Другое измерение жизни - читать онлайн

ГЛАВА-1. ЖИЗНЬ В ТАДЖИКИСТАНЕ

Часть-1. Освоение нового места жительства.

1. Расчёт по полной программе.

– Шурик! Ты давно уже взрослый человек. – обратилась ко мне мама, когда стал восьмого мая собираться с ночёвкой в гостиницу аэропорта Душанбе. – Ни мне тебе объяснять, как поступать с родственниками. Когда ты был на рыбалке с Артуром ездила к Щепихиным. Надя сильно обиделась, что ты не приехал к ним в гости на праздник. Ведь вы много лет вместе не встречались.

– Мама! Ну не мог ни как разорваться между вами и Щепихиными. – стал объяснять маме свои обстоятельства. – До праздников занимался документами по обмену квартирами. На майские праздники был пьян, как все. После рыбалки с сыном пришли поздно вечером. Сегодня тоже никак не могу поехать в гости к родственникам. Там в гостях без выпивки не обойдётся. Пьяным меня в гостиницу и на самолёт не пустят. Объясни тёте Нади, что скоро мы часто будем встречаться.

Мама больше ничего ни стала говорить мне. Пробурчала что-то себе под нос и шаркая по полу стёртыми тапочками пошла на кухню приготавливать мне

завтрак на стол.

Тем временем сам сложил в походную сумку свои вещи и узелок с мамиными пирожками. Затем позавтракал плов с зелёным чаем.

Чмокнул в щёку маму и спящего сына. Потрепал за холку кота Барсика и вышел из дома.

Яркие золотистые лучи восходящего солнца на мгновение ослепили меня и разбросали густые тени зелёных деревьев по двору рядом с домами. Улицы и дома украшены плакатами к празднику Дню Победы.

Впервые вижу праздник без моей художественной работы. Сразу видно, что с наглядной агитацией в этом городе плохо. Лозунги и плакаты старые, потрёпанные с прошлых праздников.

Наверно, заказывали в художественном фонде в Душанбе, где художественные работы стоят дорого? На новые плакаты и лозунги в Исполкоме денег нет. В где будет мне работа!

На городской площади у гастронома стоял полупустой автобус. Словно ожидал меня.

Едва только вошёл в автобус как двери автобуса тут же со скрипом закрылись и автобус урча старым двигателем тут же поспешил в сторону моста через реку.

Заплатил за проезд и сел на свободное место у окна. За окном на встречу автобуса побежал скучный пейзаж жёлтой азиатской пустыни. Мне хотелось от скуки вздремнуть.

Но за окном автобуса появилась пушистая зелень городских кустов и деревьев, которые разбросали свои тени на проезжую часть широкой улицы. Водитель машинально стал притормаживать, поглядывая по сторонам.

Словно опасался, что какой-то лихач выскачет перед автобусом на красный свет из-за угла или пешеход будет перебегать дорогу.

– Остановите, пожалуйста, на следующей остановке. – обратился к водителю, когда издали увидел перекрёсток на улице ведущей в сторону аэропорта. – Спасибо за проезд! Счастливого пути!

– Будьте осторожны на этом перекрёстке. – предупредил меня водитель автобуса. – Здесь часто бывают аварии. Развелось много лихачей на машинах и мотоциклистов. Удачного вам полёта!

Водитель автобуса был прав насчёт опасного перекрёстка. Едва вышел из автобуса на тротуар, как прямо передо мной через тротуар на перегон автобуса промчался мотоцикл чёрного цвета.

Тут же следом за автобусом и мотоциклом на красный свет светофора выскочил грузовик.

Прежде чем перейти улицу мне пришлось подождать пока не будет никакого движения транспорта.

Дальше до площади у здания аэропорта вообще не было никакого движения. Видимо все решили отдыхать под День победы после первомайской пьянки. Эти майские праздники были почти сплошными.

Два дня с похмелья. Суббота и воскресенья не рабочие дни. Все вспоминали майские праздники. Обратно пьянка. Понедельник тяжёлый день. Наверно, сегодня ещё не проснулись?

– Александр! Какой ты молодец, что в такую рань приехал. – прервал мои размышления командир самолёта. – Сейчас у нас небо свободное к полёту. День победы можем встретить дома.

– Почему бы и нет! – с удивлением, согласился. – Надоели ежедневные пьянки. Пора отрезветь.

– Можно подумать, что тебя в эти дни насильно спаивали. – вмешался штурман в наш разговор.

– Оставим этот разговор к домашнему очагу. – серьёзно пресёк нас командир. – Пока заправляют нашу птичку. Мы тоже должны хорошо заправиться и в полёт. К обеду мы должны быть дома.

Экипаж тут же направился в служебную столовую. В зале столовой кроме нас были ещё два экипажа. Сразу было видно, что они только что прибыли.

Им спешить некуда. Пиво у них на столе, этот знак отдыха. Вылет не скоро. Мне тоже стоит в дорогу выпить бутылку пива, чтобы выспаться хорошо во время полёта и в аэропорт «Савино» прибыть отдохнувшим. Сегодня дома много работы.

– Шеф! Можно мне во время полёта поспать у вас в кабине. – обратился с просьбой к командиру самолёта. – Мне хочется в последней раз с вашим экипажем благополучно вернуться домой.

– Смотри! Струсил! – разом воскликнул экипаж. – Мы тогда в шутку не включили, обогрев в салоне.

– Но после вашей шутки мне пришлось долго согреваться в кабине. – серьёзно, напомнил.

– Уговорил! Садись в запасное кресло. – серьёзно, сказал командир. – Застегни ремень безопасности. Иначе можешь вывалиться из самолёта до пике вовремя турбулентности в полёте.

Усаживаясь в предоставленное мне запасное кресло в кабине самолёта, ни стал уточнять насчёт турбулентности. В правду это сказал командир или нет? Лётчиком любят разыгрывать. Поэтому не надо подставлять себя на то, чего не знаешь. Надо как можно быстрее уснуть, чтобы у экипажа не было повода разыграть меня во время полёта. Думаю, что всё хорошо обойдётся.

– Космонавт! Просыпайся! – услышал сквозь сон голос второго пилота. – Земля встречает героя. Мы прибыли домой.

Буквально машинально отстегнул ремень безопасности и едва не вывалился из своего кресла из-за резкого разворота самолёта. Экипаж принялся дружно прикалывать меня с удачной шуткой в мою сторону. Вот только мне было не до шуток. Ведь мог поранить себя во время падения из кресла. Мог при падении разбить панель управления в кабине самолёта. Всякое могло быть.

– Прежде чем прыгать с самолёта. – выравнивая полёт, сказал командир. – Надо одевать парашют. Земля к себе принимает всех, но, каждого по-разному. Одному перина, а другому камни.

Посадка прошла благополучно, чего мы все желали. Самолёт сразу завели тягачом в ангар на техосмотр. Экипаж приступил к передаче самолёта техническим службам.

Мне больше нечего было делать в аэропорту «Савино». Распрощавшись с пилотами нашего самолёта, через служебный выход направился к автобусной остановке. Через сорок минут прибыл домой.

– Людмила Эммануиловна! Собирайся к переезду в тёплые края. – прямо с порога, объявил своей жене. – Нашёл обмен квартирами Пермь-Орджоникидзеабад. Прямо завтра иду в управдом.

– Вообще-то не против переезда. Но на это уйдёт много времени. – рассматривая документы по обмену квартирами, сказала жена. – Мы оба работаем. К тому же ты на военном заводе?!

– Заниматься документами по обмену квартирами достанется мне. – стал объяснять наши дальнейшие действия. – О нашем переезде никому ни слова. Когда будут готовы документы, то поставим всех перед фактом, что мы жители другой республики и другого города. Нас никто не имеет ни никакого права задерживать в этом городе. Так как нам просто негде будет жить.

– Сегодня 9-го Мая праздник День Победы. – торжественно, сказала Людмила. – Ты никуда не пойдёшь. Будем дома отмечать праздник. Всё купила к твоему приезду. Сейчас накрою стол.

Людмила занялась праздничным столом. У меня в сумке тоже к празднику были бабушкины гостинцы младшему внуку Эдику, который в отличии от старшего внука Артура уплетал за обе щеки всё съедобное, а не только манную кашу.

Так что пока мама Эдика накрывала ему праздничный стол он был сыт бабушкиными гостинцами. Сын сытый вскоре заснул в своей кроватке.

– Вот так каждый день, карапуз, ест и спит. – накрывая сына одеяльцем, сказала Людмила.

– Это хорошо! Он растёт и тебе спокойно. – чмокая сына в щёчку, сказал жене. – В отличии от старшего брата он карапуз. Артур ужасно худой. Бабушка насильно кормит старшего внука.

– Ничего страшного! – уверенно, сказала Людмила. – В семейном кругу оба сына будут сыты.

Мы больше ни стали обсуждать семейные дела и проблемы. Отметили праздник вдвоём в узком семейном кругу. Жена выпила рюмку вина. Мне досталась рюмка водки.

Слегка захмелевшие, пока сын спит, занялись супружеским долгом. Ведь мы так редко видимся из-за частых моих командировок и повседневной моей работы допоздна, что нам часто не до любви.

В четверг 10 мая отчитался за свою командировку в республики Средней Азии и сразу подал заявление на отпуск. Мне, как художнику-оформителю, после праздников нет работы.

Поэтому после праздников меня часто отправляли в разные командировки по военным заводам. Сейчас у меня работы нет и командировок нет. Так что в отпуск отправили без проблем.

В этот же день, после ухода с работы с военного завода в отпуск, во второй половине дня, пошёл с документами по обмену квартирам к управдому, затем райисполком и горисполком.

Так как моя коммунальная квартира была исторической достопримечательностью, то мне пришлось заполнять и подписывать кучу документов по разным вопросам. Через неделю всё было готово.

Оставшиеся дни моего отпуска мы занимались сбором и разбором личных вещей к предстоящему переезду. В первую очередь отправил своей маме заказным письмом копии документов по обмену квартирами.

Так как наша мебель никому из пермских родственников не нужна, то решили мебель оставить будущей хозяйки этой квартиры. С собой решили брать личные вещи.

– Владимир Ильич! Пожалуйста! Подпишите мне заявление об увольнении по собственному желанию. – после отпуска, обратился к начальнику цеха. – В свази с переездом в другой город.

– С чего это вдруг?! – с удивлением, воскликнул Эйрих. – Тебе здесь плохо жить и работать?

– С жильём и с работой у меня всё прекрасно. – уныло, ответил ему. – Но мне и моим детям не климат на Урале. Доктора по советовали сменить климат. Мы поменяли место жительства.

– В любом случае у меня нет права тебя увольнять. – разводя руками, ответил начальник цеха. – Ты у нас на особом счету. Тебе надо обращаться к высшему начальству или в партком завода.

– Ну, тогда хотя бы позвоните главному инженеру, чтобы он принял без записи на приём. – жалобно, попросил начальника цеха. – У меня на руках все документы об обмене квартирами.

Владимир Ильич Эйрих тут же по прямой селекторной связи обратился к главному инженеру в начале с цеховой проблемой. После длительного обсуждения цеховой проблемы,

Эйрих как бы вспомнил мою просьбу и передал её своему высшему начальнику, который ни стал обсуждать мою проблему. После длительной паузы согласился принять меня к себе без особой записи.

– Да! Такого от тебя не ожидал. – на распев, сказал главный инженер, рассматривая мои документы по обмену квартирами и моё заявление об увольнении с завода. – Что мне делать?

– Подписать заявление об увольнении. – уныло, подсказываю ему. – Другого выхода у нас нет.

– Если есть вход, то и выход найдётся. – размышляя о чём-то, сказал главный инженер. – Заявление об увольнении тебе, конечно, подпишу. Но! При одном условии, что ты выполнишь.

– Иван Антонович! Готов выполнить любое ваше задание. – выпалил, неожиданно для себя.

– Вот даёт! Задание ещё не получил, а уже согласен. – поглядывая на меня поверх очков, с удивлением, воскликнул Иван Антонович. – Может быть тебя на преступление вербую?

– Ни как нет! Товарищ генерал! Вам вполне доверяю. – по-армейски ответил.

– Вот и тебе доверяю. – продолжил объяснять мне, генерал, суть своего задания. – Подписываю тебе заявление об увольнении на понедельник 28 мая 1979 года. Билет на самолёт до Ташкента завод берёт на себя на воскресенье 20 мая. Командировку до 28 мая оплачивает завод. За твой счёт завод берёт билет на самолёт до Душанбе с пересадкой в Ташкенте на один рейс с твоим билетом до Ташкента, чтобы ты не потерял семью. Дальше ты сам пересадишь семью на самолёт до Душанбе. Думаю, что твою семью в Душанбе встретят. Завод забронирует тебе место в гостиницу на неделю в аэропорту Ташкента. 21 мая в понедельник за тобой приедет в гостиницу машина из Чирчика. Отвезёшь небольшой груз и документы к нему на завод пластмасс. Там же подпишешь командировку до 28 мая включительно. Командировочный лист заказным письмом отправишь на почтовый адрес нашего завода. Дальше ты свободен от нас.

– Спасибо! Иван Антонович! Ваше задание будет выполнено с блеском. – с радостью, сказал ему.

– Ну, блестеть там нечем. – сказал главный инженер, пожимая мне руку на прощание. – Это тебе спасибо за наглядную агитацию, которая многократно раз выручала нас в соцсоревнованиях.

2. Командировка на ПМЖ.

В течении двух дней получил билеты па самолёт на семью, полный расчёт с завода, документы на командировку и небольшую коробочку на завод пластмасс в Чирчик.

Наверно, запчасти или инструмент к прессу «Аннушка», который доставил на завод пластмасс в Чирчик в начале этого месяца? В это же время Людмила получила полный расчёт с места своей работы.

Когда мы были готовы к вылету навое место жительства, отправил своей маме телеграмму о времени прилёта жены с Эдиком в Душанбе, чтобы мама их встретила в аэропорту Душанбе.

Чуть не забыл сняться с партийного учёта в парткоме завода. Пришлось через партком Мотовилихи сниматься с партийного учёта где был закреплён партком военного завода.

– Давай не будем устраивать семейный балаган прощания в аэропорту. – сказал жене за два дня до вылета из Перми в Душанбе. – Меня могут сопровождать с военным грузом сотрудники КГБ. Если им что-то не понравится, то они могут отменить наш вылет. Подумай над этим.

– Хорошо! Сама будут ночевать с Эдиком до вылета у мамы. – согласилась с моим решением жена. – Сёстрам и брату скажу, чтобы меня не провожали в аэропорту. Встретимся за три часа в зале регистрации на самолёт. Не забудь выключить свет и оставить ключ в условленном месте.

Два дня без работы и без семьи ни знал, что делать, куда себя деть? Друзья на работе и в семье. Любовницы нет. В цирк идти не хочется воротить прошлое.

Даже в телевизор не хочу смотреть. На рыбалке тоже нечего делать. Кама вместе с рыбой пропахла бензином и химикатами.

Остаётся только пиво, которое никогда не бывает плохое, пива всегда бывает мало.

В день вылета всё было ни так, как мы договаривались с Людмилой. Вместе с моим сыном и женой в зал ожидания аэропорта «Савино» прибыли сёстры Людмилы со своими домочадцами. Все галдят между собой непонятно о чём. На меня ноль внимания.

Один только Эдик молчит. В руках у сына булочка, посыпанная марципаном и полный рот каких-то сладостей. Прежде чем подойти к своим родственникам осторожно посмотрел по сторонам.

Сопровождают меня сотрудники безопасности от нашего завода или нет. К моей радости разношёрстная толпа была увлечена регистрацией билетов на самолёт у каждой стойки на свой рейс. Никого подозрительного рядом нет. До регистрации на рейс нашего самолёт почти два часа.

Подошёл к Циле, средняя сестра моей жены. Хотел у Цили взять из рук нашего сына Эдика. Однако сын надул щёки и не согласился, чтобы взял его к себе на руки.

Значить ему было комфортно на руках у его тёти Цили. Мне оставалось только отойти в сторону от галдящей толпы своих родственников и перебраться к не большой стойке бара с пивным гусаком.

Когда до регистрации билетов на рейс нашего самолёта осталось час времени, стал перетаскивать наши многочисленные сумки ближе к стойке регистрации.

Людмила с сыном вместе с родственниками передвинулись из центра зала следом за мной. В результате чего вскоре образовалась длинная очередь вперемешку улетающих с многочисленными провожающими.

– Провожающие! Пожалуйста! Выйдите из очереди. – объявила служащая у стола регистрации.

Сёстры тут же стали чмокать в щёчку Людмилу и Эдика. На меня ноль внимания. Словно самый посторонний человек. Впопыхах Циля едва не ушла от нас с Эдиком на руках.

Людмила спохватилась, что рядом нет сына. Догнала сестёр на выходе из зала регистрации.

Под общий смех забрала сына из рук сестры. Обратно все перецеловались. Жена с сыном вернулись в очередь.

Все свои большие сумки мы сдали в багаж. Оставили с собой сумку сына, сумку Людмилы, мой кейс с документами и коробочку с военным грузом, на который был выписан специальный документ к разрешению перевозки в салоне самолёта как ручной клади.

Завод постарался купить два билета на самолёт на один рейс. Мне билет до Ташкента. Людмиле с Эдиком билет до Душанбе транзитом через Ташкент на рейс в этом же самолёте без пересадки на другой лайнер.

Нам не надо таскать свои вещи. Видимо главный инженер ПЗХО, Иван Антонович Сергеев, распорядился создать комфорт нашей семье в полёте.

Стюардесса пригласила нашу семью пройти в салон бизнес-класс в самолёте в специальные места для семьи с ребёнком. Хотя нашему ребёнку было уже почти полтора года, и он был вполне самостоятельный, однако, лишним комфорт не бывает.

Время перелёта Пермь-Ташкент два часа сорок минут. Это лёгкий завтра и обед в салоне бизнес-класс. В самый раз для нашего сына, у которого на уме только пища и сон.

Едва мы только разместились на своих местах, как Эдик тут же улёгся в своём кресле и вскоре уснул. До регистрации билетов многочисленные тёти накормили своего племянника осталось ему спать.

Лайнер оторвался плавно от земли. Едва мы только успели привыкнуть к полёту, как стюардесс по радио объявила, что будет лёгкий завтрак. Эдик тут же стал принюхиваться к запаху пищи и вскоре проснулся, как только стюардесса принесла ему молочный напиток и бисквит.

С конфетами церемонится Эдик ни стал. Поднос с конфетами очистил в карманы на половину. После лёгкого завтрака наш сын обратно уснул. Мы тоже решили поспать до обеда.

Закрыли глаза чёрными масками и тут же погрузились в сон. Примерно через час нас разбудили к обеду. Эдика мы ни стали будить. Он проснулся сам, как только к нам в салон просочился запах сочного мяса.

Сын сразу самостоятельно выдвинул столик у своего кресла, стал ждать сытный обед. Обед действительно был сытным. Кусок жаренного мяса говядины с гарниром варёного риса.

Салат из свежих овощей. Нам чёрное кофе с молоком и бисквит. Сыну принесли какао с молоком и кусочек шоколадного торта. В этот раз на подносе конфет не было.

Вместо конфет стюардесса принесла Эдику плитку шоколада. Но сын шоколад кушать ни стал. Спрятал на запас.

– Наверно, сыт по горло? – смеясь, сказала Людмила, стюардессе. – Спасибо за подарки сыну.

– Это вашему красавчику спасибо, что он любит так хорошо кушать. – пожимая руку Эдику, радостно сказала стюардесса. – Он у вас такой красивый, что в начале подумала это девочка.

– Не девочка, а мальчик. – надувая щёки с обидой выдавил из себя наш сынок.

Мы все разом засмеялись. Людмила поцеловала сына в щеку и слегка потрепала за волосы. После ухода из салона стюардессы мы по очереди сходили в туалет.

Вскоре стюардесса объявила по радио о том, что все должны пристегнуться ремнями безопасности к предстоящей посадке в аэропорту Ташкента столицы Советской Социалистической Республике Узбекистан.

Пристегнувшись ремнями безопасности, мы тут же стали собирать свои вещи по сумкам. Эдик уткнулся лицом в иллюминатор и стал внимательно следить за посадкой самолёта.

Жена как всегда при полёте в самолёте вцепилась руками в ручки своего кресла и в ужасе закрыла глаза. Можно было подумать, что наш самолёт начнёт крутится в турбулентной яме.

Однако наш самолёт приземлился плавно. Даже почти незаметно. Лишь лёгкое прикосновение колёс лайнера к бетонной полосе оповестило о нашем приземлении.

Самолёт замедлил бег. Развернул на полосе и проехал на свою парковку. Двигатели заглохли. К лайнеру сбоку уткнулся трап. Первыми из самолёта вышли пилоты.

