На фотографии, которую дала мне Елена Золотавина, она была в компании моложавого мужчины приятной внешности. Кавалер нежно держал свою спутницу под локоток и широко улыбался. На лице его застыло восхищенное выражение.
Как рассказала мне Елена, этот снимок был сделан в одном из самых дорогих ресторанов города, куда она сама пригласила своего будущего супруга. Личностью этого человека я заинтересовалась не случайно. Ничего странного нет в том, что Роман Евгеньевич Красноперов пропал сразу же после того, как узнал о завещании. Но почему он даже не попытался каким-то образом повлиять на ход событий? Как говорится, идти, так уж до конца, не останавливаться же на полдороге. А Роман, услышав о том, что состояния Золотавиной он лишен, сразу же отступил. Что-то слишком рано он сдался. И сдался ли вообще? А может быть, он на время притаился, чтобы приготовиться к очередной атаке? Может быть, он как-то связан с исчезновением сына Елены?
Золотавина продиктовала мне адрес Романа Евгеньевича, а также сообщила, где он работает.
В сотовой компании сказали, что Красноперова нет на месте. Скорее всего он был дома. Именно около подъезда я и решила подкараулить этого человека.
Почти одновременно со мной во двор перед обычным кирпичным домом в пять этажей въехала «шестерка». Из ее салона вышел высокий привлекательный мужчина в строгом костюме. Это и был Роман Евгеньевич. Я узнала его по фотографии. Красноперов не заметил, что за ним кто-то следит, и вошел в подъезд, даже не оборачиваясь.
Я торопливо последовала за ним. Насколько мне было известно из рассказа Елены, Роман Евгеньевич был холост, жил один, но, оказывается, Золотавина ошибалась.
Когда Красноперов дошел до двери своей квартиры и нажал на кнопку звонка, послышался лязг замков и в подъезд выпорхнула девушка лет двадцати. Она бросилась на шею Роману Евгеньевичу и пробормотала радостно:
– Как хорошо, что ты пришел. Я уж думала, что ты передумал. У меня все готово!
Красноперов слегка отстранился, снял со своей шеи руки девушки и провел ее в квартиру, не произнеся ни слова. Мне показалось, что Роман Евгеньевич был чем-то недоволен. Приблизившись к двери его квартиры, я прижалась к металлической поверхности, стараясь услышать, что происходит внутри. Знаю, что подслушивать нехорошо. Но порой без этого маленького прегрешения невозможно провести расследование. Если бы у меня была возможность, я бы вообще установила в квартире Красноперова «жучок».
За дверью были слышны шаги, а также голос девушки. Но разобрать что-то в ее восторженных репликах я не могла.
Роман Евгеньевич молчал. Очевидно было только, что эта девушка – не какая-нибудь посторонняя. Скорее всего у них близкие отношения, настолько близкие, что она позволяет себе бросаться ему на шею в подъезде.
– Вот! Ромка, ты всегда так! – неожиданно раздался возмущенный голос девушки, и я прижалась к двери еще сильнее.
Она, по всей видимости, находилась в прихожей, поэтому я расслышала ее восклицания. Сейчас в голосе девушки было больше возмущения, чем радости. Интересно, чем это ее разочаровал Роман Евгеньевич?
В ответ на восклицания девушки послышались бормотания Красноперова, а затем девушка снова воскликнула:
– Не хочешь уезжать?! Я тебя с собой не тащу. Сиди здесь, пожалуйста. Пропадай в этой дыре!
– Катя, успокойся, – четко произнес Роман Евгеньевич.
– Успокойся? Да как ты смеешь?! Я так старалась. У меня все готово. Билеты есть, вещи собраны, деньги я уложила. А ты, ты…
Девушка захлебнулась от возмущения. Она не выдержала нервного напряжения и залилась слезами. Рыдания были слышны даже мне. Роман Евгеньевич бросился утешать свою девушку, и тут у меня за спиной раздался требовательный голос:
– Женщина, вам кого?
Я обернулась. На лестничной площадке стояла вышедшая в подъезд соседка пенсионного возраста, которая держала в руках скомканное полотенце. Я, очевидно, привлекла ее внимание. Женщина смотрела на меня с опаской, а затем добавила:
– Я сейчас милицию вызову.
