Стихи духовные пелись, переписывались или рассказывались людьми православными, осознаваясь ими как произведения духовные, немирские, «божественные». В то же время, по оценкам специалистов в области православия и духовных стихов (и первым в этом ряду по прежнему будет философ Георгий Петрович Федотов с его исследованием «Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам7) православие духовных стихов значительно отличается от православия канонического. И главное отличие, пожалуй, заключается не в искажении фактов веры и догматических категорий (хотя катехизических несоответствий, искажений и ошибок в духовных стихах предостаточно), но в смещении акцентов веры и недопонимания (и непонимания) наиболее непростых и неконкретных понятий. Вера духовных стихов – это вера взрослеющего ребенка, когда еще максимально понятными кажутся только те истины, которые можно «пощупать». Когда явление, человек, Бог могут иметь только один ряд свойств, в которых невозможна бинарность или диалектичность.
О стремлении к конкретизации говорит и сам язык духовных стихов. Например, когда духовный стих «перерабатывает» Евангельское пророчестве о втором пришествии Христа, где сказано, что «звезды спадут с небесе» (Ев. от Марка (13: 25) читается в среду Недели о мытаре и фарисее и Ев. от Матвея (24: 29) читается в Великий Понедельник), стих уточняет «часты звезды спадут на землю». Такие, вроде бы, незначительные изменения-детали как раз и создают зримость образности духовных стихов.
И в размышлениях о грехе народная трактовка тяготеет к конкретности и регламентации. Так, духовные стихи о Страшном Суде часто включают в себя целые списки грехов и разных категорий грешников с перечислением причитающихся им мучений. Чаще других в стихах упоминается грех против дел милосердия, отсутствие покаяния и Богопочитания, а также уставные грехи – несоблюдение поста, непочтение к Христову Воскресению, непосещение храма. В то же время, в духовных стихах никогда нельзя встретить «индивидуального» подхода к грешнику – есть конкретные грехи, которые никогда никому нельзя совершать. Или праведнику – истина «кому много дано, с того много и взыщется» закрыта для духовных стихов, стих (как и житие) просто повествует о человеке, который сделал, что было должно, и тем сподобился святости.
К непонятным и непонятым явлениям православной веры в первую очередь относится понятие Пресвятой Троицы, которое практически не фигурирует в стихах (кроме единичных «книжных» текстов или текстов, где Троица воспринимается как не как триединый Бог, но как имя-эпитет или имя-название «К святой Троице, Богородице»). Думается, что подобное незнание самых основ веры связано с тем, что истины веры познавались «на практике» – традицией, примером, образом жизни и подкреплялись храмовой культурой – богослужением (молитвословиями и проповедью) и иконографией.
Христос духовных стихов – суровый и карающий Судия, стихи не знают милующего Господа. Богородица, которая и в стихах называется Матушкой, Заступницей, Пречистой Голубицей скорее будет неколебимо взирать на муки грешных, чем станет молить о них Сына Божия. Нераскаянному греху в духовных стихах не поспешествует покаяние, и грешник в стихе, всегда раскаивается запоздало, и потому не бывает прощен. Думается, что такое мировосприятие в духовных стихах происходит не от недомыслия, а от смещения акцента веры в сторону конца, иначе говоря, Страшного Суда, который в стихах уже как бы свершился. В зачине одного очень интересного типа духовных стихов о Страшном Суде содержится призыв взойти на Сионскую гору и посмотреть «чем земля изукрашена», увидеть конечные судьбы мира – шествие людей на Суд, огненную реку…
Узойду я, взойду на Сиянскую гору,
Стану, гляну, посмотрю на огнянную реку
Как праведные люди сухопутью идут,
А грешные люди огнянну реку бредут…
(Стих записан в 1979 и 1996 году) в Харьковской обл., Балаклейском районе, с. Завгороднем от коллектива исполнителей; архив автора)
Пожалуй, основной смысл духовных стихов о Страшном Суде не предостережение о конце света (и по православной вере и по ее «особенной трактовке» в духовных стихах неизбежно грядущий конец света – реальность), а зримое указание того, что ожидает грешников и яркая картина ненужности запоздалого покаяния. И здесь говорить о какой-то «особой» народной вере не приходится.
Особенность веры в духовных стихах – это избирательность осмысляемых христианских (нередко апокрифических) сюжетов, и их достаточно вольная трактовка8. Так, в классических духовных стихах практически не рассказывается о земной жизни Спасителя, известной по Евангелию (с другой стороны, действительно, зачем петь о том, о чем и так достоверно сказано в Евангелии), но говорится о людях – праведниках и грешниках, через которых и раскрываются истины веры, и начале и конце мироздания – явлениях не до конца открытых в Священном Писании и потому «требующих» пояснения новообращенному сознанию.
Отдельный вопрос, о каких святых поют духовные стихи. Обо всех. Не поименно, конечно, но здесь будут и аскеты-терпеливцы-подвижники (Алексей-человек Божий и царевич Иосаф, ушедший в пустыню), и мученики (Егорий Храбрый, младенец Кирик и мать его Улита, великомученица Варвара) и защитники-спасители-чудотворцы (Никола Угодник, Федор Тирон и, опять же, Егорий Храбрый). Хотя в подобных житийных стихах бывают и сказочные повороты сюжета, на первый план тем, тем не менее, выходит чудо, возможное по вере. Это стойкое перенесение мучений (Кирик и Улита) или даже невредимость после нестерпимых мук (Егорий), это укрощение злых сил словом Божиим – Евангелием (Федор Тирон и Егорий Храбрый).
