Они молились всю ночь. Молились и репетировали показания. Потом Вершик лег спать, а Соня прошла на кухню и встала на колени перед маленькой иконкой, которая висела у окна, чтобы проговорить тайную молитву, над которой думала целый день:
Иисус Христос, Бог мой, прости мои прегрешения. Прости блуд и призри рабу Свою, прельщенную мирским и земным, исшедшую далее дозволенного. Сохрани в здравии моего брата Вершика, моего духовника Адриана, друга моего Ивана. Прости ему его грешения. На Твое превеликое милосердие уповаю. Пусти меня в мир, позволь не служить больше в Двоице. Даруй сладость воздержания и мирской жизни. Дай мне терпения, позволь помочь брату моему сохранить нашу миссию в тайне, а после отпусти меня, и я всю жизнь буду служить Тебе, только сама. Я от Твоего пути не отступаю и от власти Твоей не отрекаюсь и не отрекусь, но сил больше нет, нет больше терпения. Я наставлю Ивана, верну его в Веру. И других наставлю – только сама, Господи, Бог мой. И прости мне мою молитву. В Твоей власти тело и душа мои. Как Ты повелишь, так я и поступлю.
Мишка проснулась от того, что телефон, на ночь поставленный на зарядку, упал на пол. Видимо, в темноте она положила его слишком близко к краю тумбочки.
«Смотри», – написал АС-2. Он прислал Мишке ссылку на новостную ленту ПиС. Видимо, вибрация от этих сообщений и столкнула телефон с тумбочки.
ПиС опубликовал ссылку на твит американского агрегатора SMT: «Sofia Basquiat confirmed as lead in the new adaptation of the critically acclaimed Esther Ayr novels about suave detective Rameena Bramm»[1].
«Видишь, Рамина, людям свойственно меняться», – подумала Мишка, разглядывая фотографию французской актрисы. София Баскиа, о которой Мишка никогда раньше не слышала, отлично подходила на роль сыщицы. Интересно было только, постригут ли ей волосы короче или оставят до плеч.
АС-2 заметил, что она прочитала его сообщение, и написал: «Ну что? Тебе как?»
Сначала Мишка решила не отвечать, потому что начинать утро со споров об изменении пола любимого персонажа не хотелось, но потом ей пришло в голову, что АС-2 хочет сказать о чем-то еще, но не знает, как начать разговор. Она уже настроилась на то, что ведет он себя странно, и поэтому решила заранее простить его возможные высказывания на тему голливудской погони за равенством полов.
«Мне нравится», – написала она.
«Мне, наверное, тоже», – ответил АС-2, подтверждая Мишкино предположение. Представить себе, что Арту может понравиться что-то, даже столь отдаленно связанное с феминизмом, было сложно.
«Встретимся сегодня?» – спросила Мишка. Все-таки она только проснулась и была не готова участвовать в долгих разговорах вокруг да около.
«Давай. Ты во сколько встречаешься с Соней?» – спросил АС-2. Мишка не удивилась тому, что он уже знает, что они договорились о встрече. У Арта все всегда было схвачено.
Сверившись с перепиской с Соней, Мишка написала: «В десять».
«На Китай-городе? Давай я подъеду к Дамбо к девяти тридцати, и мы быстро переговорим», – написал АС-2. Мишка посмотрела на время: восемь пятнадцать. Ей нужно было десять минут на то, чтобы встать, еще десять минут на душ и пятнадцать на завтрак.
«Хорошо», – написала она, официально переводя АС-2 в разряд свидетелей. Нельзя отказывать человеку, если он так стремится с тобой встретиться. АС-2 прислал смайлик – солнечные очки. Мишка не ответила, а вместо этого принялась за нелегкое дело пробуждения. Она включила в телефоне выпуск новостей, вышедший по московскому времени поздно ночью. Улыбчивый ведущий за несколько минут окончательно разбудил Мишку, и к сегменту о Софии Баскиа она уже встала, и, подобрав с тумбочки телефон, пошла чистить зубы. Пятнадцать минут спустя она сидела за кухонным столом и резала докторскую колбасу бабушкиным ножом.