– Не надо милиции, – попросила я. – Мне Красноперов Роман Евгеньевич нужен…
– А ты кто ему будешь? – бестактно поинтересовалась соседка, и в глазах ее возник неподдельный интерес.
– Я его знакомая.
– Ага, знаю я этих знакомых, – закивала головой старушка, усмехнувшись. – Приходят, ночуют… Сколько же можно жен менять, как тряпки. И неужели у вас, у баб, нет чувства собственного достоинства? Вы хоть себя пожалейте, Ромка же ни одну из вас не любит. И Катька вот сейчас его страдает…
– Вы знакомы с Катей? – насторожилась я, вспомнив, что именно этим именем Красноперов называл выбежавшую в подъезд девушку.
– А как же! Она, в отличие от других, у Ромки надолго задержалась. Я уже к ней привыкла, – произнесла соседка, вздохнув. – Хорошая девушка! А Ромка как был непутевый, так и остался. Я бы таких мужиков брала за одно место и подвешивала на суку. Вот так! – заключила женщина гневно.
– А Катя – его жена? – поинтересовалась я.
– Какая жена?! Разве у таких самцов могут быть жены? – возмутилась еще больше соседка. – Нет, она с ним просто встречается, – последнее слово женщина произнесла с какой-то брезгливостью, как будто бы ей было неприятно рассказывать о личной жизни соседей. – Катенька его и обстирывает, и обглаживает, и работает она, чтобы его прокормить. А он знай себе гуляет…
– Роман Евгеньевич работает консультантом в сотовой компании, – заметила я.
– Может быть, он и работает, только все деньги на баб тратит! – воскликнула соседка. – Ничего Кате не дает.
Я недоверчиво посмотрела на соседку. По ее эмоциональному рассказу выходило, что Роман Евгеньевич является настоящим альфонсом. Подруг он меняет как перчатки.
Честно говоря, мне в это верилось с трудом. Конечно, Красноперов был привлекателен внешне, но красавцем его при всем желании назвать было трудно. Альфонса я представляла несколько иначе. Роман Евгеньевич даже по возрасту не подходил для этой роли. Ему было уже около пятидесяти лет. Просто смешно, ну какой же это альфонс! Я бы еще поняла, если бы речь шла о молодом тридцатилетнем парне. И тем более интересно, что нашла Катя в этом уже стареющем мужчине? Причем сама девушка была довольно-таки привлекательной.
– Любовь зла, полюбишь и старого козла! – пробормотала соседка, как будто бы прочитав мои мысли.
Она громко хлопнула дверью. Я осталась стоять в подъезде. За время разговора с соседкой я совершенно отвлеклась от шума в квартире Романа Евгеньевича. Теперь за дверью было тихо. Где-то в глубине квартиры работал телевизор. Еле слышен был ровный голос диктора.
Я подождала еще немного и затем нажала на кнопку звонка. Веселая трель соловья прервала тишину. За дверью возник шорох, а затем послышался шепот. Кажется, говорила девушка. После моего второго звонка раздался лязг замков, и дверь распахнулась. На пороге возник сам Роман Евгеньевич. Вид его потряс меня. За короткое время Красноперов сменил строгий костюм на домашнее трико и теперь преградил мне дорогу в свою квартиру голым пузом.
– Кого надо? – строго спросил Красноперов, бросив на меня недовольный взгляд.
– Вас, Роман Евгеньевич. Мне надо с вами поговорить, – сообщила я.
– Со мной? – переспросил Красноперов, но, поняв, что не ослышался, осмотрел меня внимательным взглядом, а затем отстранился и пропустил в свою квартиру.
– Ромочка, кто там? – раздался голос Кати из комнат.
– Это ко мне, – коротко отозвался Красноперов и указал рукой на гостиную.
В квартире было уютно благодаря стараниям девушки. На подоконнике рассажены цветы в горшочках, журнальный стол накрыт плетеной салфеткой, а около тумбочки стояла статуэтка в виде фонтана. В углу я заметила две спортивные сумки, набитые одеждой, которые были закрыты.
– Вы собираетесь уезжать? – поинтересовалась я.
– Я никуда не еду, – заявил Роман Евгеньевич, вздрогнув. – Катя хочет к своим родителям съездить, а я остаюсь в городе. Так в чем же дело? – неожиданно перешел он к делу.
