркало в ванной. И не скажу, что моё отражение мне понравилось. Всё-таки мужчины – это не женщины. Но, как говорится: «да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое!» Бритва, шампунь, фен и расчёска сделали своё благородное дело. Я стал снова похож на себя (на Соло) и, ко времени завтрака был бодр, как огурчик. Моя гостья упорхнула пока я кувыркался в ванной. Мимолётные обрывки воспоминаний о прошедшей ночи окончательно привели меня в приятное расположение духа. Я ещё подумал, что теперь, после близости с Лилией(?), сумею безошибочно определять, кто есть кто из сестёр Гавриленко. Сняв телефонную трубку я распорядился насчёт завтрака и заказал микроавтобус – такси до Ленинградского железнодорожного вокзала Москвы.

В кафешке, располагавшейся на первом этаже гостиницы, меня уже поджидали: Колесов и братья Высокие. Чуть позже появились и они: Лилия и Роза. Обе оживлённо переговаривались, поглядывая в нашу сторону. Весёлые, свежие, как ягоды клубники в утренней росе. Как будто только что с грядки. Смеющиеся глаза излучали хорошее настроение. Лёгкий сквознячок шаловливо играл пушистыми длинными прядями их причёсок и складками их одежды. Парни вскочили, услужливо отодвигая дамам стулья. А я смотрел, открыв рот и силился понять, с какой из них провёл эту ночь. Но, тщетно. Официантка принесла заказанную еду. Когда она удалилась, Алексей предложил всем опохмелиться. Во внутреннем кармане его пиджака бугрилась какая-то ёмкость. Оказалось – армейская фляга в зелёном матерчатом чехле.

– Спирт, – пояснил Лёха, – чистый медицинский. Жаль только, что не полная…

– Когда вы всё успеваете? – Спросил я, будучи в реальном недоумении.

– Это так… – Алексей поскрёб затылок. – Не виноватый я! Она сама дала. (Дамы прыснули в кулак) Медичка. Мадам Прошкина. Елена Михайловна.

Мимика и гримасы Алексея окончательно всех развеселили. Девушки отказались от спирта, а мужики разбавили чай по чуть-чуть. Через двадцать минут мы уже мчались к Москве, оставив позади Алабино. А там «Сапсан» и, спустя пять часов, благословенный и милый сердцу Питер.

Глава 3

Я всегда самокритичен. Почивать на лаврах не привык. Этого же требую от товарищей по работе. Второй оплаченный мною месяц пребывания нашей новой группы в арендованном студийном помещении подходил к своему календарному завершению. Нам было просто необходимо срочно отправляться на гастроли – зарабатывать деньги. Однако, к этому имелось два существенных препятствия. Репертуар группы если на что и годился, так это на бесплатные, шефские концерты. Честно говоря, наш репертуар был специфичен, с воинским уклоном. С таким не подкатишь ни к одному продюсеру. Репертуар – это первый минус. Второй минус, собственно, и есть они – эти самые продюсеры. По приезду в Питер из нашей кратковременной командировки я встретил одного. Он смотрел на меня, как на приведение, как на зачумлённого.

– Двойная звезда? Соло, ты о чём? Ты ведь… Да тебя, не сегодня, так завтра…

– Ну, договаривай, – я ухватил его за плечо.

Он юлил и изворачивался, но я вцепился, как клещ. Затащил его в бар. После третьей рюмки, выставленной мной в качестве угощения, продюсер приблизился к моему уху и сообщил шёпотом, что мной интересовались… Что не рекомендовали иметь со мной никаких дел, а то… Теперь уже я смотрел на него, как на сумасшедшего. Смотрел и не мог поверить в услышанное.

– Слушай, – запальчиво возвысил я голос(он тут же съёжился: тише, тише!), – на дворе не тридцать седьмой год двадцатого века! – Я сбавил громкость и спросил, – что, КГБ воскрес, или этот, НКВД?

– Одну букву из всех ты угадал, – ответил продюсер, – букву «Б». Но, не КГБ, а ФСБ! Один капитан, фамилию не помню, подходил ко всем, корочки показывал. Беседовал приватно. О тебе, Соло…

Вот так номер! Голова моя пошла кругом от такого известия. Но, почему, за что? В чём я провинился? И почему тогда не вызвали в кабинет, не предъявили? С ума сойти… И всё же я не смог тогда увязать в своём сознании крушение «Великолепной семёрки» с непонятной мне деятельностью какого-то капитана с корочками сотрудника ФСБ. К полной непонятке в делах шоу-бизнеса добавился и мой душевный раздрай. После ночи, проведённой в объятиях одной из наших певчих птичек, мне вдруг приспичило влюбиться. Я каждый день отчаянно пытался понять, кто из двух близняшек и есть моя красотуля, временами пристально вглядываясь в их лица, в их движения, вслушиваясь в их голоса – бесполезно. Между тем, обе красотули вели себя со мной безупречно, ничем не выдавая себя. Так как мои мучения, видимо, уже нельзя было не заметить, обе девушки участливо спрашивали меня: уж не заболел ли? Или может в кого влюбился? Как правило, эти вопросы задавались ими прилюдно. Я бесился, но не мог прийти ни к какому решению. Куда подевалась моя природная смелость в обращении с женщинами? Взять бы и посадить обеих перед собой и спросить напрямик. Но, о чём? Кто из вас неделю назад кувыркался со мной в постели всю ночь? Бестактно. Вполне могут и обидеться. Скажут, что мне это приснилось. Мне совсем не хотелось выглядеть круглым дураком. Наблюдение за близняшками показало, что они никогда и никого не поправляли. Например, если к одной из них только что обращались, называя Лилей, она отзывалась на Лилю. Если через пару минут кто-то другой называл её же Розой, она отзывалась на Розу! Наверное им так было проще общаться с людьми. Проще, чем каждому объяснять: я, мол, не та, а другая… То есть, в этом вопросе царила полная неопределённость.

С каждым днём я всё больше осознавал, что снова нахожусь в тупике. Нет, даже ещё в более тупом тупике, чем раньше! Мои дёргания с «Двойной звездой» казались мне теперь глупыми и бесполезными дрыганиями жука, упавшего на спину в ямку с осыпающимися краями. Я недоумевал: причём здесь спецслужба? Где я и где ФСБ! Может меня с кем-то попутали? – Гадал я и порывался, вот пойду сам к ним в логово спрошу в чём дело? Месяц кончается. Надо что-то делать, что-то предпринимать, или хоть вешайся.

Находясь в состоянии, близком к отчаянию, я решил спросить совета у друга. Однако, Колесов, в тот день, несмотря на то, что стрелки часов уже приближались к двенадцати дня, на работе ещё не появлялся. Но, с другой стороны: что это за работа, которая не кормит? Я не мог забыть того, что неделю назад Сергей уже одолжил мне крупную сумму денег из личных сбережений, которая почти вся ушла на организацию поездки группы в Подмосковье. Обращаться к нему снова с той же просьбой было непорядочно и, скорее всего, бесполезно. Но, может быть он что-нибудь посоветует и с деньгами и с ФСБ? Я достал из кармана мобильник и уже нашёл в телефонной книге фамилию друга, как вдруг дверь моего кабинета без стука отворилась. Так ко мне входил только Серый. Точно, он. Колесов, собственной персоной, стоял на пороге.

– Денис, – начал он, не поздоровавшись, – тут вот к тебе…

Из-за плеча Колеса выдвинулись двое мужчин. Один – ну, прямо голливудский герой – супермен! Фактурная внешность: высокий рост, красивое лицо, добротный костюм и дорогая обувь. Смотрит прямо в глаза, с выражением учёного, готовящегося препарировать лягушку, или сделать инъекцию белой лабораторной мышке. Мол, уколем и будем наблюдать. На вид ему лет сорок-сорок пять. Второй попроще: джинсы не первой свежести, линялая футболка, потёртые кроссовки. Лицо обычное – через пять минут встретишь – не узнаешь. Возраст близок к моему. В руках чёрная кожаная папка. Колесов сразу же испарился, а парочка посетителей направилась ко мне.

Подойдя, красавец мужчина сунул мне под нос свои корочки. Я не вчитывался и не вглядывался в документ. Какая разница, что там написано? Моё сердце заколотилось: вот оно, началось! Второй посетитель не предъявлял мне удостоверение, но и так было ясно, что он здесь не случайно. Когда оба гостя уселись, я, охрипшим от волнения голосом, осмелился спросить: чем могу быть полезен такой важной организации и как смогу повлиять на безопасность Российской Федерации?

– Денис Иванович, – ответил красавец, – вы невнимательны. Мы представляем здесь не ФСБ, а СВР – Службу Внешней Разведки.

– Что за СВР? – Я не понимал ни аббревиатуру, ни её расшифровку. – Я знаю, что разведкой занимается ГРУ.

– ГРУ – терпеливо пояснил старший из посетителей, – это Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Вооружённых Сил страны. Мы представляем Службу Внешней Разведки России. Обе службы родственны, но мы работаем не только в интересах нашей армии. Вместе мы выполняем одну задачу, имя которой – безопасность Родины. Я – майор Крутов и со мной, – майор ткнул пальцем в своего попутчика, – капитан Ерёмин.

– Но, позвольте, – я ткнул себя в грудь, испытывая некоторое облегчение от того, что посетители не из ФСБ, – перед вами всего лишь музыкант. Не разведчик, не супермен. Даже в армии я был механиком-водителем танка. Это всё равно, что тракторист.

После моих слов Ерёмин, раскрыв кожаную папку, извлёк из неё увесистое дело. На картонной обложке стоял штамп: «секретно». В центре моя фамилия, имя и отчество.

– Взгляните, – сказал капитан, – мы хорошо вас изучили и пришли к выводу, что вы нам нужны для… Для одного мероприятия. Просто необходимы.

Он развязал тесёмки и пододвинул дело ко мне. Я открыл папку и увидел себя. Фотография, девять на двенадцать, как в песне. Правда петь в тот момент мне совсем не хотелось. Далее шла вся моя жизнь, представленная в справках, выписках, копиях, анализах и в некотором количестве других фотографий. Подробнейшая психологическая характеристика, где были указаны мои предпочтения в женщинах, еде, музыке, алкоголе и так далее и тому подобное. Вся подноготная. Далее выводы: чего от меня можно ждать в той или иной ситуации. Бегло ознакомившись с материалом, я, не скрывая удивления, сообщил представителям разведки, что они, действительно, знают меня лучше, чем я сам себя.

– Но, опять же, – не сдавался я, – из материалов исследования следует вывод: Денис Солениченко – самый обычный человек. Никаких супер – способностей. В общем, не Джеймс Бонд! Нет ни особых знаний, ни умений, никаких иных талантов. Я – обычный гражданин своей страны.

– Вот именно, – подчёркнуто строго произнёс Крутов, – гражданин. Сержант запаса. Присягу, которую вы дали Родине пока никто не отменял. И потом, давайте вместе обсудим ваше сегодняшнее положение. После того, как нами была торпедирована «Великолепная семёрка», вы наспех сбили новую группу. Вы не сдались и снова ринулись в бой, проявив организаторские способности и волю. Вы пошли наперекор обстоятельствам. Это свидетельствует о том, что наши психологи не ошиблись в вас. Но, давайте смотреть правде в глаза: сейчас вы не можете использовать «Двойную звезду» для зарабатывания денег. Группа сколочена, но репертуар не носит характер коммерчески благоприятного проекта. И вам, как профессионалу это понятно. Для раскрутки группы нужны деньги и время. У вас нет ни того, ни другого! Вы, по сути, банкрот, Соло. Вам нужен толковый импресарио, но его нет и не будет. Ни здесь, ни в Москве. Предположим, вы обратитесь в банк за кредитом. Будьте уверены – вам всюду откажут. А время неумолимо толкает вас к роковому концу. Продадите квартиру? Нет, на это вы, точно, не пойдёте. Квартира – не машина, верно?

Речь майора порядком разозлила меня. Мало того, что из-за их деятельности мой мир стоит на грани катастрофы, этот франт, похоже, гордится своими делишками.

– Зачем? – Я отодвинул от себя папку. – Для чего вам было вгонять меня в эту…позицию? Можно было бы вызвать к себе и всё по-человечески объяснить!

– Нельзя. – Майор был категоричен. – Нельзя было по-человечески. Слишком многое связывало вас с… – он пошевелил пальцами, – с этим миром. Мир разведки иной. Он, скорее, виртуальный, нежели реальный. В общем, надо было, с одной стороны выбить у вас почву из под ног, а с другой стороны – привязать вас к нашему делу. К делу служения Родине – закончил он почти пафосно.

– Да, – согласился я. – От моего дела вы меня успешно оторвали. Чем же будете привязывать к своему?

– Как чем? – Крутов ласково посмотрел на меня и сказал как-то буднично, – Чувством долга. Долга гражданина. Деньгами. Вы официально поступите на службу в СВР. И по окончании мероприятия станете обладателем кругленькой суммы денег. Женщинами.

Произнеся последнее, майор достал из кармана пачку фотографий и веером рассыпал их на столе передо мной. Я обалдел. На всех фото красовались наши девочки Лиля и Роза, Роза и Лиля. На сцене, в бальных нарядах; в быту в обычной одежде; даже в купальниках, на пляже. Как-то, чтобы развеяться, в пору усиленной подготовки к первому концерту, я предложил посетить один из питерских пляжей. А точнее, пожалуй, лучший пляж наших прибрежных окрестностей – «Ласковый», в посёлке Солнечное. Выехали всей группой. Погода стояла прекрасная, что само по себе – редкость в наших краях. Об этом приятно было бы вспомнить в иной обстановке. И ещё одно фото: красивая девушка и я рядом с ней. На кровати в гостиничном номере в Алабино. К счастью, пока ещё одетые. Я машинально собрал фотографии в стопку и оставил их лежать на столе.

– Я могу подумать? – Спросил я у Крутова. – Хоть как-то собраться с мыслями, пораскинуть мозгами…

– Денис Иванович, а что тут думать? – Крутов пожал плечами. – Откажетесь и для вас всё рухнет. Теперь уже и без нашей помощи. Да и сёстры Гавриленко… Не думаю, что вы когда-нибудь ещё увидите их. Или её. – Майор повертел в руках фото, где я сидел в обнимку с одной из близняшек.