В квартире вообще все было бабушкино. Мишка заметила это только после того, как Екатерина Наумовна переехала в онкологический центр. На стене тикали бабушкины часы – раньше их нужно было заводить ключом, но в середине двухтысячных Екатерина Наумовна отдала часы мастеру, другу дяди Саши, который заменил заводной механизм на электронный. Бабушкин холодильник чуть кренился рядом с бабушкиным книжным шкафом. Ветер трепал бабушкины занавески. Мишка приподнялась с бабушкиного стула и взяла с бабушкиного стола бабушкину солонку. Соль в ней была новая, купленная Мишкой уже после отъезда Екатерины Наумовны.
Соли Мишка насыпала слишком много, и колбасу пришлось отмывать – Мишка включила в раковине горячую воду и вдруг горько заплакала. В эту секунду она точно знала, что бабушка больше никогда не зайдет на эту кухню.
Умываясь и приводя себя в порядок, Мишка думала о том, что ежедневные поездки к бабушке заменили ей походы в церковь, а это было вредно для внутреннего равновесия. Поправила крестик на запястье, произнесла быструю и простую молитву:
Дай, Господи, сегодня легкости. Я заслужила.
Утро сразу стало светлее, и из дома Мишка вышла в приподнятом настроении. Чтобы не отвлекаться на мир вокруг, включила в наушниках «Revival» Эминема. В музыке Мишка не разбиралась совсем и слушала рэп для того, чтобы лучше разбирать английский язык. К тому же громкая музыка укрепляла боевой настрой – Мишка даже чуть-чуть подвигала руками, будто пытаясь попасть по невидимым барабанам. Потом представила себе, как это выглядит со стороны, и спрятала руки в карманы жилетки. Не потому что стеснялась – бабушка всегда учила Мишку, что стесняться нужно только Бога, – а потому что не хотела привлекать к себе лишнее внимание. Дядя Сережа уже давно говорил ей, что она недостаточно заботится о собственной безопасности и любой преступник при желании сможет выследить ее дом и квартиру.
С АС-2 Мишка собиралась встретиться возле церкви на Покровке, которую в чате обозначала как «Дамбо», из-за яркой, но не очень ясной ассоциации с розовыми слониками из старого мультфильма. Именно здесь она обычно назначала свидания друзьям и коллегам.
Арт почти не изменился с их последней встречи – только волосы покрасил. Вместо коричневых кудрей по его вытянутой голове теперь скатывались на сторону белые пряди. Его длинная фигура, согнутая буквой «Г», как бы вырастала из церковной стены и больше всего напоминала вывернутый готический контрфорс, случайно затесавшийся в московскую параславянскую реальность. Арт и в манерах напоминал иностранца: все время улыбался и пытался похлопать собеседника по плечу.
Мишка с неудовольствием отметила, что Арт не один. Рядом с ним стояла миниатюрная девушка в черном, коротком даже по летним стандартам платьице. Она курила что-то тонкое и косилась в сторону. Если бы не возраст девушки, которая вряд ли могла быть младше Мишки, они бы напоминали отца и дочь, потому что Арт явно говорил что-то наставительное. Он не смотрел на свою собеседницу и даже не поворачивал к ней головы. Девушка несколько раз кивнула, потом покачала головой.
– Арт? – окликнула художника Мишка.
– Мишка! – Арт оторвался от стены и направился к ней. Его спутница так и осталась стоять, не поднимая головы.
«Это кто?» – хотела спросить Мишка, но Арт ее опередил.
– Это Котя, подруга Кати, – сказал он, кивая на девушку.
– Удобно, – пробормотала Мишка.
– Она случайно тут проходила, и я ее заметил, – сказал Арт.