– Пассажиры, летящие до Душанбе, проходят в транзитный зал ожидания. – сообщила стюардесса. – Время ожидания не больше пол часа. Время посадки вам сообщат дополнительно.

– Ну, всё, будем прощаться сейчас. Нас сейчас разделят у трапа. – сказал, Людмиле, целуя в щёку сына и жену. – Вас в Душанбе встретят, мама или мои братья. В командировке два дня.

Людмила хотела что-то сказать мне. Но в это время стюардесса объявила, что первыми выходят транзитные пассажиры. Она взяла сына на руки и пошла в сторону трапа.

Мне пришлось подождать пару минут своей очереди. Впереди меня вышли две семьи с детьми. По виду на лица и на одежду можно было догадаться, что одна семья прибыла в гости, а другая домой. Когда направился к трапу, то горячий воздух с улицы коснулся моего лица. По сравнению с температурой в Перми, здесь в Ташкенте температура на двадцать градусов больше.

Хоть и южный человек с Кавказа. Но после акклиматизации на Урале чувствовал себя в Узбекистане как белый медведь в Африке. Мне сразу пришлось на улице снять с себя верхнюю одежду до майки.

– Здравствуйте! Меня зовут Черевков Александр Сергеевич. – обратился к администратору гостиницы возле аэропорта. – На меня должна быть бронь из Перми или из Чирчика. Обе стороны обещали бронь.

– Да! Так и есть. – сказала администратор, просматривая журнал на бронь. – Обе стороны подтвердили вашу бронь на неделю в нашей гостиницы на Черевкова Александра Сергеевича. Ваше проживание будет оплачено по времени вашего выезда одной из сторон. Ваш номер двести пять. Приятного отдыха.

– Спасибо! Вам тоже всего хорошего, – взаимно, поблагодарил сам симпатичную даму, забирая ключ.

Мой номер в гостиницу был на втором этаже. Ничем не отличался от номеров советских гостиниц. Так же двухместный с раздельным туалетом и душем с умывальником.

Телевизор и телефон на письменном столике. По одной тумбочке у каждой кровати. Графин с водой и рядом два гранёных стакана. Один шкаф с перегородкой на двоих под верхнюю одежду, с полкой внизу под обувь и чемоданы.

Хорошо, что в номере никого не было. Мне можно было свободно отдохнуть и расслабиться после напряжённого дня с полётом на самолёте. В первую очередь принять душ и побриться.

Ведь завтра у меня деликатная встреча. Как всегда, надо выглядеть солидно. Конечно костюм тройка и галстук в такую жару не одену. Но белая сорочка с бритым лицом рис запахом одеколона будет в самый раз.

Примерно через пару часов выглядел именно так, как рассчитывал. Но такой парадный вид нужен только завтра утром, что можно завтра рано утром повторить.

Ну, а сегодня с таким видом можно прогуляться по Ташкенту до того места, где есть свежее холодное пиво и сушёная рыба к хорошему пиву.

Конечно до свинства напиваться не буду. Ведь в Ташкенте ни на отдыхе, а на служебной командировке.

– Где у вас здесь по близости есть хорошее пиво и сушёная рыба к пиву. – спросил у дворника на улице.

– Совсем близко здесь ничего такого нет. – ответил дворник. – Но если проедешь до старого рынка, то там всё найдёшь. Хоты такому крепкому парню лучше быстрее дворами пройти, чем долго ехать по городу.

Дворник показал мне направление к старому рынку через дворы. Поблагодарив дворника за совет не спеша отправился по старым улицам Ташкента.

В народе говорят, что в середине шестидесятых годов во время сильного землетрясения в Ташкенте уцелела только старая часть города и старый рынок, к которому сейчас иду пить пиво.

По виду старых домов и по треснутым дувалам можно поверить в легенду. К старому рынку пришёл, примерно, через час. Конечно по дороге пару раз спрашивал направление к старому рынку.

Рынок действительно выглядел очень старым, как дряхлый старик. Точнее сказать по-восточному.

Передо мной был старый базар, как старый аксакал, такой же потрёпанный временем и мудрый.

Со своими тайнами и причудами, накрашенными за долгие-долгие десятилетия своей жизни. Мне не надо было спрашивать где здесь пиво и сушёная рыба.

Так как бочки с пивом и ларьки с сушёной рыбой были на виду у всех. Две кружки холодного пива на пятьдесят копеек и связка сушёной рыбы на рубль мне было достаточно на сегодня.

Отошёл в сторону от бочки с пивом и под тенью чинара стал наслаждаться ароматным тонизирующим напитком с вкусной сушёной рыбой типа воблы или тарашки.

Вернулся к гостинице под вечер, когда длинные лучи заходящего солнца, касались верхушек деревьев и в сумерках вечера на улицы города спускалась прохлада.

На пустые в жаркий день улицы возвращалась жизнь. За столиками в небольшом скверике появились игроки в домино и в лото. На скамейках у домов расселись старушки.

Рядом на газонах в траве лежат домашние кошки и собаки. Постоял с пол часа на тротуаре у входа в гостиницу наслаждаясь прохладным ветерком. Затем поднялся к себе в номер.

Включил телевизор, там были скучные новости, которые можно предсказать заранее. Слава Политбюро и ЦККПСС. Досрочное выполнение пятилетки.

Успешное построение социализма в Советском Союзе…и так далее и тому подобное каждый день. Всё до чёртиков мне надоело. После двух кружек выпитого пива мне хотелось спать.

Выключил телевизор. Достал из своего кейса складной дорожный будильник, который брал с собой нас все командировки в течении последних четырёх лет.

С этим будильником объездил по командировкам в разные города почти половину территории Советского Союза. Завёл будильник на шесть часов утра, чтобы успеть навестить свой марафет. Как всегда, проснулся раньше, чем должен зазвенеть будильник.

Отключил будильник от звонка и спрятал в свой кейс. После чего отправился в душ, где долго мылся и тщательно брился у зеркала, словно собирался на дипломатическую встречу или на собственные похороны, чтобы пристать перед Всевышним чистым душой и телом. Через два часа был чист как ангел и готов к любой встречи среди людей.

– Если сам ни приду к вечеру в гостиницу, то можете меня выписать. – сказал, администратору гостиницы, оставляя ключи от номера. – Не забудьте предоставить счёт за моё проживание бронёру в Чирчик.

«Конечно, в восемь часов утра за мной никто не приедет» – подумал сам, выходя из гостиницы. – «Можно сходить в зал ожидания в аэропорт выпить кофе и перекусить немного с утра.»

– Александр! Вы куда? – услышал своё имя, направляясь в аэропорт. – За вами приехал.

Повернулся на голос. Сзади меня стоял тот самый белый автомобиль и за рулём был тот самый водитель, которые в первых числах этого месяца меня в доску пьяного перевезли из Чирчика сюда в аэропорт к нашему заводскому самолёту Ан-26. Мне сейчас даже будет неудобно перед водителем как к нему обращаться. Ведь совершенно не помню его имени.

– Извини, пожалуйста, но не помню твоего имени. – здороваясь за руку виновато сказал.

– Удивительно что ты вообще что-то помнишь. – смеясь, сказал водитель. – Ты тогда был в доску пьяный и полностью невменяемый. Надо же так напился. Меня зовут Абдурахманов Саид.

– Очень приятно мне с тобой познакомится. – радостно, сказал ему. – Саид! У меня к тебе очень важная просьба. Тимур Ниязов очень хороший человек. Но после моей встречи с ним мне было так плохо, что чуть не умер. Чего мне тебе рассказывать ты сам всё знаешь. Сегодня у меня последняя командировка от Перми.

Вчера моя семья переехала на ПМЖ в Таджикистан. Мы поменяли квартиру на Орджоникидзеабад. Если сегодня встречусь с Тимуром Ниязовым, то могу не добраться до нового места жительства. Мне надо как-то обойти встречу с Ниязов.

– Мы сделаем всё очень просто. – немного подумав, сказал Саид. – Ты останешься в моей машине. С твоими документами и с твоим грузом поднимусь в контору. Там скажу, что ты очень болен и не можешь подняться на верх. Окна приёмного отдела выходят на улицу. Если они мне не поверят, то покажу им на тебя в окно. Все документы и командировку подпишу так как тебе надо. Сейчас у Тимура Ниязова планёрка.

Его подпись в твоих документах не обязательна. Как всё будет готово, так сразу отвезу тебя обратно к гостинице откуда тебя забрал сейчас.

Дальше по дороге до Чирчика мы разговаривали о моём переезде на ПМЖ в Таджикистан. Когда подъехали к заводу пластмасс Саид поставил свой автомобиль так, что из окна второго этажа прекрасно было видно мою кислую рожу. Продемонстрировав перед Саидом свой болезненный вид так, что он даже прослезился от сочувствия ко мне или от смеха за гримасу.

– Всё получилось! – через двадцать минут садясь в машину, сказал Саид. – Планёрка закончилась. Нам надо быстрее уезжать от сюда. Если нас с тобой увидит Тимур Ниязов, то может всё пойти не по плану. Когда мы приедем на место, то ты обязательно проверь все документы.

Саид так сильно гнал свой автомобиль, что можно было подумать мы скрываемся от погони. Вблизи постов ГАИ водитель слегка притормаживал, а затем вновь набирал скорость.

Так что мы приехали к гостинице в два раза быстрее, чем уезжали отсюда утром. Саид развернул свой автомобиль и поставил на парковку так, что мы оказались в тени больших деревьев.

– Всё! Приехали! – слегка вздохнув, сказал Саид. – Смотри документы, чтобы не было прокола.

– Пока мы ехали всё проверил. Документы в порядке. – радостно, сказал ему. – Ты меня сильно выручил. Твой должник. Если будешь в нашем городе, то ты мой лучший гость. Меня легко найти даже без адреса. Достаточно спросить у любого чиновника где находится художник.

Городок не большой. Художников больше нет. У меня профессия номер один. Даже Политбюро ЦККПСС не может существовать без наглядной агитации. Так что жду тебя в гости.

Распрощавшись с Саидом, тут же пошёл к администратору гостиницы объявить, что ещё одну ночь ночую у них. Так как прекрасно знал, что самолёт на Душанбе будет завтра в первой половине дня.

Можно было бы и сегодня улететь, если бы у меня на руках был билет. Но кто мог знать, что у меня с командировкой всё так быстро обернётся. Сейчас поздно думать.

Прямо с гостиницы пошёл в кассу аэропорта за билетом на самолёт до Душанбе на завтра. Оказалось, что кроме рейса самолёта из Перми до Душанбе, есть несколько дополнительных транзитных рейсов из других городов и прямые рейсы из Ташкента до Душанбе.

Почему-то мне уже не захотелось менять то, что запланировал заранее в Ташкенте. Взял билет на утро. Прямо от кассы аэрофлота направился в ближайшую почту.

Оттуда заказным письмом на почтовый адрес ПЗХО отправил документы на военный груз, свой командировочный лист и билет до Ташкента. Впереди у меня было пол дня свободного времени.

По знакомому мне маршруту отправился на старый базар. Там обратно купил две кружки пива и связку сушёной рыбы. Всё до утра прошло по старому сценарию.

Утром сам оставил ключ от номера в гостиницу у администратора и за час до вылета самолёта был у стойки регистрации билетов на самолёт.

Вместе со мной у стойки регистрации билетов на самолёт были две семьи и с десяток молодёжи. Наверно, студенты из Ташкента или из Душанбе? Регистрация прошла быстро и без проблем.

Рейс местного назначения совершенно новый самолёт ЯК-42. Вместимость тридцать шесть человек. Когда стюардесса сообщила, что это первый пробный полёт нового самолёта, между пассажирами прошла дрожь, которая передалась на всех при запуске двигателей самолёта.

В этот момент все пассажиры нового лайнера ощутили себя подопытными кроликами. Однако самолёт поднялся в воздух легко и плавно. Вовремя всего полёта стюардесса рассказывала пассажирам о характеристике нового лайнера.

Едва мы стали привыкать к полёту на новом самолёте, как стюардесса попросила пассажиров пристегнуться ремнями безопасности, так как самолёт пошёл на посадку в аэропорту Душанбе, столице Советской Социалистической Республике Таджикистан.

Посадка лайнера прошла так же успешно, как взлёт. У трапа лайнера нас встречали как героев космоса, переживших опасный полёт. Цветы и шампанское экипажу самолёта.

Пассажирам под нос микрофоны от журналистов и корреспондентов, прессы, радио и телевидения. Так закончилась моя командировка на ПМЖ в Среднюю Азию.

3. Благоустройство на новом месте.

К новому месту жительства добирался знакомым маршрутом. Рейсовым автобусом Душанбе-Орджоникидзеабад от остановки автобуса на площади у ЖД вокзала Душанбе до площади В.И. Ленина в Орджоникидзеабаде.

Расстояние между городами двадцать два километра. Со всеми остановками в пути автобус прибыл к месту моего назначения через сорок минут. У мамы дома только моя семья и кот Барсик.

Все остальные на работе. У меня в руках кейс с личными вещами и сетка авоська с подарками, которые купил вчера на старом базаре в Ташкенте. Подарки сыновьям.

Личные вещи жене на стирку. Жена и дети встретили меня без особого восторга. Словно между нами пробежала чёрная кошка. Видимо в семье какая-то беда?

– Что случилось? – с беспокойством, спросил у жены. – Почему нет восторга при встрече мужа?

– Ты вначале посмотри на что поменял жильё, а после восторгайся. – сурово, сказала Людмила, притягивая мне ключи от нашей квартиры. – Самая настоящая помойка, а не квартира семье.

Ничего ни стал говорить жене. Просто взял ключи от квартиры и отправился по знакомому адресу. Благо тут через дворы идти от маминого дома минут пять. Когда открыл квартиру, то спёртый отвратительный запах протухшей спермы и дохлого какого-то животного тут же спёр моё дыхание. Сразу захлопнул дверь квартиры и отправился обратно в квартиру к маме.

– Вы с мамой займётесь нашей пропиской. – переодеваясь в свою рабочую одежду, сказал жене. – В это время займусь ремонтом нашей квартиры. У нас в семье всё будет прекрасно.

С марлевой повязкой на лице и с рабочими перчатками на руках вошёл в захламлённую квартиру.

Открыл настежь окна и двери в квартире. Под возмущённые вопли соседей стал выкидывать через окно во двор всё, что находилось в этой грязной квартире.

Мне понадобилось четыре часа работы пока в квартире не осталось ничего. Целый час отмывал полы и стены. Перед заходом солнца всё было закончено.

В квартире ни осталось и крошки грязи от бывшей хозяйки. Ни стал закрывать окна и двери, чтобы к утру квартира окончательно проветрилась от неприятного запаха.

К концу моей уборки в квартире соседи перестали ругаться в мой адрес. Просто обсуждали проблему грязи, и кто будет убирать от дома весь этот старый хлам.

– Это вообще ни наша работа. – говорили дворники, кем-то вызванные к куче хлама. – Нам за эту работу никто не заплатит ни копейки. К тому же наше рабочее время закончено. Машины нет.

– Мужики! Зачем шуметь? – обратился к дворникам, когда выслушал их претензии. – Любую проблему можно спокойно решить. Вы начинаете уборку этого хлама. В это время иду в магазин за тремя бутылками водки и за хорошей закуской. Когда здесь будет чисто, то прямо на этом месте накрою поляну и мы отметим чистоту. За машину и за работу каждый из вас получит на руки по четвертаку. Мои соседи свидетели данному слову. Всё будет так, как сказал.

– Вот это другое дело! – сказал здоровый мужик. – Всё будет быстро сделано. Вася иди за машиной, она в соседнем дворе. Раис! Мы начинаем. Меня зовут Степан. Как тебя величают?

– Очень рад с тобой познакомится. – пожимая мозолистую руку Степана, приветливо, сказал ему. – Меня зовут Александр. Сам буду жить в этой квартире, откуда хлам. Мы пригодимся друг другу.

Ближайший гастроном был буквально в этом дворе на соседней улице. Наш дом на улице Кирова, а гастроном на улице Гагарина через двор. В конце рабочего дня, как всегда, в гастрономе большая очередь.

Покупатели стоят в основном за хлебом или за водкой, чтобы обмыть благополучный рабочий день. Кто-то покупает просто продукты на свою большую семью.

– Мне три бутылки водки и хорошую закуску к ним. – говорю продавцу, когда подходит моя очередь, продавец смотрит с подозрением на мой грязный вид, показываю ему две сотенные купюры. – Один стольник разменяй на четвертаки. Другой стольник на водку и на закуску. Хлеба не надо. У деда на улице купил горячие лепёшки. Отпускай быстро. Мужики ждут. Горло горит.

При виде больших денег продавец обслуживает меня со скоростью электронного аппарата. Через пять минут на прилавке передо мной четыре купюры по четвертаку, одна сетка-авоська с тремя бутылками водки, другая авоська с огромными пакетами закуски без сдачи.

Едва вытаскиваю тяжёлый товар из гастронома на улицу. При виде меня дворники работают быстрее.

Две авоськи и пакет с горячими лепёшками ставлю на виду у всех под деревом подальше от машины с вонючим хламом.

Подхожу к мужикам и вместе с ними забрасываю хлам в самосвал под мусор. Вместе с дворниками и со мной хлам со двора убирает водитель самосвала.

Тоже хочет заработать четвертак. В конце работы каждому отдаю четвертак, водителю два.

– Здесь рядом во дворе есть столик под домино. – говорит Степан, поднимая с земли тяжёлые авоськи. – Мы там поместимся все. Не сидеть же нам на земле пропахшем за день гнилью.

Никто ни стал возражать против его предложения. Через пару минут столик под домино выглядел накрытой соляной с тремя бутылками водки, хорошей закуской и пакетом горячих лепёшек.

Кто-то вспомнил, что нет стаканов. Пока открывали бутылку водки на столик прибыли стаканы, а вместе с ними дополнительная бутылка водки, закуска и два мужика.

– Давайте выпьем за того, кто сегодня накрыл нам эту поляну. – предложил Степан первый тост.

Никто ни стал возражать против первого роста и против того, кто сегодня накрыл эту поляну на столике под домино. Следующий тост мы выпили за хлам, который надо убрать с пути построения социализма и в дальнейшем светлого будущего коммунизма.

Конечно не забыли про партию и правительство, которые есть и за наш счёт любят хорошо поесть.

– Саша! Может быть, хватит? – услышал голос жены за спиной. – Мы все за тебя беспокоимся.

– Всё мужики! Меня похищают. – поднимаясь с лавки за столиком, громко всем сказал.

– Но мы с тобой не прощаемся. До скорого свидания! – громко за всех ответил Степан.

Людмила буквально силой оттащила меня от пьяных мужиков, которые пытались со мной на прощание поцеловаться. Дальше самостоятельно пошёл рядом с женой, пытаясь её поцеловать.

Она морщилась от отвратительного запаха, исходящего от меня и отстраняла меня от себя на расстоянии вытянутой руки. Так мы шли до самого дома где жила наша семья.

– Такую вонь в квартиру не понесу. – решительно, сказал, раздеваясь до семей трусов в подъезде. – Всю эту грязь выброси в мусорку. У меня есть в сумке много приличной одежды.

Жена ни стала возражать против моего решения. Брезгливо проверила наличие в моих карманах и понесла грязное вонючее жильё в мусорный бак. Поднялся на второй этаж.

Дверь в квартиру открыла мама. С удивлением посмотрела на мой вид и молча вместе с невесткой пропустила нас в свою квартиру. Прямо с порога отправился в ванную комнату. Пока наполнял ванную холодной водой, Людмила принесла мне чистые трусы и полотенце.

Сама ушла спать. Забрался в ванную с холодной водой и купался там до посинения. Пока вонь и пьянка покинули меня. Затем пошёл искать место ночлега. Комнаты закрыты. В зале на диване моя семья. На балконе раскладушка рядом с домиком кота Барсика.

Конечно в домике Барсика мне места нет. Там спит хозяин. Пришлось поставить на балконе раскладушку и лечь спать на неё в одних трусах.

Конец мая месяца. На улице даже ночью температура за тридцать тепла. Можно спать хоть голяком на улице. Вот только Барсику моё присутствие не понравилось.

Выбрался из своего домика и отправился в зал к моей семье. Утром проснулся в девятом часу. Дома никого нет. Старшие на работе. Малыши в детском садике.

Жена где-то болтается. Наверно, занимается пропиской по новому месту жительства, которое ещё надо ремонтировать? Ремонт конечно на моей совести. Но вот мебель надо где-то купить? Здесь мебельного магазина, наверно, нет? Придётся за мебелью ехать в Душанбе.

– Вот алкоголик проснулся. – заходя на кухню с продуктами в авоське, проворчала жена.

