Я думаю, мы многое узнаем о других не из того, что они нам говорят. Мы многое узнаём, когда наблюдаем за людьми. Они могут сказать нам все, что вздумается. Как однажды заметил Джейк, всякий раз, когда кто-то говорит «Рад познакомиться», он на самом деле думает о чем-то другом, выносит какое-то суждение. Чувство «радости» на самом деле не описывает то, что люди думают или ощущают, но они так говорят – и мы слушаем.
Джейк сказал мне, что наши отношения имеют свою валентность. Валентность. Вот какое слово он употребил.
И если все так, то отношения могут быть днем такие, а вечером – другие; от часа к часу они изменяются. Лежать в постели – это одно. Когда мы завтракаем вместе и когда еще рано, то почти не разговариваем. Я люблю поболтать, хотя бы немного. Это помогает мне проснуться. Особенно если беседа забавная. Ничто так не будит меня, как смех – достаточно всего разок рассмеяться, в особенности от души. Это лучше, чем кофеин.
Джейк предпочитает на завтрак хлопья или тосты. Он любит есть в тишине. А еще читать. Он всегда читает. В последнее время – эту книгу Кокто. Он, наверное, перечитал ее уже раз пять.
Но еще он просто читает все, что доступно. Сначала я думала, что он молчит за завтраком, потому что сильно увлекся книгой. Тут я бы его поняла, хотя сама устроена иначе. Сама я так читать не могу. Мне нравится, когда времени достаточно, когда можно по-настоящему погрузиться в историю. Я не люблю разом читать и есть.
Но чтение ради процесса как такового меня раздражает. Джейк способен читать все, что угодно: газету, журнал, надписи на коробках из-под хлопьев и на паршивых флаерах, меню на вынос – все подряд.
– Эй, как по-твоему, секреты в отношениях – изначально несправедливы, плохи или аморальны? – спрашиваю я.
Он застигнут врасплох. Смотрит на меня, потом снова на дорогу.
– Даже не знаю. Зависит от секрета. Он важный? Их больше одного? Сколько? И что человек скрывает? Впрочем, разве тебе не кажется, что в любых отношениях есть секреты? Даже в тех, которые длятся всю жизнь, даже в браках длиной в пятьдесят лет они тоже есть.
На пятое утро, когда мы завтракали вместе, я прекратила попытки завязать разговор. Я вообще не шутила. Села. Поела хлопья. Марку хлопьев выбрал Джейк. Я оглядела комнату. И стала наблюдать за ним. Подмечать детали. Я думала – это хорошо. Вот так мы по-настоящему узнаем друг друга.
Он читал журнал. Под нижней губой виднелась тонкая белая пленка или что-то вроде налета, образовавшегося в уголках рта, в ложбинках, где сходятся верхняя и нижняя губы. Это белое вещество я замечала на его губах почти каждое утро. После того, как он принимал душ, оно обычно исчезало.
Что это? Зубная паста? Или все дело в том, что он всю ночь дышал ртом? Или это нечто вроде козюлек из глаз, только по краям рта? Когда он читал, то жевал очень медленно, как будто экономил энергию, как будто, сосредоточившись на словах, не мог быстро глотать. Иногда между последним движением челюсти и глотанием наступала долгая пауза.
Он набирал из миски еще одну полную до краев ложку не сразу, потом рассеянно поднимал ее вверх. Я думала, он хоть раз капнет молоком себе на подбородок – так полна была каждая ложка. Но он этого не сделал. Все помещал в рот, не пролив ни единой капли. Он клал ложку в миску и вытирал подбородок, хотя на том ничего не было. И делал все это как будто в забытьи.
Его челюсть очень напряжена и мускулиста. Даже сейчас. Даже когда он сидит за рулем.
Как перестать думать о завтраке с ним через двадцать или тридцать лет? У него каждый день будет появляться этот белый налет? Или все станет хуже? Люди в отношениях часто о таком думают? Я увидела, как он сглотнул – этот его выпуклый кадык похож на корявую персиковую косточку, застрявшую в горле.
Иногда после еды, обычно после обильной трапезы, его тело издает звуки, как остывающий автомобиль после долгой езды. Я слышу, как жидкости перемещаются в небольших пространствах. За завтраком такое случается изредка, а после ужина – чаще.
Ненавижу зацикливаться на таких вещах. Они незначительны и банальны, но сейчас самое время подумать о них, прежде чем наши отношения станут глубже. Но, может, я сошла с ума? Чокнулась, раз думаю о подобном?
Джейк умен. Скоро он станет штатным профессором. Получит постоянный контракт, и все такое. Звучит привлекательно. Предвещает хорошую жизнь. Он высокий. В его неуклюжести есть нечто обаятельное. Он привлекательно мизантропичен. Когда я была моложе, то хотела именно такого мужа. Галочки по всем параметрам. Я просто не понимаю, что все это значит теперь, когда смотрю, как он ест хлопья, и слышу, как его тело издает гидравлические звуки.
– Думаешь, у твоих родителей есть секреты? – спрашиваю я.
– Безусловно. Не сомневаюсь. Без этого никак.
Самое странное – и это весьма беспримесная ирония, как выразился бы Джейк, – что я ничего не могу сказать ему о своих сомнениях. Они имеют к нему самое непосредственное отношение, и он единственный человек, с которым мне неудобно говорить о них. Я ничего не скажу, пока не буду уверена, что все кончено. Не могу. То, о чем я спрашиваю себя, касается нас обоих, влияет на нас обоих, но я могу все решить только одна. Что это говорит об отношениях? Еще одно противоречие в той длинной череде, что возникает на раннем этапе.
– К чему все эти вопросы о секретах?
– Да так, – говорю я. – Просто размышляю.