Два года каникул - читать онлайн

V

Остров или материк? Вот вопрос, который больше всего занимал Бриана, Гордона и Донифана, по своему возрасту, уму, характеру и способностям естественно ставших во главе своих товарищей.

Они думали о будущем и нередко обсуждали между собой этот вопрос, тогда как остальные мальчики интересовались только настоящим. Во всяком случае, неведомая земля, была ли она островом или материком, лежала не в тропическом поясе – это было видно по характеру растительности. Тут росли березы, клены, дубы, буки, сосны и ели, а эти деревья, как известно, не встречаются в центральных широтах Тихого океана. Представлялось весьма вероятным, что эта земля лежит где-то ближе к Южному полюсу, чем Новая Зеландия, и зимы здесь могут быть довольно суровыми. На земле уже валялись облетевшие с деревьев листья, и только сосны и ели сохраняли свою зелень.

– По-моему, – сказал Гордон на другой день после того, как яхта была превращена во временное жилище, – гораздо будет лучше окончательно устроиться не на этом берегу, а где-нибудь в другом месте.

– Я тоже так думаю, – согласился Донифан. – Если мы досидим здесь до холодов, то будет, пожалуй, поздно искать другое пригодное для жилья место.

– Но ведь сейчас еще только середина марта, – возразил Бриан.

– Хорошая погода может простоять до конца апреля, – продолжал Донифан. – Если мы отправимся сейчас, то за эти шесть недель успеем пройти много…

– Но куда же идти-то? – снова возразил Бриан.

– Куда-нибудь, во всяком случае, мы придем, – отвечал Донифан. – Оставаться на яхте и рисковать встретить на ней холода, по-моему, совершенное безумие.

– Нет, гораздо безумнее идти наугад, не зная толком куда и зачем.

Опять едва не вспыхнула перебранка, но вмешался Гордон и не допустил ее. Он сказал:

– Донифан прав: нельзя дожидаться холодов здесь. Но прав и Бриан, утверждая, что нельзя идти наугад.

– Да почему же нельзя, Гордон? – горячился Донифан. – Куда бы мы ни пошли – на север, на юг или на восток, мы все равно куда-нибудь да придем.

– Хорошо, если мы находимся на материке, – заметил Бриан. – А если это остров?..

– Вот и нужно сначала это проверить, – ответил Гордон. – Что же до совета Донифана покинуть яхту, то, не уверившись предварительно, есть ли на востоке море или нет…

– Яхта сама нас покинет, – перебил его Донифан, всегда упорно отстаивавший свои идеи. – Она не устоит против бурь, которые зимой будут свирепствовать на этом берегу.

– Согласен, но все-таки нужно сначала обстоятельно разведать, куда нам идти, а потом уже пускаться в путь, – возразил Гордон.

Справедливость доводов Гордона была настолько очевидна, что Донифан волей-неволей должен был согласиться с ним.

– Я готов идти на разведку, – сказал Бриан.

– Я тоже, – отозвался Донифан.

– Мы все готовы, – добавил Гордон, – но так как, по-моему, неблагоразумно брать с собой маленьких, то я полагаю, что отправиться надо двоим или троим из нас.

– Жаль, что поблизости нет никакого холма, с которого бы можно было окинуть взглядом всю местность, – сказал Бриан. – По-видимому, здесь нет ни одной горки, за исключением этой скалы, за которой, вероятно, лежат долины и болота.

– Все-таки нужно по возможности исследовать местность, – продолжал свою линию Гордон.

– Конечно, нужно, – согласился Бриан, – и я предлагаю пойти на север бухты. Мне кажется, что, поднявшись на замыкающий ее мыс, можно будет видеть довольно далеко…

– Я совершенно с тобой согласен, – сказал Гордон. – Этот мыс должен быть выше скалы. Насколько видно отсюда, он, наверное, высотой около трехсот футов.

– Я предлагаю идти туда, – повторил Бриан.

– К чему это? – возразил Донифан. – Что можно увидеть с мыса?

– То, что есть, то и увидим, – отвечал Бриан.