– А вы знаете, – не удержался я, – знаете, с кем из них я был в ту ночь?

– Она сама вам скажет, – Крутов посмотрел на меня, как на ребёнка, у которого он только что отнял любимую игрушку. – Скажет, когда-нибудь. Тем более, что сёстры Гавриленко уже дали своё согласие на сотрудничество.

Я молчал. Тупо пялился на майора и молчал. Он же, видимо, приняв моё молчание за согласие, продолжил жёстко, по-деловому, или по-военному, безапелляционно.

– Завтра для вас начнётся новая жизнь. Всё, что вам нужно сделать до девяти утра завтрашнего дня – это поручить кому-нибудь из соседей приглядывать за квартирой. Скажете, что отправляетесь в творческую командировку, что, впрочем, не далеко от истины. В девять за вами заедут под видом заказа такси.

Концовка фразы майора про творческую командировку могла бы удивить меня, если бы я ещё мог чему-то удивляться. Затем, мне было сказано, что брать с собой ничего не нужно. Что всё, вплоть до зубной щётки и бритвенного станка я получу на месте. Крутов пояснил это так: Родина заботится о своих героях. На мой вопрос о судьбе товарищей из «Двойной звезды», о финансовых и хозяйственных делах, которые просто повиснут в воздухе без меня, он ответил, что всё уладит товарищ Ерёмин. Что касается Колесова и братьев Высоких, то они, в той или иной мере, тоже участвуют в данном мероприятии.

– Я рекомендовал бы вам, – сказал на прощание Крутов, – провести этот вечер в «Белой лошади», в кругу коллег и друзей. О деньгах не беспокойтесь. Деньги есть у Колесова. Да, и если что, Хосе в курсе. Он не пожадничает, угостит за счёт заведения. Столик на шестерых для вас уже заказан.

Посетители вышли. Я сидел ошеломлённый. В голове всплыли слова из песни Высоцкого: «Обложили меня, обложили. Бьют уверенно, наверняка.» Профессионалы, мать их…Все: верный друг Колесо, Лиля, Роза, Хосе! Все они разыгрывали мою карту под руководством кураторов. Оказывается, даже Высокие в курсе! И только я, как лох, ничего не мог понять. А девчата? Ночь в гостинице – тоже по указанию? Как это у них называется? Кажется «медовая ловушка»… С меня вдруг сняли розовые очки. А точнее, зелёные и Изумрудный город в миг стал серым и скучным. А жизнь дерьмовой и никчемной.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо собачье! – Произнёс я вслух и с большим чувством. И именно в этот момент на пороге возник друг Колесо.

Он вошёл, как всегда, без стука, но увидев моё лицо и услышав что-то о собачьем дерьме, смутился. Смущение, вообще, не свойственно Колесову. Парниша даже закашлялся. В горле запершило. То, что он хотел мне сказать, так и не вылетело из его рта. Потоптавшись молча, он, наконец уселся на дальний от меня стул. Я мог бы сказать ему что-то типа: «И ты, Брут!». Совсем, как Юлий Цезарь, пронзённый кинжалами сенаторов Рима. При этом, последний удар ему нанёс близкий друг – сенатор Брут. Да, я имел на это право. Как ни крути, а налицо было предательство близкого друга. Вслух же я сказал:

– Мне предложено провести этот вечер в кругу своих друзей. Не знаю теперь, кто они такие – мои друзья, но мне сказали, что эти люди соберутся в «Белой лошади». Ты идёшь, друг?

Колесов кивнул. Тогда я продолжил.

– Столик заказан, финансовое обеспечение на тебе, Хосе на подхвате…Полагаю, круг друзей уже оповещён?

Колесов снова молча кивнул.

– Тогда до встречи в двадцать ноль-ноль.

Я поднялся из-за стола и прошёл мимо Колеса, не удостоив его больше ни одной из своих эмоций. Так, в паршивом настроении я, к обеду, добрался до своей квартиры, посетив попутно продуктовый магазин. Сначала мои мысли беспорядочно роились в голове, мешая найти конец цепочки, потянув за который можно было бы распутать всю головоломку. Но, постепенно, события и факты последнего времени выстроились в понятный, логически обоснованный ряд. Меня разрабатывали ни день и не два. Месяцы! При помощи ранее завербованных друзей и коллег подвели к дилемме: либо в дворники – либо в разведчики. Меня обманывали все, зная о тщетности моих усилий, изображали воодушевление и даже рвение в работе над созиданием новой музыкальной группы. И ведь работали, казалось, не за страх, а за совесть! А радость, проявленная коллегами после первого удачного концерта? Она никак не казалась поддельной. Люди, люди… Но, особенно обидным было то, что одна из близняшек была вынуждена лечь со мной в постель. Мата Хари, мать её! А я и сопли развесил. Любовь – морковь и всё такое. Размечтался…

Дома, начиная путешествие в бутылке коньяка, я задал себе вопрос: как теперь смотреть на «Сестёр Гримм»? Как на женщин с пониженной социальной ответственностью? Хотя, может быть, эта ответственность у них ещё выше, чем у меня. Ведь они за Родину и для Родины идут на всё! Или, может быть, они всё-таки так поступают из-за денег, из-за будущей протекции в мире шоу-бизнеса? Так было бы и понятнее и честнее.

После первого стакана я вспомнил, что надо отдать ключи от квартиры соседке. Я и раньше их отдавал, уезжая на гастроли. Моим доверенным лицом была соседка Рая. Немного младше меня, симпатичная барышня, жена алкоголика и мать двоих детей. Большая любительница секса. О последнем я узнал совершенно случайно, лет пять тому назад. А было это так: в мою дверь позвонили, я открыл. Она – крашеная блондинка небольшого роста. Растерянное лицо, в руке сломанный ключ от двери её квартиры.

– Помогите! На плите борщ. Варится. И, может быть, утюг не выключила! Мне дурно…

Я видел, что женщина на самом деле в панике. У меня на балконе хранился ящик с инструментом. Повозился я с её дверью не больше десяти минут, стараясь как можно меньше чего-нибудь раскурочить. Получилось. Она сказала: «спасибо» и слегка порозовела, наверное, от счастья, что борщ не выкипел и утюг оказался выключенным. Потом, где-то через полчаса – снова звонок в мою дверь. Опять она. Нафуфырилась, приоделась. В руках кастрюлька с борщом. В пакете чекушка и контейнер с салатиком. Так мы и познакомились. С того дня мы с Раей периодически встречались накоротке. Всегда на моей территории.

В общем, взял я запасные ключи от своей квартиры и отправился к соседке. Она, девушка сообразительная, только и спросила: на долго? Я не знал, что ответить, поэтому сказал: может быть навсегда… Раиса почуяла запашок коньяка и уловила моё настроение. Взяла ключи и сказала: сейчас заскочу. И заскочила. Аж на два часа! Выжала меня, как лимон. Она это умеет. Но, странное дело, вместе с отданной телом энергией, из моей головы выскочили почти все мрачные мысли. Стало даже интересно.

– А что, – подумал я, – вдруг всё не так уж и плохо…будет. Ведь обещали мне сегодня приключения, деньги и, даже, женщин! Всё за казённый счёт, халява, сэр! И вообще, уныние – это смертный грех.

Так как бутылку коньяка мы добили вместе с Раисой, делать было совершенно нечего. Вот я и решил, напоследок, убраться в квартире. Не в плане чистоты, а просто навести порядок. Собрал все деловые бумаги и документы со стола и запер в сейф. Потом долго бродил туда-сюда, думая, куда бы спрятать ключ от сейфа. Не найдя ничего лучше, я отодрал одну из качающихся паркетин в углу у окна. Сунул под неё ключ, благо он был плоский и восстановил паркет. Потом отключил стационарный телефон. Газ и воду я решил перекрыть уже утром. Посмотрел на часы – пора одеваться и двигать в «Белую лошадь». В ресторации меня встретил улыбающийся и довольный жизнью Хосе. Я пожал его руку, хотя мне не очень этого хотелось.

– Агент трёх разведок, – подумал я о Хосе, – оборотень. Теперь всё в этом человеке казалось мне фальшивым. Усы стрелками – приклеенными; выпуклый живот – накладным; улыбка – наигранной. Хосе щёлкнул пальцами и, невесть откуда взявшийся официант, проводил меня к столику, уютно примостившемуся в нише за пальмой. Пальма росла в большой кадке. Её экзотический шикарный вид показался мне неуместным здесь, в помещении под белым искусственным освещением электрических ламп.

– Вернуть бы тебя, красавица, в родную Сахару, – погоревал я о пальме, – в оазис раскалённой солнцем пустыни. Бедная пальма…

За столиком уже сидели братья Высокие. Всё ещё трезвые, что, видимо, давалось им не просто. Я взглянул на часы: без пяти минут восемь вечера, а они – трезвые и даже слегка озабоченные. Наверное, обмозговывают недавнюю беседу с капитаном Ерёминым и ждут мою реакцию на все открывшиеся обстоятельства, в связи с тем, что мы оказались под «колпаком» у СВР. Но, где же Колесов? И девчата опаздывают. Я присел на свободный стул, машинально поздоровавшись с Высокими и обдумывая тот факт, что сёстры Гавриленко никогда и никуда не опаздывали. За те полтора месяца, что я их знал. Не опаздывать – качество, абсолютно не свойственное обычным женщинам. Вот что значит – шпионки!

Ровно за десять секунд до назначенного времени(я следил за бегом секундной стрелки на часах) в ресторацию в сопровождении Хосе вошла троица: Колесов между близняшками. Сергей вёл их под белы ручки. Все трое были в хорошем расположении духа, что вновь всколыхнуло во мне, угасшее было, чувство неприязни к коллегам и чувство недоверия к ним. Вот так же, совсем недавно, он – друг Колесо, ввёл в мою жизнь этих шпионок. Обе – красавицы и не замужем, без детей, хотя возраст обязывал их обзавестись семьями. Странно… Почему я раньше об этом не задумывался?

– Смотрите, как это здорово, – воскликнул Колесов, подойдя к нашему столику и, обращаясь прежде всего ко мне, – можно каждый день загадывать желания, находясь между этих прекрасных созданий!

Я не ответил, но подумал о том, какова действительная роль Колесова в развитии сюжета? Он ли вербовал сестрёнок по заданию Ерёмина, или здесь попотел сам Крутов? Как осуществлялась вербовка, через постель? Никогда ранее не посещавшее меня чувство тяжёлой ревности, глухо заворочалось где – то в области сердца. Ну и ну! Этого ещё не хватало! Я постарался отогнать глупые внутренние эмоции и натянул на свою физиономию некое подобие улыбки. Попутно я пришёл к решению: сегодня, непременно, надо нажраться, может быть, до зелёных чертей, до блевотины. Фу, прости Господи… Ну, действительно, вдруг меня впереди ждут месяцы полного трезвяка? Не смертельно, конечно, но всё же… Я и не предполагал, что будет так и не так. Что меня обучат пить спиртное, не пьянея. Но, не будем забегать вперёд. Вновь пришедшие расселись вокруг стола, имевшего прямоугольную форму, на свободные стулья. Девицы расположились напротив братьев Высоких, а мы с Колесовым оказались друг против друга по торцам. При этом я – под пальмой, как бы во главе застолья. Все поглядывали на меня, не прикасаясь ни к питью, ни к еде. Видя это, я взял слово.

– Ну, что, дамы и господа, – я старался быть приветливым, хотя в голове вертелось сравнение с пиром во время чумы. – Сегодня все мы здесь собрались не знаю зачем, но ведаю, почему. Скорее всего, потому, что время от времени людям надо расставаться со своими иллюзиями и хоронить такие отжившие понятия, как дружба, любовь, порядочность. Ладно, оставим лирику поэтам и, если всё оплачено, грех этим не воспользоваться. Серый, наливай.(Я знал, что Колесов не любил, когда его так называли и сделал это сознательно, так как он, на самом деле оказался серым. Типа, оборотень.) – Пить будем, – продолжил я с большим воодушевлением, – гулять будем. А смерть придёт – помирать будем!

Я обратил внимание на то, что братья Высокие, при упоминании мной о смерти, тревожно переглянулись, а сёстры Гавриленко одновременно вздрогнули, фужеры в их руках звонко и печально звякнули.

– Ну, Соло, ты и сказанул! – Разливавший Шампанское Колесов, передёрнул плечами, – смерть придёт…

Таким образом, благодаря мне, начало нашего застолья оказалось безрадостным. Но, постепенно, под воздействием алкоголя и закуски, моя душа начала оттаивать и распускаться, как подснежник под первыми лучами весеннего солнца. Глядя на меня, остальные всё более и более расслаблялись.

В этот вечер на сцене «Белой лошади» обосновался незнакомый мне возрастной коллективчик. Я ещё подумал, что может быть это самодеятельность из дома престарелых чекистов (если таковые дома имеют место быть). Какая-то бабуся исполнила «Очи чёрные». Хорошо, однако, исполнила, душевно. Под аккомпанемент семиструнной гитары и печальной скрипки. Седовласые дедушки слаженно орудовали, скрюченными подагрой, пальцами. Инструменты в их руках послушно солировали. Особенно усердствовал пианист. Вроде и придраться было не к чему, но я в тот вечер был готов придираться ко всему. Окружающая обстановка казалась мне гротескной, бутафорской и мрачноватой. Я упорно искал глазами скрытые камеры слежения, микрофоны, ловящие каждое слово посетителей, ощущал себя неловко, будучи в самом центре шпионского гнезда. Как в кино! Только я не зритель, а актёр. И все вокруг меня – тоже актёры, включая сотрапезников-собутыльников. И невидимый режиссёр дёргает за ниточки. Впрочем, я был недалёк от истины. Чтобы развеять мрачные мысли, я решил немного потанцевать. Но что могут изобразить эти старперы? А если заказать им мою любимую танцевальную мелодию: «Рио – Риту»? Хорошая идея. Я привстал и сразу встретился глазами с Хосе, который постоянно крутился неподалёку. «Испанец» подошёл и я переговорил с ним на, интересовавшую меня тему. Потом он метнулся к ретро-оркестрику и уже через две минуты зазвучала божественная «Рио – Рита». Я церемонно поклонился ближайшей ко мне Гавриленко, как меня учили в секции бальных танцев в годы моей детдомовской юности, приглашая её на танец. В себе я был уверен, так как два года оттачивал всякие там «па» под руководством хорошего педагога. Вальс, фокстрот, танго. Я умел двигаться в ритме и ноги девушкам не оттаптывал. А вот как поведёт себя партнёрша – не знал. Лиля (или Роза) встала из-за стола и мы вышли в центр зала. Девушка оказалась сведущей в этом деле, прекрасно владела телом и, танцуя, вкладывала в свои движения эмоции. В общем, у нас неплохо получалось, чем мы и привлекли всеобщее внимание. Хотя я смотрел только в лицо партнёрше, но краем глаза успел заметить, что публика, оставив свои столики, подтянулась к танцполу и все глядят только на нас. Последний аккорд «Рио – Риты» утонул в аплодисментах. Наверное, это было необычно для посетителей ресторации: красивая музыка и красивый танец из прошлого века. Парни из нашей кампании тоже не смогли сдержать удивления и восхищения.

