Краткое сказание о преподобном Дорофее
Мы не имеем оснований для точного определения времени, в которое жил преподобный Дорофей, более известный в качестве писателя. Приблизительно можно определить его свидетельством схоластика Евагрия, который в своей церковной истории, написанной около 590 года, упоминает о современнике и наставнике преподобного Дорофея великом старце Варсануфии, говоря, что он «еще живет, заключившись в хижине». Отсюда можно заключить, что преподобный Дорофей жил в конце VI и начале VII века. Предполагают, что он был родом из окрестностей Аскалона. Раннюю молодость свою он провел в прилежном изучении светских наук, что видно из собственных слов его, помещенных в начале 10-го поучения, где преподобный говорит о себе: «Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и, когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел или пил и как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда философ отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжения касательно самой пищи моей. Но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея и книгу подле себя на постели, и часто углублялся в нее. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался [домой] после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи и [вообще] был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя».
Учась с такой ревностью и усердием, преподобный Дорофей приобрел обширные познания и развил в себе природный дар слова, как об этом упоминает неизвестный автор послания о книге его поучений, говоря, что преподобный был высок по дару слова и, подобно мудрой пчеле, облетающей цветы, собирал полезное из сочинений светских философов и предлагал это в своих поучениях для общего назидания. Может быть, преподобный следовал примеру святителя Василия Великого, наставления которого он изучал и старался исполнять на самом деле. Из поучений преподобного Дорофея видно, что он хорошо знал произведения языческих писателей, но несравненно более – писания святых отцов и учителей Церкви: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Климента Александрийского и многих знаменитых подвижников первых веков христианства: а пребывание с великими старцами и труды подвижничества обогатили его опытным знанием.
Еще до вступления в монашество авва Дорофей пользовался наставлениями знаменитых подвижников: святых Варсануфия и Иоанна. Это следует из ответа, данного ему святым Иоанном на вопрос о раздаче имения: «Брат! На первые вопросы отвечал я тебе как человеку, еще требовавшему млека. Теперь же, когда ты говоришь о совершенном отречении от мира, то слушай внимательно, по слову Писания: разшири уста твоя, и исполню я» (Пс. 80: 11). Таким образом, святой Иоанн давал ему советы еще до совершенного отречения от мира.
Мы не знаем, какая причина побудила преподобного Дорофея оставить мир, но, рассматривая его поучения, можно заключить, что он удалился из мира, имея в виду только одно: достигнуть евангельского совершенства через исполнение заповедей Божиих. Он сам говорит о святых мужах в 1-м поучении: «Они поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели, и измыслили себе особенный образ жизни, особенный образ действования, – я говорю о монашеской жизни, – и начали убегать от мира и жить в пустынях».
Вероятно, на эту решимость имели благодетельное влияние и беседы святых старцев; ибо, поступив в монастырь преподобного Серида, Дорофей немедленно предал себя в совершенное послушание святому Иоанну Пророку, так что ничего не позволял себе делать без его совета. «Когда я был в общежитии, – говорит о себе преподобный, – я открывал все свои помыслы старцу авве Иоанну и никогда, как я сказал, не решался сделать что-либо без его совета. Иногда помысл говорил мне: «Не то же ли [самое] скажет тебе старец? Зачем ты хочешь беспокоить его?» А я отвечал помыслу: «Анафема тебе, и рассуждению твоему, и разуму твоему, и мудрованию твоему, и ведению твоему, ибо что ты знаешь, то знаешь от демонов». И так я шел и вопрошал старца. И случалось иногда, что он отвечал мне то самое, что у меня было на уме. Тогда помысл говорит мне: «Ну что же? [Видишь], это то самое, что и я говорил тебе. Не напрасно ли беспокоил ты старца?» А я отвечал помыслу: «Теперь оно хорошо, теперь оно от Духа Святаго. Твое же внушение лукаво, от демонов, и было делом страстного состояния [души]». И так никогда не попускал я себе повиноваться своему помыслу, не вопросив старца».