– Вы знакомы с Еленой Золотавиной? – прямо спросила я.
Роман Евгеньевич не торопился отвечать на мой вопрос, который был для него совершенно неожиданным. Услышав фамилию Елены, он невольно вздрогнул, покосился на дверь, за которой была Катерина, а затем еще раз смерил меня оценивающим взглядом. В глазах его была тревога. Странно, можно подумать, я пришла бы, чтобы просто поговорить с ним о погоде.
– Так вы… – произнесла я, не выдержав молчания.
– Знаком, но я не хочу об этом говорить в своем доме, – поспешно перебил меня Красноперов.
Причиной его тревог была Катя, которая могла слышать наш разговор. Скорее всего девушка ничего не знает о романтической связи Романа Евгеньевича с Еленой Золотавиной. Ни к чему и мне травмировать трепетную женскую душу. Я вышла из квартиры Красноперова одна. Роман Евгеньевич обещал подойти к моей машине через минуту.
– Вы что, с ума сошли? – набросился на меня Роман Евгеньевич, как только открыл дверь моей машины и уселся на соседнее сиденье. – Это вас Ленка послала? Вы решили совсем расстроить мое счастье? Чего вам неймется?
– Подождите, Роман Евгеньевич. Кажется, вы меня не так поняли, – произнесла я неуверенно, заметив, что Красноперов был просто вне себя от гнева.
– Так, так я вас понял. Я так и думал, что Ленка меня в покое не оставит. Ну не получилось у меня с ней, так что же с того? – возмущался Роман Евгеньевич. – Мы с Катей друг друга давно любим. Пожениться собираемся…
– И с Золотавиной вы такие же планы строили, – заметила я.
– Да не строил я ничего! – вскрикнул в сердцах Роман Евгеньевич, но затем вдруг осекся, как будто бы он и без того сказал лишнее.
– А Елена говорила, что вы ее под венец звали, – настойчиво повторила я.
– Звал, – потупив голову, покорно ответил Роман Евгеньевич.
– Так что вы теперь врете?
Красноперов с удивлением посмотрел на меня, затем помотал головой и вскрикнул:
– А вы, собственно, кто такая? По какому праву вы лезете в мою личную жизнь? Хотя я, кажется, догадался. Вы – подруга Елены…
– Нет, я – частный детектив, – сообщила я с некоторой гордостью.
– Сыщик? – перефразировав, спросил Роман Евгеньевич.
– Да, я разыскиваю пропавшего сына Елены Золотавиной, – призналась я.
– Женьку, что ли? – усмехнулся Красноперов.
– Да, Евгения. Вы с ним знакомы?
– Ну, постольку-поскольку, – протянул нерешительно Роман Евгеньевич.
По его осторожным взглядам, а также по некоторым брошенным фразам я поняла, что Красноперов что-то от меня скрывает. Тем более странным показалось мне то, что к исчезновению сына Золотавиной Роман Евгеньевич отнесся с некоторым предубеждением. Он ничуть не удивился тому, что Женя пропал, как будто бы этого и следовало ожидать, так обычно говорят о детях, которые сами часто сбегают из дома. И уж тем более Красноперов не видел причин для волнений и тревог.
– Роман Евгеньевич, вы же были продолжительное время знакомы с Еленой. Что вы можете рассказать о ее сыне? – поинтересовалась я.
– О Женьке ничего хорошего не могу сказать, – торопливо ответил Роман Евгеньевич. – Сынок у Елены не подарок.
– Странно, а сама Золотавина считала, что у нее «золотой» сын, – вспомнила я, как Лена отзывалась о Евгении.
– Какая же мать не будет хвалить своего сына, – усмехнулся Роман Евгеньевич. – Лена сама разбаловала его. Нельзя так воспитывать детей. Я, конечно, понимаю: любовь к детям, все такое… Но нельзя же все позволять такому лбу. Женька, наверное, просто сбежал, деньги прихватил с собой…
– Нет, вроде бы все в доме на месте. Женя не вор, – заметила я.
– Ага, вы еще скажите, что он милый мальчик. Знаю я таких, – произнес Роман Евгеньевич.