– Соло, молодец! Ты это как, когда? На курсы ходил? А мы не знали… – братья Высокие кипели эмоциями. – А Роза – звезда!

Честно говоря, мне было без разницы, с кем я танцевал: с Розой или с Лилией. Факт в том, что я не знал с кем. Ни одна из сестёр, при этом, как обычно, и бровью не повела. Роза, так Роза. Не спорить же по пустякам! Парням же я ответил, что да, было время – тренировался, давно. А мастерство, как и опыт – не пропьёшь. Это общеизвестно. Поэтому, вот и могу, когда хочу. Старцы из оркестрика, воодушевлённые успехом своего исполнительского мастерства, грянули танго «Брызги Шампанского». Я сфокусировался на шушукании второй близняшки и Колесова. Судя по всему, девушке тоже хотелось праздника и она тянула Сергея на танцпол.

– Ну – ну, – подумал я, – интересно, как покажет себя барабанщик в непростой обстановке? – Танго требует наличие умения, так сказать.

Она всё же вытащила его из-за стола, но лучше бы этого не делала. Это было жалкое зрелище. Серый повис на партнёрше и томно вилял задом в такт музыке. Наверное, Хосе решил более не искушать публику. Оркестрик «Весёлая старость», как я мысленно окрестил коллективчик престарелых музыкантов, покинул сцену, уступив место более молодым и современным артистам. Братья Высокие не стали ловить ноздрями мух и пересели к двум разбитным молодящимся дамам, скучавшим без кавалеров. Правильное решение. Таким образом за нашим столиком образовались две пары. Мне не хотелось более разминаться на танцполе и я приналёг на оч-чень качественный коньячок «Арарат». В мире, как известно, настоящий коньяк вырабатывают только две страны: Франция и Армения. Остальные гонят бренди. Это не я сказал, а специалисты в области виноделия.

Мы болтали ни о чём. Все четверо. Хотя, поговорить стоило и поговорить серьёзно о нашем настоящем положении. О планах на жизнь. Первым, у кого развязался язык, стал Колесов. Он находился уже в состоянии значительной степени подпития.

– Денис, вижу ты на меня в обиде, – начал Серый свою оправдательную речью – Зря. Сам ведь тоже не долго ломался. А они, знаешь как? С ними не поспоришь. Тем более, когда, как у меня – всё рыло в пуху! – И так как я не перебивал, он продолжил, – я дал подписку. О неразглашении. Не мог я тебя ввести в курс раньше времени…

– Когда, – спросил я его, – когда это началось? Когда взялись валить «Великолепную семёрку»?

– Ещё зимой. Вскоре после Нового года. – Колесов чему-то усмехнулся. – Они рассчитывали справиться с тобой за месяц. Сильно удивлялись твоей изворотливости. Говорили, что им такой и нужен! Соло, ведь ты им сопротивлялся целых полгода, даже не догадываясь, что к чему и почему!

– Ну, да, не догадывался. – Я тоже усмехнулся, – а вы, наверное, ставки делали на то, сколько промучается фраер?

– Зря ты так, брат. – Колесов нахмурился. – Думаешь, мне было легко?

Мне вдруг надоели эти выяснения. Не знаю, о чём он, когда говорил о своём «рыле в пуху». Неважно. Теперь уже неважно. Проехали. Я высказался как-то в этом духе и предложил Колесову выпить на брудершафт. Все мы люди-человеки. Кто не ошибался?

Наши дамы удалились по своим женским делам и Серого, в их отсутствии, потянуло на интимные откровения.

– А ты, Денис, разбираешь их? – Спросил он меня, – Ну, кто есть кто: Розка? Лилька? Я так ни бум-бум! Там в Алабино, в гостинице, когда одна осталась у тебя, я хотел гульнуть со второй. Так не вышло… Я и раньше пытался замутить с какой-нибудь. Они ведь одинаковые! Так что, без разницы… Можно бы и с двумя, как с одной, ха-ха-ха! Не, не дала. В общем, не знаю кто из них, но не дала. А ты как? Можешь их различать после секса?

То, что я услышал от Колесова, почему-то обрадовало меня. Даже облегчение испытал. Мой друг не имел с сёстрами интима и это облегчало наши взаимоотношения. Это не несло в себе опасности каких-либо разборок и ссор.

– Колесов, – я погрозил ему пальцем, – сейчас ты вторгаешься в область личных отношений. Это бестактно. Секса между мной и сестрёнкой Гавриленко могло и не быть…

– Э-э-э, – теперь уже собеседник погрозил мне пальцем, – ты, Денис, мужик! Ты – джентльмен. Ты не мог обидеть красивую женщину невниманием. Не смог бы отказать ей, когда она сама…

– Не буду с тобой спорить, – ответил я, – потому что по половому признаку, действительно, я – мужик и стараюсь быть джентльменом. Что касается возможности распознавать девушек, то – нет. С первого дня знакомства с ними и до дня сегодняшнего, для меня они – загадка. Загадка века!

– Бабы, они все – одна сплошная загадка! – Вдруг выдал Серый, как выстраданное. – А близнецы – загадка в квадрате.

Я обратил внимание на то, что Колесов «поплыл». Его явственно штормило. Время уже было позднее. Тут подошли сёстры Гавриленко. Одна из них, видя состояние нашего барабанщика, взъерошила ему волосы и, совсем как мамочка, прижала к своей груди его буйную голову.

– Серёженька, пора домой, домой, в кроватку, – пропела она.

Подгребли братья Высокие и я попросил их эвакуировать Колесова.

– Денисик, а ты не спеши уходить, – обратилась ко мне та из сестёр, что прикинулась мамочкой для Колеса, – Смотри, сколько ещё всего на столе. Куда спешить? Тут вот ещё какое дело: Хосе попросил нас оказать ему помощь. У него сегодня что-то не срослось в программе вечера. Часик-полтора в пролёте. Мы с сестрёнкой оденем наши сценические наряды, которые так и висят здесь, в гримёрке и выйдем попоём. Устроим, так сказать, прощальную гастроль! Но, петь будем для тебя. А ты сиди и оценивай. Заодно, будешь нашей группой поддержки.

Я сидел за столом в одиночестве смотрел и слушал. Смотрел, в который уже раз, на их золотые полумаски; на шикарные каштановые волосы, волнами сбегавшие с милых головок куда-то в пол; на гипнотизирующие движения их рук. Я снова услышал удивлённый, как бы единый, вздох публики, последовавший за исчезновением полумасок и превращением певчих птичек в миловидных девушек – близнецов. Сказка вновь разворачивалась перед моими глазами во всей своей прелести. Когда это было увидено мной впервые? Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле – всего два месяца. Я закрыл глаза и попытался представить, что ничего этого не было. Что я никогда не видел сестёр Гавриленко. Сон. Это был сон. И мне стало грустно. Не просто грустно, а очень печально. Даже тоскливо. Я уже готов был взмолиться, обратясь к судьбе: прости меня, грешного! Не лишай прошлого и не отбирай будущего! Но, вместо этого просто открыл глаза и вновь включил слух. Совершённого оказалось достаточно, чтобы вернуть себе счастье жизни. Девушки исполняли мою любимую «KARAMIA»: Не было печали, просто уходило лето…

Час пролетел незаметно. Вернулись братья Высокие и помахав мне издали, всё, мол, в порядке, снова подсели к тем же дамам, преданно поджидавшим своих кавалеров. Однако, вскоре старший из Высоких подошёл ко мне и спросил: шеф не будет против, если я загребу со стола бутылочку Шампани?

– Саша, что ты такое говоришь, – я искренне удивился, – вы вообще, можете все вместе просто взять и пересесть сюда. Мне одному всё это не одолеть. – Я обвёл рукой стол, – Смотри, поляна ещё почти не тронута. А я, на самом деле, уже не боец. Я тяжело ранен алкоголем и чувствую, что пора отваливать.

Второго предложения не понадобилось. Высокие и их подруги дружно оккупировали стулья вокруг нашего дармового угощения. Тут я обратил внимание на то, что уже не менее получас прошло после исполнения Розой и Лилей последней песни, но они всё ещё отсутствуют и на сцене и за столом. Меня охватило лёгкое волнение. Но, имелся ли к этому повод? Наверное, певчие птички, утомившись после выступления, просто удалились восвояси, поехали домой спать – почивать. Я попрощался с Высокими и их дамами, пожелав всем приятного вечера, хотя была уже глухая ночь и двинулся к выходу из ресторации. Зайдя, на дорожку, в комнату под буквой «М», я лицом к лицу столкнулся с человеком, которого, точно, недавно где-то уже видел и запомнил. Худощавый, лет пятидесяти, коротко стриженый седой ёжик, добротный костюм, волевое лицо аскета, обуреваемого какой-то целью. И только в такси я вспомнил: Алабино, концерт в воинской части и он. В первом ряду с края. Сидел и не хлопал в ладоши. Странно… Следит за кем? За мной или за всем составом «Двойной звезды»? Шпион иностранной разведки? Пока товарищ Крутов разрабатывает детали операции, сама операция, возможно, под угрозой провала! Шпион ходит вокруг нас, а товарищ майор ни бум-бум, как выразился недавно Колесов. Что, если, по недосмотру старших товарищей, мы вляпаемся в западню? Я твёрдо решил, при первой же возможности, рассказать Крутову об этом подозрительном типе. Вдруг он отменит своё мероприятие и отпустит нас с миром?

Есть не хотелось, но я подумал о, не далёком уже, завтраке. Я знал, что мой домашний холодильник пуст, поэтому попросил шофёра остановиться у продовольственного магазина «Дикси 24». Деньги у меня, за вычетом налички для уплаты за такси, остались только на карточке «Сбербанка». Последние несколько тысяч. Именно этот банк был у меня на слуху всю мою сознательную жизнь. Именно Сберу и привык я доверять. Я всегда знаю, какой суммой денег обладаю в данный момент, так как с карточки пополняю счёт мобильного телефона. И в ту ночь, пускаясь в дикий шопинг, всё же знал границы своего аппетита. Я подумал: вдруг впереди гастрономическое однообразие, типа «лошадиной радости» то есть – перловки? Кто его знает, как там кормят будущих шпионов, одним из которых мне предстояло стать. Надо побаловать себя напоследок. В мою покупательскую корзину упало: винограда кисть, клубники упаковка, парочка ярко-красных яблок. Десяток яиц; вакуумная упаковка хамона; карбонат, сыр, багет с чесноком и прочее. Венчала список покупок бутылка красного грузинского вина. Они, грузины, хоть и бычат на нас за две тысячи восьмой год, но некоторые сорта грузинских вин из наших магазинов, я признаю хорошими. А чего бычат? Сами виноваты. Не надо было убивать наших миротворцев и колупать Цхинвал «Градами». Так и жили бы в мире…

Вот и заветная дверь моей квартирки. Моё любимое жилище, на долго ли я оставляю тебя в этот раз? С трудом удерживая в одной руке пакет со снедью, я, наконец, попал ключом куда положено и отпер дверь. В темноте прихожей я с налёта наткнулся на что-то, похожее на обувь. Странное дело. Оставлять среди помещения обувь – не мой стиль поведения. Я включил свет. Верно, обувь: знакомые женские туфли. Ключи имелись только у меня и у соседки Раи. Муж её что ли выгнал? Я прямиком прошёл на кухню, где и оставил пакет с покупками. В темноте зала у окна угадывался женский силуэт. С моего языка уже готов был слететь вопрос: что, Рая, с мужем не лады? Однако, я сдержался и правильно сделал. Просто вдруг понял, что это не Рая, а какая-то другая женщина. Опять штучки майора Крутова? Это начинало злить. А что, трудно ли им, профессионалам проникнуть в мою квартиру? Чёрные перчатки, набор отмычек и вот он результат – мой дом уже не крепость. Успели, поди и видеокамер понатыкать! Женщина у окна повернулась ко мне лицом и я включил свет. И тут моя нижняя челюсть просто отвисла. Вид у меня был явно обескураженный или по – другому говоря, крайне удивлённый. Видя такую мою реакцию на своё явление, девушка, щурясь от яркого света люстры и тихо смеясь, поплыла мне навстречу. Это оказалась одна из наших солисток. По-прежнему одетая в своё сценическое платье в пол, с расширенными к низу рукавами, она двигалась по ковру мелкими шажками, словно плыла, как плывут русские красавицы из фольклорных танцевальных ансамблей, выступая по телевизору. Будто лебёдушки на пруду.

– Лилечка… Роза? – это всё, что я смог выдавить из себя и покрепче ухватился за притолоку.

Взмах и нежные руки легли мне на плечи. Губы цвета и вкуса спелой малины оказались совсем рядом. Карие шоколадные, бархатные очи начали свою колдовскую игру, увлекая меня в водоворот любовного безумства.