– А ты что думала так просто очистить квартиру от хлама за несколько часов. – стал оправдываться за прошедшую пьянку. – Меня соседи хотели оштрафовать за гнил у дома. Так бы дороже обошлось, чем поляна за работу дворников после работы. Чем ты занималась эти дни?

– Между прочим эти дни не сидела сложа руки. – со злостью заявила Людмила. – Прописала в вонючую квартиру нашу семью. Скоро твоя мама уйдёт на пенсию. Будет днём присматривать за Эдиком. Пока он у нас подрастёт до садика. Артур ходит в садик. Наши сыновья оба временно пристроены. С первого июня выхожу на работу бухгалтером в неведомственную охрану. Тебе между прочим тоже надо искать работу, а здесь становиться на партийный учёт.

– Между прочим почти до конца этого месяца в оплаченной командировке от ПЗХО. – напомнил сам жене. – У меня есть время закончить ремонт в квартире и устроиться на работу.

– Хорошо! Уговорил! Разрешаю тебе вернуть супружеский долг. – страстно, сказала жена. – Пока никого дома нет давай займёмся любовью. Просто ужас как по тебе соскучилась.

Людмила тут же вышвырнула кота Барсика на балкон, чтобы он нас не смущал. Плотно закрыла дверь на балкон. Задёрнула занавески на окнах. На ходу раздеваясь закрыла входную дверь на два оборота.

Оставила ключ в замочной скважине, чтобы никто не мог открыть дверь снаружи. Прямо с ходу бросилась своей промежностью на мой торчащий член.

Здесь такое началось, чего не было со времени брачной ночи. Жена стонала и извивалась подо мной словно у нас была первая брачная ночь и нарушил её девственность. Мы завелись до такой степени, что кот разволновался на балконе. Принялся мяукать и царапать дверь. Когда мы оба дошли до оргазма, то жена вывернулась из-под меня. Оросил её живот спермой.

– Если бы ты сейчас кончил туда, то точно бы забеременела. – облегчённо вздохнув, сказала Людмила. – Нам ещё этого не хватало. У нас маленький ребёнок. Аборт у меня уже был.

Мы оба пошли в ванную подмываться. Она включила колонку с горячей водой. Чтобы обратно друг друга не возбуждать жена стала подмываться первой. Затем полез в ванну.

Помылся в холодной воде, чтобы окончательно сбросить с себя напряжение. Тем временем Людмила на кухне приготовила завтрак на стол. Ведь со вчерашней пьянки ничего ни ел.

Как только мы сели завтракать за стол, кот обратно напомнил нам о своём присутствии. Принялся мяукать и царапать дверь балкона. Людмила впустила кота в зал.

Вместо того, чтобы бежать к своему лотку или к миске, Барсик словно собака стал обнюхивать те места, где мы занимались любовью, словно знал, что мы делали. Затем он успокоился и вернулся в свой домик.

– Пойду в хозтовары за известью и за краской. – сказал жене после завтрака. – Прямо сегодня начну ремонт. Не беспокойся. Больше пьянки не будет. С ремонтом квартиры справлюсь сам.

В этот день опять с ремонтом квартиры ничего не вышло. Маленький город совсем не знал. Пришлось по бегать по городу, чтобы купить всё необходимое к ремонту квартиры.

Вечером только приготовил белую водоэмульсионную краску. Решил стены и потолок не белить известью, а покрасить белой краской, чтобы расписать квартиру под орнамент.

Как это делал во время службы в армии в Батуми в частных домах и в квартирах у грузин. На следующее утро проснулся в пять часов, пока все спали.

Лёгкий завтрак взял с собой и по дороге покушал. Сразу занял покраской потолка и стен. Наверно, в квартире со дня постройки не было ремонта всё так запущено, что несколько раз по кругу пришлось красить всю квартиру?

Пока квартира приняла хороший вид. Хорошо, что жарко на улице, всё сохнет быстро.

– У меня к вам задание. – сказал всем взрослым в семье вечером после работы. – Смотрите где продают хорошую мебель. Какую надо скажет Людмила. После ремонта сразу куплю.

На третий день ремонта покрасил окна, двери и пол. Когда двери высохли от краски, то сам их оббил выпуклые с декоративными гвоздями и с дерматином с обеих сторон.

Как это делаю на дверях в кабинетах больших начальников. Когда пол подсох после покраски к обеду, то сам покрасил пол ещё раз. Все дни ремонта двери и окна открыты. Поэтому всё быстро высохло.

– Всё готово! Завтра с утра завозим мебель и въезжаем. – сказал радостно вечером в семье.

Как говориться: «мебель собирали с миру по нитке всей семьёй». Кровати сыновьям, диван и стол со стульями, а также трюмо в зал купили в мебельном магазине.

Стол, стулья и шкаф на кухню нам принесли знакомые моей мамы. На кухню газовую плиту ржавую, но рабочую принесли дворники. Супружескую кровать в виде топчана соорудил сам на маленьком балконе.

– Стены буду расписывать под орнамент постепенно. – объявил, когда мы перебрались в свою квартиру. – Великие художники писали портреты десятилетиями. Так будет в моей квартире.

– Нам и без твоей росписи будет приятно жить. – сказала Людмила. – Спасибо за ремонт.

Ни стал спорить с женой. Мне и так от ремонта досталось. Хорошо, что всё когда-то кончается. Теперь можно планировать свою семейную жизнь на новом месте. Встану на партийный учёт. Найду хорошую работу с высоким заработком. Хотя профессия художника нужна везде.

4. Автобаза (автоколонна)-2937.

Орджоникидзеабад настолько маленький, что от нашего дома можно всюду дойти минут за десять. Даже ездить никуда не надо. Да мне и ходить никуда не надо. Пока был занят своей последней командировкой в Чирчик и ремонтом нашей квартиры Людмила с моей мамой сделали все необходимые прописки нашей семье на постоянное место жительства в этом городе.

Мне осталось только стать на партийный учёт и найти себе работу. Это должен сделать сам без чьей-то помощи. Так как город маленький и предприятия на его территории маленькие, то, наверно, здесь один партком на всех коммунистов?

Ни так как в больших городах на гигантских заводах свой партком с несколькими тысячами коммунистов, как было у нас на ПЗХО. Орджоникидзеабадский партком, горком и райком находились в одном небольшом здании.

Сам прекрасно знал, что учётом коммунистов первый секретарь не занимается. Надо обращаться ко второму секретарю, кабинет которого находится на втором этаже по списку, указанному на стеклянном табло в фойе первого этажа. Поднимаюсь на второй этаж. Ищу нужную мне дверь.

– Второй секретарь Поносов Юрий Филимонович. – читаю вслух на стеклянной табличке и тут же спрашиваю у проходящей мимо меня симпатичной девушке. – Ударение на какой слог?

– Хи-хи! Конечно нос, а не понос. – отвечает весёлая хохотушка и скрывается за первой дверью.

– К вам можно войти? – спрашиваю после стука ногтем в приоткрытую дверь. – Насчёт учёта.

– Да! Здравствуйте! Проходите. Садитесь. – приглашает меня к себе коренастый мужчина с монгольскими чертами лица, по возрасту лет на пять старше меня. – Вас внимательно слушаю.

– Мне надо встать на партийный учёт. – сам робко говорю и притягиваю Поносову свой партбилет.

– Ага! Тот самый художник Александр Сергеевич Черевков. – радостно, восклицает Юрий Филимонович. – Уже хотел было к вам в гости наведаться. Хорошо, что вы сами сюда пришли.

– Только недавно прибыл сюда, а про меня уже всё знают. – удивлённо, воскликнул.

– У нас город маленький. Слухи быстро расходятся. – ответил второй секретарь. – Давайте поговорим о деле. Мы живём рядом с границей. У наших соседей через границу в Афганистане война. На случай конфликта на границе в целях безопасности мы создаём военную автобазу.

– За границу не поеду. Своё давно отслужил. – сразу, сам запротестовал. – У меня семья.

– Да никто тебя никуда не собирается отправлять! – возмутился Юрий Филимонович.

– У меня уже было такое. – продолжил, сам протестовать. – В результате чего потерял первого ребёнка, свою родину, стал кровным врагом. Пришлось иммигрировать с юга на север.

– Прекрати бунтовать! – закричал на меня второй секретарь парткома. – Нам нужен здесь на месте свой художник-оформитель. Надо нам оформить военизированную автобазу-2937. Нет ни одной наглядной агитации в городе и в районе. Художественный Фонд в Душанбе не справляется со своей работой в районах. С других городов и республик к нам художники ни едут.

– Вас понял. – прервал, длинную речь Юрия Филимоновича. – Когда выходить на работу?

– Вот это другое дело! – удивлённо, воскликнул Поносов. – Да хоть завтра утром. Туда можно первый раз пешком пройти. После за тобой закрепят машину до конца твоей жизни.

– Умирать не собираюсь и машину за мной закреплять не надо. – вновь стал бузить. – Жил в горах и в миллионных городах всюду доверял лишь своим ногам. Транспорт вообще не люблю.

– Вот даёт! У тебя на всё протест. – с удивлением, сказал Поносов. – Дай мне хоть слово сказать. У любого спросишь где находится автобаза-2937. Весь город, это место знает. Там спросишь директора Абосса Додорджановича Додорджанова или парторга Васильева Сергея Петровича. Скажешь им, что от меня. Дальше сами во всём разберётесь. Сейчас придёшь к себе домой посмотри в окно в сторону дома твоей мамы. Там дальше у реки автобаза-2937. Забери свой партбилет.

На учёт тебя поставит твой парторг. Если тебе нужна будет моя помощь обращайся ко мне в любое удобное для тебя время. Вот только в трусах пьяным по ночам не бегай. Всего тебе доброго! До свидания! Ты не один. Мне надо работать с людьми. Больше не бузи.

Мы пожали друг другу руку. Тут же вышел из кабинета, за дверью которого скопился народ. С этого момента сам понял, что в парткоме просто так штаны не протирают. С такими как коммунистами надо крепкие нервы иметь.

Сколько лишнего наговорил и ещё бузил, а он меня терпеливо слушал. Живёт Поносов где-то напротив моей мамы иначе откуда знает про трусы.

– Ну, что, Людмила Эммануиловна! Прислушиваться к словам мужа надо. – прямо от двери при входе в квартиру, обратился к жене. – Ты первого июня начинаешь работать, а сам завтра с утра художником-оформителем на автобазе-2937. Иди посмотри в окно. Там за домом моей мамы у речки находится место моей работы.

С завтрашнего дня весь город и весь район в моём распоряжении. Здесь единственный художник. Помнишь, как было у нас в Шелковском районе.

Посмотрел в сторону жены и понял, что ни надо мне было этого говорить. Конечно она всё прекрасно помнила о Шелковском районе. Именно там при нашей благополучной жизни мы потеряли своего первого ребёнка.

Нашу дочку Анжелику. До сих пор в смерти дочери сам виню себя. Если бы больше внимания уделял своему ребёнку, а не богатству семьи, то не было бы беды.

На следующее утро встал до рассвета с первыми петухами. Принял холодный душ. Начисто побрился.

Хорошо покушал и в предрассветных сумерках не спеша направился по указанному мне маршруту мимо дома моей мамы к месту моей предстоящей работы.

Конечно ещё ничего ни знал, как будет. Но надеялся, что всё будет прекрасно. Ведь в душе всегда оптимист. Военизированной автобазой-2937 оказалась старая асфальтированная площадка с выбоинами как на таёжных российских дорогах, на которых можно только угробить машину, но проехать на машине нельзя.

На этой раздолбанной площадке такие же раздолбанные грузовые машины. В основном УРАЛ и ЗИС выпуска начала шестидесятых годов. Большинство как металлолом.

Вокруг этой площадки нет никаких ограждений и никакой охраны. Вокруг площадки арык с мусором и с грязной водой. Можно свободно угнать машину или разобрать на запчасти.

С левой стороны площадки двухэтажное здание такое обшарпанное, что можно подумать бесхозное. Рядом с этим зданием на выезд с площадки шлагбаум как на переезде поездов. Дальше…

– Молодой человек! Вы чего высматриваете? – вдруг, прервал мой экскурс хрипучий голос.

– Меня направили сюда работать от горкома партии. – дрожащим голосом, ответил ему.

– Так пройдите к конторе. Скоро начальство приедет. – предложил мне дряхлый старик с винтовкой времён гражданской войны. – Здесь опасно стоять. Со сна могу вас пристрелить.

Мне ничего не оставалось делать, как только пройти до конторы в сопровождении сторожа. К этому времени сюда на работу стали приходить водителя потрёпанных машин. Некоторые машины стали заводиться и устраиваться в ряд у какой-то ржавой бочки в стороне от выезда. Вполне возможно примитивная заправочная станция, от которой машины идут на выезд?

Через час моего ожидания в конторе стали подъезжать легковые автомобили разного типа. Очевидно начальство пожаловало. Все приезжающие на меня ноль внимания. Словно невидимка или призрак, которого не видно в тени потрёпанного здания конторы. Терпеливо жду, когда на меня обратят внимание или, закончит приезжать в контору вся администрация автобазы.

– Меня направили к вам из парткома. – обращаюсь к длинноногой блондинки в приёмной директора на втором этаже. – Мне нужен директор автобазы или парторг автобазы.

– Абосс Додорджанович! К вам пожаловали из парткома. – говорит блондинка по селектору.

– Пускай войдут. – отвечает по внутренней связи скрипучий прокуренный голос.

Жестом руки секретарша приглашает меня пройти в кабинет директора. Открываю массивную дверь. Вхожу в огромный кабинет с длинным т-образным столом. По сторонам длинного стола ряды конторских стульев.

По обеим сторонам на стенах плакаты на тему эксплуатации грузовых автомобилей. На другой стороне т-образного стола на стене портрет вождя под ним кресло.

В огромном шикарном кресле ни сразу увидел маленького худого человечка, потрёпанного, как машины автобазы. По годам чуть старше меня. На вид как сторож старик, только в шикарном костюме тройка, который весит на нём не по размеру.

Очевидно с чужого плеча? Ну, прямо, как клоун мим из цирка. Ему ещё в руки сочок для бабочек и отправлять на эстраду к Полунину.

– Здравствуйте! Проходите. Садитесь. – писклявым голосом, как клоун Карандаш (Михаил Румянцев) пригласил меня директор автобазы. – Вас внимательно слушаю. Как вас зовут?

– Меня зовут Александр Черевков. – стал отвечать, едва сдерживая смех. – Меня к вам направил работать Юрий Филимонович Поносов. У меня профессия художник-оформитель.

– Наконец-то мы вас дождались! – радостно, воскликнул директор, ну прямо как клоун из цирка. – Чего это вас так радует при виде меня? Говорите! Не стесняйтесь здесь все свои, вас поймём.

– Когда -то работал в цирке. – стал отвечать, оглядываясь на своих, но, кроме нас двоих в кабинете больше никого не было. – Так вот, вы сильно напоминаете моего друга клоуна.

– Ничего страшного. Обо мне все так думают. – по-клоунски отмахнувшись рукой, смеясь, сказал Абосс Додорджанович. – Вы тоже меня можете называть «Абосс красный нос». Когда выпью спиртное, у меня краснеет нос. Сейчас у нас будет планёрка мы посмеёмся о вашем приколе.

Едва мы только закончили диалог между собой, как в кабинет директора стали входить служащие мужчины и женщины.

Они вскоре заполнили все места на стульях по обе стороны длинного стола. Заранее по стулья до планёрки определил, что всего двадцать четыре человека. Не считая меня и директора сидящих с торцов длинного т-образного стола напротив друг друга.

– Внимание, товарищи! – сказал директор, поднимая руку, чтобы все стихли. – В нашем коллективе по направлению парткома появился новый сотрудник Художник-оформитель Черевков Александр Сергеевич. После планёрки каждый желающий может с ним персонально познакомиться. Сейчас коротко расскажу вам, как только что до планёрки мы с ним познакомились.

Абосс Додорджанович в своей клоунской манере по собственной редакции стал коротко рассказывать суть диалога между нами при первом знакомстве.

Все присутствующие в кабинете смеялись до слёз. Один не смеялся, мне почему было не до смеха. Все присутствующие с удивлением вначале посмотрели на меня, а после перевели свой взгляд на директора.

В этот момент с перепугу на смех в кабинет влетела растрёпанная блондинка. Не обнаружив никакой опасности рядом с шефом, она быстро повернулась к двери.

Тут же у неё с носа на пол упали очки. Блондинка резко нагнулась, чтобы с пола поднять очки.

Коротенькая обтягивающая её попку юбка не выдержала напряжения и лопнула до пояса. Под юбкой ничего не было.

Неожиданно для себя, вдруг, стал смеяться. Шеф видевший сцену с секретаршей тоже засмеялся. Блондинка, не поднимаясь на четвереньках сверкая задом поспешила скрыться за дверью.

Мужчины увидевшие финальный конфуз секретарши с порванной юбкой также принялись смеяться. Женщинам было не до смеха. Две женщины поспешили спасать положение.

– Всё! Хватит! Повеселись! Начинаем работать. – серьёзно, сказал директор. – Сейчас у нас штат полностью укомплектован. За два три месяца из заброшенной сельскохозяйственной автоколонны мы должны сделать современную военизированную автобазу, которую затем передадим на баланс в Советскую Армию. Все автомобили, которые не подлежат восстановлению будут рас комплектованы на запасные части.

Наш парк автомобилей будет обновлён на восемьдесят процентов. Новые автомобили получат лучшие водители. Будет проведён специальный конкурс по отбору лучших водителей, Художник займётся новой наглядной агитацией.

После планёрки все разошлись по своим местам. Вышел из кабинета директора в приёмную. Блондинки на месте секретаря не было. Видимо повесилась со стыда или уволилась по собственному желанию.

Место свято долго пусто не бывает. На месте блондинки находилась брюнетка. Худенькая таджичка лет двадцати в национальном платье из цветного шёлка.

– Александр! Ваш парторг. – обратился ко мне, высокий мужчина лет сорока. – Меня зовут Васильев Сергей Петрович. Можно просто Сергей. Юрий Филимонович мне вчера сказал, что вас надо поставить на учёт. У меня пока кабинета нет. Вы дадите мне партбилет. Поставлю вас на учёт в парткоме. Сейчас мы пойдём в кабинет, который будет художественной мастерской.

Мы прошли по коридору в противоположную сторону от входа. Спустились по лестнице.

Между первым и вторым этажами с улицы пристройка. Дверь без замков и без дверных ручек.

Помещение размером чуть больше приёмной возле кабинета директора автобазы.

Всё так сильно захламлено, ну прямо как в нашей квартире до ремонта. Только размером на много меньше.

– Вы только не волнуйтесь. – глядя на мой возмущённый взгляд. – Сегодня тут будет порядок.

– Давай сразу перейдём на «ты». Так будет удобно общаться. – серьёзно, сказал. – Мы ведь с тобой ровесники. Теперь поговорим по делу. Размер этого помещения никак не подходит к моей работе. Здесь можно только портреты писать. На плакаты нужно помещение размером больше.

– Вот как раз в первую очередь нам нужны портреты Полит бюро ЦККПСС. – уверенно, сказал парторг. – Через месяц у нас будет третий этаж. Там будет актовый зал и красный уголок. Оттуда мы начнём оформлять наглядную агитацию. Дальше у нас будет фойе при расширении здания. Затем больше двух десятков кабинетов и библиотека книг по обслуживанию автомобилей.

– Всё понял! – стал уточнять сам свои требования к стабильной работе. – Сегодня к обеду должен быть сделан ремонт в художественной мастерской. Обязательно дверь с замком и на окне решётка.

На сегодня до конца рабочего дня закрепите снабженца, чтобы с ним проехал по магазинам, базам, фондам и складам, где можно приобрести всё необходимое к своей работе.

Мне нужна спецовка и ключ от входной двери снизу с моей стороны. Мне придётся работать по двенадцать часов каждый день, чтобы к сроку сделать работу, которую не мог сделать Художественный Фонд Душанбе.

Оплата за работу по расценкам Художественного Фонда, плюс сверхурочные. Договор на работу должен быть у меня на руках сегодня. Если вы не согласны, то сам прямо сегодня найду себе место работы.

В парткоме мне предлагали несколько мест работы. Но выбрал вас. Так как автобаза-2937 близко от моего дома. Всегда можно прийти пешком.

– Хорошо! Договорились. По рукам. – сказал Сергей, притягивая руку. – Сейчас познакомлю тебя со снабженцем. Затем займусь твоими документами и ремонтом художественной мастерской.

5. Задел к художественной работе.

Снабженцем оказался мужчина средних лет, крепыш небольшого роста, Усманов Рустам. За ним закрепили грузовой автомобиль ГАЗ-66.