Мишка покосилась на художника и сжала губы, чтобы он не думал, что она хотя бы на секунду ему поверила. Арт всегда отличался большой наглостью, но Мишке не всегда было понятно, для кого он так выделывается.
– Привет, – Мишка протянула девушке руку. Та ничего не ответила и испуганно посмотрела на Арта.
– Котя, скажи «привет», – попросил Арт.
– Привет, – сказала Котя и тут уже посмотрела на Мишку. – И я не Котя, я Даша.
– Котя-Котя, – задумчиво сказал Арт и вдруг резко добавил: – А я пойду, приятно было повидаться.
– Куда? – спросила Мишка.
Арт качнулся в сторону светофора, но, видимо, заметив, что красный отсчет только начался, решил, что может еще на секунду задержаться.
– Мне нужно на встречу с коллегами по цеху.
– А кто собирался со мной поговорить? – спросила Мишка.
– Котя. А я пойду. – Арт снова качнулся, но уже не стал останавливаться и так и пошел к переходу, меряя плитку журавлиными ногами.
– Эй, – позвала Мишка, но Арт только ускорил шаг. Гнаться за ним у Мишки не было никакого желания, тем более что Котя-Даша вдруг быстро заговорила:
– Я ее не убивала, честное слово. Я ее даже не видела в этот день…
– Что, простите? – переспросила Мишка. Бабушка Екатерина всегда начинала говорить медленно и подчеркнуто вежливо, когда жизнь внезапно подкидывала ей подвыпившего полицейского или взбунтовавшегося сына. Это, как и многие другие бабушкины свойства, Мишка впитала с раннего детства.
– Вы ей скажите, что я этого не делала. Я к Кате очень хорошо относилась, даже когда она не в себе была, всегда-всегда, – быстро говорила девушка, будто соревнуясь с невидимым хронометром.
– Даша, послушайте меня внимательно, пожалуйста, – сказала Мишка. Она встала рядом с девушкой и попыталась повторить позу Арта. Говорить нужно было в сторону, так, чтобы девушке пришлось приблизиться к Мишке. – Я сейчас буду говорить что-то очень важное, хорошо? Хорошо. Слушай меня внимательно. – Мишка почувствовала движение, но не стала поворачиваться. Со свидетелем нужно говорить в привычной для него манере. – Мне нужно, чтобы ты – ты – мне все подробно рассказала, не бойся. – Мишка постаралась сделать очень серьезное выражение лица. – Все – все это очень важно, Даша, понимаешь?
Даша не ответила. Мишка повернулась и никого не увидела – свидетельница сбежала.
Вершик стоял у колонны и внимательно разглядывал Соню, которая, кажется, вообще не спала ночью. Он знал, что после того как он пошел спать, она еще молилась на кухне, но подслушивать за тайной молитвой было нехорошо, к тому же он знал, что она все потом расскажет на вечерней исповеди. Точно так же, как она рассказала ему, что списалась с детективкой.
Приходилось признать, что к встрече сестра готова. Она стояла всего в нескольких метрах от Вершика, рядом с памятником Ногину, и выглядела очень хорошо: популярная студентка, красавица. Даже улыбнулась какому-то парню. Если бы Вершик был не в мирском, он бы перекрестился, но в земной жизни у него совершенно не было таких привычек. Он будто превращался в другого человека, который не замечал церквей и иногда провожал взглядом развратно одетых москвичек.
С Соней Вершик поехал не потому, что не доверял ей, а потому, что хотел немного рассмотреть эту Мириам. Его контакты нарыли про нее что-то очень мутное – вроде обычная школьница, а вроде и нет. Странная девочка.
День определенно не задался, и Мишка направилась к метро в твердой уверенности, что Софья на встречу не явится. Бывает так, что все идет наперекосяк – это река жизни делает очередной поворот. Рамина бы сказал, что за поворотом всегда может оказаться море, но Мишка ему не особенно верила.