В голосе его была агрессия. Очевидно, что он относился к сыну Елены с антипатией. Только в чем причина такого отношения, мне было непонятно, ведь Женя жил отдельно от Елены. Правда, именно он раскусил меркантильный интерес Красноперова. Он же вынудил Елену составить завещание, по которому Красноперову не доставалось ничего.
– Вы, наверное, злитесь на Женю за то, что он вам помешал осуществить ваши планы? – сообщила я о своих догадках собеседнику.
Роман Евгеньевич встрепенулся и испуганно спросил:
– Какие планы?
– Вы хотели жениться на Елене, чтобы завладеть ее наследством, – произнесла я и бросила на Красноперова победоносный взгляд, как будто бы я только что уличила мужчину во лжи.
Но как это ни странно, Роман Евгеньевич ничуть не смутился. Напротив, он издал вздох облегчения, а затем рассмеялся, глядя мне в лицо. Такая реакция была для меня неожиданной.
– Вы и правда думаете, что я был готов жениться на этой старой тетке? Да у меня в постели никого старше тридцати не бывает.
– Но вам самому уже не восемнадцать лет, – заметила я.
– Но и не семьдесят, – заметил Роман Евгеньевич. – Мне около сорока. Я еще могу кое-чем похвалиться перед молоденькими женщинами…
– Роман Евгеньевич, вы забываетесь, – остановила я Красноперова, который начал уже нести какую-то чушь о своих неимоверных сексуальных возможностях. – Так вы не собирались жениться на Елене?
– Нет, конечно! – вскрикнул Роман Евгеньевич. – Это все Женька. Мы с ним заключили соглашение.
– Какое соглашение? – насторожилась я.
– Я должен был ухаживать за его матерью, делать ей дорогие подарки, намекать на серьезные отношения, просить ее руки. Короче говоря, я должен был ублажать эту старушку, – сообщил Роман Евгеньевич. – За это Женька очень щедро со мной расплатился.
Красноперов рассказал, что однажды к нему пришел Женя, однокурсник одной из его любовниц, и предложил подработать. Молодой человек не стесняясь предложил работу любовника собственной матери. Роман Евгеньевич должен был за довольно-таки приличную плату ухаживать за Еленой, причем очень серьезно. Надо было сделать так, чтобы Золотавина влюбилась в него без памяти. Роман Евгеньевич, опытный любовник, добился ее расположения без проблем. Он покорил Елену, но неожиданно Женя сообщил, что пора расставаться. По его просьбе Роман Евгеньевич позвонил Елене, сообщил о том, что все кончено. Расстались они около двух месяцев назад. Эта дата заставила меня вспомнить и о завещании, и о письмах, и о замке в двери. Никаких сомнений не было в том, что это каким-то образом связано с заказом Евгения. Но вот каким?
– Вы знаете, мне показалось, что Елена была готова к расставанию, – высказал свое мнение Роман Евгеньевич. – Она что-то говорила про то, что мне были нужны только ее деньги, что я никогда не любил ее. «Все вы, мужики, расчетливые кобели», – сказала она мне на прощание.
– А вы ничего не знаете о завещании? – спросила я.
Роман Евгеньевич отрицательно покачал головой. Как это ни странно, о письмах с угрозами Красноперов тоже ничего не знал. И вообще, Роман Евгеньевич играл роль постоянного любовника Золотавиной по просьбе ее сына и не лез в другие дела. За свою высококачественную работу, как назвал свою деятельность сам Красноперов, он получил приличную сумму денег и тут же расстался с Еленой. Больше о ней и ее сыне он ничего не слышал.
Вообще, вся ситуация показалась мне странной. Зачем было Жене нанимать любовника для собственной матери? Ведь Елена при желании могла и сама найти себе достойного кавалера. С ее внешними данными и достойным материальным положением недостатка в ухажерах не должно быть. Стоп! Материальный достаток?! А не это ли нужно было Евгению? Если бы на месте Красноперова оказался более хитрый мужик, плакало бы наследство великовозрастного ребенка. Какой-нибудь альфонс вынудил бы Елену поделиться с ним своим состоянием или же, на худой конец, вообще обобрал бы ее до нитки. А Роман Евгеньевич был подсадной уткой и рассчитывал на меньший куш. Зачем? Зачем его нанял Женя?