– Ах, почему же мы так любим Лилечку и только Лилечку? – Услышал я, как сквозь вату. – Ведь мы, девочки, такие одинаковые…

Неимоверным, диким усилием воли мне удалось выпятить в своём сознании вопрос: где установлены, снимающие нас сейчас, видеокамеры? Сознание, освободившись от наваждения, заработало логично. В голове возник новый вопрос: но, в чём резон? Меня не возможно шантажировать кадрами моей голой задницы, или чем ещё, запечатленным во время секса. Ведь я – холостяк. Ничего не понимаю…

Уловив перемену во мне, почувствовав, что её чары рассеиваются, красавица поняла это по-своему.

– Да Лилечка я, Лилечка! – Услышал я её горячий шёпот, – твоя ненаглядная Лилечка!

Ещё не до конца разобравшись в ситуации, я приобнял девушку и спросил: скажи мне, милая, как ты попала в мою квартиру?

– Просто…Сидела на ступеньках, ждала тебя. – Её карие глаза лучились правдивостью и я совсем позабыл, что никогда не называл сёстрам Гавриленко свой домашний адрес. Между тем, девушка продолжала рассказ. – Открылась соседняя дверь и добрая женщина поинтересовалась, что происходит и не нужна ли мне помощь? Я назвалась твоей двоюродной сестрой из Барнаула. Сказала, что не могу до тебя дозвониться. А мой багаж – в камере хранения вокзала. Вот и приехала сюда налегке. Тогда женщина тоже попробовала дозвониться до тебя, но ты не брал трубку. Она посмотрела прописку в моём паспорте и, так как я точно из Барнаула, или почему то ещё, поверила мне. Потом сходила за ключами и впустила меня к тебе.

Я достал из кармана свой мобильный телефон. Точно, три пропущенных от Раисы. И значок отключения звукового сигнала. В шуме ресторации я их не услышал, а зуммер не ощутил, так как был не трезв. Телефон я оставил на столе и прислушался к своим ощущениям, не сводя при этом глаз с девушки. В моей душе творилось Бог знает, что. В ней зажглось какое-то северное сияние. Первой прошла волна огромного облегчения: она сказала правду! Значит, мои страхи и сомнения – полная ерунда и её явление здесь никак не связано с кураторами из разведки. Потом я попал под водопад нежности к этой прекрасной, словно статуэтка античного мастера, представительнице женского мира. Мне захотелось растворить девушку в себе, слиться с ней в одно целое. И, наконец, волна любви…

Как мне казалось, я и раньше кого-то любил. Но тогда надо было доказывать свою любовь и не только словом. Конфетно-цветочный целомудренный период в нашей стране всё еще пользуется популярностью. Часто считалось приличным выдержать определённое время между обнимашками и сексом. Были периоды взаимного охлаждения и нового сближения; обоюдного подозрения, некой ревности и лёгкого недоверия. Порой, возникала необходимость в «разборках». Но, в этот раз взаимоотношения с девушкой складывались по-другому. Её чары имели надо мной почти всесильную власть. И у меня не было необходимости завоёвывать красавицу. Она и так проявляла ко мне благосклонность. Мне хотелось даже не подчинить её своей воле, а самому добровольно и навсегда остаться в её плену. Посвящать любимой каждую минуту своей жизни, свои стихи и песни, отдавать ей зарплату – всю до копейки. Всё, что угодно, лишь бы для неё и с ней. Лишь бы не расставаться более ни на миг. Короче, я по-настоящему попал! И меня это радовало…

Я поднял девушку на руки нежно, как хрустальную вазу, наполненную драгоценным вином. Как Чашу Святого Грааля, прости Господи! Спросил: хочешь винограда? Она молча кивнула. Потом я неспешно кормил свою гостью янтарными виноградинами, постепенно освобождая её из плена одежды. На её правой груди, за линией бюстгальтера, мне открылась маленькая аккуратненькая родинка, требовавшая поцелуя. Сна в эту ночь не было. Кто бы смог уснуть в такой ситуации, когда рассвет нёс с собой расставание с любимой женщиной и полную неизвестность? Я не знал, какие меня ждут впереди испытания и будут ли эти испытания мне по – плечу. А что ждёт её – мою Лилечку? Или…Розочку? Это тоже скрывалось за завесой тайны.

За утренним кофе, с аппетитом уплетая бутерброд, девушка вдруг спросила: – А что у тебя с этой доброй женщиной, с твоей соседкой? У неё ключи от твоей квартиры, знает номер твоего мобильного… Кстати, забери пожалуйста у неё мой паспорт.

– У соседки ключи от моей квартиры имеются для того, чтобы, если вдруг прорвёт трубу, она смогла бы в моё отсутствие впустить для ремонта сантехника, – пояснил я. – С ней у меня ничего. – Я соврал уверенно и твёрдо, без минимальных колебаний. Уже в тот момент я был твёрдо уверен в завершении моих шалостей с Раисой. – Номер мобильного дал ей из тех же соображений бытовой безопасности. Вдруг пожар, или что ещё… А за паспортом сейчас схожу.

Когда я вернулся с её паспортом, гостья продолжила допрос, но уже в другом направлении.

– Денис, тебе не нравятся розы? – Спросила она. – Или, тебе больше нравятся лилии?

– Как известно, – ответил я, не почуяв в вопросе ни намёка, ни подвоха, – розы прекрасны и мне они тоже нравятся. Но, у этих цветов есть шипы. А лилии нежные и беззащитные.

– Ты плохо знаешь мою сестру, – заявила девушка, одарив меня долгим, изучающим взглядом. – Моя сестра хоть и роза – но роза без шипов. Есть такой сорт. Она тоже нежная и беззащитная.

Я не стал спорить, углубляясь в ботанические дебри, так как совсем не ботаник.

– Розы без шипов? – Удивился я, – замечательно. За розами нужен тщательный уход…

Глава 4

Внезапное мелодичное пиликанье возвестило о доставке на телефон девушки сообщения. Она прочитала и, бодренько так, засобиралась. Пояснила: это от сестры. Сейчас подъедет за мной. У двери подарила мне сказочный поцелуй и надежду: не грусти, скоро увидимся. Менее чем через час на мой мобильный позвонили: такси. «Форд», цвет синий, госномер, будет подан к подъезду в течении пяти минут. Я сообразил, что так, видимо, решится вопрос моей доставки куда надо. Я даже вспомнил кадры из замечательной советской комедии «Бриллиантовая рука». Там тоже вовсю были задействованы псевдотаксисты.

Я вышел к подъезду, не имея с собой, как и было сказано, ничего из имущества. Действительно, через пять минут подкатил синий «Форд» с указанными госномерами и я уселся в него. На машине отсутствовали какие-либо признаки такси: шашечки, жёлтый фонарик на крыше, специальная раскраска. Водитель только и спросил у меня: вы Денис? Получив мой утвердительный ответ, он больше ни чем не интересовался, а маршрут ему был известен лучше, чем мне. На южной окраине города машина свернула в незнакомый мне короткий переулок, состоявший из десятка старых, словно изъеденных молью, домов. Быстро въехала в открывшиеся перед нами ворота и остановилась рядом со входом в неприметное серое здание, утыканное антеннами различного типа и назначения. Я с облегчением осознал, что меня не похитили, а доставили в государственное учреждение.

В вестибюле здания меня поджидали. Мной занялся молодой и симпатичный лейтенант в оливковой рубашке с коротким рукавом, в, такого же цвета юбке и в чёрных, на низком каблуке туфлях. На светлых локонах причёски лейтенанта каким то чудом держалась пилотка с общевойсковой кокардой.

– Лейтенант Возжаева, – представилась девушка, – Валентина. Следуйте за мной!

Идя по коридору вслед за своей нынешней начальницей, я вспомнил анекдот: «женщина, она, как милиционер (полицейский). Сначала говорит: давайте не будем. А потом: следуйте за мной!». Заведя меня в безликий кабинет с серыми стенами, лейтенант Валя указала на стол, скреплённый со скамьёй, наподобие школьной парты. Я уселся и работа закипела. Работа состояла в ознакомлении с законами и нормативными актами, регламентирующими деятельность сотрудника спецслужб. Всё об ответственности за сохранение государственной тайны. И подписи. Очень много моих подписей, свидетельствующих о том, что я всё понял и осознал. А если нет, то мне будет бо-бо. Большое бо бо!

Наступил черёд малоприятной процедуры снятия отпечатков пальцев. Помимо пальцев, мне измазали чёрным обе ладони. После чего пришлось извести для очистки рук пачку гигиенических салфеток. Я слышал, что в полиции давно уже перешли на снятие потожировых следов, как правильно называется это мероприятие, при помощи цифровой аппаратуры, отказавшись от краски и валиков. Здесь же, работали по старинке. А вот запись модуляций моего голоса прошла по науке, на современном уровне. Фотографирование: фас, профиль, биометрия. Так, незаметно, наступило время обеда. Лейтенант Валя провела меня извилистыми коридорами в столовую. Кормили разведчиков очень даже не плохо. Я взял тарелку борща и на второе – шницель с гречневой кашей, в качестве гарнира. Борщ оказался, на удивление, вкусным. Шницель тоже не подкачал. Яблочный компот и печенье на десерт. Всё – супер! Я даже повеселел и, давившее на меня, ощущение суровой ответственности, несколько отступило. После обеда наступил апогей: подписание контракта. СВР РФ С одной стороны и гражданин РФ Солениченко Денис Иванович – с другой, вступили в официальные служебные отношения. Страховка здоровья и самой жизни. Тут меня смутил один вопрос: кто будет выгодоприобретателем суммы, указанной в страховке в случае моей смерти? Во-первых, умирать я не собирался. Во-вторых, я – сирота. Круглый. Валентина переговорила с кем то по телефону посоветовала мне на выбор указать либо детский дом, где я воспитывался, либо родное государство. Я выбрал детский дом.

В завершение, меня ожидала беседа с майором Крутовым. Валерий Павлович встретил меня в своём рабочем кабинете, как старого знакомого. Пожал руку. Спросил: не обижусь ли я, если в рабочем порядке он, иногда будет переходить со мной на «ты»? Я ответил, что нет и поинтересовался, как мне обращаться к нему: товарищ майор? Крутов сказал: можно Валерий Павлович, а попозже, когда позволит обстановка, то и просто «Валера». Я вспомнил о своём подозрении, относительно незнакомца, дважды попадавшегося в моё поле зрения. В Алабино и в «Белой лошади». Описал его внешность: сухощавый, седой ёжик, особенный цепкий взгляд и так далее. Высказал опасение – не провалена ли операция ещё до её начала? Крутов внимательно выслушал и обещал во всём разобраться. Похвалил за бдительность.

– Завтра, – сказал майор, – куратор операции введёт вас в курс дела. Дифференцировано. А сейчас вам надо попасть в наш тренировочный лагерь. Это не близко. В Карелии. Место хорошее. Вам понравится.

Он поднял трубку служебного телефона и попросил некоего Петренко зайти в кабинет. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Крутов пригласил и в кабинет вошел мужчина, который, как мне показалось, сразу заполнил собой всё пространство служебного помещения. Человек – гора. Не меньше двух метров ростом. Косая сажень в плечах. Под тканью футболки бугрятся мышцы. Коротко стриженая голова, размером, как две мои. Пудовые кулаки, но выражение глаз – доброе.

– Знакомьтесь, – предложил Крутов, – капитан Петренко. Сотрудник Солениченко.

– Олег Иванович, – представился гигант и протянул мне руку.

– Рад знакомству, – я с опаской вложил свою ладонь в его мощную лапу. – Денис. Нет, он не сломал мне пальцы. Сжал ладонь деликатно. Да и зачем ему демонстрировать свою силу? Его мощь и так бросалась в глаза. Петренко лишь заметил, что мы с ним, по отчеству, тёзки. А я про себя подумал: ну, конечно, здесь все про меня всё знают, так что удивляться нечему.

– Иваныч ваш наставник и тренер на время доподготовки, – пояснил Крутов. – Думаю, сработаетесь. Во всяком случае, должны сработаться… – Майор взглянул на часы: пора! – Выдвигайтесь прямо сейчас, чтобы успеть на базу к ужину. Удачи!

– Есть! – Петренко был по-военному краток. Он поднялся из-за стола и пригласил мня следовать за ним. Тот же синий «Форд», который утром доставил меня в серый особняк разведчиков, ожидал у крыльца. Не понимаю, как в нём уместился Петренко. Я сел сзади, за водителем. По статистике это самое безопасное место. Машина не ждала более ни секунды. Разворот, и мы пулей вылетели в раскрывшиеся ворота. Около часа муторной езды по городским пробкам завершилось нашим прибытием на военный аэродром в Левашово. «Форд» выехал на зелёный травяной ковер лётного поля и подкатил прямо к вертолёту, стоявшему посередине бетонированного квадрата. Это был «МИ-8», но не зелёный, а раскрашенный в цвета МЧС и с эмблемами спасателей. Несущий винт вертолёта вращался, нагнетая навстречу мне плотный поток тёплого летнего воздуха. Никогда ранее я не путешествовал по воздуху на вертолётах! Но, теперь, как мне подумалось, наверное многое будет впервые.

Стоявший у небольшого трапа член экипажа, поманил нас рукой. Типа, карета подана. Сначала Петренко, а потом и я, поднялись в салон винтокрылой машины. То, что открылось мне в салоне из-за широкой спины Иваныча, стало приятной неожиданностью: Лиля, Роза, Колесов и оба брата Высокие приветливо смотрели на меня и делали приглашающие жесты. Там же оказалась и ещё одна, совершенно незнакомая мне женщина. Как потом стало известно – наставница и тренер девушек. Некая Инга в звании старшего лейтенанта.

Полёт проходил на высоте одного-полутора километров, при идеальной погоде и хорошей видимости. Внизу текла Нева, как нарисованная на карте синяя линия. Дома смотрелись игрушечными. Лес стелился зелёным ковром. Всё бы хорошо, но грохот и свист, как в танке. И ещё – удушливый запах авиационного керосина. Так что общаться было трудно, или невозможно. Петренко, видя, как девочки морщат носики, открыл один из иллюминаторов. Свежий воздух значительно улучшил состояние путешественников и общее настроение. Я занялся тем, что стал исподволь наблюдать за близняшками, стараясь найти в них хоть какое то минимальное отличие. Тщетно. Любая из них могла бы прикинуться сестрой и я ни за что бы об этом не догадался. До меня вдруг дошло, что я опять улыбаюсь, глядя на девушек. Странное это ощущение: смотришь на одну и тут же переводишь взгляд на другую. Потом снова на первую и так до бесконечности. При этом, смотреть на них не надоедает никогда.

