Опять приползла,
Свернулась калачиком
Холодной на ощупь змеиной душой.
И трогать нельзя,
Нельзя даже пальчиком
Коснуться ее и нарушить покой.
Я в ней наблюдал ее душу ранимую,
Но все эти нежности за чешуей.
Она не казалась смиренной, наивной,
Но с грацией кобры, все же, ручной.
Тот взгляд завораживал и одурманивал.
Искал я любви в зеленых глазах.
Об этой любви ее было я спрашивал.
Ответ прозвучал: «Любовь – это яд».