Старая военная машина, потрёпанная на военных учениях, несколько раз перекрашенная, но на ходу, издали выглядела как новая. Такую машину про одно было экспортировать в любом назначении.

– Сейчас подготовлю список художественных принадлежностей. – сказал, водителю, садясь в кабину его автомобиля. – С этим списком мы поедем по складам, магазинам и базам.

– Мне не надо никакого списка. – сразу отказался Рустам от моего списка. – Проедем по всем складам, магазинам и базам. Сам будешь всё выбирать, что тебе надо для работы.

В первую очередь мы поехали на склад лакокрасочных материалов. За тем складом была закреплена автобаза-2937. Склад находился на краю города радом с заводом ОРМЗ. Хорошо, что сегодня в это время утром никто не приехал за товаром к складу.

Водитель развернул машину на территории склада и подъехал задом к огромному складу красок в бочках под навесом.

– Мне нужна краска в тюбиках и баночках!? – с удивлением, воскликнул сам. – Но ни в бочках!

– Нам целую автобазу надо красить, а ты только о своих красках думаешь. – возмутился Рустам.

Он вытащил из своей сумки за сидением пухлую папку с документами и ворча что-то себе под нос на своём языке размахивая руками отправился в кабинет завсклада в конце длинного склада.

Мне ничего не оставалось, как только ждать погрузку бочек с краской. На улице жарко, а в кабине машины при открытых дверях под навесом прохладно. Можно подремать и отдохнуть.

– Всё! Здесь загрузили масляную краску! – забираясь в кабину, громко, сказал снабженец. – Сейчас с другой стороны этого склада загрузим водоэмульсионную краску для покраски кабинетов.

– Мне как раз нужна такая краска на покраску стендов и планшетов! – радостно, воскликнул сам.

– Вот, а ты возмущался, что краску в бочках берём. – размахивая руками, удивлённо, сказал Усманов. – Здесь много складских помещений. Целый час будем загружаться. Ты отдыхай.

Примерно через с наполовину загруженным автомобилем мы выехали со склада лакокрасочных материалов. Груза было настолько много, что не было никакого смысла ехать с гружёной машиной по складам и базам, города и района.

Наша автобаза всего в трёх километрах отсюда. Решили заехать на склад автобазы разгрузить свою машину и налегке ехать дальше по делам.

– Пока разгружаю свою машину на складе, ты можешь сходить в контору по своим делам. – сказал водитель, останавливая машину возле конторы. – Посмотришь, как работают строители.

Когда выбрался из кабины автомобиля, то удивился, что было на что смотреть. Примерно, за два часа нашего отсутствия здание конторы обросло строительными лесами.

На территории автобазы ни одной машины. Всюду только дорожная и строительная военная техника. Много солдат. Можно подумать, что территорию автобазы превратили в строительный батальон.

– Александр! Солдаты приступили к ремонту художественной мастерской. – обратился ко мне парторг. – Как мы договорились, они обещали закончить ремонт к обеду. Какую надо мебель?

– Пока надо один узкий стол и стул. – стал объяснять парторгу. – Всё остальное сделаю сам. На автобазе нет столярной мастерской. Где будут делать планшеты, стенды и подрамники?

– Столярная мастерская будет через неделю. – пообещал Сергей. – Столяра и плотника нет.

– Мне нужен толковый помощник на время столярной работы. – стал объяснять суть моей работы. – Помощника научу изготовлять планшеты и подрамники.

Одна из моих многочисленных специальностей, это столяр-краснодерёвщик высокого класса. Так что могу научить помощника делать простейшие плотницкие и столярные работы, пока пишу портреты и плакаты.

– Помощника мы тебе найдём без проблем. – пообещал Васильев Сергей. – Главное, чтобы ты успел сделать наглядную агитацию за два месяца. В июле будет комиссия от министерства обороны и передача автобазы на баланс военным.

– Главное для меня, это моя семья. – решительно, заявил парторгу. – Если сегодня к концу дня между мной и автобазой не будет договора по зарплате, то у меня будет работа в другом месте. Мне надо кормить семью стабильной зарплатой, а не баснями про хорошую зарплату.

– Сейчас экономист и бухгалтер занимаются проблемой по твоей зарплате. – стал объяснять парторг проблему по моей зарплате. – Дело в том, что в автобазе нет должности художника. Мы не можем платить тебе за работу по расценкам Художественного Фонда. Ты частное лицо, а не сотрудник Художественного Фонда. Первая же ревизия оштрафует автобазу за такую работу.

Можно только принять тебя на работу по какой-то специальности, плюс премиальные и сверхурочные, что будет приравниваться к твоей работе по расценкам Художественного Фонда.

– Хорошо, пойду к вам на встречу. – почти согласился с ним. – Если зарплата устроит меня.

– Александр! Поехали! Нам надо работать. – прервал нас снабженец. – После поговорите.

Мы тут же прервали с парторгом беседу. Мне и снабженцу действительно сегодня предстоит постараться хорошо поработать, чтобы была хорошая заготовка к предстоящей большой работе хотя бы на одну неделю. Дальше будет видно по моей зарплате. Может быть, останусь здесь или буду искать работу в другом месте? Художник-оформитель нужен на любом предприятии.

– Сейчас мы поедем на базу стройматериалов. – сказал мне, снабженец, садясь в кабину за руль своей машины. – Надеюсь, что доски, фанера и бруски нужны в работе художника.

– Конечно нужны! – решительно, заявил ему. – С досок, брусков и фанеры будут сделаны стенды.

База стройматериалов оказалась в том же направлении, что склад лакокрасочных материалов только с другой стороны рядом с заводом ОРМЗ.

В этот раз на базе была длинная очередь автомобилей за стройматериалами и пиломатериалами. Рустам пошёл с бланками в контору завсклада. Обратно остался ждать в кабине автомобиля конечного результата в работе. Всё повторилось.

Мы обратно вернулись на склад автобазы разгружать стройматериалы и пиломатериалы.

Мы как раз успели к обеду. Возле автобазы стояла армейская полевая кухня. Офицеры пригласили нас к армейскому обеду. Конечно, мы согласились.

Как приятно было прикоснуться к ностальгии армейской службы. Романтика! Ведь мы тоже были солдатами. После обеда всё повторилось несколько раз.

Мы мотались между складами и базами в городской черте. Каждый раз возвращались обратно в автобазу на склад. Мне весь рабочий день пришлось сидеть в кабине машины снабженца.

До магазинов и складов с художественными принадлежностями мы так и не добрались. Оставили решать эту проблему завтра с утра.

– Бухгалтер и экономист нашли выход из положения по твоей зарплате. – сообщил мне парторг в конце рабочего дня. – Ты будешь числиться начальником столярной мастерской. С премиальными и с переработкой в сверхурочное время. Твоя зарплата со всеми накрутками будет приравниваться к зарплате главного механика.

Дальше и больше нам никак нельзя. У нас по штатному списку нет других должностей, которые по зарплате могут тебя вполне устраивать. Художественная мастерская готова. Можешь приступать к своей работе хоть прямо сейчас.

– Прямо сейчас иду домой отдыхать. – сказал, Сергею, забирая у него ключи от дверей. – За первый рабочий день бес толку намотался так, что нет никаких сил на творческое вдохновение. Если такой день будет завтра, то, после завтра нет смысла мне выходить сюда на работу.

– Завтра в семь часов утра снабженец заедет за тобой к тебе домой. – серьёзно, сказал парторг. – Вы поедете в Художественный Фонд Душанбе. Дальше все поездки по вашему усмотрению.

Конечно, поехать к своим коллегам в Душанбе было интересно. Художники Таджикистана были известны мне за пределами Средней Азии своей резьбой по дереву, росписью зданий растительным орнаментом и многими другими работами в области изобразительного искусства.

Единственное чем они меня не могли удивить так это чеканкой. Здесь просто нет чеканщиков. Художественный Фонд Душанбе оказался в противоположной стороне Душанбе.

Мы проехали по проспекту Ленина до здания правительства. Повернули в сторону рынка «Баракат». Проехали по мосту через реку Варзоб, которую в центре города называют Душанбинка.

Дальше между Комсомольским озером и зоопарком, по улице Путовского, проехали до рынка и повернули в левую сторону через улицу рядом с республиканской больницей №3.

Через пару сотен метров от перекрёстка мы повернули в правую сторону. С левой стороны от нас ничем непримечательное четырёхэтажное здание с табличкой «Художественный Фонд Душанбе». Отсюда, пожалуй, начнётся моя творческая работа в Душанбе.

– Вот тебе платёжные поручения от автобазы на приобретение художественных принадлежностей. – протягивая мне папку с документами, сказал Рустам. – На третьем этаже в бухгалтерии всё о тебе знают. Дальше сам во всём разберёшься. За это время заведу свою машину во двор и там тебя буду ждать.

При входе в здание Художественного Фонда меня удивило то, что здесь в фойе нет никого из вахтёров встречающих и провожающих гостей. Даже фойе как такого нет. Просто коридорчик у лестничной площадки с огромным декоративным глиняным кувшином с торчащими из него красивыми камышами. Дверей на первый этаж.

Вообще первого этажа с окнами нет. Очевидно это пространство под склад. Поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Сквозь стеклянную дверь второго этажа заглядываю внутрь.

По сторонам коридора обычные двери с табличками. Так как двери ни напротив друг друга, то понимаю, что помещения разной величины. Очевидно мастерские художников.

Во всём здании такая тишина, словно никого нет. На третьем этаже дверь с табличкой «главный бухгалтер Анна Степановна Светлова».

– К вам можно войти? – предварительно постучав в дверь, спрашиваю, приоткрыв дверь.

– Входите! – театрально звучит из зала звонкий певучий голос в сопровождении смеха.

– Мне надо кабинет главного бухгалтера Анны Степановны Светловой? – с удивлением разглядывая зал с девчатами за письменными столами. – Сам художник из автобазы-2937.

– Сразу видно, что не бомж. – хихикая, сказала брюнетка с косичками. – Вам прямо мимо нас.

Девушка показала на приоткрытую дверь с левой стороны в конце зала. Проходя мимо столов с девчатами, обратил внимание, что девчата специально крутят ножками привлекая к ним моё внимание.

Гримасой своего лица высоко оценил красоту ножек и демонстративно прошёл в кабинет главного бухгалтера под общий смех девчат.

– Проходите! Садитесь! Вас слушаю. – пригласила меня к своему столу женщина средних лет.

– Меня прислали к вам из автобазы-2937. – по-армейски доложил даме. – Мне нужны краски и кисти.

– Василий Петрович! Зайдите ко мне. – разглядывая меня поверх очков, сказала Анна Степановна. – Тут к нам конкурент из автобазы явился. Надо ему выдать разные принадлежности.

– Ходят тут всякие. – заходя в кабинет, проворчал мужик средних лет. – Своим не хватает.

– Не справляемся. Вот приходится конкурентов поддерживать. – сказала главбух, передавая мои платёжки своему кладовщику. – Было указание сверху. Помочь художнику автобазы-2937.

Василий Петрович ничего ни стал говорить. Кивком головы пригласил меня пара следовать за ним.

Мы прошли в другую сторону коридора и на грузовом лифте спустились в подвальное помещение.

Прямо напротив двери из лифта огромная дверь из куска цельного металла. За металлической дверью обычная дверь со стеллажами по коридору и письменным столом у стены.

– Выбирай, что тебе надо. – проворчал, кладовщик, направляясь к столу. – Здесь всё есть.

– Мне трудно определить, что у вас есть. – растерянно, сказал. – Могу только вам сказать, что мне дали военные срочную работу с нуля на оформление военизированной автоколонны сроком на два месяца. Вам виднее, что надо художнику на два месяца работы.

Могу только добавить, что мне нужен кульман и эпидиаскоп, чтобы ускорить работу, а также холсты на подрамниках, чтобы написать портреты членов Политбюро ЦК КПСС. Вот, пожалуй, всё, что надо.

– Из всего того, что ты перечислил. – серьёзно, сказал кладовщик. – Могу дать всё необходимое для работы художника сроком на три месяца, чтобы ты лишний раз ни ездил сюда. Кульман на складе чертёжных принадлежностей. Эпидиаскоп в магазине оптики. Снабженец у вас есть?

– Снабженец на машине у вас во дворе. – ответил ему. – Сейчас позову его к вам. Он отвечает за товар. Лишь сопровождаю его как заказчик. Ещё просьба. Есть у вас инструмент чеканщика?

– Такой инструмент где-то валяется. – заглядывая под стол, сказал Василий Петрович. – Лет десять, как его списали с баланса. Всё забываю выбросить. Его тебе так отдам на память.

Кладовщик достал из-под стола ржавый металлический коробок с набором инструментов для чеканки. У меня всегда была мечта иметь такой инструмент для чеканки, который в магазине не продают, а самому изготовить практически невозможно. Надо иметь углеродистую инструментальную сталь, токарный станок со специальными резцами по углеродистой стали и другое.

– Спасибо вам за такой подарок. – растерянно, поблагодарил его. – Первая моя чеканка ваша.

– Ловлю на слове, без чеканки сюда не приезжай. – сказал кладовщик. – Зови своего снабженца.

– Рустам! Иди сюда! – крикнул из открытой двери в подвал, стоящему у машины снабженцу.

Василий Петрович и Усманов Рустам стали выбирать необходимые принадлежности к работе художника сроком на три месяца. Вошёл к нашему автомобилю.

Положил инструмент чеканщика на своё место под ноги. Снял с себя верхнюю одежду до пояса. Положил одежду к себе на сидение в кабину машины. После чего стал носить наш товар от склада в кузов нашей машины.

Снабженец и кладовщик пошли к главному бухгалтеру оформлять платёжные документы на товар.

У меня было время привести себя в порядок после переноски пыльного груза в машину.

Хорошо, что здесь во дворе имеется кран для поливания газонов с цветами. Можно хорошо помыть руки, лицо и тело от складской пыли. Жалко, что с коллегами нет времени познакомиться.

– Ещё для ускорения работы нужен кульман, это специальная чертёжная доска. – стал объяснять, снабженцу, что ещё мне надо. – Так же эпидиаскоп для проекции эскизов на полотно. Кульман имеется на складе чертёжных принадлежностей. Эпидиаскоп в магазине оптики.

– Мне эти места известны. Но у меня кончились платёжки на получение товара. – сказал Рустам. – Сейчас мы заедем на склад и в магазин. Ты выбираешь, что тебе надо. Сегодня всё заберу.

Склад чертёжных принадлежностей оказался в 102 микрорайоне. Близко от Художественного Фонда. Мне показали несколько кульманов. Выбрал компактный. Удобный к моей работе.

Снабженец оставил там гарантийное письмо с адресом автобазы. Магазин оптики в центре города. На витрине всего один эпидиаскоп, который невозможно продать никому.

– Мы выполняем государственное поручение стратегического значения. – сказал, продавцу, показывая ему красную корочку. – Мы оставляем вам залог в сто рублей и гарантийное письмо. Если вы сейчас при нас не снимите с витрины эпидиаскоп и не уберёте его в запасник до нашего приезда за ним. Тогда мы будем вынуждены будем прислать сюда спецназ. Выбор за вами.

Завмаг тут же принялся открывать витрину, где находился эпидиаскоп. Рустам стал писать через копирку гарантийное письмо. Мы все расписались на гарантийном письме.

Достал из своего кармана сто рублёвую купюру и положил её на гарантийное письмо. Завмаг отнёс эпидиаскоп при нас в запасник. Вернулся обратно. Мы распрощались и вышли на улицу.

– Ну ты перепугал завмага до смерти своей красной корочкой. – воскликнул Рустам на улице.

– Он не моей красной корочки испугался. Просто потерял дар речи при виде сто рублей. – сказал, снабженцу, своё красное удостоверение Союзгосцирка. – Он зарплату получает меньше, чем мой залог. Когда будешь получать от него эпидиаскоп, то оставь ему на чай эти сто рублей.

– Ты, что, серьёзно в Москве в Союзгосцирке работал? – с любопытством спросил меня, Рустам.

– Где только ни работал. – отмахнувшись от вопроса, ответил ему. – Мог даже космонавтом стать.

Мы ни успели поговорить о моём прошлом. В это время подъехали к конторе автобазы. Водитель поставил машину бортом к нижней двери входа в мою мастерскую.

Снабженец пошёл с отчётом в бухгалтерию. Стал разгружать машину. В это время подошёл парторг с двумя парнями. Мы в четверо быстро подняли всё разгруженное в мою художественную мастерскую.

– Сейчас у тебя есть всё для работы? – поинтересовался Сергей. – Можешь начать работу?

– Почти всё. – ответил ему. – Сейчас привезёт Рустам эпидиаскоп и кульман. Можно начать работать. Но мне надо изготовить подрамники на холсты к портретам Политбюро ЦК КПСС.

– Пока разберись с тем, что привёз. – стал объяснять мне парторг ситуацию на сегодня. – Сейчас заканчивают сборку столярной мастерской. Завтра дам толкового помощника и начинай работу.

Пока раскладывал весь товар в удобном месте, Рустам из Душанбе привёз кульман и эпидиаскоп. Мы совместно установили кульман в удобном мне месте. Сразу проверил работу эпидиаскопа.

Убрал мусор от распаковки привезённого товара. Проверил работу установленной сигнализации и контрольных замков. Закрыл всё на ключ. На этом сегодня работа закончилась.

6. Варан Тимоша и удав Шука.

На следующее утро сам рано пришёл на работу. Сразу у себя в мастерской переоделся в новую робу. С вечера взял у снабженца ключи от новой столярной мастерской, которая была размером с кабинет директора автобазы.

В столярной мастерской циркулярная пила и рейсмусный строгальный станок, чего вполне достаточно в моей работе. Всё в компактном помещении.

– Познакомься! Этот парень работает помощником у механика. – представил Сергей мне парня лет двадцати. – Зовёт его Борис. Он всегда в твоём распоряжении, когда тебе нужен помощник.

– Как раз сегодня мне нужен помощник в столярной мастерской. – знакомясь с парнем, сказал, Сергею. – Мы на деле в работе посмотрим, какой из него выйдет толковый помощник.

В действительности этот толковый помощник, огромный детина, маменькин сыночек, оказался совершенно бестолковым человеком. Создавались такие впечатления, что этого огромного ребёночка только что вынули из детского манежа.

Поставили на ножки. Слегка шлёпнули по пухленькой попе, и он осторожно сделал свой первый шаг к взрослой жизни. Он ничего не мог.

– Борис! Ты в армии служил? – спросил из-за любопытства у маменькиного сыночка.

– Нет ни служил. – с удивлением, ответил детина. – У мамы один, а мама у меня больная.

– Всё понятно! Тебе повезло, что служил в армии. – решительно, заявил ему. – Через месяц сделаю из тебя настоящего солдата. Ты у меня будешь работать как автомат Калашникова.

Мне надо было на циркуляре распустить несколько досок на рейки к подрамникам. Но так как доски были слишком длинные и поперёк в столярке не помещались, то их надо было сначала распилить ножовкой, примерно, по самой середине и затем на циркулярной пиле распилить вдоль на бруски. Лишь после построгать на рейсмусном станке. Показал ему как пилить.

У меня был расчёт, что пока буду настраивать новые станки к работе, то мой помощник к этому времени распилит поперёк всего несколько досок.

Этого мне вполне хватит подготовить бруски на подрамники к планшетам на портреты Политбюро ЦК КПСС.

Но когда станки были готовы к работе, то обнаружил, что Борис перепилил поперёк около кубометра досок.

Мне ничего не оставалось, как только поблагодарить помощника за отличную работу. Затем мы принялись распускать доски на бруски на циркулярной пиле и строгать на рейсмусном станке.

К обеду бруски были готовы. После перерыва мы стали изготовлять подрамники. До конца смены все подрамники были готовы. Натягивать холст на подрамники была моя работа.

С первого дня моего появления на автобазе-2937 прошло более трёх недель. За это время всё изменилось на территории старой раздолбанной автобазе. Площадку автобазы значительно увеличили.

Укатанную дорожными катками площадь вначале покрыли толстым слоем пористого бетона. Затем сверху этого бетона положили толстый слой чёрного асфальта.

Непонятно зачем на пористый бетон класть чёрный асфальт? Все поговаривали, что на эту площадку будут садиться тяжёлые военные вертолёты.

Однако чёрную площадку покрасили белыми полосами под парковку грузовых автомобилей с порядковыми номерами до трёхсот. Вскоре на эту площадку прибыли отремонтированные старые машины, а затем и новые.

Административное старое обшарпанное двухэтажное здание превратилось в красивое четырёхэтажное здание с увеличенной планировкой. За счёт пристройки с моей стороны значительно увеличилась площадь художественной мастерской.