Постепенно новизна впечатлений от полёта сошла на нет и все успокоились. Сёстры Гавриленко, обнявшись, задремали. Остальные впали в некую заторможенность. Когда солнце окрасилось в красный цвет, приблизившись к верхней кромке леса, усталый вертолёт стал полого снижаться. Потом он вообще завис и, наконец, опустился на землю. Все прильнули к стёклам иллюминаторов, но нам мало что удалось разглядеть. Вокруг стеной стоял лес. Посмотрев на голые до колен ножки сестрёнок, я подумал о здешних комарах, явно жаждущих свежей крови. Да и мы, мужики, в футболках с коротким рукавом, тоже здорово рисковали стать жертвами кровососущих.

Лопасти несущего винта вертолёта, теряя свою скорость, вращались всё медленнее. Из кабины пилотов вышел один из членов экипажа и, открыв дверь салона, выставил наружу небольшую лесенку – трап. Петренко выбрался первым и встал на страховку. Дам он, буквально, брал на руки и ставил на ножки вне досягаемости свистящего круга лопастей. Вскоре вся команда топала по тропинке вслед за его могучей спиной, активно отмахиваясь от летучих террористов-комаров. На краю поляны нас поджидал крытый брезентом «КАМАЗ». Далее, пятнадцать минут тряски по лесной дороге и остановка. Цивилизация: ограда, освещение, строения, человеческий говор. В целом, база было похожа на большую дачу важного чиновника, или на санаторий. Мне показалось, что за оградой комаров стало меньше. Хотя, конечно, показалось. Вскоре мы разделились. Бетонная дорожка раздваивалась.

– Девочки направо, – скомандовал Петренко, – остальные за мной!

И мы пошли за ним налево. Лиля и Роза прощально помахали нам и от этого на меня снова накатила тревога. Девушки ушли вслед за своей наставницей и скрылись за поворотом живой изгороди из каких-то стриженых кустов. Вскоре желудок, тихим урчанием, напомнил о необходимости ужина. «Ужин оставь врагу» – это не про меня. Смеркалось. В конце июля оставалось только вспоминать о великолепии белых ночей Северо-Запада.

Иваныч привёл нас прямиком в столовую, словно спиной слышал сигналы наших оголодавших желудков. Я отметил про себя, что в команде поваров не было ни одной женщины. А правда, что им здесь делать, в лесу? Комаров кормить? Еда, и порции и вкус, понравились всем нашим без исключения. Как всегда, отличился Алексей Высокий, вспомнивший о том, что к такому ужину не хватает ста грамм водки. Ему никто не ответил. Шутить, пока, не было особой охоты. После ужина началось расселение. Я и Колесов заняли комнату в общежитии барачного типа, окнами на юг, а братья Высокие разместились напротив нас, через коридор. Ещё в столовой Петренко вкратце рассказал нам о планах на завтра. Распорядок дня типовой: подъём в семь утра, зарядка, завтрак. Потом медицинский осмотр для Соло, а остальные по отдельному плану. Впервые Иваныч назвал меня не по фамилии или по имени, а так, как звучал мой оперативный псевдоним, который уже был привычен мне, как мой сценический. Я осознал, что для меня это нормально, никакого дискомфорта, даже привыкать не надо.

– В десять утра, – продолжал Петренко, – вся ваша группа должна собраться в спецклассе. Куратор операции проведёт сначала общий инструктаж, в ходе которого, станет понятно зачем, как поётся в песне, «мы все здесь собрались». Затем состоится расширенный инструктаж для отдельных лиц. Потом обед, ознакомление с репетиционным классом. Прочее…

– Репетиционный класс? – Удивился Алексей Высокий, – то есть музстудия?

– Да, музыкальная студия. – Ответил Петренко, – ведь вы по-прежнему коллектив музыкантов группы «Двойная звезда». Ваши таланты востребованы. А сейчас, спокойной ночи. – Так завершил Иваныч этот длинный и столь не обычный для меня день.

Уже в постели, в своей комнате, я попытался проанализировать события последних суток и подвести некоторые итоги, но крепкие объятия сна задушили сознание. Последнее, о чём успел вспомнить, – был наш с Лилей (?) разговор у меня на квартире перед расставанием. На ботаническую тему: почему я больше люблю лилии, а не розы? Действительно, почему? Я вспомнил тот долгий, изучающий взгляд девушки. О чём она тогда думала, что не досказала? А розы, оказываются, бывают без шипов. Я об этом на самом деле не знал. Что ж, розы тоже прекрасны, но нельзя ведь любить двух женщин сразу, даже если они абсолютные близнецы. И потом, неизвестно ведь, как ко мне относится сама Роза. Внешне она – точная копия сестры, а что у неё в голове, в душе? С этим я и погрузился в пучину сна.

Утром мы с Колесовым осмотрелись в своей комнате. Чисто гостиничный порядок и даже – уют. В шкафах вся необходимая одежда, плюс камуфляж. В санузле все нужные причиндалы. Мы переоделись, как было указано, в спортивные костюмы. Всё оказалось по росту и по размеру. Иваныч уже торопил нас с улицы своим зычным голосом, приглашая на пробежку. Пробежка, в результате, вылилась в трёхкилометровый кросс по пересечённой местности. Нам с Колесом, с непривычки, было тяжко поспевать за Петренко. Мы тащились за ним с отставанием в тридцать-сорок шагов. Высокие и вовсе потерялись из виду, отстав не менее, чем на четверть дистанции. Однажды, с пригорка, на бегу нам открылась солнечная полянка, на которой три женские фигурки в спортивном слаженно двигали руками и ногами, выполняя физические упражнения.

– Не заглядываться, – скомандовал Петренко, – шире шаг!

А я подумал: наши девочки… На сердце стало спокойнее, – Они рядом. Всё хорошо. Странно, но мы не пересекались с девчатами в столовой. Оказывается, такой здесь порядок. Спартанский. Ничто не должно отвлекать сотрудника от главного – от выполнения заданий доподготовки. После калорийного завтрака (завтрак съешь сам!), меня перехватил медик. Это был мужчина средних лет, одетый в, хорошо подогнанный, камуфляж. Он привёл меня в медпункт. Медпункт, как и положено медучреждению, сиял чистотой и снаружи и изнутри. Похоже, местные зловредные микробы облетали это здание за версту. Я прошёл электрокардиограмму. Мне измерили давление в покое и под нагрузкой. Залезли в мой организм рентгеном, УЗИ, стетоскопами и прочими микроскопами. Исследование показало, что я ещё не потерян для физически-активной жизни. В мою личную карточку занесли мои особые приметы: рост, телосложение, размер ступней, а также: цвет волос, цвет глаз, пломбы в зубах и прочие коронки. Каких-либо родимых пятен на моём теле не оказалось, что, впрочем, никого не расстроило. Зрение сочли не орлиным, но достаточным для того, чтобы я мог различать своих и врагов. Слух не подкачал. Выводы докторов звучали так: в целом здоров, к выполнению оперативных задач миссии – годен. Но, выполнима ли сама миссия? На этот вопрос должен был ответить куратор операции.

В спецклассе, представляющем собой помещение без окон, собралась вся тёплая компания. Группа «Двойная звезда» в полном составе. И даже больше. Там же присутствовали офицеры-наставники, плюс один незнакомец – парень, на вид, лет двадцати пяти-двадцати семи. За центральным столом, лицом к публике, восседал майор Крутов. За его спиной, на стене, висел широкоэкранный телевизор. На столе перед майором – ноутбук в рабочем состоянии. Гаджет не имел надписей, указывающих на его принадлежность к стране-изготовителю. Я уселся перед сёстрами Гавриленко, не удержавшись от того, чтобы тут же не обернуться и не взглянуть в их ясные карие очи. В ответ обе одарили меня лучистыми взглядами, чудесными улыбками и тихим приветствием: доброе утро, Денис. И тут мне на ум пришло пафосное: ради этого стоит жить! Ради того, чтобы постоянно видеть карие, шоколадные, бархатные глаза сестёр-близнецов Гавриленко.

– Товарищи, – начал майор Крутов, – сейчас сюда зайдёт куратор операции. Если походу дела к нему возникнут вопросы, то обращаться следует так: товарищ Куратор…

Чуть скрипнула дверь и, с последними словами Крутова, вошёл он. Высокого роста, сухощавый; стрижка – короткий седой ёжик. Добротный костюм и взгляд, с которым не хочется встречаться по пустякам. Что?! Как?! – это был человек, о котором я недавно докладывал Крутову. Подозрительный человек, следивший за нами, ребятами из «Двойной звезды» то тут, то там. В ту же секунду я поймал встречный взгляд Крутова. Майор позволил себе мгновенную улыбку. Он улыбнулся лишь краешками губ. Улыбка-фантом, улыбка-призрак. Я понял, что облажался со своей бдительностью, потому что вошедший был ни кто другой, как куратор операции.

Куратор начал с того, что посоветовал нам перестать мечтать о подвигах. А также о перестрелках с врагами и о схватках с применением приёмов карате. Максимум, в чём мы сможем участвовать, – здесь он хитровато сощурил глаза, – это – головокружительные погони с визгом тормозов на виражах. Здесь Куратор почти улыбнулся. И ещё: ваша миссия вполне выполнима, – так он и сказал, – ибо она носит отвлекающий характер.

– Вы будете отвлекать внимание противника от того, кому, возможно, как раз и придётся бегать, прыгать и стрелять, то есть – геройствовать. Хотя, – Куратор слегка поморщился, – стрелять – не наш стиль. Но, на всякий случай, мы обучим вас всему понемногу. На столько, насколько это возможно за четыре недели.

При последних словах Куратора Крутов посмотрел на него, удивлённо приподняв брови. Видимо, услышал нечто новое.

– Да-да, – подтвердил Куратор, – за четыре недели. Время поджимает. Нашему резиденту для выполнения важного задания срочно нужна помощь, ваша помощь!

Из речи Куратора и реакции Крутова на срок в четыре недели я сделал вывод, что срок этот сократился с большего на меньший. Я подумал: ну и ладно. «Раньше сядем – раньше выйдем!»

– Ближайшая задача, – продолжал Куратор, – заключается в следующем: для общего успеха нам необходимо привлечь к сотрудничеству (завербовать) нужное нам иностранное лицо.

Висевший на стене телевизор ожил и на его экране появилась физиономия мужчины лет сорока-сорока пяти. Упитанный. По всему видать, довольный жизнью и самим собой.

– Это Вальтер Зоненберг, – пояснил Куратор, – далее кадры из его жизни и быта. – Все увидели фотографии членов семьи Зоненберга (жена и двое сыновей), его недвижимое и движимое имущество. Куратор комментировал снимки. – Господин Зоненберг учёный, микробиолог. Проживает в Германии, в южной Тюрингии. Город Рудольштадт. Там у него на окраине городка небольшое имение. Рядом река Заале. Всё своё: луга, оранжереи, конюшня, дом, точнее – вилла. Много других строений. Личный вертолёт «Робинсон», рассчитанный на пилота и двух пассажиров. Вальтер Зоненберг имеет право сам управлять воздушным судном и, нередко, с удовольствием порхает над своими угодьями. В конюшне две чистокровные арабские кобылы и жеребец – любимец его супруги. В гараже пять автомобилей – все очень недешёвые марки. – Главное состоит в том, – подчеркнул Куратор, – что всё это богатство не принадлежит только самому Вальтеру. Точнее, большая часть недвижимости и всего имущества, а также счета в банках – собственность его супруги. Брачный контракт (мы его читали) составлен так, что в случае развода Зоненберг остаётся ни с чем. Это важно… Зоненберг ценен нам тем, что сейчас он, по сообщениям нашего агента, является одним из разработчиков секретной военной программы, которая ведётся в интересах Бундесвера (армия ФРГ) и Пентагона (армия США). Научно-практическая работа организована под крышей частной немецкой фирмы «Бруно». Ни одна официальная структура Германии или США не имеет явных контактов с этой фирмой. Финансирование налажено через офшор. Суть работ заключается в попытках клонирования человека, что запрещено Организацией Объединённых Наций. Документы: Декларация ООН от 8.03.2005 г.; Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 59/280. В данных документах прямо сказано, что практика клонирования в целях воспроизводства человека не допускается. Фирма «Бруно» осуществляет проект «Global Men». Цель проекта: создать на основе клона универсального солдата. Вальтер Зоненберг в этом проекте – один из ведущих исследователей. Кроме того, возможно, именно в его поместье спрятан молодой талант из России – учёный Павел Комкин. – На экране появился тот о ком говорилось: кучерявый, роговые очки с толстыми линзами. За очками глаза-буравчики. – Комкин соблазнился предложенным ему грантом в сто тысяч американских долларов и возможностью поработать в западных лабораториях, оснащённых по последнему слову техники. Начал он в США, но вскоре понял, что участвует в незаконной деятельности во вред своей стране и во вред всему человечеству. А когда понял, бежал из Америки до окончания срока своего контракта. Его поймали уже в Европе и сейчас насильно удерживают, заставляя работать по той же теме, но уже в качестве учёного – раба. Павлу удалось сообщить на Родину о своей проблеме. Но, так как проект секретный, то официальные лица Западных стран, к которым обращались наши дипломаты, выражают лишь недоумение и заявляют, что о судьбе Комкина им ничего не известно. Возвращение Комкина на Родину живым и невредимым – наша важнейшая задача. Есть план, учитывающий ваше участие в операции. Дело в том, что сам Вальтер Зоненберг относит себя к большим поклонникам красивой музыки семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Ему нравится творчество популярных в прошлом групп «ABBA» и «BONI M.», дуэта «BAKKARA» и ещё некоторых известных коллективов подобного типа. Существует круг друзей Зоненберга, объединённых общностью музыкальных вкусов. – Тут Куратор выдержал паузу и стало слышно, как наши зашушукались. Тогда он поднял ладонь, призывая ко вниманию. – Теперь я вижу, что вам становится понятна ваша роль. – Продолжил Куратор, – почему именно вас мы просим о помощи. Репертуар солисток (кивок в сторону Лилии и Розы) включает исполнение песен на английском. Именно тех песен, какие приятны слуху Зоненберга и его друзей. Вы дадите несколько некоммерческих концертов. Собранные средства Зоненберг пожертвует на благотворительные цели. Это поднимет его престиж.