Ответ на этот вопрос я нашла совершенно неожиданно, когда Красноперов уже вышел из моей машины и вернулся к себе домой. Я не спешила покидать его двор. Мне надо было серьезно подумать над полученной информацией, слишком уж неожиданным был рассказ Красноперова. На разрешение задачи меня навел услышанный мною обрывок разговора проходившей мимо молодой мамы с подрастающим сыном. Мальчику было не больше десяти лет. Он со слезами на глазах клянчил у матери деньги и бормотал:
– Что тебе стоит купить мне эту игрушку? У Сереги такая есть, у Вовчика тоже… У тебя же денег много. Она стоит недорого.
– Нет, Павлик, – категорично ответила строгая мамаша. – Вот когда вырастешь, пойдешь работать, тогда и купишь себе все, что захочешь.
– Работать? А зачем? – с наивной простотой поинтересовался сопляк. – У тебя же есть деньги. Они все ко мне перейдут, как только ты умрешь. Зачем мне работать? У меня и так все будет.
– Взрослые люди должны сами себя обеспечивать, – настоятельно рекомендовала мама, ничуть не обидевшись на сына.
– А я у тебя деньги украду и не буду работать, – заявил сынок.
Он что-то еще сказал, но я уже не смогла это услышать. Прохожие отошли от моей машины на приличное расстояние. Я посмотрела им вслед, поразившись цинизму ребенка. Неужели сейчас все дети так воспитаны? И вдруг меня осенило. А не хотел ли Евгений ограбить свою мать? Может быть, все эту историю с завещанием он придумал только для того, чтобы присвоить себе деньги матери? А записки с угрозами он писал, чтобы вывести бедную женщину из равновесия. Надо узнать, не слабое ли у Елены сердце. Возможно, сын надеялся, что такого психологического напряжения мать долго не выдержит.
Прозвучал звонок моего мобильного. Я взглянула на дисплей и увидела незнакомый ряд цифр. «Наверное, ошиблись номером», – подумала я и отозвалась с некоторым раздражением:
– Здравствуйте, я звоню вам по просьбе Елены Юрьевны, – сообщила собеседница. – Вас зовут Татьяна?
– Да. А с кем я разговариваю? – позволила я себе поинтересоваться.
– Клавдия Петровна, горничная в доме Золотавиной, – представилась женщина. – С Еленой Юрьевной случилось несчастье. Не могли бы вы подъехать в Первую областную больницу?
– Что с ней случилось? – нетерпеливо спросила я, одновременно нажав на газ и тронувшись с места.
– Сердечный приступ, – сообщила горничная. – Кризис уже миновал. Она в сознании, но очень слаба. Врачи помогли справиться с приступом, – продолжила сокрушаться Клавдия Петровна. – Такая трагедия в семье. И с сыном беда приключилась… И сама Елена Юрьевна слегла в больницу, как только узнала о Жене.
– О Евгении? Сын объявился? – удивилась я, вслушавшись в слова горничной.
– Вы что, не знаете ничего? – искренне изумилась Клавдия Петровна. – Срочно приезжайте, кардиологическое отделение, палата номер тридцать шесть…
Въезд на территорию областной больницы был открыт, и я завернула сразу к корпусу, где располагалось кардиологическое отделение. Ехала я на бешеной скорости, как будто бы от этого что-то зависело. Мне не терпелось узнать, где Евгений и что случилось с Еленой Золотавиной. Почему она потребовала, чтобы я срочно приехала к ней?
Выйдя из машины, я поднялась в регистратуру, но на месте медсестры никого не было. Некоторые палаты располагались прямо на первом этаже. Дверь одной из них была приоткрыта, и я увидела, что на одной из кроватей сидит бабуля. Она с любопытством смотрела на меня, а затем встала и вышла из палаты.
Старушке было около шестидесяти лет, но сохранилась она хорошо, хотя больничная обстановка прибавляла ей еще годков десять сверху. Правая рука ее была в гипсе. Она висела на бинте, опутавшем ее шею. Это мне показалось странным, так как я находилась в кардиологическом отделении, а не в травматологическом. Старенький халатик, в котором больная, видимо, и спала, и гуляла, криво свисал с ее плеч.