Рядом мне отдали помещение под кладовую, где у меня хранились на полках все запасные художественные принадлежности. Со стороны главного входа в реконструированном здание появилось большое фойе, на стенах которого надо было оформить основные стенды наглядной агитации.

Кабинет директора перевели со второго этажа на первый прямо через стенку в фойе. Кабинет в два раза больше чем был на втором этаже. Старый кабинет разделили на две части механику и инженеру.

– Абосс Додорджанович! Мы что будем оформлять в первую очередь? – обратился к директору. – Ваш кабинет или наглядную агитацию в фойе со стендом Политбюро ЦК КПСС?

– С моим переездом на первый этаж, и так стал ближе к народу. – вслух, стал размышлять директор. – Пожалуй начнём с фойе. Пускай народ знает в лицо руководителей нашей страны.

Портреты руководителей партии и правительства мной были написаны давно. Стенды по наглядной агитации находились в стадии завершения.

Надо было провести разметку мест размещения планшетов и предварительно в маленькие отверстия вставить деревянные пробки, в которые шурупами будут крепиться планшеты. Эту работу сам доверил своему помощнику.

– Ты здоровый парень. Поэтому отверстия под деревянные пробки надо пробивать ни детским молоточком, а кувалдой. – стал объяснять, Борису, дальнейшую работу. – В левую руку берёшь. Стальной керн. В правую руку кувалду. По керну кувалдой тюк. Появилась дырочка. В дырочку палочкой клей ПВА и туда пробочку на уровень стены. Силы не жалей. Здоровье есть.

Было направился по своим делам в художественную мастерскую. Как вдруг, за моей спиной сильный удар кувалдой по стальному верну и грохот рухнувшей стены.

Резко поворачиваюсь в сторону шума. Вижу ужасную картину. Гипсовая перегородка обрушилась в сторону кабинета директора. Из-под обрушившейся гипсовой плиты торчит голова Абосса Додорджановича.

– Хорошо, что на стене не было портрета вождя. – вяло говорит директор. – Иначе бы мне конец.

Тело нашего шефа обмякло. Мы стали разбирать обрушившуюся гипсовую плиту и вытаскивать в фойе тело директора. К счастью всё обошлось благополучно.

Даже скорую помощь не пришлось вызывать. Абосс Додорджанович был просто в нокауте. Он самостоятельно встал на ноги.

Отряхнул с себя пыль. Строго посмотрел на перепуганного до смерти Бориса с кувалдой.

– Ты парень молодец. Но дырочки сверлят. – сказал шеф и заорал. – Где чёртовы строители?

– Мы здесь. Мы всё исправим. – в страхе, сказали из толпы. – Мы тут бетонную стену поставим.

– Вы что моей смерти захотели?! – заорал директор. – Бетонной плиты на мою голову не хватало. Поставьте кирпичную стену. Один кирпич на моей голове, это ни так больно.

Собравшаяся в страхе толпа сотрудников дружно рассмеялась. Абосс Додорджанович уехал домой переодеться в чистую одежду. Строители до возвращения директора на работу, быстро заложили кирпичную стену, заштукатурили её с обеих сторон и покрасили белой водоэмульсионной краской.

На следующий день мы с напарником в фойе развесели наглядную агитацию. Постепенно на территории автобазы всё нормализовалось. Мне предстояло заняться наглядной агитацией в кабинетах и на территории автобазы.

Здесь мне помощник не нужен. На автобазе осталась одна, точнее, две проблемы. Это озеленение вокруг территории автобазы и стена. Всё никак не могли определиться где и что ставить в первую очередь. Туда забрали Бориса.

– Крокодил! Крокодил и анаконда! – заорал Борис со стороны речки. – Они дерутся за курицу.

Все, кто услышал крик парня побежали на крик в сторону речки. Тоже последовал к месту события. Примерно в двадцати метрах от речки и в ста метрах от территории автобазы.

На песке вцепившись в большую дохлую курицу лежали обессилевшие от борьбы за курицу серый варан и пустынный удав. Оба были большие, около двух метров каждый.

– Да это Тимоша и Шука! – радостно, сказал таджик в яркой тюбетейке на голове. – Они живут возле птичника за Кафирниганом. Видимо курицу не поделили и скатились в реку. Вода принесла их к нам. Это очень далеко отсюда. От птичника и дальше по реке километра три будет.

– Надо их вернуть обратно. – сказал Сергей. – Они совершенно не опасны человеку.

– Ага не опасны! – в страхе, сказал Борис. – Смотрите как они разодрали курицу.

– Конечно, вернуть их обратно надо. Здесь они погибнут. – сказал механик. – Но как их взять?

– Очень просто. – вмешался сам в обсуждение проблемы. – У нас на складе есть мешки из-под картошки. Удава Шуку рогатиной придавливаем голову к песку. Разом хватаем его в разных местах и засовываем его в большой мешок. Мешок завязываем.

Удавы в целях зашиты скручиваются в кольцо. Так что Шука в мешке поместится. Варана Тимошу берём как крокодила. Бросаем ему на глаза чёрную тряпку. Он думает, что наступила ночь и тут же засыпает.

Жгутом завязываем ему пасть и голову засовываем в мешок. Затем эти трофеи живой природы кладём в машину Рустама и отвозим их к месту жительства. Надо их брать пока они сильно ослаблены в борьбе.

– Вот ты у нас самый смелый. – сказал мне, механик. – Мы тебе доверяем варана Тимошу.

– Но варан больше и сильнее меня. – возразил ему. – Один с Тимошей никак ни справлюсь.

– У тебя есть помощник Боря, который одним ударом стену вместе с шефом завалил. – под общий смех, сказал парторг. – Боря одной рукой варана скрутит. В помощь ещё троих дадим.

В общим по моему сценарию решили трофеи брать. Разбились на две группы. Первую группу из пяти человек пришлось возглавить мне. Вторую группу тоже из пяти человек возглавил механик.

Вокруг нас собрались больше сотни человек болельщиков и сочувствующих. Кто-то стал спорить, что у нас ничего не выйдет. Решили делать ставки за нас и за животных. Кто кого. Варан и удав почувствовали что-то неладное с нашей стороны. Перестали делить разодранную курицу. Сосредоточили своё внимание на нас. Тимоша затаился в позе нападения.

Шуша скрутился клубком в позе защиты, готовый в любой момент к броску на врага. Со стороны можно было подумать, что готовится ни защита дикой природы, а её уничтожение с обеих сторон.

У нас сразу всё пошло ни так как было задумано. Бросил чёрную тряпку на глазах удава. Но Тимоша видимо ни знал, что он крокодил и должен моментально заснуть.

Он сбросил с глаз тряпку и как крокодил стремительно бросился на меня. Едва успел уклониться от броска. Кто-то принёс огромное полотно с машины. Мы закатали в полотно варана и связали верёвками.

У другой группы всё было ещё хуже. Механик с рогаткой никак ни мог в кольце прижать к песку голову удава. Шука использовал нерасторопность нападающего на него человека. Удав словно стрела воткнулся в брезентовые штаны механика.

Нанёс ему огромный синяк на ноге. Едва ни оставил механика без наследства. Лишь с седьмой попытки водители засунули удава в мешок.

Обе упаковки положили в машину снабженца. Рустам и сели в кабину машины и поехали за город до птичника, который находится за трассой в Рамитское ущелье.

Внимательно следил за спидометром машины. Спидометр накрутил от нашей автобазы до птичника три километра пятьсот метров. Упаковки с удавом и вараном развязали возле могильника дохлых кур.

Тимоша и Шука самостоятельно выбрались из развязанных упаковок. Внимательно огляделись по сторонам. Не обнаружили рядом с собой никакой опасности.

На наше присутствие ноль внимания. Как ни в чём не бывало. Тимоша и Шука взяли себе по самой жирной тушки курицы. Варан не спеша направился с добычей за холм.

Удав со своей добычей уполз к речке. Мы обратно вернулись на машине к себе на автобазу и приступили к работе. Прошло две недели. Вокруг автобазы появился ограждение двухметровой высоты из бетонных плит.

По обе стороны ограждения с интервалом два метра посажены деревца, которые привезли из питомника. С моей стороны была полностью выполнена работа по наглядной агитации.

Ровно через два месяца с начала реконструкции автобазы из Москвы прилетела военная комиссия. Со стороны Таджикистана тоже были военные в составе комиссии.

С утра до обеда проверяли всё. Серьёзных недостатков в реконструкции автобазы не обнаружили. К обеду накрыли столы между машинами на всю длину автобазы.

Гости отметили приём автобазы. После отъезда комиссии автобазу на баланс военным ни сдали. Укомплектованный штат остался в том же составе. Закрепили название «Военизированная автоколонна-2937».

Автоколонна стала выполнять гражданские, сельскохозяйственные и военные заказы. Сам остался работать художником-оформителем – начальником плотников и столяров по штатному расписанию.

7. Побег из дома.

Эдику тогда было почти полтора годика, а Людмила, задолго до конца своего декретного отпуска начала брать бухгалтерские работы в неведомственной охране милиции, чтобы не потерять своё место работы в бухгалтерии.

Эдика на день забирала моя мама, которая была на пенсии. Артура с утра отправляли в детский садик. Так должно было быть и в то утро. Но! В детской кроватке Артура не оказалось. Обшарили весь дом. Заглядывали под кровати, в шкаф, под диван.

– Может быть, ты забыла сына в детском садике или у нашей бабушки? – спросил, жену. – Где же тогда он?

– Ты, что, думаешь, чокнутая? – закричала на меня, Людмила – Ты сам вечером его в постель укладывал спать!

Сейчас вспомнил, что Артур не хотел ложиться спать из-за того, что Людмила была занята с ужином на кухне и ни рассказала ему на ночь новую сказку. Артур поэтому долго капризничал и никак не хотел спать.

– Мама сильно занята. – сказал, сыну, когда подошёл к его кроватке. – Сейчас тебе сам расскажу сказку.

Положил ладонь своей руки на голову сына и таинственным голосом стал рассказывать ему сказку "О рыбаке и рыбке". Всё, что сам мог тогда вспомнить из давно известных мне сказок.

Не успел рассказать о том, как старик закинул свой невод, а мой сын уже крепко спал. Но, вот утро, а сына нет дома. Куда он только мог деться, мне не понятно? Жена в шоке. Лежит на своей кровати и словно безумная вопит во всю глотку. Проснулся младший сын Эдик и тоже начал плакать в один голос с матерью.

От этих воплей у меня гудит в голове. Никак не могу сообразить, что мне делать дальше. Заявить в милицию о пропаже сына? Что им могу предъявить?

Какие у меня факты и аргументы о потери своего старшего сына при закрытых дверях. Вот тут у меня мелькнула мысль, проверить двери на улицу.

Подошёл к двери и обнаружил, что дверь была открыта. Как это случилось, мы так до сих пор и не знаем?

То ли мы сами забыли замкнуть дверь? То ли сам Артур ухитрился как-то повернуть ключ и выйти на улицу?

Как бы это не случилось, но это уже факт, что так именно Артур ушёл из дома. В какое время ночи? Может быть, это он рано утром ушёл?

– Людмила! – позвал, жену. – Хватит реветь, как корова. Лучше расскажи, в чём мог уйти наш сын из дома.

Людмила подошла к двери с младшим сыном на руках, размазывая свободной рукой слезы, по своему раскрасневшемуся лицу. Эдик к этому времени перестал реветь и лишь изредка всхлипывал, когда материнская грудь выскакивала у него изо рта. Эдик судорожно крутил головкой, не открывая глаз, губами ловил материнскую грудь и быстро, быстро сосал, словно боялся вновь потерять эту живительную влагу – материнское молоко.

Насытившись, ребёнок отпустил материнскую грудь и мирно заснул, словно ничего не произошло в доме, в эту минуту, в нашей семье. Только нашего старшего сына Артура нигде не было в доме.

– Артур ушёл в тапочках на босую ногу, – сказала жена, рассматривая детские вещи. – На нем были черные трусики и белая майка. Может быть, что-то одел? Сейчас трудно сказать. Просто не могу сообразить.

– Если бы ты соображала, – без злобы, съязвил, – то могла вытащить ключ из двери. Сын из дома не смог уйти. Теперь надо "на уши" поднимать весь город, чтобы найти своего сына. На работу ты сегодня не ходи. Вдруг, Артур сам вернётся домой или какие-нибудь сведения о нем будут к нам поступать. Сейчас схожу к своей маме. Может быть, Артур ушёл к ней? Если Артура у мамы нет, то тогда пойду, заявлю в милицию о пропаже нашего сына.

Заодно зайду в твою бухгалтерию, скажу Надежде Фёдоровне, что тебя сегодня не будет на работе. За меня не беспокойся. Со мной ничего не случится, главное, чтобы сын нашёлся.

Людмила ничего ни стала говорить. Возможно, что она действительно считала себя виновной в пропаже старшего сына? И без того сам себя считал виновным в пропаже сына, тоже мне, хозяин дома, под самым носом сын сбежал из дома.

Ведь он такой маленький. По росту меньше всех в своей группе в садике. Его могли положить в хозяйственную сумку и унести, как куклу из дома. Мог также под колесо машины попасть.

Так сильно был увлечён своими черными мыслями, что даже не заметил, как пришёл в дом к своей маме.

– Что случилось? – растерянно, спросила мама, когда открыла мне дверь. – Артур пропал из дома? Сама так и знала! Мне ночью приснился такой дурной сон, словно Артур, где-то в горах потерялся и там его нашли.

– Мама, сон твой, просто какая-то глупость. – сказал, матери, входя в квартиру. – Артур действительно пропал из дома. Мы думали, что он пришёл к тебе. Если у тебя Артура нет, то в милицию пойду, заявлю о его пропаже. Мама, а ты сиди дома. Возможно, что Артур к тебе придёт? Тогда приведи его к нам домой.

– Хорошо, Саша! – ответила мама, со слезами на глазах. – Буду дома. Вот только всем своим знакомым сейчас сообщу, пускай они в своих дворах моего любимого внучка Артурчика посмотрят. Где он мог деться?

Мама пошла внутрь квартиры, вытирая платком слезы. Поспешил на поиски своего сын по городу.

Погода в этот день была прекрасная. Солнце только что вышло из-за гор, но в городе было уже тепло.

Такая погода вселяла мне надежду на то, что мальчик наш не простудится. Лишь бы он не угодил под машину, когда будет переходить через дорогу. Где только носит этого паршивца? Такой маленький и сбежал из дома!

Ни стал заходить в участковое отделение милиции. Решил сразу идти в городское управление милиции. Милиция оттуда даст указание на все свои участки по Орджоникидзеабаду и нашему району.

Будет охвачено больше людей в поисках нашего сына. Из городского отделения милиции, зайду в бухгалтерию вневедомственной охраны милиции, где бухгалтером работает Людмила. Может быть, они помогут мне?

– Товарищ капитан, здравствуйте! – обратился, к дежурному милиционеру. – У меня из дома ночью пропал сын.

– Как, пропал сын?! – удивлённо, спросил капитан милиции. – Утро только начинается, а у тебя сын пропал. Не мог подождать до утра. Давай, рассказывай, все по порядку, а записывать буду. Начнём. Какой он?

– Маленький ростом. – начал перечислять, приметы сына. – Худенький. Ему всего будет пять лет от роду.

Дальше в подробной форме рассказал дежурному милиции о пропаже сына ночью прямо у нас из дома.

– Какие же вы, родители! – возмущённо, стал говорить капитан милиции. – Если ключ в двери оставляете прямо напротив детской комнаты. Это ваша халатность. За это вас надо оштрафовать. Вот найдём сына.

Готов был выслушать любые нарекания в свой адрес, лишь бы только сына моего нашли. Капитан милиции несколько минут говорил о недостатках родителей в воспитании своих детей.

В это же время он записывал что-то в свой дежурный журнал, подчёркивая отдельные слова. Затем дал мне там расписаться.

– Подпишись. Вот тут. – повернув ко мне свой журнал, указал капитан милиции. – Следующий раз мы тебя штрафовать будем, если ты из дома потеряешь своего ребёнка. Сейчас иди домой и жди. Как только найдём твоего сына, то сразу тебе домой сообщим. Жене тоже расскажи ей о материнских обязанностях.

Поблагодарив за внимание капитана милиции, посмотрел на свои часы. Было восемь часов утра. В это время бухгалтерия вневедомственной охраны милиции уже начинает работать.

Идти в бухгалтерию всего пару минут. Дальше, наверно, зайду домой к жене и к своей матери? Надо им рассказать о том, что сам уже был в милиции. Чтобы они были в курсе дела, что милиция нашего Артура ищет. После на работу пойду.

– Здравствуйте, Саша! – дружно, поздоровались женщины, как только вошёл в бухгалтерию. – Как твои детишки? Как ваши дела дома? Почему сегодня Людмила не вышла к нам на работу? Мы все по ней скучаем.

– Здравствуйте, милые дамы! – с тревогой в голосе, поздоровался, со всеми. – Надежда Фёдоровна! Людмила сегодня не может прийти к вам на работу. У нас утром пропал сын Артур из дома. Мы его всюду ищем.

– Как сын пропал? – удивлённо, спросила главный бухгалтер. – Вы с Людмилой ночью, где были? Спали!

– Артур ушёл из дома раньше, чем мы проснулись. – виновато опустив глаза, ответил. – Сын ночью в квартире открыл входную дверь и почти раздетый, в нижнем белье и в тапочках, ушёл неизвестно куда.

Надежда Фёдоровна взяла трубку своего телефона и быстро стала набирать какой-то номер телефона.

– Алло! Алло! – стала громко говорить Надежда Фёдоровна в трубку телефона. – Это Алишеров Анвар? Записывай. У нас пропал маленький ребёнок. Что значит ещё один? Так Александр уже был у вас? Очень хорошо! Нет. Он мне не родственник. Это муж Людмилы, которая начисляет вам всем зарплату. Так что ищи ребёнка, как собственного сына. Иначе тебе семью кормить будет нечем. Конечно, шутка, но ты серьёзно отнесись к своей работе. Подключи к поиску посты милиции в нашем районе. Ты понял Анвар? Все! Пока!

Надежда Фёдоровна сразу положила телефонную трубку и как-то укоризненно посмотрела в мою сторону.

– Вам бы с Людмилой! Всыпать хорошего ремня. – раздражённо, заявила она. – Чтобы вы знали, как надо за детьми смотреть. За ними надо глаз, да глаз держать. Иначе можно потерять. Ладно, иди домой. Когда, в девять часов утра, сменится дежурство в милиции, ещё раз напомню про вашего сына. Ты Людмилу успокой. Пусть сильно не волнуется, это может отразится на Эдике. Ведь Людмила кормит его своей грудью.

– Спасибо, Надежда Фёдоровна! – прощаясь, поблагодарил, главбуха. – Пойду искать сына. До свидания!

Прямо из бухгалтерии сам быстро зашагал к себе домой. Температура на улице спешила подняться. Чувствовалось, что сегодня будет температура, примерно, плюс сорок градусов.

Для ребёнка это очень жарко. Как бы Артур не получил солнечный удар. Мне тоже надо заняться поиском сына. На милицию надейся, а сам не плошай. Только бы с сыном ничего не случилось в дороге. Где только мне его сейчас искать надо?

– Всё! Люда! – прямо с порога, стал говорить, жене. – Милиция и твоя Надежда Фёдоровна в курсе пропажи Артура. Тебе надо, обязательно, быть дома. Сейчас иду к маме и на работу. Подключу людей сына искать.

– Ты с самого утра ничего ни ел. – забеспокоилась обо мне жена. – Покушай перед уходом. Приготовлю.

– Нет, Люда! – остановил, жену. – Кушать сейчас не буду. В первую очередь поиски сына. На работе в столовой обязательно пообедаю. Ты только сильно не переживай. Тебе грудью малыша кормить. Через материнское молоко дети впитывают состояние организма кормящей их матери. Главное, это думай о малыше.

– Это прекрасно знаю всё. – ответила мне, жена. – Но как мне не беспокоится, если нет дома нашего сына?

У Людмилы вновь потекли из глаз слезы. Мне было невыносимо смотреть на её женскую слезу, и поспешил выйти из дома. Для меня плач женщины и ребёнка, это как боль в моем сердце, которое сразу ноет.

Дома мамы не оказалось. Наверно, бабуля ходила по соседним дворам и искала своего внучка? Мама всегда была такой, что не любила сидеть дома.

Ей было бесполезно говорить о том, что у неё возраст и пора остепенится, сидеть с внуками дома. Нет, ей все время что-то надо делать. Где-то работать. Вот и сейчас.

Нет, сидеть дома и ждать появление своего блудного внука, а она хочет обязательно принимать участие в поисках своего внука. Ну, ладно. Ждать маму бесполезно.