Тут поднял руку, как школьник на уроке, Алексей Высокий.

– Товарищ Куратор, – произнёс он с невинным видом, – исполнять песни «Boni M.» для нас будет весьма затруднительно. Никто не сможет так вертеть задом, как их парнишка. Или, например, как нам стать неграми, чем мазаться? Для достоверности… Если Алексей хотел своим вопросом разрядить обстановку, то ему это удалось. Все заулыбались. Все, кроме Куратора.

– Для достоверности, – ответил Куратор, – ограничимся вашей европеоидной внешностью и песнями из репертуара шведской группы «ABBA» и испанского дуэта «BAKKARA». Как я уже сказал, времени у нас крайне мало. Кстати, уровень вашего исполнительского мастерства необходимо поднять и поднять существенно. Этим с вами займётся выпускник Консерватории по классу вокала. И не только вокала…В общем, он универсал. Прошу любить и жаловать: Ешкин Андрей Васильевич. – При этих словах Куратора, незнакомый нам молодой человек, сидевший за отдельным столом, поднялся и сказал: «я».

– Теперь Ешкин – постоянный член вашей группы «Двойная звезда», – продолжил представление Куратор, – ваш художественный руководитель вместо Соло. – Кивок в мою сторону. И после шума, поднявшегося в спецклассе, он уточнил, – да, да! У Соло другая задача. И помните: через четыре недели Вальтер Зоненберг будет в России. В Петербурге организован научный симпозиум микробиологов. Тогда и начнётся оперативная игра. В ходе симпозиума с Зоненбергом познакомится наш сотрудник. Они сойдутся на почве любви к красивой эстрадной музыке семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Далее, на даче у нового знакомого Зоненберга вы дадите ему себя послушать. Итогом этой затеи должно стать приглашение немца всему коллективу «Двойной звезды» посетить Германию. Конкретно – Рудольштадт, имение Зоненберга. Погостить там с недельку и дать парочку концертов для самого Вальтера и его друзей. Всё просто, как дважды два. Вилла Зоненберга во время проживания, будет исследована вами на предмет поиска пленника Павла Комкина. После освобождения учёного вы отправитесь домой.

Куратор, судя по всему, закончил свою речь. Немного помолчав, он осведомился: есть ли у кого-то вопросы? Руку снова поднял Алексей Высокий.

– А Денис, то есть, Соло? Мы что, так его и не увидим? – Вопрос тронул меня своей искренностью.

– Увидите. Но, за пределами нашей тренировочной базы, – Куратор обвёл рукой круг в пространстве, – Соло – не ваш. И это вы все должны твёрдо запомнить. Контактировать с ним будет только товарищ Ешкин. И, может быть, на определённом этапе Роза Андреевна. Для всех Соло – немец. Гражданин ФРГ, коммерсант, фармацевт. Ну, это с вами отшлифуют. Это и всё остальное доработают ваши наставники.

Потом руку поднял Колесов. Куратор кивнул и Сергей задал свой вопрос.

– То есть, нашей задачей, как я понял является что? – Уточнил барабанщик. – Музицировать и исподволь разнюхивать, где прячут Комкина?

– Совершенно верно. Ваша задача – делать то, что вы умеете. – Куратор стал загибать пальцы, – петь, танцевать, веселить публику и, попутно, подглядывать, подслушивать. Я же сказал вам в начале нашей беседы: забудьте о подвигах! И это, действительно, так. Обо всём, что покажется вам указывающим на наличие в имении насильно удерживаемых людей, сообщайте товарищу Ешкину. И самое главное, никакой инициативы! Никакой самодеятельности. При всей кажущейся простоте, ваше задание потребует от вас осторожности и бдительности. А чтобы вам сносно понимать немецкую речь, мы за отведённое время постараемся поднатаскать вас в языке.

Вопросов больше не последовало и Куратор отпустил инструктируемых. Всех, включая офицеров-наставников, но не меня. А вышло это, как в фильме «Семнадцать мгновений весны». Я стоял у дверей, пропуская вперёд себя женщин, когда услышал за спиной голос Куратора: а вас, Соло (Штирлиц), я попрошу остаться… Я послушно вернулся и вновь занял своё место.

– Вы смотрите передачу «Что, где, когда»? – Осведомился Куратор.

– Иногда, – ответил я кратко.

– Тогда, – заявил модератор нашей встречи, – мы с вами сейчас сыграем в эту увлекательную игру. Знатоки, естественно, мы с майором Крутовым. И играют знатоки против вас, Соло. Вы – индивидуальный… телезритель. Начинаем.

На экране телевизора возникла фотография мужчины. Моя фотография! Далее в тишине прошла минута всеобщего молчания и я, взял слово.

– Находясь в трезвом уме и светлой памяти, – сказал я, – признаю это лицо своим фотографическим изображением.

Губы Крутова чуть дрогнули в ироничной усмешке. Куратор же оставался невозмутим. Новая фотография: я на фоне Эйфелевой башни.

– Фотомонтаж при помощи фотошопа или какого-либо другого приложения, – прокомментировал я. – Побывать в Париже мне не довелось.

Со стороны «знатоков» та же реакция, что и в первый раз. Меня, на фоне Парижской достопримечательности, сменило групповое фото: Я и одна из сестёр Гавриленко. На фоне здания, скорее всего, железнодорожного вокзала с надписью «Барнаул». Я не стал выжидать минуту и ответил, что в столице Алтайского края мне так же побывать не приходилось. Далее последовала фотография одной из сестёр Гавриленко вместе с мальчиком, примерно четырёх-пяти лет.

– При знакомстве и составлении трудового договора, – ответил я с осторожностью, – ни одна из солисток не сообщила о наличии у неё детей. Возможно это кто-то из близких родственников. Какой-нибудь двоюродный-троюродный племяш?

Наконец, я увидел две фотографии рядом: свою и того же самого мальчика, но, может быть годом старше. В обоих снимках наблюдалось большое сходство. Много общего в лицах. Я обратил внимание на то, что теперь уже оба «знатока» смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

– Нет, нет, нет! – Я даже усмехнулся весьма саркастически. – То, на что здесь намекается, совершенно невозможно! Да, я переспал с Гавриленко. По-моему с Лилией. Вам об этом лучше знать. Подчёркиваю: по обоюдному согласию и, даже, при её инициативе. Но этот мальчик выглядит совершенно сформировавшимся, чтобы быть нашим с ней совместным ребёнком! Ему на вид пять лет. А наша интимная встреча с солисткой состоялась примерно три недели назад.

Оба знатока уловили и мой сарказм и даже некоторый испуг. В их глазах вспыхнули и тут же погасли искры смеха.

– Все ваши ответы, товарищ телезритель, неправильны! – Подвёл итог моих комментариев Куратор. – Поэтому мы не можем наградить вас хрустальной совой. Побеждает команда знатоков!

После этих слов Куратора на экране вновь появилась моя фотография. Куратор встал со своего места и подошёл ко мне. Он сказал: Денис, смотрите внимательнее. Это не вы. Это ваш родной брат. Брат-близнец.

Нет, я не упал в обморок, хотя ноги слегка подогнулись и на лбу выступила испарина. Слова Куратора, став громом среди ясного неба, всё же не были для меня стопроцентной неожиданностью. Моя память всегда отчётливо воспроизводила один эпизод из далёкого детства. Раскалённая солнцем палуба теплохода; солнечные лучи, достигавшие головы даже через ткань панамки; мальчик, чьё лицо удивительно похоже на моё, так же, как я лижет мороженое, держа в руке вафельный стаканчик. Вдруг страшный грохот откуда – то с неба валит меня с ног. Всё. Чернота в сознании, провал в памяти.

Наступившую тишину прервал бесстрастный голос Куратора, который уже снова занял своё место рядом с заместителем. Он рассказывал о том, что мне и так было известно. Что в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году в СССР, на реке Волге у города Ульяновска произошла катастрофа. Круизный лайнер «Александр Суворов», по невыясненным до сего дня причинам, пошёл под несудоходный пролёт железнодорожного моста. Одновременно с теплоходом, на мост вышел товарный состав с лесом. У теплохода стесало верхние палубы вместе с пассажирами. Локомотив сошел с рельсов и с высоты на судно посыпались брёвна.

– В трагедии погибли более ста пятидесяти человек. В том числе и ваши с братом родители. Денис, мы вам глубоко сочувствуем и сопереживаем. – Куратор сказал это, как-то по-человечески, а не казённым языком и я поверил в его искренность.

После паузы, в ходе которой я усмирял дыхание, незаметно щипал себя, чтобы не раскиснуть перед дядями и не начать размазывать сопли по щекам, слово взял Крутов.

– Ваш брат – разведчик-нелегал, – начал майор. – Сейчас он работает в Германии. Он коммерсант в области фармацевтики. У него контракты, в том числе, с медицинскими структурами в нашей стране. А торговля лекарствами тесно связана с наукой. Чтобы быть успешным предпринимателем, Варягу (это оперативный псевдоним вашего брата) приходится водить дружбу с представителями учёного мира. С микробиологами и специалистами смежных научных отраслей. В миру ваш брат зовётся Йоган Кнох. Теперь о прошлом. После трагедии на Волге вас раскидало. Он попал в другой детдом и в пять лет был усыновлён. Его приёмные родители – достойные люди, которые не знали о вашем существовании. Ваш брат учился в военном ВУЗе и, в последствии, был привлечён к работе в разведке, так как обнаружил способности, необходимые в нашем деле. Он имеет государственную награду и в настоящее время приносит большую пользу делу безопасности нашей страны. Вы, конечно, понимаете, что у вашего брата другая, отличная от вашей фамилия, другое отчество. Для вас ваш брат – Варяг. Пока. В дальнейшем, возможно, вы сможете познакомиться поближе. Вы для него – Соло. Теперь о мальчике. Это ваш племянник Антон. Сын Варяга и Лилии Андреевны. Ему идёт шестой год. В настоящее время Антон находится на попечении бабушки.

Я упёрся глазами в стол, стараясь не выдать обуревавших меня чувств. Значит, у Лили есть сын, да ещё и от моего брата! Но, как же та ночь в Алабино и потом, у меня на квартире. Я помнил её слова: «да Лилечка я, Лилечка! Твоя ненаглядная Лилечка.» В моих ушах стояли шум и звон. Может быть поднялось давление, что, вообще-то было мне не свойственно. Вообще-то, но не сегодня и не сейчас. Чувствовал я себя в тот момент, честно говоря, неважно. Нет, это не «Что, где, когда?». Это бокс без правил. Причём меня, выступающего в лёгком весе, поставили в спарринг к тяжеловесам Куратору и Крутову. Мне снова стало не хватать воздуха и сил, чтобы выдерживать удары такой мощи. И тут, как будто мой тренер выбросил на ринг белое полотенце. Я услышал обращённый ко мне вопрос Куратора.

– Денис Иванович, как вы относитесь к сёстрам Гавриленко?

– Совсем моим уважением, – ответил я, что, по сути, было правдой.

– Вот и хорошо. – Лицо Куратора выражало полное удовлетворение от моего ответа. – И Лилия Андреевна и Роза Андреевна – честные, достойные женщины. Вот уже шесть лет, включая сегодняшний день, Лилия Андреевна верна отцу своего ребёнка, несмотря на то, что общение с ним продолжалось не более двух недель. Она твёрдо надеется создать семью с Варягом. Теперь, если вы меня правильно поняли, вам нет необходимости терзаться вопросами морального характера.

До меня дошло, что Куратор видит меня насквозь, просто читает мои мысли. Мои уши потихоньку краснели, скручиваясь в трубочки. Уф… Значит, Роза! Жизнь постепенно возвращала свои краски.

– А вы, Соло, умеете держать удар, – поощрительно отметил Куратор, переглянувшись с Крутовым. Наши психологи в вас не ошиблись. Исходя из создавшейся обстановки, мы приняли решение создать для Варяга копию, а если понадобится, то и две пары близнецов: вы и Роза; Варяг и Лилия. Это, непременно, собьёт с толку нашего противника. Дело в том, что в следствие негативно сложившихся обстоятельств, Варяг попал под подозрение разведки иностранного государства. Его действия стеснены банальной слежкой, негласным наблюдением при помощи специальных средств. И случилось это не по вине самого Варяга и не по вине руководства. Я мог бы этого вам не говорить, но, думаю, что пусть… Вам будет полезно. В этом году начальство поручило нашему отделу, в рамках сотрудничества с разведками западных стран по вопросам борьбы с международным терроризмом, довести до немцев некоторые агентурные данные. Вроде бы хорошее дело – совместная борьба с терроризмом. Однако, союзники по этой самой борьбе так и норовят объегорить. Помимо полученных от нас сведений, им удалось логически вычислить пути, ведущие к части нашей резидентуры в Германии. В общем, Варяг оказался слегка «засвеченным». Теперь многое приходится исправлять. Кому-то из наших дана команда о нулевой активности и предложено залечь на дно. Но, эту операцию «Двойная звезда» остановить невозможно. И дело не только в Павле Комкине. Варяг должен узнать, где находится секретная исследовательская опытная база этих чёрных биологов. Узнать для того, чтобы наши специальные силы могли уничтожить мракобесов от науки.

От Куратора не укрылось то, что при его словах «Двойная звезда», я выразил удивление шевелением бровей.

– Да, да, Денис, – продолжил Куратор, – вспомните: от кого вы в первый раз услышали это, так понравившееся вам, словосочетание? Правильно, от Колесова. А он от нас. Автор этого словосочетания – майор Крутов. Точнее, не автор, а специалист, предложивший это название использовать.

