По случаю выхода в свет романа Морковин собрал друзей-литераторов на ужин, чтобы совместно отметить это волнующее событие. Атмосфера была приподнятой, благостной, даже в какой-то мере торжественной. Каждый из приглашенных коллег – кто лаконично, а кто развернуто, в меру своего темперамента, – когда доходил до него черед, приветствовал и поздравлял хозяина.
– Да, брат, – сказал беллетрист Анатольев, почтительно взвешивая на ладонях увесистый морковинский том, – полтыщи страниц – не хухры-мухры. Это тебе не какой-то рассказик на два листочка, тут не шути, тут семь потов с тебя сойдет.
– Пять лет, – со вздохом сказал Морковин, – пять лет не видел божьего света, горбатился с утра до полуночи. Жена бывало разводом грозила, сын вырос, уже меня перерос, дочь замуж вышла, а я, как в тумане, поздравить толком ее не успел. Полжизни отняла эта книжица.
– Зато появился кирпич так кирпич, – веско сказал Феофилактов, – говорю это как романист романисту. Иной напишет тебе рассказик, а ходит гоголем, хвост распустит. Но нетушки, Гоголь – другая птица. «Мертвые души» за день не слепишь – это, дружок, не чай с вареньем. Недаром так скоро отдал концы.