– Сейчас сестричка придет, – сообщила она, обращаясь ко мне. – Она это… Отлучилась ненадолго…
– А где тридцать шестая палата? – поинтересовалась я у бабушки.
– На третьем этаже точно, – ответила всезнающая старушка и тут же добавила: – Только ты это… Без халата нельзя, и тапочки нужны.
Я смерила бабульку оценивающим взглядом, а затем, махнув рукой, побежала к лестнице, которая вела на верхние этажи. Мне не терпелось увидеться с Еленой. Но, видимо, я недооценила возможности старушки, и стоило мне только двинуться с места, как откуда-то сзади раздался противный вой. Обернувшись, я заметила, что больная кричит, сигнализируя о том, что на территорию больницы проник посторонний.
– Девушка, вы куда? – послышался возмущенный голос регистратора, и вой старушки стих. – Спасибо вам большое…
Слова благодарности были обращены к больной, которая на время отсутствия медсестры была в дозоре. Улыбнувшись, бабушка поплелась в сторону своей палаты, а медсестра занялась мной.
Она смотрела на меня недовольно и с большим трудом сдерживала эмоции, что было заметно по ее напряженному лицу. Пройдя к своему рабочему месту, она натянула на нос очки и строго посмотрела на меня.
– Извините, пожалуйста, – произнесла я, чтобы хоть немного смягчить работника регистратуры, но мои старания были напрасными.
– Вам куда надо? – строго спросила она.
– Тридцать шестая палата, Золотавина Елена Юрьевна, – сообщила я.
– Вы Золотавина? – с недовольством переспросила регистраторша.
– Нет, Золотавина – это больная, – нетерпеливо отозвалась я, стараясь не терять уверенности.
– Вы – ее родственница? Халат, тапочки есть? – автоматически спросила медсестра, открыв тоненький журнал и посмотрев в сделанные записи. – Так! Всего час назад вашу больную привезли. Сердечный приступ… Так где у вас халат? – поинтересовалась она с той же строгостью.
Я отрицательно мотнула головой, но моей реакции медсестра не видела, так как она с интересом просматривала записи в журнале. Затем она переключилась на изучение записок, которые лежали у нее на столе.
– Меня ждут, – сообщила я нерешительно.
– Так! Вы – Татьяна Александровна Иванова? – вдруг поинтересовалась регистраторша.
На этот раз я кивнула головой, заметив в ее руках небольшой лист бумаги, на котором были записаны мои инициалы, а также номер палаты Елены. Регистраторша с каменным выражением лица вручила мне халат, а также бахилы и указала на лестницу. Я догадалась, что данные обо мне были в регистратуре, поэтому медсестра и пропустила меня.
Поднявшись на третий этаж, я без труда нашла нужную палату по номеру. Скорее всего моя заказчица находилась в палате повышенной комфортности, как я поняла по новенькой двери, которая разительно отличалась от больничной обстановки. Слегка постучавшись, я приоткрыла дверь. В помещении был минимум мебели. На кровати лежала сама Елена, накрывшись пестрым одеялом, а рядом с ней на стуле сидела женщина пенсионного возраста. Это была Клавдия Петровна, как я поняла по обеспокоенному выражению лица.
– Вы – Татьяна? – шепотом спросила она.
Я кивнула головой и демонстративно перевела взгляд на Елену, которая, по всей видимости, спала. Золотавина лежала на спине с закрытыми глазами. Но лицо ее не выглядело умиротворенным. На нем не было ни грамма косметики. Елена была очень бледна, а ее всегда идеально уложенные волосы теперь были разбросаны по подушке в беспорядке.
– Хорошо, что вы приехали. Елена Юрьевна только что уснула. Не стоит ее беспокоить, – зашептала Клавдия Петровна, поднимаясь со стула и направляясь ко мне.
Вдруг Золотавина, как будто бы услышав ее шепот, вздрогнула, медленно открыла глаза, обвела взглядом палату и, заметив меня, еле слышно воскликнула:
– Татьяна Александровна, вы должны… Надо во всем разобраться… Женечка…
– Вам нельзя волноваться. Успокойтесь. Все будет хорошо, – проговорила я растерянно, тогда как Клавдия Петровна метнулась к больной и начала заботливо укрывать ее одеялом.