Я поднял вверх большой палец. Мол, круто, Крутов! Действительно, мне нравилось название нашей группы «Двойная звезда». Ведь под звёздами я имел в виду сестёр близняшек Гавриленко. Наших солисток.

– Und so, main libe Freind, wir werden jetzt nur deutsch gesprechen! – Эту фразу Куратор неожиданно произнёс по-немецки, в упор глядя на меня. Я понял: и так, мой дорогой друг, сейчас мы будем разговаривать только по-немецки.

– Gut, – ответил я, – ich chere sich (хорошо, я слушаю вас).

Теперь уже сам Куратор поднял вверх большой палец, правда тут же опустил его вниз, требуя крови, как зритель на ступенях Римского Колизея.

– За понимание вам плюс, – сказал он, – а за произношение минус. На сегодняшний день вы никак не сойдёте за Йогана Кноха. Язык вам надо совершенствовать и день и ночь. Оперативная игра, как я уже говорил, начнётся здесь, в Петербурге. Мы подведём вас к Зоненбергу в роли Варяга, то есть, как Йогана Кноха. В роли фармацевта и торговца пилюлями из славного города Йена. Через двадцать восемь дней, на симпозиуме. Именно в Йене проживает ваш брат. У него там небольшой особнячок.

Телевизионный экран снова ожил. На нём появилось изображение нехилого домика, выстроенного и выкрашенного в готическом стиле: белое и коричневое. Правда окна в доме почему-то были похожи скорее на крепостные бойницы: узкие и неприметные. Уловив моё недоумение по поводу архитектуры данного дома, Куратор пояснил, что здание перестроено по проекту самого Варяга. Дом хорошо укреплён и защищён. Он не зря похож на редут, ибо таковым, по сути и является. В доме четырнадцать помещений. Есть и тайные комнаты, полностью изолированные от внешнего мира. Именно в одной из них скроется Варяг – Йоган Кнох, за неделю до симпозиума микробиологов. А с открытием симпозиума он появится здесь, в Петербурге. И это, Соло, будет ваш выход. Появление в Петербурге Йогана Кноха собьёт с толку тех, кто следит за ним там, в Германии. Ведь, на самом деле, его паспорт не засветится на границе. Нашим противникам будет над чем поломать голову! Кстати, Соло, а вы знаете, чем знаменит славный город Йена? – Куратор умел круто и внезапно менять ход беседы.

– Карл Цейс Йена, – ответил я первое, что пришло на ум. – У фрицев во время второй мировой войны были лучшие прицелы и бинокли местного производства.

– Оценка отлично! – Куратор и в правду казался довольным, – завод и сейчас выполняет военные заказы, – сказал он. – Йена находится не далеко от города Рудольштадт, где проживает объект нашего пристального интереса – Вальтер Зоненберг и где, по-видимому, развернутся основные события операции «Двойная звезда». Но, это – лирика, а суровая правда жизни заключается в том, что сразу же при вашем появлении на симпозиуме, при первом же контакте с Зоненбергом, вы попадёте в поле зрения тех, кто его оберегает. Тех, кто борется с утечкой секретных сведений из научного арсенала Германии. Тех, кто и сам не прочь прикарманить чужие секреты. Это профессионалы разведки и контрразведки, которые по разным причинам сейчас работают не в госструктурах, а в частных фирмах и фирмочках. В нашем конкретном случае это частная охранная фирма «Grauen Volf».

– Серый волк? – Вставил я реплику. – Смешно.

– Смешно. Однако, на самом деле, сотрудники этого самого «Серого волка» – есть безжалостные спецы, не знающие ни пощады, ни промахов в своём деле. И если здесь, среди родных стен, у вас будет подстраховка, то там, за кордоном, наши возможности оказать вам реальную помощь значительно сузятся.

Куратор замолчал и в помещении снова, почти на минуту, установилась тишина. Вдруг он встрепенулся и взглянул на часы.

– О! Мы так и обед проспим. – Потом посмотрел на Крутова и слегка подтолкнул его в бок: Валерий Павлович, распорядитесь насчёт кормёжки и насчёт наркомовских. Денис сегодня пообедает с нами. Товарищу надо снять стресс. Хоть он и держался молодцом, вижу что напряжение из парня так и прёт! Верно?

– Верно. – Я, соглашаясь, кивнул. – И прёт и голова вспухла…

Крутов позвонил по внутреннему телефону и дал команду накрыть обед на троих в отдельном помещении. Мы покинули спецкласс – комнату без окон и по солнечной тропинке направились прямиком в столовую. Погода стояла – лучше не придумаешь. Куратор вдруг остановился и придержал меня за рукав.

– Денис, – скорее не спросил, а констатировал он, – вы не курите…

Я утвердительно кивнул. Сколько ни пытались соблазнить меня курящие: то старшие пацаны в детдоме, то сослуживцы в Армии, то обстоятельства жизни, я не поддавался агитации и оставался равнодушен к табакокурению. Я всегда считал отсутствие у меня тяги к курению элементом здорового образа жизни. Никогда не имел дел с курящими женщинами, твёрдо веря в поговорку, что «поцеловать курящую женщину – всё равно, что поцеловать (простите меня курящие женщины) пепельницу». И вдруг такое!

– Плохо! Очень плохо, Денис, что вы не курите. – Заявил Куратор.

Нет, этот день ещё не устал удивлять меня и ломать мои, давно установившиеся, жизненные стереотипы. Не курить – плохо. Подумать только!

– Йоган Кнох известен окружающим, как курильщик! Вот, – Куратор достал из нагрудного кармана непочатую пачку сигарет. – Я не курящий. Но, когда надо поддержать беседу в интересах службы, пусть даже с заядлым курильщиком, я – курю. Валера, – обратился он к Крутову, – покажи! Крутов послушно достал из внутреннего кармана сигареты. Я обратил внимание на то, что и его пачка была не распечатана.

– Придётся вам, Денис Иванович, освоить эту пагубную привычку, не превращая её в хроническую, – резюмировал Куратор.

В столовой наших уже не было. Вслед за старшими товарищами, я вошёл в небольшой зал кабинетного типа. Сервировка стола не отличалась изыском. Только самое необходимое и самое простое. – Да, это не «Белая лошадь» с её повсеместной позолотой и шиком, – отметил я про себя. – Когда теперь вновь удастся побывать в ресторации? Крутов разлил по бокастым низким рюмкам часть содержимого из, стоявшего на столе графина. Куратор провозгласил тост: за всё хорошее! Я с огромным удовольствием влил в себя «огненную воду». Это была обычная русская водка, но хорошего качества. Приятное тепло разлилось по жилам, без сопротивления разжимая тиски, сдавливавшие мою голову. С каждой минутой отпускало где-то в области сердца.

– Употреблять спиртное в любых количествах и при этом не терять контроль над собой есть одно из важных умений разведчика, – назидательно произнёс Куратор после второй рюмки. – Пить, не спиваясь, но спаивая объект своей разработки. Выуживать из него ценную информацию – золотое правило, выполнимое, в основном, лишь нашими людьми. Денис, этот урок вы выучите практически. Но, не сейчас. – Куратор сделал вид, что улыбнулся. – Судя по тому, что мы о вас знаем, здесь проблем быть не должно.

Я не понял истинный смысл последней фразы Куратора. Что он имел в виду? Может, то, что я не был любителем надираться до поросячьего визга, или то, что при случае, мог не мало влить в себя алкоголя, оставаясь на ногах?

Обед завершился сытостью под завязку и полнейшей расслабухой. На прощание Куратор сказал, что мне придётся много работать по отдельной программе. Что, возможно, ко мне применят новую разработку наших учёных в области активизации мозговых возможностей для ускоренного и масштабного восприятия больших информационных масс. Это будет касаться, в первую очередь, изучения мной немецкого языка и необходимых сведений на немецком языке. Что меня на днях, возможно, переселят в отдельное жильё.

– Понимаете, обилие секретной информации, которую мы вам доверим, вынудит нас так поступить. Но вы не переживайте, добавил Куратор, почему-то хитро прищурясь. – Скучно и одиноко (он подчеркнул это слово) вам не будет.

На этом и расстались. Я опять ничего не понял. Как это: «поселим вас в отдельное жильё, но скучно и одиноко вам не будет»? Сплошные загадки. Я направился к себе. Сознание, медленно ворочаясь, пыталось переварить и разложить по полочкам то, что я сегодня узнал от Куратора и Крутова.

После обеда полковник Свинцов и его заместитель майор Крутов удобно расположились на веранде гостевого домика, который и был местом их пребывания во время командировок на тренировочную базу. Полковник был в хорошем настроении.

– Как думаете, Валерий Павлович, – обратился он к заместителю, – насколько правильно мы поступаем, раскрыв сегодня для Соло наши карты? Может быть надо было и дальше, до более острого момента, использовать его в тёмную?

– Думаю, что мы поступили совершенно правильно, – ответил майор, – как говорил великий русский полководец А.В.Суворов, «каждый солдат должен знать свой манёвр». По-моему, сейчас Соло должен знать и понимать что и зачем он делает. И ещё… Раз уж теперь он, наконец, разобрался, с кем так близко сошёлся из сестёр Гавриленко, считаю целесообразным дать зелёный свет их отношениям.

– Молодец, зришь в корень, – полковник поощрительно покивал головой. – А я намекнул Соло об этом, когда сказал, что его скоро поселят отдельно и ему это понравится. Но, боюсь, он не догадался, о чём я. Вы возьмите на себя этот деликатный вопрос. Действуйте через Ингу. Сегодня или завтра устройте милым рай в шалаше.

– Есть! – Ответил Крутов, едва заметно улыбнувшись лишь краешками губ.

Я добрёл до своего жилья и застал там Колесова. От него узнал, что на сегодня осталось лишь одно мероприятие.

– Выпускник Консерватории и наш новый худрук Андрей Ешкин хочет познакомиться с нами поближе, – хмуро сообщил мне Сергей. – То есть, себя показать и на людей посмотреть.

– Ты чем-то недоволен? – Спросил я его. – Может быть, на самом деле, есть чему у него поучиться. Мы ведь Академиев и Консерваториев не кончали, – поддразнил я Колесо, подражая словам Чапаева из одноимённого фильма.

– Не столько Ешкиным я недоволен, – разгорячился Сергей – я его не знаю. Недоволен я тем, что тебя, фактически, выдернули из группы. Фу ты, ну ты! Немец, фармацевт и коммерсант! – Фыркал Колесо. – Да у тебя же, как сказали в одном советском фильме «морда рязанская»! И по-немецки ты слаб, и фармацевт из тебя, как из меня балерина. Ой, что-то не нравится мне всё это. Так похоже на авантюру… Всего-то четыре недели на подготовку. А дело, видать, серьёзное…

В дверь постучали. Посыльный. Молодой солдат с повязкой на рукаве. Он и повёл нас к центральному зданию. Нужны были, собственно, все из группы «Двойная звезда», кроме меня. Но, разве мог я остаться в стороне, тем более, что не был чем-либо занят? Первый этаж центрального здания представлял собой объёмный холл. Я сразу определил, что акустика здесь – не очень, на троечку. Однако, всё затмил другой вопрос. Инструментарный рай! Вот что нашли мы там, в этом холле. На полу были расставлены открытые футляры, а в них: каждый экземпляр – мечта исполнителя. Фирмы – изготовители известнейшие, бренды – только популярные! Что тут началось: Колесо чуть на колени не упал, словно перед чудотворной иконой, перед ударной установкой «ТАМА» Фирмы «HOSHINO GAKK». Алексей Высокий, буквально, облизывал сверкающий золотом саксофон фирмы «SELMER». Его старший брат увлечённо перебирал переливающиеся голубыми и зелёными огнями электрогитары, при этом причмокивал от удовольствия и восторга. Ведь это были не а бы какие гитарки, а все – инструменты фирм «Gibson» и «Fender». Я осмотрел скрипку, потом альт: «Tomastik», «Pirastro»! Потом подошёл к электропианино и не удивился. Конечно, «YAMAHA». Всё это великолепие венчали акустические колонки фирмы «EDIFIER».

– Ну, как? – голос раздался сверху. По лестнице со второго этажа спускался Ешкин, собственной персоной. Молодой человек улыбался и, подходя к каждому из нас, протягивал ладонь, знакомился: Андрей. Очень приятно, Андрей…

Я вгляделся в его лицо. Простое, особенно не запоминающееся. С улыбкой, так эдакий рубаха-парень. Человек с широкой душой, но… Железные искорки в его глазах невозможно было скрыть от моего внимательного пристального взгляда. И губы. Тонкие, как бы нехотя раскрывавшиеся в улыбке губы, портили картинку. Его радушие, при внимательном исследовании, казалось показным. – Не простой товарищ, – подумалось мне. Но, может быть я придираюсь?

– А вы, Соло, как я понимаю, здесь в качестве зрителя? – Вопрос был задан в лоб, без дипломатии. Скорее не вопрос, а утверждение.

– Я вам не помешаю, товарищ худрук, – ответил я предельно вежливо, наполняясь чувством, пока ещё лёгкой, неприязни.

Я представил, как сейчас этот консерваторский хлыщ станет на право и на лево раздавать свои «цэу» и кому? Моим ребятам и девчатам. Прикарманил моё детище и в ус не дует! Тут двери холла распахнулись и обе королевы Гавриленко предстали перед нами во всей своей красе. Конечно, о вкусах не спорят и каждому в женщинах нравится что-то своё. Кто-то сходит с ума от Джоконды. Но, я, не умаляя достоинств Леонардо да Винчи, скажу честно, что предпочёл бы этой даме простую современную девушку. Однако, существуют и общепринятые стандарты женской красоты. Например, Мэрилин Монро. Или Софи Лорен, Моника Белуччи. Наша Алфёрова в годы её молодости. Или Анна Седакова из первого состава знаменитой эстрадно-музыкальной группы «ВИАГРА». И так далее… Никто не осмелился бы назвать вышеприведённых мной женщин недостаточно красивыми. То же самое можно утверждать относительно наших солисток, относительно сестёр-близнецов Гавриленко Лилии и Розы. Я обратил внимание на то, что все присутствовавшие в холле мужики, включая меня, опустили руки и, повернувшись навстречу дамам, расплылись в широчайших улыбках. И ведь, так было все два месяца нашего знакомства. Все два месяца, в течение которых мы сотрудничали с этими девушками. Железноглазый Ешкин не стал исключением. Однако, он первым вышел из нирваны созерцания. И разлетелся перед дамами и расшаркался. Порывался целовать ручки девушкам, но натолкнулся на решительный протест с их стороны. Тогда он метнулся к, стоявшему у фортепьяно, видимо, своему личному саквояжу коричневой кожи и достал из него три бутылки Шампанского. Плюс к этому – упаковку пластиковых стаканчиков, плюс коробку шоколадных конфет. Было видно, что это не экспромт. Парень готовился.