Сама найдётся. Ни маленькая. Мне надо к себе на работу сходить. Предупредить директора автобазы, где работаю художником-дизайнером. Только бы сам директор был на месте.

Может куда-то после планёрки директор уехать по своим неотложным делам?

– Директор у себя? – спросил, секретаршу, как только вошёл в приёмную. – Мне сейчас можно туда войти?

– Можно, можно! – ехидно, передразнила секретарша. – Он как раз тебя "на ковёр" вызывает. Остерегайся!

Осторожно открыл массивную дверь кабинета и заглянул внутрь. За столом сидел директор автобазы. Обхватив голову обеими руками, он что-то громко говорил в трубку на таджикском языке.

Директор посмотрел на меня и рукой показал на стул рядом со своим столом, заваленным журналами. По раскиданным всюду бумагам видно, что планёрка сегодня проходила со скандалом. Опять план по перевозкам не выполнили.

"Конечно, мне сейчас влетит.". – подумал сам. – "Лучше бы к нему в кабинет вообще сегодня не заходил."

Наша семья всего пару месяцев, как приехала в Таджикистан из Перми. Только начинал осваиваться на новом месте работы. Людмила договорилась подрабатывать в бухгалтерии вневедомственной охраны милиции, с последующим переходом на постоянное место работы.

Конечно, страшновато было мне, вот так, сразу, потерять место работы из-за побега нашего сына из дома. Даже не знаю толком характер директора.

Как мне с ним разговаривать в данный момент? Может быть, он меня поймёт, как отец, ведь у него тоже, наверно, есть дети? Толком объясню ему, что из нашего дома пропал наш сын.

Директор перестал орать в телефон. Положил трубку на аппарат и злым взглядом посмотрел на меня. Директор никак не мог прийти в себя после телефонного разговора или после очередной пьянки, которые заканчивались всегда головной болью. Вот сейчас у него лицо красное. Видимо, он вчера сильно перепил.

– Слушай, Александр! – немного просветлев лицом, спросил директор. – У тебя в мастерской есть выпивка?

– Абосс Додорджанович! У меня есть только одна банка медицинского спирта. – осторожно, ответил ему. – Это мне позавчера из городской больницы принесли за стенды по наглядной агитации. Пока больше ничего нет.

Директор прикрыл лицо руками. Было мне не понятно. То ли он думает? То ли ждёт, когда голова перестанет у него сильно болеть? Так он сидел пару минут. Тоже молчал. Ждал, что мне директор ещё скажет. Наконец-то директор убрал руки от своего лица и внимательно стал разглядывать меня, как бы изучая мою реакцию на его состояние после вчерашнего запоя.

Безразлично смотрел директору прямо в глаза и думал о том, что мне надо как-то ускорить эту развязку противостояния наших мыслей. Иначе нам с директором так можно сидеть очень долго, а мне надо быстрее заниматься поиском нашего сына. Где-то искать?

– Иди в свою мастерскую, – спокойным голосом, сказал директор. – Сейчас туда к тебе приду. На похмелье.

Осторожно, чтобы не испортить его настроение, встал со стула и направился к выходу.

Моя мастерская находилась всего этажом ниже. Не глядя в сторону ехидной секретарши, пошёл в свою мастерскую.

Как только вошёл в мастерскую, тут же обшарил глазами стол и подоконник, но трёхлитровой банки со спиртом не обнаружил. Посмотрел под стол и в тумбочку с художественными красками, но банки со спиртом не было и там. Стал паниковать.

У меня началась истерика. С мыслями о том, что все рухнуло. Как буду смотреть в глаз директору.

Ведь ему обещал. Сейчас директор придёт, а тут обещанного медицинского спирта нет.

В это время послышались шаги директора. В ужасе посмотрел на дверь и увидел мусорное ведро. От сердца сразу отлегла тяжесть переживаний и мне на мозги давить, совсем не стало.

Вспомнил, что конспирации ради от алкоголиков, банку со спиртом спрятал в ведро и забросал мусором, чтобы постоянные "гости" автобазы не выпрашивали у меня спирт на своё похмелье.

Придя в себя на мгновение, быстро рванул к ведру. Едва успел вернуться с банкой спирта к столу, как дверь в мастерскую открылась. Директор рассеянно осмотрел мастерскую.

Затем перевёл взгляд на меня и на банку со спиртом. Убедившись, что все на месте, директор вынул ключ из двери снаружи и вставил изнутри мастерской. Затем замкнул двери на два раза. Возможно, что он не хотел, чтобы нас кто-то застукал с питьём медицинского спирта?

– Вот так нам никто не помешает похмеляться. – сказал директор, подойдя к столу. – Где есть твои стаканы?

Не глядя пошарил рукой в тумбочке и достал оттуда два гранёных стакана. Тут же сполоснул эти стаканы водой из графина. В один стакан налил, примерно, сто грамм спирта.

Другой стакан заполнил водой из графина. Все это подвинул ближе к директору. Абосс Додорджанович как-то тупо посмотрел на оба стакан.

– Себе тоже налей? – удивлённо, сказал директор. – Один не пью. Кроме того, сейчас у тебя в гостях.

– Извините, Абосс Додорджанович, – решительно, отказался, – Но пить с вами сегодня не буду. У меня дома беда. Пропал наш ребёнок из дома. Поэтому, сегодня утром, опоздал на работу. Надо искать сына.

– Как это пропал ребёнок из твоего дома? – удивлённо, спросил директор. – Разве сейчас такое, может быть?

Стал во всех подробностях рассказывать директору о пропаже Артура. Директор внимательно выслушал меня. Мне показалось, что директор протрезвел. Лицо у него стало выразительное и красные пятно на лице начали постепенно проходить.

Видимо разум вернулся к нему, и директор задумался над происходящим моментом события, которое уже встревожило даже его сознание, помутневшее от вчерашней пьянки.

– Да! – утвердительно, заявил директор. – Мы действительно сейчас пить не будем. Надо искать твоего блудного сына. Ты определись, где тебе удобно будет находиться. Дома или на работе? Сам сейчас организую свои связи на поиски твоего сына. Мы его обязательно найдём. Все будет у тебя дома нормально.

– Лучше сегодня буду работать и ждать результаты на автобазе. – с надеждой в голосе, сказал, директору.

– Хорошо! – согласился он. – Если тебе так удобно. Только спирт убери подальше от посторонних глаз. Мы к нему ещё вернёмся. Только ты, смотри, без меня с горя ни напейся. Как буду после пить спирт без тебя?

Ничего ни сказал ему в ответ. Кивнул головой в знак согласия. Директор постоял несколько секунд, затем, повернул дважды ключ замка, открыл дверь и вышел из моей мастерской.

Шум шагов директора в коридоре постепенно удалялся. Подумал, что, может быть, он действительно окажет мне посильную помощь в поисках моего пропавшего сына?

Ведь у директора автобазы по-настоящему есть большие связи. Прошло около часа, после моего разговора с директором, но работа моя никак не клеилась.

Постоянно в голову лезли всякие дурные мысли. Пытался отвлечь себя работой. Подготовил даже планшет рисования плаката по технике безопасности. Сделал на планшете несколько набросков будущего плаката.

Зарисовки плаката не соответствовали направлению фантазии в моей работе. Взял кисть, смоченную едким раствором и лихорадочно, начал смывать творческую мазню, которая расползлась краской по всему плакату.

– Александр! – услышал, неожиданно за спиной. – Иди наверх. Тебя директор срочно вызывает "на ковёр".

Только сейчас сам вспомнил, что после ухода директора забыл прикрыть за ним дверь мастерской. Сам посмотрел укоризненно на секретаршу, чтобы понять, что ещё она от меня хочет иметь, кроме того, что она уже мне сказала. Секретарша стояла, опершись на дверь, гримасничая мне. Словно имела ко мне интерес.

– Ты, что, куку, поехала что ли? – спросил, секретаршу. – У тебя сейчас совсем больше другой работы нет?

Секретарша ухмыльнулась ехидно и показала пальцем за мою спину. Повернулся в сторону стенда и обалдел. На планшете будущего плаката отчётливо вырисовывалась обнажённая фигура мужчины со всеми его достоинствами.

Как это у меня получилось? То ли задумался и машинально нарисовал эту фигуру, возможно, что моё подсознание дало команду на выполнение данной работы, а руки всего лишь выполнили приказ?

Как бы то ни было, но это сделано. Однако, у меня нет возможности рассуждать над происшедшим. Мне надо идти в кабинет к директору. Возможно, что мой сын уже нашёлся? Хорошо бы это так и было.

Наспех, привычным движением, закрыл дверь мастерской и быстро поднялся на один этаж. В приёмной услышал детские голоса, которые доносились из кабинета директора. Открыл дверь кабинета директора и не поверил своим глазам. Кабинет директора был похож на детский сад.

На ковре, за столом и всюду, где было свободное место, находились мальчики, примерно, это такого возраста, как мой пропавший сын.

Мальчишки все были одеты в черные трусы и белую майку. У них на ногах тапочки. Несколько мальчишек босиком. Ну, прямо, цыплята с инкубатора.

С той лишь разницей, что все эти мальчишки разномастные. Русские, узбеки, таджики, киргизы, корейцы и многие, многие другие национальности, которые проживают в нашем городе.

Ну, прямо, целый интернационал! Дети разных народов. Лишь моего ребёнка среди них нет.

– Александр! Который из этих детей твой? – прервал мои размышления директор. – Покажи его мне и забери. Приказал своим водителям. Привезти всех детей, которые им попадутся в пути с признаками твоего сына. Таких, как его возраст пять лет. Одет сын в черных трусах и в белой майке. Вот, их привезли сюда.

– Это криминалом пахнет! – возмущённо, сказал, директору. – Кроме того, все дети сейчас одеты в товары широкого потребления – черные трусы и белая майка. Только моего сына среди них нет. Его не привезли.

Директор ничего ни сказал на моё возмущённое замечание, но, на всякий случай, пересчитал всех детей.

– Дети! – приветливо улыбаясь, скомандовал директор. – Покажите в своих руках записки, которые вам дали.

Дети дружно подняли в руках кусочки белой бумаги. Они застыли в ожидании других команд от директора.

– Сейчас наша игра в разведчики продолжается. – продолжил свои команды директор. – Вас всех развезут по домам, с целью получения нового поручения в разведке. Дома скажут, чем заниматься. Вам понятно?

– Да! – громко ответили все дети и тут же направились следом за водителем автобуса нашей автобазы.

– Так что нет никакого криминала. – сказал директор, когда дети вышли из его кабинета. – Всех детей развезут к местам, указанным на листочке бумаги, которые им дали водители нашей автобазы, когда брали в дороге детей и на листках записывали места забора детей.

Что касается родителей детей, оставивших своих детей без присмотра, также, как и ты, Александр, то всем им будет урок. Следующий раз они своих детей не оставят без присмотра на произвол судьбы.

Сейчас же все дети будут целы и разойдутся по домам. Конечно, понял хитрый трюк игры с детьми, но, во многом с директором не был согласен.

Тем боле, что он, жестоко поступил в отношении родителей этих брошенных детей. Он не имел ни морального, ни юридического права так безжалостно наказывать родителей за необдуманные поступки с детьми.

– Абосс Додорджанович! лучше пойду к себе в мастерскую. – растерянно, сказал, директору автобазы.

Шеф только кивнул головой в знак согласия. Очевидно, он сам сейчас понял то, что допустил оплошность.

Директор вяло пошёл к своему столу, а вновь поспешил в свою художественную мастерскую. За окнами мастерской дикие голуби "горлинки" кормили своё очередное потомство. Без признака какого-то интереса к работе, размазывал силуэт обнажённой фигуры мужчины, который появился на полотне вопреки моего желания, а скорее ради интереса нашей зануды-секретарши.

В желудке у меня с голоду сосало, мне хотелось кушать. Ведь с самого утра ничего во рту не имел. Пора бы мне подумать о моем обеде. В этот момент услышал знакомые шаги по коридору.

До меня в гости опять пожаловал директор автобазы. Взял в руки лист ватмана и стал раскатывать на доске кульмана, без всякой необходимости. Просто так, чтобы директор автобазы видел, что занят нужной работой, с подготовкой эскиза, а не сачкую сейчас.

– Александр! – неуверенно, сказал директор, как только вошёл в мою мастерскую. – Так думаю, что нам с тобой надо малость сбросить напряжение. Немного расслабиться. Иначе мы можем взорваться, как динамит и натворить много не нужных дел. Ты понимаешь, о чём сам говорю? Без меня ты не выпил свой спирт?

Ни стал ничего отвечать директору, а достал из тумбочки, недавно спрятанные гранёные стаканы и банку с медицинским спиртом. В это время директор уже замыкал снаружи дверь в кладовую, которая находилась рядом с дверью моей мастерской.

Директор принёс из этой кладовки огромный бумажный пакет, из которого вкусно пахло жареным мясом и лепёшками. Видимо, это директор заранее подготовил все к выпивке, а прийти ко мне, ему нужен был лишь повод.

Вот директор и придумал повод, что надо сбросить напряжение от его перепоя и моего стрессового состояния связанного с потерей сына. Отказываться мне от выпивки было бесполезно.

Директор всё равно стал бы добиваться своего. Вплоть до моего увольнения с работы. На пьянку соглашаюсь в первый и последний раз. Иначе он меня сделает таким же, как он сам.

Встал из-за кульмана и пошёл закрывать изнутри дверь своей мастерской. Мне не очень хотелось заслуживать себе репутацию алкоголика. Тем более что в народе и так считают художников пьяницами.

Вот и медики так считают. Принесли мне в подарок ведро спирта, за работу по наглядной агитации в больнице.

– Давай выпьем за то, – предложил директор, – чтобы твой сын нашёлся и больше никогда он не терялся.

Мы чокнулись стаканами. Опрокинул содержимое стакана себе в рот и едва чуть не задохнулся от спирта. Тут же запил спирт в желудке водой из графина. Жечь горло перестало, но за то голова закружилась.

Сразу подумал, что поэтому алкоголиков всюду называют чокнутыми, что они вначале чокаются стаканами, а позже головами. Вот так и мы с директором стали чокнутыми от этого проклятого медицинского спирта.

– Где мой спирт? – удивлённо, спросил, директора, после очередного тоста. – Куда же вы дели мой спирт?

– Как куда? – удивился директор. – Все ушло туда, в этот проклятый желудок. Всё туда льётся. Поэтому пью.

Директор стал плакать. Только никак не мог понять, о чём он плачет. Мне и самому было тоскливо на душе.

У меня тоже по щекам потекли слезы. Болела голова и тошнило от спирта. Сам понял, что мы пьяны.

– Мне, кажется, что мы пьяны. – едва поворачивая языком, сказал ему. – Мы слишком много пили. Пора домой.

– Мне тоже кажется, что мы стали сильно пьяны. – как попугай, повторил за мной, Абосс Додорджанович. – Спирта нет.

Мы обнялись, стали горько плакать, так, словно потеряли что-то особенное в своей жизни.

Сквозь слезы прислушался и обратил внимание на то, что, кроме нашего воя, вокруг не было слышно никакого шума.

Посмотрел на улицу, там опасно надвигались вечерние сумерки. Работа давно закончилась и людей, кроме дежурного механика и сторожа, больше никого нет.

Если не считать нас алкоголиков, которые пропили весь свой рабочий день на производстве. Уже поздно. Надо мне идти искать своего пропавшего сына, который, возможно, уже сам давно нашёлся? Вот только мене сейчас самому себе надо найти.

– Абосс, хватит тебе, работа давно кончилась. – перешёл, на «ты», с директором. – Нам пора уходить домой.

Абосс встал из-за моего стола, где сейчас собирался спать, махнул отчаянно рукой и со всего маха рухнул на пол. Схватил директора обеими руками за шиворот.

Как щенка поднял над полом, чтобы поставить на ноги. Он вначале пытался сопротивляться, но так как его весовая категория была значительно меньше моей, то он тут, же перестал дрыгаться и встал на ноги.

Придержал Абосса на какое-то время в равновесии, чтобы он опять не свалился на пол. Затем прислонил его к косяку двери и сильно придавил.

– Всё, достаточно нам пить. – согласился Абосс. – Пора отправляться домой, а то нам завтра ещё на работу.

Цепляясь за дверь и за стенку, еле-еле передвигаясь ногами, он выбрался в коридор и облокотившись на дверь кладовки, стал в позе. Затем, словно на ходулях, а не на ногах, выбрался из своей мастерской и, примерно, с четвертой попытки попал ключом в замочную скважину.

Замок тяжело поддавался, но усиленно крутил ключом, пока в руке осталась только душка от ключа, а сам наконечник застрял в замочной скважине.

Подёргал дверь за ручку. Но дверь никак не открывалась. Выходит, что замкнул дверь с первого раза, а крутил до тех пор, пока не сломал ключ.

Махнул на все безобразие рукой. Подхватил Абосса под руку и потащил вниз по лестнице через чёрный ход. Абосс стал сопротивляться и не идти дальше.

– Мне в таком виде домой нельзя возвращаться. – решительно, заявил Абосс. – Жена может меня побить за пьянку. Ты лучше отведи меня в кабинет. Там буду спать, а утром выйду на работу и все будет хорошо.

Очевидно, что Абоссу, действительно доставалось дома за пьянку, что он даже в таком сильном опьянении мог сообразить, что домой пьяному нельзя идти. Возможно, что жена его и вправду бьёт за пьянку?

Если учесть, что Абосс заморыш, а его жена громила, то она может и побить Абосса. Мне стало жалко директора. Двери в приёмную и в кабинет директора не были замкнуты.

Может быть, директор заранее предупредил секретаршу, чтобы она двери оставила открытыми? Выходит, он заранее рассчитывал на то, что пьяный будет спать в кабинете. Возможно, что так у него уже это стало в привычке? Тогда пусть так и будет.

– Тебя куда лучше положить? – спросил, директора, когда прислонил его к стене в его тёмном кабинете.

Шеф, отработанным жестом, показал мне на потайную дверь в углу кабинета. В Таджикистане так принято, что у всех "больших" руководителей имеются в кабинете потайные комнаты отдыха.

Так у нашего директора была небольшая комнатка, шириной два метра и длиной три метра. На ковре во всю комнатку стояли, раскладной диван-кровать и красивая тумбочка.

Комнатка была заполнена алкогольным перегаром, словно эта комнатка, лежит с похмелья. Сам уложил директора на диван-кровать.

Приоткрыл немного окно и дверь в комнатку, чтобы проветривались директор и его комнатка. Двери в кабинет и в приёмную плотно прикрыл. Сам же, через чёрный вход, спустился во двор автобазы и дальше решил выйти в сторону города.

К воротам мне было как-то неудобно идти в пьяном виде с работы. Пришлось идти в конец автобазы, чтобы там пролезть в заборе в тайную дыру, которую знали все.

Дыра была для меня настолько узкая, что едва туда протиснулся и порвал одежду. Конечно, это было неприятно, но что поделаешь, раз так уже случилось. Свежий ветерок от реки Кафирниган освежил мне голову, пропитую спиртом. Но мне не хотелось домой приходить пьяным. Ни потому, что жена побьёт, ещё мне этого не хватало, а потому, что домой вообще никогда не приходил в пьяном виде, чтобы таким образом не подавать плохой пример своим детям. Надо было мне как-то протрезвить себя. Купаться в реке опасно, там бурные потоки воды и можно утонуть. Двор строительной конторы пуст, а в нем есть бассейн с фонтаном и холодной водой.

Вот, пожалуй, туда могу пойти и освежить себя полностью. Всё равно никого рядом нет. Окунусь пару раз в бассейн и хватит.

У бассейна тускло горел фонарь, который так был сильно загажен птицами, что лучики электрической лампочки не могли пробиться через толстый слой птичьего помета и только слегка осветляли изнутри стеклянную колбу фонаря, которая оберегала лампочку от бесстыдного отношения птиц к современному прогрессу человечества.

Сквозь униженный свет пытался как-то увидеть что-то в бассейне, но едва заметная тень края бассейна укрыла место водной глади. Мне нельзя было понять глубину водоёма.

К этому времени солнце совсем скрылось за огромные вершины снежных гор и густые сумерки поглотили своей темнотой всю долину. Время увеличивало свой бег и все шло к развязке сегодняшнего дня.

Больше ни стал, ни о чём думать. Прямо в своей одежде полез в бассейн, так как одежда у меня была настолько грязная, что мне в ней было стыдно идти домой. Кроме того, в мокрой одежде мог быстрее протрезветь и по дороге домой вся моя одежда высохнет. Конечно, вид у меня будет мерзкий, но пока другого выхода больше нет.