В самом деле, в северном конце бухты возвышался скалистый мысок, отвесно спускавшийся к морю. От яхты до мыса было миль семь, если идти берегом бухты, а напрямик – не более пяти миль. Предполагая высоту мыса футов в триста, Гордон был недалек от истины.

Достаточно ли было этой высоты, чтобы окинуть взглядом окрестности? Не встретит ли глаз какое-нибудь препятствие на востоке? Во всяком случае, с мыса можно было бы разглядеть, что находится за ним: продолжается ли берег далее к северу, или там лежит океан.

Решено было немедленно идти к мысу и взобраться на его вершину. Донифан – из духа противоречия – считал это предприятие совершенно бесполезным. Остальные надеялись, что от похода к мысу можно ожидать полезных результатов.

При этом мальчики договорились не покидать «Мэри» до тех пор, пока не обнаружатся несомненные признаки того, что мореплаватели выброшены на материк, а не на остров.

Разведку нельзя было предпринять немедленно, так как настали пасмурные дни с дождем и ветром. Пришлось переждать дней пять, которые, однако, не пропали даром: ребята провели их с пользой, занимая время различными работами.

Бриан считал своим долгом постоянно заботиться о маленьких мальчиках. Так как погода становилась все холоднее, он заставил их надеть теплую одежду из найденных на «Мэри» запасов, которую с помощью Моко перекроил и перешил на малышей. Конечно, нельзя сказать, что Костар, Доль, Дженкинс и Айверсон были одеты очень изящно – вовсе нет: панталоны и куртки были по большей части широки и сидели мешковато, но зато детям было в них тепло и они охотно дали себя переодеть.

В то же время младшим не давали сидеть без дела. Под присмотром Гарнета или Бакстера они ходили собирать раковины или ловить рыбу в речке. Это было для них забавой, а для всех – пользой. Развлекаясь такой работой, мальчуганы мало думали о своем положении и, к счастью, не подозревали, насколько оно опасно. Конечно, они скучали без своих родителей, но им и в голову не приходила возможность не увидаться с ними больше никогда.

Гордон и Бриан не покидали «Мэри», заботясь о ее поддержании в должном порядке. Им помогал шаловливый, но охотно работавший Сервис, который оказался очень полезен. Сервис любил Бриана и был одним из его преданных сторонников.

А что поделывал Жак Бриан?

Он усердно помогал своему брату во всех делах, но очень мало разговаривал, неохотно отвечал на задаваемые ему вопросы и постоянно отворачивался в сторону, когда на него смотрели.

Бриана это начинало беспокоить. Что случилось с Жаком? Прежде мальчик был всегда откровенен со своим старшим братом, а теперь от него нельзя было добиться ни слова. Можно было подумать, что мальчугана за какой-нибудь дурной поступок мучает совесть; щеки Жака были по большей части бледны, а глаза красны – очевидно, он часто плакал.

«Не болен ли он? Вот беда, если он заболеет, – думалось Бриану, – как мы будем его лечить?»

И Бриан участливо расспрашивал братишку о здоровье, но тот неизменно отвечал:

– Нет, нет, ничего у меня не болит! Я совершенно здоров…

За эти пять пасмурных дней, с 11 по 15 марта, Донифан, Вилькокс, Вебб и Кросс много охотились и настреляли много птиц, гнездившихся на скалах. Эти четверо постоянно были вместе и составляли как бы отдельную партию, что сильно беспокоило Гордона. Он часто подходил к ним и доказывал, как вредны раздоры при существующих обстоятельствах и как необходимо тесное сближение, но слова его принимались Донифаном так холодно, что Гордон под конец почел за лучшее не настаивать, надеясь, что обстоятельства сами собой сделают то, чего он не смог добиться своими увещеваниями.

Охота была очень успешной. Донифан превосходно владел ружьем, а Вилькокс был мастер ловить птиц силками. Вебб стрелял хорошо, но далеко не так, как Донифан, а Кросс совсем не годился в стрелки и только аплодировал Донифану после каждого удачного выстрела. Охотникам изрядно помогала собака, достававшая подстреленных птиц из воды, если они падали туда.