– Как всякий русский человек, – заявил Ешкин, – я понимал, что сперва надо влиться в ваш уже сложившийся коллектив. Предлагаю всем моё скромное угощение. Меня тоже пригласили к «столу». Пить Шампанское от Ешкина мне не очень-то хотелось, но я сказал себе: Денис, ты разведчик, или как? Учись скрывать свои эмоции.

Шампанское сгладило неловкость от общения с малознакомым человеком. Ешкин кое-что рассказал о себе. Мол, свой, питерский. Потомственный служитель искусства. Гены по материнской линии привели его в мир музыки. Он назвал фамилию матери – скрипачки, которая, конечно же оказалась не Ешкина. Я о такой ранее не слыхал, может потому и не запомнил. А папа, – тут Ешкин гордо выпятил грудь – папа у меня – чекист! – Да, – подумал я, – смесь енота с бегемотом! Что можно ждать от такого? Я видел, что парням не терпится взять в руки чудо-инструменты. Они по одному крадучись отходили от кучки угощавшихся к заветным футлярам, так что в итоге, со стаканчиками в руках остались четверо: я и Ешкин. Лиля и Роза.

Я вдруг понял, что теперь по иному смотрю на сестёр. Они обе мои. Только одна из них (кто?) совсем моя, а вторая – девушка моего брата. Это было такое нужное мне уточнение, некая моральная опора во взаимоотношениях с близняшками. Теперь я был уверен не только в себе, но и в каждой из них. Никто не пойдёт на обман, или шутку в этой игре. Ставки слишком высоки. Главная ставка – любовь. Оставалось совсем немного (!) – научиться различать кто Роза, а кто Лиля. Девушки по-прежнему придерживались своего правила: никого не поправлять, если к ним обращались невпопад. Тем интереснее было ждать, когда, наконец, наступит ясность в этом вопросе. А она, ясность, по моему предчувствию, вот-вот должна была наступить.

Вдруг мои уши наполнились барабанным боем и дребезжанием тарелок. Это Колесов разминался на ударной установке. Запиликал саксофон, запела флейта. Минут пять гремела фантасмагорическая какофония. Эдакие звуки из преисподней. Обычное дело при разминке. Ешкин оставил меня с девушками и подключился к «весёлым ребятам», взяв в руки бас-гитару. Лиля и Роза вскоре так же нашли себе занятие. Одна взяла свирель, другая бубен. Всем нашлось дело на этом празднике звуков. Только я вдруг оказался «чужим среди своих». Мой удел нынче – это плащ и кинжал. Может быть ещё яд и пистолет. Бр… И я спросил сам себя: Денис, куда ты влез? Твоё дело – веселить народ. Ты – скоморох, а не Штирлиц! А брат? Я даже его настоящего имени не знаю. Он для меня – Варяг. Я для него – Соло, волею старших товарищей… Однако, отказаться сейчас от участия в операции мне уже не представлялось возможным. Не из страха перед возможными репрессиями со стороны спецслужбы, а таковые я не исключал. Ведь я уже стал носителем гостайны. Просто было бы стыдно пойти на попятную. Было бы стыдно перед друзьями-товарищами, пред девушками, перед братом, которого я бы таким образом предал. Было бы стыдно перед Родиной, представшей передо мной в лице Куратора и Крутова. Отказ от предстоящего мне испытания был бы равнозначен страшной потере. Я навсегда потерял бы женщину своей мечты.

– Роза, – подумал я о ней с нежностью, – Королева Роз.

Какофония звуков в холле вдруг сменилась приятной слуху мелодией. Певчие птички уже бок о бок. В руках микрофоны. И, вот оно: «Не было печали, просто уходило лето. Не было разлуки месяц по календарю…» Не знаю, что при этом ощутил новый худрук «Двойной звезды», а у меня мурашки по спине побежали. Это была песня, как бы из другого мира. Песня моей суетной, но совершенно реальной, обычной жизни. В той жизни я был кем-то. Я планировал каждый свой день и дни людей из своего ближайшего окружения. Я был значим и нужен. Кто я сейчас? Хрен его знает, но, кажется по-прежнему нужен. Ладно, проехали…

Наша репетиция – не – репетиция, а так музыкальная вечеринка, затянулась аж на три часа. Посыльный, вдруг появившийся в холле, сообщил, что артистов ждут в столовой на ужин. Кто-то заботливо отслеживал здесь, на базе, наш распорядок дня. Пока мы гурьбой шли в столовую, наши девушки после очередного поворота куда-то испарились. На мой вопрос ответил Алексей, как всегда, самый осведомлённый.

– Соло, а ты разве не знаешь, что созерцание прекрасного пола во время еды вредит пищеварению? – Спросил он, посмеиваясь. – Девчонок кормят в женской половине столовой. Вход с противоположной стороны.

После ужина все разошлись по местам обитания. В качестве вечернего развлечения в комнате имелся современный телевизор с плоским экраном, висевший на стене. Телек не имел никакого названия, никакого «сделано в…» Телевизоры и даже телефоны иностранного производства, как стало недавно известно, следят за своими хозяевами и даже передают информацию америкосам. Я не знаю, чем интересна американским спецслужбам картинка, типа, русский в трусах на диване с бутылкой пива? Чего они находят в наших матерных эмоциях при просмотре футбольного матча? Может потом их шпионы учатся быть похожими на нас? Не знаю, но именно АНБ (Агентство национальной безопасности США), ЦРУ (Центральное Разведывательное Управление США) и даже ФБР (Федеральное Бюро Расследований США) следят за россиянами и не только, через современные цифровые гаджеты. В нашей комнате, как я понял, висел телевизор российского производства, который если и подсматривал и подслушивал, то передавал всё это кому-то не дальше территории базы СВР. Однако, нам с Колесовым в тот вечер было не до телепередач.

– Ну, что ты обо всём этом думаешь? – Спросил меня Колесо, когда мы улеглись в свои кровати. – Своё мнение я тебе уже высказал, как ты помнишь, здесь же после обеда. События попахивают авантюрой.

– Я думаю, что хотел бы, чтобы эти события оказались дурным сном, – ответил я. – Мне хотелось бы забыть обо всём и обо всех, кроме состава «Двойной звезды».

– Но, понимая, что это не сон, ты? – Настаивал Сергей.

– А ты?

– Мне прищемили хвост! – Колесов шумно вздохнул, – повязали на наркоте.

– Как? – Я был искренне удивлён, – ты же вроде только бухал, как и все мы… Вроде всегда был в норме.

– Ну, да. Бухал и иногда добавлял для кайфа. Канабис. Анаша, то есть, конопля. Ещё в армии познакомился с этой штукой. Служил в Бурятии, в Кяхте. А там она повсюду. Не скажу, что пристрастился, но порой… Меня подставил Хосе. В «Белой лошади». Он тоже из конторы, но не из разведки. Похоже, что из ФСБ. Хосе подвёл ко мне спеца, под видом дилера. Потом допрос, протокол, отпечатки пальцев и дилемма: либо суд и по этапу, либо добровольное содействие органам. Я выбрал содействие. Да ты не думай, я не наркоша. Так баловался иногда. Потом я понял, что меня разработали для того, чтобы поближе подобраться к тебе. Чтобы свести тебя с сёстрами, ну и так далее…

– У меня другое. Меня тоже взяли за живое. – Я помолчал, думая, с чего начать. – Разрешено довести до тебя. В Германии работает разведчик-нелегал. Мой брат-близнец. Я должен помочь ему выполнить важное задание.

– Да ты что?! – Эмоции Серого били через край. – Брат-близнец? Откуда?

Я, кратко, поведал Колесову печальную историю моего детства. Странно, но раньше мы с ним никогда не обсуждали, по какой причине я стал сиротой. Не касались этой темы.

– А девчонки? Близняшки, они тоже не с проста здесь замешаны? – Спросил Сергей.

– Не с проста. У Лилии есть сын от моего брата.

– Сын от твоего брата, разведчика-нелегала? – Колесов чуть с кровати не упал. – Индийское кино! – Так он повторял, будучи в шоке раз пять: индийское кино. Повторял, пока в его голове не прояснилась одна деталь.

– А, понятно, – воскликнул он, – Вот почему та, которая осталась одна там, в Алабино, отшила меня. Значит с тобой пошла Роза. А меня послала Лиля. Знаешь, так по слогам и сказала мне: ни-ког-да! Я обиделся. Чем, думаю, не вышел? Зазнаётся девка. А оно, видишь ли какое дело, сын от твоего брата. Ну и ну! Точно, индийское кино…

С этим он и уснул. А потом и я.

Утро снова началось с трёхкилометровой пробежки под руководством нашего неизменного тренера – Петренко. Между собой мы успели окрестить эту лесную дистанцию «ипподромом Иваныча». Новым стало то, что к нам пристроился ещё один бегун – Ешкин. Сначала он встал замыкающим, но уже через километр пристроился непосредственно за широкой спиной тренера, обойдя всю нашу музыкальную четвёрку. Бежал Ешкин легко и непринуждённо, что само по себе вызывало вопросы. Как, обычно относятся к спорту музыканты? Нейтрально. В смысле, сильному спорт не нужен, а слабому он не поможет. Посмотреть по телеку футбол с кружкой пива и чипсами – это пожалуйста. Есть, конечно индивидуумы, терзающие себя, ради рельефной мускулатуры. Но, по большей части наше племя не фанатеет от гирь и штанги, или от лошадиного бега по стадиону. А этот Ешкин шпарит, как будто он легкоатлет, а не выпускник Консерватории.

Когда мы выскочили на пригорок, с которого в прошлый раз видели наших девушек, занимающихся утренней физической зарядкой, картина повторилась. Они снова были там же вместе со своей дуэньей Ингой. Все трое дружно вращали руками. Вдруг я услышал Иваныча: все вперёд, а Соло на месте! Пропустив мимо себя бегущих, Петренко добавил: Денис, здесь у вас намечена встреча. До лагеря доберётесь сами. На завтрак не опаздывать. Он повернулся и побежал, а я остался на пригорке один, как перст, стараясь поскорее восстановить дыхание.

Встреча? Вот так раз! С кем? До девушек было примерно пятьсот метров. Я увидел, как одна из них, прикрывая глаза от солнца, висевшего прямо над верхушками елей, посмотрела в мою сторону. Потом она, отделившись от группы, лёгким бегом направилась курсом прямо на мой пригорок. Я спустился с бугра, будто кто-то толкнул меня в спину. Пошёл навстречу, но, заколотившееся сердце заставило мои ноги перейти на бег. Мне встретилась семейка ромашек. Не сбавляя хода, я повыдирал их, сколько смог. Память услужливо нарисовало в сознании сценку из кинофильма «Офицеры». Когда Лановой рвёт цветы для жены друга и сослуживца, в которую он тайно влюблён. Которая только что родила ребёнка в обычном товарном вагоне. Родила под перестук колёс. Жизнь, так похожая на индийское кино, продолжалась.

Последние пять метров, разделявшие нас, мы прошли шагом и встали друг перед другом, как вкопанные. Я рассматривал её, будто в первый раз увидел. С головы до ног. Пушистая башенка, свитая из густых каштановых волос, украшенная заколочками-крабиками в цвет, венчающая изумительной красоты головку. Завитушки-завлекушки по вискам, прикрывающие маленькие, осторожные ушки. Открытый лобик, бровки вразлёт, приглаженные волосок к волоску. Карие шоколадные, бархатные очи. Носик, как произведение искусства. Бело-розовые щёчки и малиновые губки, живущие в лёгкой улыбке, влекущие к поцелую с силой супермагнита. Алебастровая шейка, округлый подбородочек. Бурно вздымающаяся при дыхании грудь, способная своими контурами, угадываемыми под тканью облегающей футболки, просто свести с ума. Талия балерины. Красивые, трепетные руки и точёные ножки с маленькими, как у японской гейши, ступнями. Настоящая роза!

– Роза, Королева Роз, ты – женщина моей мечты! – Выдал я вдруг, как в театре и протянул ей ромашки.

Её глаза сразу стали хитренькими, вспыхнули весёлыми огоньками.

– А шипы, – спросила девушка, – шипов не боишься?

– Ты роза без шипов, – ответил я её же словами, – нежная и беззащитная. – И добавил, – значит, это ты была со мной?

– Всегда только я, – ответила девушка.

– Но, тогда, в моей квартире, твои слова: Лилечка я, Лилечка? – Я, как мог выразил недоумение.

– Сам виноват! – Роза склонила на бок головку, – прожужжал мне все уши своей Лилечкой! А мы с сестрой, как ты знаешь, никого никогда не поправляем.

– Нет уж, моя теперь только Розочка! – дальше предаваться болтовне, означало только терять дорогое время.

Как прекрасен утренний поцелуй красавицы!

Я с трудом оторвался от её губ, чтобы поделиться одной, вдруг осенившей меня мыслью. Намёки Куратора на отдельное жильё и это внезапное свидание, возможно, связаны друг с другом.

– Мне вчера как-то хитро намекнули, – сказал я, – что вскоре предоставят личные апартаменты. Ты ничего не знаешь по этой теме?

– Может быть к тебе подселится лесная фея, – улыбнулась девушка. Она ещё раз одарила меня своим волшебным поцелуем и сказав: «увидимся», повернулась и лёгким бегом направилась к своим.