– Ей, слушай, молодой человек! – неожиданно для себя, услышал старческий голос над головой. – Ты чего здесь ныряешь в бассейн ночью? Тебе, что, днём здесь времени не хватило купаться? Пора идти домой.

Посмотрел на край бассейна у фонаря и увидел там старческое лицо с огромной палкой в тощих руках.

"Вот сейчас, старик, как даст мне палкой по голове, " – подумал сам, – "так сразу на тот свет отправлюсь."

– Отец! Хотел вымыть своё лицо с дороги. – стал оправдываться перед ним. – Когда нагнулся к воде, то сам упал в бассейн. Тут свой ключ домашний уронил из кармана прямо в этот бассейн, вот и ныряю в поисках ключа. Без домашнего ключа мне никак нельзя попасть домой. Человек без ключа, Всё равно, что семья без дома.

– Мудрые слова сказал! – восторженно, заявил старик. – Тогда ныряй в воду, пока ключ от дома найдёшь.

Старик сел на скамейку у края бассейна и стал внимательно наблюдать, как ныряю в воду. Сам нырял и нырял, до тех пор, пока мне дурно стало от воды. Затем ещё нырнул в последний раз и достал из кармана свои домашние ключи.

Поднял ключи над бассейном, чтобы их видел старик, который все это время внимательно наблюдал за моими движениями в поисках ключа. Старик улыбнулся хитро и помог мне вылезть из бассейна.

– Молодец, сынок! – дружелюбно, похвалил меня старик. – Ключи свои домашние нашёл и мудрые слова сказал. Вот пить тебе меньше надо, чтобы после в бассейне не искать своё похмелье после такой пьянки.

"Вот хитрец!" – удивлённо, подумал сам. – "Всё это время прекрасно знал причину моего ныряния и молчал."

– Спасибо, отец, за урок! – поблагодарил, старика, за совет. – Один ноль в твою пользу. Теперь точно буду знать, что старость, не болезнь, а великая мудрость, накопленная годами жизни. Пить водку обязательно брошу. Мне с детских лет известно, что пьянство не украшает нас. Ты живи долго и будь здоров.

– Иди с богом! – сказал старик, на прощанье. – Тебя, наверно, семья ждёт? Ты никогда не забывай о семье.

Старик дружелюбно похлопал меня по мокрому плечу. Тут же зашлёпал от бассейна к воротам, разбухшими от воды босоножками оставляя за собой мокрые следы на асфальте пыльной дороги.

Лишь у ворот строительной конторы повернулся в сторону старика, но его нигде не было. Старик как появился неожиданно откуда-то, также исчез неизвестно куда. Словно волшебник и только.

Кто это был? Сторож или проходящий старец? Мне было это совершенно неизвестно. Сам постоял некоторое время у ворот, пытаясь разглядеть или услышать в темноте двора кого-то.

Во дворе было тихо и в нем не проявлялись никакие людские силуэты. Даже собака строительного управления, которая никогда не лаяла, скрылась куда-то в кустах.

Выбрал себе середину дороги, где было меньше пыли, чтобы пыль не превратилась на моей мокрой одежде в грязь. По моим расчётам, в круговую, мог добраться к себе домой минут за сорок.

В такую жару, которую за день устроило солнце, моя одежда могла полностью подсохнуть от тепла моего тела и земли. К этому времени и моя пьянка, возможно, уже потеряет силу?

Может быть, тоже приму человеческий вид, мне будет не стыдно появляться перед женой и детьми?

Надо обязательно привести себя в обычный вид, иначе семья не признает и не пустят домой.

Место моего первоначального пути от бассейна, было краем города, который здесь был больше похож на кишлак. Такие же глинобитные мазанки с дувалом и у ворот очень злые собаки, которые в удобный для них момент норовят укусить тебя за зад или за пятку.

Взял в руки длинную хворостину, чтобы в пути отгонять этих злых собак. Но собаки при виде хворостины становились ещё больше злыми и с пеной у пасти кидались в мою сторону, пытаясь вцепиться во что попало.

Убегать от собак ещё более опасно, так как собаки охотники по своему рефлексу, а, для них всего лишь дичь, которую им надо догнать и разорвать в клочья.

Вот так добирался до первой городской улицы, где уже не было частных домов со злыми собаками и по улицам ездит общественный транспорт, от которого мне ничего не надо, лишь только понять, что это уже моя привычная стихия жизни.

Тут, как белка в колесе, кручу куда мне надо, никто здесь меня не укусит. Так как, в данный момент, хозяин своего места нахождения. Могу двигаться в любом направлении города.

Посмотрел на то место руки, где у меня бывают часы, но часов там не оказалось. Возможно, что забыл их дома или на работе?

Может быть, утопил в бассейне, вспомнить никак не могу? Всё небо над головой усеяно звёздами.

Красная полоса заката над вершинами гор исчезла. Выходит, что сейчас, примерно, уже восемь часов вечера это почти три часа, как должен быть дома после работы.

Потрогал на себе одежду, она совсем высохла, только на складках ещё мокрая. Пока дойду до своего дома, на мне все высохнет.

"Всё! Достаточно погулял." – подумал сам. – "Пора идти домой. Возможно, что уже меня жена тоже ищет?"

Ещё издалека увидел возле своего дома толпу людей и в форме милиционеров. Что-то сразу ёкнуло у меня в груди.

Мои ноги стали заплетаться, как у пьяного, хотя, к этому времени, голова была почти трезвой.

Какое-то странное беспокойство колебалось в моей пьяной душе. Быть может, это беспокоился о том, что беда постигла мой дом, с потерей моего старшего сыночка. Надо сейчас быстрее во всем мне разобраться.

– Вот и второй нашёлся. – услышал, голос своей жены, когда подошёл к нашему подъезду. – Ты на каком перевале был? Вас с сыном ищут по всему Таджикистану, а вы где-то оба болтаетесь. Как вам не стыдно!

Вошёл в круг толпы и увидел на лавочке своего старшего сына, вид у которого был не лучше моего.

– Они оба, действительно, два сапога пара, – как бы читая мои мысли, сказала соседка Нюся, – что сын, что папа. Они оба грязные, как заморыши, больше на бомжей похожи, чем на отца и сына. К тому же отец пьян.

– Хватит тебе, Нюся, ты что не заметила, что ли, – одёрнула Нюсю, соседка Клава, – у людей радость и горе. Им сейчас не до твоих приколов. Пускай они придут вначале в себя, эти шутки после. Ты отстань от людей.

Слова Клавы, видимо, подействовали на всех. Соседи тут же стали расходиться и рядом с моей семьёй остались один милиционер и незнакомый мужчина, примерно, пятьдесят лет от роду. Чуть старше меня.

– Этого мужчину зовут Хасан Ходжаев. – сказал мне, сержант милиции и показал рукой на незнакомца, когда последние зеваки покинули нас. – Он сейчас привёз твоего сына с горного перевала. Там его в горах нашёл.

– С какого это перевала? – удивлённо, спросил, и, сразу словно отрезвел совсем после этого сообщения.

– С "Нурекского перевала". – уточнил Ходжаев Хасан. – Так, час назад, еду с Нурека через перевал, а на развилке дорог, Нурек – Яван, сидит ребёнок в ночи. Его чуть не задавил. Хорошо, что вовремя затормозил. Смотрю на него. Красивый мальчик. Русский. Совсем по-домашнему раздетый. Спрашиваю его, откуда он взялся на перевале.

Мальчик ничего не говорит, лишь пальчиком показывает в сторону Орджоникидзеабада. Взял его в машину и привёз в милицию, чтобы здесь в милиции нашли его родителей.

Мы с женой были просто в шоке. Это, примерно, двадцать километров от нашего дома.

Как он мог туда один добраться? Уму было непостижимо! Почти сутки был голодный. На перевале могли хищные звери загрызть. На дороге всюду машины! Любая бездетная семья могла украсть его. После ищи, как ветра в поле.

– Ты, это зачем туда пошёл на перевал? – немного придя в себя, спросил, сына. – Когда ты ушёл из дома?

Артур поёжился, то ли от страха передо мной за наказание, то ли от вечернего ветерка, дувшего с гор.

– К дяде Юры в гости хотел пойти "носовой ему отнести". – хныкая, ответил Артур. – Когда вы заснули, открыл дверь и ушёл туда.

– Тебе известно, что с тобой могла случиться беда? – допытывался, от сына. – Тебя могли там загрызть дикие звери. Тебя могла задавить машина. Тебя могли украсть. Мог просто умереть от голода, как собака.

Артур молчал, опустив голову своей маме на грудь. Всем своим видом, Артур, напоминал мне маленького зверёныша запуганного огромной, незнакомой ему окружающей природой, которую предстоит познавать ему всю свою жизнь, тайны которой много раз будут пугать его.

Сегодня у Артура был только первый шаг в познании тайны окружающего его мира природы. Мне ещё было трудно понять психологию сына.

– Мы с сыном пойдём домой. – тихо, сказала Людмила. – Нам ребёнка надо помыть, накормить и спать уложить, а то он прямо на руках засыпает и от голода валится с ног. Мы, наверно, пойдём. Спасибо за сына?

Она подняла Артура на руки и понесла в сторону подъезда нашего дома. Артур обнял свою маму за шею, прижался к ней всем телом, как бы согреваясь от тепла души своей матери, которая родила его.

– Тебе очень благодарен, за своего спасённого сына. – сказал, Хасану. – Мы с женой, перед тобой в неоплаченном долгу. Ты всегда гость. Наш дом – твой дом. Заходи к нам. Отведай хлеб – соль нашего дома.

– Извини, друг, спасибо за приглашение, – ответил Хасан, – но сейчас уже поздно. Меня ждут дома. У вас и без меня сегодня много забот, с возвращением вашего блудного сына. Так что в другой раз. До свидания!

Мы пожали друг другу руки. Хасан пошёл к своей машине в сопровождении милиционера. Сам постоял некоторое время, пока машина не скрылась с моих глаз.

Затем поднялся домой. Жена, к этому времени, помыла Артура и кормила его у себя на руках, как совсем маленького ребёнка с ложечки. Он уплетал с огромной жадностью всё, что давала ему его мама, а его глаза, в это время, были уже закрыты.

Очевидно, это только животный рефлекс к выживанию ни спал. Организм требовал восполнения утраченной энергии за день в течение многих часов.

Конечно, мне также как Людмиле, было жалко своего старшего сына. Когда Артур насытился сполна и заснул на руках своей матери, она тут же осторожно отнесла его в детскую комнату и уложила спать в кровать.

На обратном пути, Людмила, закрыла на два поворота замок входной двери квартиры. Ключ положила к себе в карман домашнего халата. Затем прошла ко мне в кухню.

– Как тебе не стыдно! – обрушилась на меня, жена, как только вошла на кухню. – Люди, посторонние, ищут целый день твоего пропавшего сына, а ты, в это время, занимаешься где-то пьянкой. Какой позор семье!

– Кто тебе это сказал? – удивлённо, спросил, жену. – Тоже искал по городу своего сына, как и все люди.

– По тебе видно, как ты искал сына. – продолжала ругать меня, жена. – От тебя, как от бочки со спиртом воняет. Вон, посмотри, на себя! У тебя из кармана торчит хвост живой рыбы. Ты в аквариуме искал сына?

Судорожно полез в мокрые карманы и в кармане рубашки достал живую красную рыбку, которую тут же положил в большую банку и залил водой прямо из крана. Рыбка подёргалась немного и сразу поплыла.

– Вот паразиты! – вырвалось у меня, случайно. – В бассейне аквариумных рыбок разводят. Нашли место.

– Ах, ты, в бассейне одетый купаешься! – наступала на меня, жена, с претензиями. – Наверно, с русалками молодыми плаваешь в бассейне? У тебя двое детей! Вот, воспользовался моментом и бабами увлёкся.

– Да не было там никаких баб и русалок! – с возмущением, стал оправдываться. – Уронил в бассейн ключи от дома, когда умывался из бассейна и случайно упал в него. Вот и нырял, пока достал все свои ключи.

– Ладно! Хватит выкручиваться. – нормальным голосом, сказала жена. – Тебе завтра идти на работу. Но пить больше не надо, а, то у тебя семья пропадёт. Все также будет, как с твоим отцом, который спился и пропал.

Промолчал. В этом Людмила была права. Пить спиртное плохо для здоровья и для семьи. Мне пора завязывать с пьянкой. У моей мамы так было, из-за пьянки отца, она вынуждена была оставить все и с тремя детьми уйти из дома.

Мне тогда было четырнадцать лет, а братьям по пять лет. Так распалась наша семья. Таким образом, закончился первый побег моего старшего сына Артура из дома, когда ему было пять лет.

8. Пропал ребёнок.

В тот год "бабье лето" было дождливое, что бывает довольно редко в Средней Азии. Лишь изредка проглядывались яркие солнечные деньки. Так было и в этот "памятный" день нашей семьи.

В солнечное утро того дня, Людмила отправила, детей легко одетыми, Артура в школу, а Эдика в детский садик. Но, к обеду, погода резко испортилась и над городом стала надвигаться гроза. Чтобы маленький ребёнок не простудился, жена, во время своего обеда, решила занести в садик тёплую одежду для Эдика.

Садик близко. Когда она зашла на территорию детского садика, то сразу почувствовала что-то не доброе, так как нянечка Эдика лежала в обмороке на веранде, а воспитательницы с других групп приводили её в чувства.

Все дети группы находились в накопительной комнате и ревели от страха. Среди детей нашей группы Эдика нигде не было видно. Нашего сына не было в других группах и в песочнице детского садика, где он играл.

– Что у вас здесь случилось? – спросила Людмила, как только зашла на веранду. – Где находится мой сын?

Нянечка, которую только что привели в нормальные чувства, посмотрела на Людмилу глазами полными страха и слез, закатила обезумевшие глаза и тут же опять заново свалилась в обморок, как от эпилепсии.

– Если она постоянно находится в обмороке, – заявила Людмила, – то у неё здесь, так все дети разбегутся.

– Именно поэтому она в обмороке. – неуместно, съехидничала толстая няня. – Это у неё ваш сын сбежал час назад. Нянечка обнаружила пропажу вашего сына только сейчас. Вот она и падает в обморок целый час.

Теперь Людмиле стало плохо от этого известия. Она тут же свалилась в обморок прямо на нянечку Эдика.

– У нас сегодня день обмороков что ли? – спросила заведующая детским садиком. – Что с вами случилось?

Нянечки и воспитательницы стали наперебой рассказывать заведующей о пропаже нашего Эдика. Никто из них толком ничего ни знал. Каждая выдвигала свою версию о пропаже нашего сына.

Так как наш Эдик никуда от группы не ходил и чаще держался за подол юбки своей нянечки, то все пришли к такому выводу, что пока нянечка ходила в туалет, то в это время Эдика могли украсть.

Он упал в яму сортира. Может быть, просто спрятался куда-то от страха? Раз его нянечки рядом нет и мама Эдика тоже на работе. Когда Людмилу и нянечку привели в чувства, то они стали решать, где искать ребёнка.

Из домоуправления вызвали машину сантехники. Вычистили всю сточную яму сортира, но там Эдика не было. Обшарили все уголки детского садика, но мальчика не нашли.

Заявили о пропаже ребёнка в милицию. Милиция выставила посты на всех улицах и дорогах, нашего города и района. Проверяли автомобили не только на выезде, но и на въезде.

Однако, толку не было никакого. Эдик словно провалился сквозь землю. Стали проверять подвалы, чердаки и сараи наших домов. Нашего сына не было нигде.

Людмила и бабушка в шоке. Меня освободили от работы. Тоже ищу своего сына по всем потайным уголкам Орджоникидзеабада. В это время в городе началась сильная гроза с проливным дождём, громом и ослепительной молнией.

Наступил вечер. Дождик льёт, как из ведра. Зонтики не могут спасти людей от стихии природы. Все мокрые с ног до головы. Где наш сын Эдик? Никто не знает куда пропал наш красивый ребёнок.

Мы продолжаем поиски сына. Обходим весь Орджоникидзеабад. Горожане знают о пропаже нашего сына. Даже старожилы не припомнят, чтобы в нашем городе пропадали дети, это беда для всех. Здесь у каждого дети.

К вечеру ветер с гор разогнал грозовые тучи над городом и в чистом небе стали появляться первые звезды. Воздух наполнен ароматом цветов, спелых фруктов и овощей.

Люди вышли на улицы, чтобы насладиться свежим воздухом. Нашей семье не до прекрасного вечера.

Душа и сердце ныли от того, что пропал наш ребёнок. Людмила, моя мамы и Артур сидели дома и обливались слезами. Бродил по вечерним улицам нашего города в надежде где-то найти Эдика.

Когда не было у меня никаких сил искать сына и время устремилось к ночи, мои ноги сами привели меня обратно к дому. Едва передвигаясь на ногах, поднялся в квартиру, открыл дверь и чуть от радости не лишился своего разума.

Меня встречал мой пропавший сыночек. Конечно, было интересно узнать, как нашёлся Эдик. Так как он у нас не разговорчивый, то из него выдавить рассказ просто невозможно. Поэтому сына всегда заменяла Людмила, которая могла о нем рассказать все, что с ним было за целый день. Откуда Людмила узнавала подробности, мне неизвестно. Может быть, лишь со своей мамой разговаривал Эдик? Не знаю. Мне они тоже никогда не говорили.

– Люда, пожалуйста, расскажи, как нашёлся Эдик. – стал спрашивать, жену, прямо с порога. – Где был наш сынок?

– Может быть, ты вначале переоденешься и покушаешь? – предложила жена. – Все ты узнаешь, когда у тебя будет человеческий вид. Сейчас на тебя просто невозможно смотреть в таком виде. Лучше иди в ванную.

Ни стал возражать Людмиле и пошёл в ванную. Как было приятно ощущать домашний уют! После бархатной струи тёплой воды моё тело, словно заново появилось на свет.

С плеч свалилась тяжесть безумного дня. Душа моя с облегчением вздохнула. Лишь мой желудок стал требовать пищи. Ведь с самого утра не имел во рту ни крошки хлеба, а тут, у нас на кухне, приятно пахло свежим супом и жареной картошкой.

Разве можно ни сесть за такой домашний стол? Продукты дома всегда лучше, чем у кого-то в гостях.

В этот вечер был очень сытный ужин, который в обычный день не употребляю, а обхожусь только чаем и булочкой, так как считаю дурным занятием есть очень много перед сном. Человеческий организм нельзя загружать к ночи, и он должен отдыхать, как разум, утомлённый прошедшим днём.

Но в этот вечер нарушил свои нормы поведения жизни и употребил слишком много пищи. За день очень сильно проголодался и вкусный ужин никак не мог меня остановить.

Ел до тех пор, пока желудок не в силах был принять пищу. После ужина прошёл в зал, где вся моя семья сидела в сборе, ждали они там только моего присутствия.

– Дело было так. – начала свой рассказ Людмила, когда удобно уселся между детьми. – После того, как в нашем городе уже все знали о пропаже Эдика, пошла на работу, так как обливаться дома слезами, между Артуром и мамой, не желала. Рабочий день подходил к концу.

Вся бухгалтерия нашей вневедомственной охраны горела желанием услышать от меня рассказ о пропаже нашего сына. Но, что могла им рассказать, кроме сцен обморока моего и нянечки, на которую свалилась. Девчонки вместо сожаления, за пропажу нашего ребёнка, ржали все над моим рассказом об обмороке, отчего и мне стало легче на душе.

Примерно, за десять минут до конца нашей работы, к нам в бухгалтерию позвонили.

Надежда Фёдоровна не спеша взяла телефонную трубку и поправляя волосы, поднесла трубку к уху, пытаясь расслышать голос.

– Да! Вас слушаю. – привычным голосом, сказала она. – Очень приятно нам услышать эту весть. Спасибо!

Сразу догадалась, что имела в виду, Надежда Фёдоровна о приятной вести, так как кроме вести о находке нашего сына сам больше ни о чём не думала и с трепетом ждала, что же скажет мне, наконец-то, наша Надежда Фёдоровна, которая лукаво посмотрела в мою сторону и на девчонок. Специально сделала паузу.

– Ура! Ура! Твой сын нашёлся! – завизжали девчонки и бросились меня целовать, хотя ещё ничего не знали.

– Да! Нашёлся! – подтвердила Надежда Фёдоровна. – Звонили с детского садика. Запоминай адрес. Посёлок геологов. Второй дом. Второй этаж. Квартира десять. Зовут хозяйку Клавдия Петровна. Там сейчас находится твой Эдик. В знак благодарности, не забудь купить шампанское и торт. Тебе вернули, самое ценное.

Последние слова напутствия услышала уже при выходе из бухгалтерии. Не чувствуя своих ног, мчалась в указанном мне направлении, через дворы сокращая расстояния.