Наконец 15 марта погода наладилась. Туман рассеялся, небо очистилось от туч, на гребне скалы заиграло солнышко. Теперь можно было надеяться, что с вершины скалистого мыса будет видно на достаточное расстояние. Идея этого похода принадлежала, как помнит читатель, Бриану, который и решил привести ее в исполнение в одиночку. Конечно, он охотно взял бы с собой Гордона, но ему не хотелось оставлять своих товарищей без надзора этого благоразумного мальчика.

Вечером, поглядев на барометр и заметив, что он стоит на «ясно», Бриан предупредил Гордона, что намерен отправиться в путь, как только взойдет солнце. Пройти расстояние в десять или одиннадцать миль (считая туда и обратно) ничего не стоило для сильного, здорового юноши. Гордон был уверен, что Бриану будет вполне достаточно одного дня и что к вечеру он уже вернется.

Рано утром Бриан отправился в путь, причем о его намерении никто, кроме Гордона, заранее не знал. Юный исследователь взял с собой палку и – на всякий случай – револьвер. Кроме того, он запасся подзорной трубой, чтобы внимательно осмотреть окрестности, когда взойдет на мыс, и захватил с собой сухарей, кусок солонины и фляжку с водой.

Сначала дорога была хорошая, и Бриан шел очень быстро, рассчитывая к восьми часам обязательно дойти до мыса. Но уже через час пути стали попадаться скалы, большие лужи воды, цепкие водоросли. Идти стало трудно, и Бриан понял, что ему не дойти к намеченному сроку, он наверняка опоздает по крайней мере часа на два.

«Я должен во что бы то ни стало дойти до мыса раньше, чем начнется прилив, – думал энергичный мальчик. – Если идти в обход, то я сильно опоздаю, поэтому нужно спешить».

Невзирая на страшную усталость, которая чувствовалась во всем теле, Бриан ускорил шаг, выбирая самую прямую дорогу. Когда встречалась лужа, он не обходил ее, а разувался и переходил ее босиком. Встречались скалы – он взбирался на них, не щадя сил.

Дойдя до того места, где начинались ведущие к мысу скалы, Бриан заметил, что водных птиц здесь стало встречаться гораздо больше. Два или три тюленя подплыли к берегу и при виде человека не проявили ни малейшего беспокойства. Из этого можно было заключить, что у них еще не было повода бояться людей и, следовательно, люди по крайней мере несколько лет не появлялись в этих местах.

Подойдя к подножию мыса, Бриан заметил неподалеку огромную стаю пингвинов, неловко и забавно махавших своими крыльями, которые, как он знал, служат им не для полета, а для плавания. Это значило, что земля, куда буря выбросила наших юных мореплавателей, лежала гораздо южнее Новой Зеландии.

Было десять часов утра, когда Бриан достиг наконец цели своего путешествия. Он страшно устал и проголодался и поэтому, прежде чем начать последний подъем на скалу, решил немного отдохнуть и подкрепиться.

Мальчик уселся на утесе, вокруг которого плескались волны прилива, и съел свою солонину, запив ее несколькими глотками воды. Отдыхая от ходьбы, он в то же время обдумывал положение, в котором находились он и его товарищи.

Бриан поставил себе цель – стремиться к спасению всей команды – и дал себе слово оставаться верным этой цели до конца. Его очень беспокоила позиция Донифана и его друзей. Он понимал, как опасен раздор для общего дела. Бриан твердо решил всеми силами противиться любым действиям, которые могли бы помешать достижению его цели.

Кроме того, его заботила перемена в поведении Жака. Бриан подозревал, что мальчик скрывает какой-нибудь проступок, совершенный им, быть может, еще до отъезда, и решил принять все возможные меры, чтобы заставить Жака откровенно признаться и облегчить свою душу.

Бриан отдыхал около часа, и силы вернулись к нему. Он встал и начал взбираться на последний утес.

Этот утес, находившийся на самом краю бухты, имел довольно странную форму. Вопреки тому, что казалось издали, он не был связан со скалой, возвышавшейся посредине залива.

Подъем оказался довольно трудным. Приходилось перебираться с камня на камень, а некоторые из них были очень высокими. Но Бриан был мастер лазить, и вскоре он добрался до вершины утеса, несколько раз счастливо избежав опасности падения.