В то же время, говоря о православии (народном православии, дуализме, особенностях народной религиозности и т.д.) по духовным стихам в целом, всякий анализирующий неизбежно делает очень значительное обобщение, а говоря точнее, попущение, «натяжку». Ведь, строго говоря, духовные стихи нельзя назвать единым жанром, таким, как былины, сказки или лирические песни. В них нет ни мировоззренческого единства (духовные стихи о Голубиной книге значительно менее каноничны – если не сказать, неканоничны вовсе, нежели стихи об Алексее человеке Божием или Страшном Суде), ни поэтического, литературного (есть стихи-плачи, стихи-причитания, как некоторые варианты стиха об Адаме; есть стихи-песни, как, например, стих о грешной душе; есть стихи-былины – Егорий и змей…) … Тексты духовных стихов слагались в разное время, причем сам текст зачастую был «моложе» чем сюжет, его породивший. Кроме того, запись духовных стихов велась не так широко, как запись сказок, былин или песен, в научный же оборот введено и того меньшее количество текстов. И размышление о тех или иных стихах, как правило, ведется на основании очень небольшого количества вариантов – 10 или даже 3 (это не относится к стихам типа «Голубиная книга», «Егорий Храбрый», «Алексей, человек Божий» и некоторым другим), что в фольклористике по отношению к прочим жанрам допускается редко.
Следовательно, цельная картина – мира, веры или даже образности и совокупности героев в духовных стихах – вещь очень относительная. И при этом не надо забывать и о том, что духовный стих, с одной стороны, представляет собой фольклорное явление (совокупность жанров), передаваемое из уст в уста, а с другой стороны, воспринимается носителем как нечто сакральное, «божественное» не предполагал сознательных изменений сюжета. И если даже кто-то из носителей с чем-то в стихе не соглашался, он, как правило, не добавлял-изменял что-то от себя, по крайней мере, сознательно. Духовные стихи питались, подпитывались, в первую очередь не книжной культурой, но, как уже отмечалось, храмовой. Но то, что пелось или читалось в храме еще надо правильно услышать, запомнить или породить определенную ассоциацию от услышанного или увиденного (от фресок, иконописи).
Значит, можно лишь говорить о некиих зарисовках или очерках картины народной веры, особенностях понимания православия отдельными людьми, некоторых категорий людей в народе. Впрочем, как известно, святые Нил Сорский и Иосиф Волоцкий были одной веры, однако, сколь различные мысли о вере они высказывали…
Среди духовных стихов есть стих о «Непрощаемом грехе» в научном обороте существующий в трех вариантах. Один из них взят из сборника духовных стихов В. Варенцова:
Уж как каелся молодец сырой земли:
«Ты покай, покай, матушка сыра земля!
Есть на души три тяжки греха,
Да три тяжки греха, три великие:
Как первой на души велик-тяжек грех
— Я бранил отця с родной матерью:
А другой на души велик-тяжек грех
— Уж я жил с кумой хрестовую,
Уж мы прижили младого отрока;
А третий-от на души велик-тяжек грех
— Я убил в поли брателка хрестового,
Порубил челованьице хрестное!
Как спроговорит матушка сыра земля:
«Во первом греху тебя Бог простит,
Хош бранил отця с родной матерью,
— Втогды глупой был, да неразумной слыл;
И во другом греху тебя Бог простит,
Хоша жил со кумой со хрестовою,
Хоша прижили младого отрока,
— Втогды холост жил, да нежонатой слыл;
А во третьем-то греху не могу простить,
Как убил в поли брателку хрестового,
Порубил челованьице хрестное!
Особенно интересны в этом стихе два момента – покаяние, принесенное Матери сырой земле и выделенность последнего, непрощаемого греха.
Мать сыра земля – образ очень яркий для народной культуры в целом. Земля для крестьянина – всё: и кормилица, и поилица, и свидетельство, и утешение… В Духов день земля – именинница, на ней ни сеять, ни пахать нельзя. Самые страшные клятвы – «Вот тебе крест» или же «Провалиться мне сквозь землю», при которых крестятся и целуют (или едят) землю. Обращение к Матери-земле имело большое значение в былинах, заговорах, свадебном обряде… Исследователь прошлого века, А. В. Марков9 на основании обращения к земле связывает этот стих с ересью стригольников. Кроме стригольников земле поклонялись в нетовщине и беспоповщине… Но не в этом суть. Обращение к земле не противоречит народной культуре в целом. Что до категорий православной веры, безусловно, это не по канонам… Но был ли этот стих сектантским? Сомнительно. Уж очень он отличается по слогу от сектантских стихов. Что касается крестового родства, то сомнительно, чтобы стригольники, не признающие таинства (в том числе и крещение), придавали такое значение обмену крестами и крестовому родству. Г. Федотов связывает сыру землю с Богородицей, говорит, что они смыкаются на религии рода и олицетворении космоса… Но разве Богородице приносят подобное покаяние? К Ней обращают молитву о заступничестве…
Первая матерь – коя муку приняла,
Вторая матерь – мать сыра земля,
А третья – Матушка Пресвятая Богородица
«Крестовый брат паче родного,» – так говорят о крестовом родстве былины (былина «Добрыня и Алеша). В церковной практике нет крестового родства. Если же судить по былинам и духовным стихам, то, вероятнее всего, этот обычай некогда реально существовал на Руси. Но разве он противоречит основам веры? Православные христосуются на Пасху – обмениваются крестным целованием. Здесь же духовное родство закреплялось обменом крестами. И непрощаемость в духовном стихе этого греха сопряжена с двойной тяжестью – нарушением заповеди «не убий» и предательством против добровольного выбора духовного брата. Поэтому-то стих «карает» грешника суровее Евангельских законов, где сказано, что не прощается один грех – хула на Духа Святого.