Воспоминание о большом прилежании, с которым преподобный Дорофей занимался светскими науками, поощряло его и в трудах добродетели. «Когда я вступил в монастырь, – пишет он, – то говорил сам себе: если при обучении светским наукам родилось во мне такое желание и такая горячность и оттого, что я упражнялся в чтении, оно обратилось мне в навык, то тем более [будет так] при обучении добродетели. И из этого примера я почерпал много силы и усердия».
В поучениях аввы Дорофея мы видим некоторые случаи, свидетельствующие о том, как он понуждал себя к добродетели и как преуспел в ней. Обвиняя всегда самого себя, он старался покрывать недостатки ближних любовью и проступки их в отношении к нему приписывал искушению или незлонамеренной простоте.
Послушание, назначенное ему игуменом Серидом, состояло в том, чтобы принимать и успокаивать странников, и здесь не раз выказывалось его великое терпение и усердие к служению ближним и Богу. «Когда я был в общежитии, – говорит о себе преподобный Дорофей, – игумен, с советом старцев, сделал меня странноприимцем, а у меня незадолго перед тем была сильная болезнь. И так [бывало]: вечером приходили странники, и я проводил вечер с ними; потом приходили еще погонщики верблюдов, и я служил им; часто и после того, как я уходил спать, опять встречалась другая надобность, и меня будили, а между тем наставал и час бдения. Едва только я засыпал, как канонарх уже будил меня; но от труда или от болезни я был в изнеможении, и сон опять овладевал мною так, что, расслабленный от жара, я не помнил сам себя и отвечал ему сквозь сон: «Хорошо, господин… Бог да помянет любовь твою и да наградит тебя…; Ты приказал – я приду, господин». Потом, когда он уходил, я опять засыпал и очень скорбел, что опаздывал идти в церковь. А как канонарху нельзя было ждать меня, то я упросил двух братий: одного – чтобы он будил меня, другого – чтобы он не давал мне дремать на бдении. И поверьте мне, братия, я так почитал их, как бы через них совершалось мое спасение, и питал к ним великое благоговение».
Подвизаясь таким образом, преподобный Дорофей достиг высокой меры духовного возраста и, будучи сделан начальником больницы, которую брат его устроил в монастыре преподобного Серида, служил для всех полезным примером любви к ближнему и в то же время врачевал душевные язвы и немощи братии: «Когда я был в общежитии, не знаю как, братия заблуждались [касательно меня] и исповедовали мне помышления свои, и игумен с советом старцев велел мне взять на себя эту заботу». Под его руководством преуспел в краткое время и простосердечный делатель послушания Досифей. Имея с самого поступления в монастырь наставником своим святого Иоанна Пророка, преподобный Дорофей принимал от него наставления, как из уст Божиих, и считал себя счастливым, что в бытность свою в общежитии удостоился послужить ему, как сам он говорит об этом в поучении своем. «Когда я еще был в монастыре аввы Серида, случилось, что служитель старца аввы Иоанна, ученика аввы Варсануфия, впал в болезнь, и авва повелел мне служить старцу. А я и двери келии его лобызал извне [с таким же чувством], с каким иной поклоняется честному кресту. Тем более [был я рад] служить ему». Подражая во всем примеру святых подвижников и исполняя делом благодатные наставления отцов своих: великого Варсануфия, Иоанна и игумена Серида, – преподобный Дорофей был, несомненно, и наследником их духовных дарований. Ибо Промысл Божий не оставил его под спудом неизвестности, но поставил на свещнике настоятельства.
По кончине аввы Серида и святого Иоанна Пророка, когда общий наставник их Великий Варсануфий совершенно заключился в своей келии, преподобный Дорофей удалился из общежития аввы Серида и был настоятелем. Вероятно, к этому времени относятся поучения, сказанные им
своим ученикам. Эти поучения и несколько посланий составляют все, что осталось нам в наследие от писаний преподобного. Преподобный, сообразно с дарованием, [данным ему от Бога], исполнял святое служение равным образом в отношении к богатым и нищим, мудрым и невеждам, женам и мужам, старцам и юным, скорбящим и радующимся, чужим и своим, мирским и монахам, властям и подвластным, рабам и свободным – он всем постоянно был все и приобрел очень многих.