– Я не верю! Это не Женя! Мой сыночек… – вскрикнула уже громче Золотавина. – Какой кошмар! Этого не может быть…
– Елена Юрьевна, успокойтесь, – проговорила Клавдия Петровна, наклонившись к Золотавиной. – Все будет хорошо. Поспите немного, а мы с Татьяной поговорим.
Елена глубоко вздохнула и хотела было еще что-то сказать. Она открыла рот, но звука не последовало. Золотавина разрыдалась прямо у меня на глазах. Я не смогла ничего разобрать, поэтому, когда она все же наконец уснула, о случившемся с Женей мне поведала Клавдия Петровна.
Оказывается, Золотавиной позвонили из милиции. Сотрудники правоохранительных органов нашли ее сына. Женя Золотавин погиб во вчерашней аварии, причем я чуть ли не стала свидетелем этого несчастья. Один из парней в «Ниве» и был Евгений Золотавин. Установить его личность удалось только после просмотра сохранившихся в машине документов. В одной из барсеток обнаружили его записную книжку, на титульном листе которой были инициалы погибшего. По месту регистрации его телефон не отвечал. Пока сотрудники правоохранительных органов отыскали координаты его родственников, прошло довольно много времени.
Елена, узнав о смерти сына, упала в обморок. Горничная вызвала «Скорую», что было как раз вовремя, так как за обмороком последовал сердечный приступ. Елена трагически восприняла потерю единственного сына и, как мне показалось, отказывалась верить, что в машине был именно Женя.
Я же была обескуражена таким странным стечением обстоятельств. Все сегодняшнее утро я разыскивала человека, свидетельницей смерти которого стала. Получается, время было потеряно совершенно напрасно. Если бы только сотрудники правоохранительных органов сразу же связались с Еленой Золотавиной, она бы не обратилась ко мне за помощью. Зачем нужен частный детектив в расследовании несчастного случая? Каждый день в нашем городе случается несколько автомобильных аварий, и летальный исход, увы, не редкость. Вчерашнее происшествие на мосту было чистой воды несчастным случаем. Водитель не справился с управлением, машина вылетела за ограждение моста…
– Татьяна! Найдите убийцу моего сына, – вдруг пробормотала Елена, словно в бреду, вновь проснувшись. Казалось, что вколотые ей успокоительное и снотворное совершенно не действовали. – Я… Любые деньги… Его убили!
– С чего вы взяли, что это было преступление, а не обыкновенная автомобильная авария? – поинтересовалась я, пытаясь что-то разобрать в бормотании Золотавиной.
– Женю украли, – настойчиво повторила Елена, и я уже подумала, что она бредит, но Золотавина добавила: – Он не должен был ехать в этой машине. У Жени есть личный водитель… Был… – с печалью в голосе добавила Елена, и ее голова упала на подушку.
Клавдия Петровна бросилась к выходу из палаты, распахнула дверь и позвала медсестру. В следующее мгновение в палату вбежала молоденькая девушка в голубом халатике. Она прощупала пульс Елены, а затем торопливо вколола ей что-то. Золотавина так и не очнулась. Я напряженно смотрела на нее, не замечая вокруг суеты. А тем временем в палату вошли еще два врача.
– Вы сиделка? – обратился один из них ко мне.
– Что? Сиделка? – переспросила я, а затем указала на Клавдию Петровну, которая стояла около кровати.
– Я же вам говорил, что ее нельзя беспокоить, – набросился на горничную доктор. – Только покой. Никаких телефонных звонков. Никаких посещений. Если вы хотите, чтобы не было осложнений, учтите мои рекомендации. Следующий приступ будет гораздо серьезнее предыдущего…
– Девушка, выйдите из палаты, пожалуйста, – потянув меня за рукав, попросил второй доктор.
Я вышла в коридор, где было пусто и безлюдно. За дверью палаты, в которой находилась Золотавина, слышались голоса и возмущенные крики докторов. Я не торопилась покидать больницу. Надо было поговорить еще и с Клавдией Петровной, если к Елене меня не подпустят. Может быть, горничная знает, что за водитель был у Евгения и почему именно «был», а может быть, даже даст мне его координаты.
Воспользовавшись ситуацией, я отошла в глубь коридора и набрала номер рабочего телефона Гарика Папазяна. Надо бы узнать подробности о вчерашнем происшествии.