Тем не менее, пройдя через турникеты и спустившись по эскалатору, она встала на оговоренном месте и начала рассматривать людей. Особенно ее внимание привлек высокий парень в черной водолазке и черных же брюках. Он шатался без дела у самого эскалатора и периодически поглядывал на телефон. Для этого ему приходилось встряхивать рукой, чтобы высвободить ее из длинного рукава. Мишку привлекла не одежда незнакомца, а его удивительная худоба. Больше всего парень напоминал богомола, который зачем-то зашел на битниковскую распродажу. Волосы у него были коротко острижены, и на шее виднелась татуировка, которую Мишка не успела рассмотреть, потому что ее окликнули.
– Мириам? – спросила девушка, которую Мишка про себя тут же окрестила Осой, потому что на ней была длинная полосатая желто-черная футболка.
Мишка перевела взгляд на лицо Осы и чуть не вздрогнула. На нее смотрели немигающие васильковые глаза. Оса сверлила Мишку всего мгновение, а потом ее лицо расплылось в улыбке. Стали видны ровные белые зубы.
– Мириам, – повторила девушка.
– Мишка, – сказала Мишка, протягивая Осе руку. Та, как и Вероника днем раньше, не запнулась, сжала левую Мишкину руку своей правой.
– Софья, – сказала Оса. Ее пальцы дернулись вперед и коснулись Мишкиного запястья.
– Расскажите, почему мы встретились, – попросила Мишка. Она решила отложить вопросы про Арта и Котю на потом.
– Конечно, – сказала Оса. – Только давайте пройдемся. Не люблю стоять на месте.
Они поднялись по эскалатору и несколько подземных переходов спустя оказались напротив сдвоенных трамвайных путей. Все это время Оса молчала, пристально разглядывая собственные пальцы. Наконец, она махнула рукой и сказала:
– Арт говорил с вами про деньги?
– Нет, – сказала Мишка. – Он ни о чем со мной не говорил.
– Я не знаю, сколько стоят ваши услуги, – сказала Оса. – Но я и мои друзья можем, наверное, собрать довольно много денег, вам нужно только назвать сумму.
– Я обычно работаю бесплатно. Моим клиентам свойственно впоследствии помогать мне в расследованиях, – сказала Мишка.
– Арт упоминал об этом, своего рода «обещание дружбы», хорошо, – Оса пожала плечами. – Обещаю вам свою дружбу.
– Спасибо, но мы еще не начали работать вместе. Сначала вам нужно рассказать мне, что у вас случилось, – сказала Мишка.
– Хорошо. – Оса улыбнулась. – Двадцать пятого числа я была на симпозиуме в университете. Там было много людей, они могут это подтвердить. Около двух часов дня, как раз когда я была на занятиях, моя подруга – Катя – упала под поезд на станции метро «Кропоткинская». Я узнала об этом, только когда пришла домой, мне написал Арт – он всегда обо всем узнаёт первым. Он же спросил меня про фотографию в инстаграме. А я даже не знала, о чем он. Полезла в телефон и увидела фотографию, которую я вам посылала. Сперва я подумала, что кто-то взломал мой аккаунт, но потом открыла галерею и нашла там необрезанный кадр, могу его вам показать. – Оса вынула из кармана шорт телефон, вбила шестизначный пароль и показала Мишке фотографию.
Мишка увидела тот же самый кадр, только теперь он был не квадратным, а прямоугольным, так что над головой девушки виднелись крыша вагона метро и потолок станции. Это и вправду делало версию о взломе аккаунта маловероятной, ведь тогда преступнику пришлось бы еще и взломать телефон Осы, чтобы скинуть туда фотографию. Проще, конечно, было бы просто его украсть.
– Расскажите про фотографию, – попросила Мишка, при этом мягко забирая телефон у Осы. Та послушно разжала пальцы.
– Станцию я не знаю, наверное, что-то на красной ветке. И фотографа тоже не знаю, – сказала Оса. Она улыбалась, но недолго, словно отвлекаясь на какой-то приятный звук.