Отдышавшись, он навел свою подзорную трубу на восток.

Местность вокруг была ровная и низменная – на всем расстоянии, которое можно было окинуть вооруженным глазом. Скала была самым высоким местом, и плоскость ее вершины постепенно понижалась внутрь острова. Неподалеку виднелось несколько чуть заметных холмиков, нисколько не изменявших общего равнинного характера местности. Далее зеленели леса, за которыми прятались речки, стекавшиеся к берегу. Равнина простиралась до самого горизонта, приблизительно миль на десять – двенадцать. С этой стороны нельзя было решить, чем ограничивается эта равнина – морем или сушей. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было организовать продолжительную экспедицию далее на восток.

На севере бе́регу не было видно границы, он уходил далеко вперед прямой линией, загибался небольшим мысом и шел дальше, казалось, без конца.

На юге, за мысом на другом краю бухты, берег расходился на северо-восток и на юго-восток, ограничивая обширное болотистое пространство.

Бриан внимательно осмотрел в свою трубу все стороны этого обширного пространства, но так и не смог решить, остров это или материк. Если остров, то, видимо, очень большой.

Бриан обернулся на запад. Море ярко сверкало под косыми лучами солнца, уже начавшего склоняться к западу.

Вдруг он быстро поднес трубу к глазам и направил ее на море.

– Корабли! – воскликнул он. – Корабли плывут!

Действительно, вдали, милях в пятнадцати от берега, показались три черные точки.

Какое волнение охватило Бриана! Неужели это правда? Неужели это на самом деле корабли?

Бриан опустил трубу, протер стекла, запотевшие от его горячего дыхания, и снова навел ее вдаль.

Да. Эти три точки очень похожи на корабли, у которых, правда, виден только один корпус. Странно: не видно мачт… Дыма тоже не видно, но это ничего не значит, ведь это могут быть и не пароходы…

Однако расстояние слишком велико, и если начать подавать сигналы, на кораблях все равно их не заметят. Товарищи Бриана, конечно, не видят кораблей. Надо бежать скорее и предупредить их. Когда зайдет солнце и наступит вечер, можно будет зажечь огни. Огни уж точно, несмотря на расстояние, будут замечены с кораблей.

Размышляя так, Бриан не переставал рассматривать замеченные им черные точки. Как же велико было его разочарование, когда через несколько минут он убедился, что они не двигаются.

Он снова навел трубу и вгляделся еще внимательнее, еще пристальнее.

Увы! Это вовсе не корабли, это просто три островка, расположенные к западу от берега. Яхта наверняка проходила мимо них, но с борта в тумане их не было видно.

Было два часа дня. Начался отлив, и берег понемногу освобождался от воды. Бриан решил, что пора уже возвращаться на яхту, и приготовился спускаться со скалы.

Перед уходом ему захотелось еще раз осмотреться кругом. Солнце ниже склонилось к горизонту, и Бриан решил воспользоваться этим – в надежде увидеть еще что-нибудь интересное, не замеченное ранее.

Внимательнее прежнего навел юноша свою трубу – и не раскаялся, что задержался на утесе еще на несколько минут.

Вдали, за темно-зеленой линией леса, он вполне отчетливо разглядел синеватую полосу, которая тянулась с севера на юг; ее концы терялись за темной массой деревьев.

«Что это такое? Что это за полоса?» – мысленно спросил он.

Он еще раз внимательно посмотрел в трубу.

– Море! – воскликнул он. – Да это же море!.. Конечно, море! – и труба едва не выпала у него из рук.

Теперь у него не оставалось сомнений: если на востоке море, то, следовательно, «Мэри» выброшена на остров, затерявшийся на неизмеримом просторе Тихого океана, – на уединенный, пустынный, необитаемый остров, с которого нет никакой возможности выбраться…

В голове мальчика одна за другой промелькнули картины опасностей, которые могут подстерегать юных мореплавателей в будушем. Сердце его тревожно забилось, но он преодолел свою слабость и решил, что не следует унывать прежде времени.

Через четверть часа Бриан уже спустился на песчаное взморье и пустился в обратный путь. К пяти часам он уже был на яхте, где товарищи с нетерпением дожидались его возвращения.