В ближайший гастроном влетела пулей и стала шарить глазами, в поисках шампанского вина и хорошего торта, которые нужны в подарок женщине.

– Вам чего надо у нас купить? – спросила меня новенькая продавщица, которая меня ещё совсем не знала.

– Мне нужно вино "Советское шампанское" и хороший торт в подарок. – ответила, продолжая свои поиски.

– "Советское шампанское" вино вам дам. – сказала продавщица. – Торты у нас не продаются. Торт можно купить в кулинарном магазине на следующей улице. Недавно завезли в тот магазин совсем свежие торты.

Ни стала уточнять, откуда продавщице известно о совсем свежих тортах, мне просто некогда её было спрашивать об этом. Рассчитавшись за бутылку "Советского шампанского" вина, помчалась на соседнюю улицу в кулинарный магазин за тортом. Но там была огромная очередь. Оказывается, что действительно привезли в этот магазин совсем свежие торты, от которых шёл пар после выпечки.

Стоять в очереди мне совсем не хотелось. Но идти за сыном без торта было как-то не очень прилично. Заняла очередь и стала ждать продвижения людей к прилавку.

Каждая секунда казалась мне вечностью, очень хотелось быстрее встретиться с нашим дорогим сыночком.

В это время все в очереди стали шушукаться и косо смотреть в мою сторону, словно была проститутка с панели. Осмотрела себя со всех сторон и не заметила на себе ничего особенного, что могло привлечь ко мне столько оскорбительного внимания со стороны очереди.

– Как тебе не стыдно! – ядовито процедила, толстая, как жаба, женщина. – У тебя ребёнка украли, а ты с бутылкой шампанского вина по городу бегаешь и за тортом пришла. Чтобы ты подавилась этим тортом…

Вся вскипела от ненависти к этой жабе. Хотела врезать ей по морде бутылкой. Едва сдержала себя.

– Тебе пусть так будет стыдно! – заорала, на неё, во всю глотку. – Хамка! Обзываешь людей! Мне не будет стыдно, так как купила шампанское вино и пришла за тортом, чтобы отблагодарить ту женщину, которая нашла мне моего сына. Ты, вместо того, чтобы уступить мне очередь за тортом, по такому случаю, ещё на меня грязь льёшь, обзываешь при людях всякими гадкими словами. Пусть тебе будет стыдно, но, ни мне!

Толстая женщина попятилась в сторону. Видно она точно не ожидала такого поворота события в очереди.

– Из, из, извините пожалуйста. – стала робко извиняться она. – Все думала по-другому. Прошу, пройдите впереди меня в очередь за своим тортом. Пусть в вашем доме всегда будет праздник. Очень, рада за вас!

Мне стало как-то не по себе. Вся покраснела. Мне стало стыдно за мой паршивый поступок в очереди. Оказывается, что эта женщина ни такая уж плохая, как мне показалось. Просто, очевидно, это события опередили распространения сплетней. Как мне теперь поступать, сама не могла понять. Мне было неприятно.

– Извините! Тоже сорвалась. – стала извиняться, перед полной женщиной. – Такой день у меня сегодня чокнутый. Целый день была в слезах, а тут услышала незаслуженно, плохие слова в мой адрес услышала.

Опустила от стыда глаза и стояла, как пришибленная. В это время кто-то сунул мне в руки огромный торт. Подняла глаза. Вокруг меня стояли мужчины и женщины.

Все что-то говорили. Сама была буквально в шоке от пережитого за день события. Никак не понимала, как мне поступать. Кому давать деньги за торт?

– Извините! У меня нет таких денег. – сквозь слезы радости, сказала. – Мне надо идти к своему ребёнку.

– За торт заплатили. – сказал солидный мужчина с седыми волосами. – Торт, вам подарок от всего города.

Растерянно закивала головой во все стороны, словно благодарила весь наш город за находку моего ребёнка. Все вокруг улыбались, а, как дура ревела, не скрывала слез радости и пятилась к выходу.

Как только вышла из магазина, тут же пришла в себя и помчалась в посёлок геологов, который находится всего метров пятьсот от детского садика, где потерялся наш Эдика, прямо на перекрёстке двух улиц.

Просто удивительно, как нашего сыночка не сбила машина. Ведь он у нас ещё такой маленький. Совсем ребёночек.

Указанный Надеждой Фёдоровной адрес нашла сразу. Быстро поднялась на второй этаж и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла приятная дама преклонного возраста. Она внимательно посмотрела на меня, после на мой торт и бутылку "Советского шампанского" вина. Постояла несколько секунд в раздумье.

– Проходите. – предложила она, открыла дверь во всю ширину. – Вы, наверно, будете мама мальчика Эдика?

– Да, мама мальчика Эдика. – размазывая по щекам слезы, ответила. – Вы будете Клавдия Петровна.

Мы прошли вовнутрь квартиры. Чуть не уронила подарки из рук. Мой сыночек сидел за столом и уплетал себе за обе щеки шоколадные конфеты, которые лежали горкой в огромной вазе.

Эдик так был увлечён уничтожением конфет, что даже не обратил внимания на мой приход. Сама осторожно подошла к своему сыну.

– Сыночек, миленький. – стала причитать, целуя Эдика. – Ты целый? С тобой все нормально? Где ты был?

Эдик молча кивнул своей головкой, подвинул вазу ближе, набивая себе рот шоколадными конфетами.

– Извините меня, пожалуйста. – обратилась, к женщине. – Расскажите, как вы нашли моего ребёнка, Эдика.

Женщина не спеша пошла на кухню. Принесла большой самовар. Опять ушла на кухню и вернулась оттуда с чайным прибором. Поставила чайный прибор на середину стола, рядом с вазой шоколадных конфет.

– Ой! Извините! Совсем забыла. – вдруг, спохватилась и вспомнила про подарки. – Шампанское вино от меня. Торт от всего нашего города. Мне так и сказали, что торт вам от всего нашего города. За моего сына.

Клавдия Петровна оказалась без комплексов. Она ни стала отказываться от моих подарков, как обычно делают многие люди.

Поставила торт и шампанское вино на стол. Тут же опять ушла за чем-то на кухню.

– Спасибо вам всем! – сказала она, возвращаясь из кухни с бокалами под шампанское вино. – Такого праздника в моем доме не было много лет. Вот, это ваш сыночек, Эдик, устроил мне грандиозный праздник.

Клавдия Петровна налила в пиалу горячего чая, чтобы он остыл, затем открыла шампанское вино, которое наполнило ароматом маленькую комнатку. После чего Клавдия Петровна отрезала три кусочка торта.

– Торт с вами не буду кушать. – раздувая щеки, пробубнил Эдик. – Он очень большой, его не могу съесть.

– Точно! Кто после шоколадных конфет ест торт? – улыбаясь, сказала Клавдия Петровна. – Вон, как наелся.

Клавдия Петровна осторожно потрогала животик Эдика, а он сам его ещё выпятил вперёд. Мы с Клавдией Петровной выпили по бокалу шампанского вина и стали пить чай с тортом. Эдик украдкой глядел на торт.

– Вот теперь расскажу, как нашла вашего сына. – сказала Клавдия Петровна, после чая. – Так вот, иду, значит, с магазина и смотрю, прямо напротив моего дома стоит красивый ребёнок под дождём. Весь мокрый, штанишки грязные. Прислонился он к столбу и совсем тихо плачет. Словно котёнок маленький пищит.

"Ну!" – думаю сам. – "Послал мне Бог ребёнка на старости лет. Будет мне теперь о ком заботится в доме."

У меня своих детей не было, а тут такой ребёнок красивый, прямо цветочек аленький. Не ребёнок, а ангел с картинки небесной. Ребёнок, посланный мне из самого Рая.

Стою, любуюсь такой красотой, не знаю, как поступить. Взять себе или вернуть обратно родителям? Просто растерялась от такой неожиданной встречи. Ребёнок молчит, всхлипывает от слез. Украдкой поглядывает своими глазёнками с большими ресницами.

– Как тебя зовут девочка? – спрашиваю, ребёнка, а он посмотрел на меня обиженно своими глазёнками.

– Ни девочка, – отвечает он, с обидой в голосе, – а мальчик Эдик. Ушёл из садика гулять и заблудился.

– Ладно, пойдём до меня домой. – сказала, ему и он кивнул мне в знак согласия. – Тебя отмою от грязи, а потом мы с тобой маму и папу будем искать. Они тебя, наверно, давно ищут? Не знают, где ты пропал. Привела ребёнка домой, хорошо отмыла, покормила и уложила спать. Чтобы он от меня не удрал, обложила его подушками, закрыла все окна и двери, после чего пошла в ваш детский садик, так как в нашем детском садике всех детей знаю. Такой красоты там ещё нет. В вашем детском садике узнала о пропаже ребёнка и оставила заведующей детским садиком свой адрес, чтобы вы забрали своего мальчика у меня.

Так как никому другому такую красоту не могла отдать, как только прямо родителям. Вот и все, что могла вам рассказать про вашего сына. Возвращаю вам его в целости и сохранности. Берегите сыночка.

На улице было светло, когда возвращалась домой, но сильный дождик продолжал полоскать. Мне пришлось взять нашего Эдика на руки и под зонтиком идти с ним домой.

Думала, что оборву себе руки, такой наш сынок стал тяжёлый карапуз. Он съел довольно много шоколадных конфет, сильно поправился от них.

Когда мы пришли домой, то мне пришлось Эдика мыть в тёплой воде после дождя, чтобы не простудился. Все у нас, вроде, обошлось. Хорошо, что есть на белом свете добрые люди. Иначе бы сын пропал.

Людмила перестала говорить. Мы посмотрели на своих детей, которые уткнувшись в меня, спали, как маленькие суслики-сосунки. Мы отнесли детей по кроваткам и сами тоже легли спать. Так как была уже ночь.

9. Новогодняя военная тревога.

За полгода нашего ПМЖ в Таджикистане мы прижились на новом месте. Жена работала бухгалтером в вневедомственной охране Орджоникидзеабада.

Сыновья устроены в детском садике. Меня вполне устраивает работа на военизированной автобазе-2937 в качестве художника-оформителя и художника-дизайнера.

Моя зарплата вполне устраивает мою семью. Всё было нормально. Но с первых чисел декабря месяца 1979 года начались никому непонятные перемены.

По ночам над Орджоникидзеабадом летели куда-то тяжёлые военные самолёты, гул моторов которых ни давал нам спать. Меня, как художника, закрепили за бригадой людей по благоустройству города. Весь день писал на зданиях название улиц и номера домов.

– В течении двух недель ты должен наглядно изменить облик города. – сказал мне, второй секретарь горкома партии. – Мы дадим тебе помощников столько, сколько ты пожелаешь.

– Вообще-то мне, как художнику, помощь не нужна. – ни к месту стал бузить. – Пускай эти помощники весь город перекрашивают. Меня интересует зарплата за мою срочную работу.

– Вот бузить ни начинай. – строго сказал, Юрий Филимонович. – Зарплата будет день за три. Летом нового года твоя семья, по выбору, получит бесплатную путёвку в курорте республики.

– Моя художественная мастерская на автобазе ни площадка большой работе. – возразил.

– Близко от твоего дома несколько общественных зданий с большими залами. – стал Поносов предлагать места срочной работы. – Можешь даже использовать мой кабинет в своей работе.

– Ваш кабинет мне не подойдёт. Он слишком маленький. – с серьёзным видом, пошутил. – Меня вполне устраивает актовый зал Дома культуры и бесплатное питание на время работы.

– Актовый зал Дома культуры и бесплатное питание на время работы будет. – согласился второй секретарь горкома партии, с моими требованиями. – Спиртные поставлять не могу.

– Спиртные напитки употребляю только в праздники. – шутя, сказал. – Вообще-то моя работа, это праздник моей душе и вдохновение. Но во время работы не пью. Сейчас буду заселяться.

Прямо из здания горкома партии пошёл в Дом культуры. Хасан Маирбеков, заведующий Дом культуры, предоставил все условия к работе. Дал ключи от актового зала.

Принёс туда раскладушку к моему отдыху после работы. Прямо в актовый зал заставил поставить телефон.

Приказал сторожам хорошо охранять меня. Своим служащим наказал выполнять мои требования.

– Уважаемая Раис, начальника, здесь всё для Вас. – мне поклонившись, сказал Маирбеков.

– Спасибо, Хасан! У меня к тебе просьба. – обратился к заведующему. – Скажи своим людям. Пусть они снимут все плакаты и вывески из Дома культуры. Начну обновлять город от вас.

Хасан Маирбеков тут же засуетился с выполнением моих требований. С этого момента заселился на две недели в актовый зал Дома культуры. Дома у нас телефона не было.

Когда Людмила была на работе, то мы перезванивались друг с другом. Иногда жена с детьми заглядывали ко мне на работу в актовый зал Дома культуры, где работал и жил две недели.

Через две недели выполнил задание в срок по обновлению в городе реклам, стендов, названий улиц, а также наглядной агитации города. Перебрался жить обратно вы свою квартиру и работать на прежнее место в автоколонну-2937. Где за время моего отсутствия накопилось много работы. Кроме работы художника за мной были закреплены партийные обязанности.

Когда пришёл на территорию автоколонны-2937, то сразу обратил внимание, что автоколонна сильно изменилась.

Буквально всё перекрашено в маскировочный цвет, как защитная форма десанта или спецназа.

Если посмотреть на территорию автоколонны сверху, то можно подумать это небольшой зелёный парк в маленьком городе или в современном кишлаке.

– Ваш пропуск! – остановил меня солдат на проходной в автоколонну-2937.

– Какой пропуск? – удивлённо, воскликнул. – Здесь место моей работы. Художник.

– Пропусти его под мою ответственность. – сказал солдату знакомый мне майор, который часто был у нас с проверкой до военной комиссии. – Сейчас ему выпишу пропуск на вход.

Тут же проследовал за майором в его кабинет, который находился напротив кабинета директора автоколонны-2937. Согласно записи в моём паспорте, майор заполнил бланки и пропуск на моё имя.

Дал мне прочитать инструкцию на право пользования пропуском в автоколонне-2937. Вручил мне пропуск. Отдал честь под козырёк и тут же выпустил из своего кабинета.

Пройдя на территорию автоколонны обратил внимание, что все машины буквально прижаты к бетонным плитам ограждения. Посредине территории образовалась огромная площадка, на которой стоят два больших военных вертолётов.

Свободное место на территории автоколонны занято военными ящиками. Открыл ящик. Там брикеты пластилина. Взял в руку один брикет.

– Положи на место. – сказал майор, возникший за моей спиной. – Ты зачем это сделал сейчас?

– Просто из-за любопытства. – удивлённо, ответил. – Подумал, что зачем в армии пластилин?

– Это пластид, взрывчатое вещество. – сдерживая гнев, сквозь зубы процедил майор. – Здесь на территории несколько тонн пластида. Если этот пластилин взорвётся, то от вашего города останется одна воронка. Иди к себе в кабинет и не выходи оттуда до конца рабочей смены.

Удивлённо пожал плечами и как провинившийся пацан отправился к себе в художественную мастерскую. Мне было чем заниматься. Кроме наглядной агитации на носу новый год.

Учитывая то, что один художник на весь город, так мне придётся заниматься две недели бесплатной общественной работой. Новогодние ёлки в автоколонне-2937, в детских садиках и так далее.

Когда вышел из своей мастерской в конце смены, чтобы идти домой, то обратно обратил внимание, что автоколонна приняла обычный рабочий вид. Все машины стоят на своих местах.

Военных вертолётов и ящиков пластидам нет. Со всей территории автоколонны-2937 сняты маскировочные сетки. Даже будку с солдатом на проходной убрали. Всё вернулось на круги своя.

– Ну, как, Александр, твои дела? – обратился ко мне парторг. – Новогодние праздники скоро.

– Дела у меня хорошо, хуже не бывает. – в шутку, грустно отвечаю. – Скоро под ёлкой отдохну.

Мы обсудили с парторгом предновогодние проблемы. Конечно, главной проблемой была новогодняя ёлка. Где купить хорошую ёлку к новому году?

Солдаты обещали нам прямо на вертолёте доставить, три года ждут, а ёлку нам надо сейчас. Вообще-то эти дела профсоюза, а не партии. Но у нас проблема с профкомом.

– Может быть, ты возглавишь профком? – предложил парторг. – Наведёшь там порядок.

– Вот мне только профкома не хватало! – возмущённо, воскликнул. – На меня целый город повесили с этим срочным заказом, а ты ещё профком подсовываешь. Дома уже давно не был!

– Да ладно успокойся, это так к слову сказал тебе. – по-дружески хлопая мне по плечу, сказал Сергей. – Сейчас еду к себе домой. Может быть, тебя тоже подвести по пути?

– Ты прекрасно знаешь, что не люблю транспорт. – спокойно, отказался. – К тому же нам как раз не по пути. Тебе на север, а мне на юг. Так что встретимся завтра на работе. Пока-пока!

Сергей сразу сел на свой автомобиль и окружной дорого поехал к себе домой. Мне было проще.

От автоколонны-2937 через небольшой кишлак и окраины города до моего дома чуть больше километра.

Так как сам быстро хожу, то через пять минут буду дома. Вообще-то стоило по пути зайти к маме. Но там младший брат Юрка со своей выпивкой, как с уважением к брату.

– Ну, когда ни будь дома ты будешь? – целуя меня в щеку, спросила жена. – Праздники скоро.

– Вот с этими праздниками замотался совсем! – возмущённо, сказал ей. – На жену времени нет.

– На жену мы время найдём. – шёпотом, сказала Людмила. – Было бы у мужа здоровье. Сейчас после ужина укладу детей спать. Мы займёмся страстной любовью. Ты только дождись меня.

Как всегда, после ужина жена положила детей у них в детской комнате в кровати. Стала им перед сном рассказывать сказки. Часа два рассказывала.

Наверно, все сказки Пушкина рассказала? Сама чуть не уснула. Как только дети уснули.

Мы быстро друг друга раздели и тут обратно полетели над городом большие военные самолёты. Дети проснулись и прибежали к нам.

Заняться страстной любовью в этот раз у нас никак не получилось. Мы оделись и вышли на улицу. Смотреть как над нашими головами всё летят и летят большие военные транспортные самолёты.

Словно огромные хищные птицы с чёрными крыльями они планировали над нами выбирая себе жертву на завтрак. Было жутко смотреть на полёт этих чёрных птиц.

– Куда это они летят? – спросил из ночи чей-то женский голос. – Ну, прямо как на войну.

– Это на полигон в Ляур летят. – ответил мужской голос. – Там, наверно, военные учения будут?

– На полигоне Ляур аэродрома нет. – голосом знатока, сказал другой мужчина. – Да и сам Ляур в другой стороне. Это они летят в Афганистан с тяжёлой техникой. В Афганистане идёт война.

Мы больше ни стали слушать обсуждения проблемы над головой. Дети захотели спать. Прямо с улицы Людмила отправилась с сыновьями в детскую комнату и там с ними заснула.

Сам отправился на балкон, где у нас была семейная кровать. Завёл на шесть часов утра сразу три будильника. Послушал удаляющийся гул военного самолёта и сразу моментально заснул.

– Папа! Папа! Вставай! Твои будильники давно нас всех разбудили, а ты спишь. – услышал сквозь сон голоса сыновей. – Вставай! Мы в садик уходим. Мама на работу идёт, а ты спишь.

– Мне на подъём много время ни надо. – вскакивая с постели по-армейски, сказал сам своим сынам. – Сорок пять секунд, и сам готов. Чай с булочкой в дорогу во время пробежки на работу.

Жена с детьми дружно стали аплодировать мне, когда сам первым вышел из квартиры. На улице прохладно. С неба сыплет мелкий снег, как предвестник скорого нового года.

Почти по-летнему одетый ускоряю свой бег. Надо согреться до места работы, чтобы после не дрожать. Хорошо, что военные поставили нам мобильную котельную. Сейчас в мастерской будет тепло.

– Александр! Вас директор приглашает к себе. – говорит секретарь, выглядывая из фойе.

Прямо за секретаршей направляюсь в кабинет директора. У девушки попка такая красивая, что так и хочется потрогать. У меня аж руки горят, чтобы к этой попке прикоснуться.

Прячу руки за спину, чтобы не совершить грех. Женщины очевидно чувствуют мужской взгляд на себе.

Девушка театрально крутит попкой и оглядывается на меня, чтобы определить, как её оценил.

– Абосс Додорджанович! К вам можно? – почти врываюсь в кабинет директора. – Вы вызывали?

– Тебя всегда приглашаю, а не вызываю. – радостно, вставая мне на встречу с протянутой рукой, сказал директор. – Проходи! Садись! Рад тебя видеть. С тобой изменилась моя жизнь.

– Ни понял, что случилось? – растеряно, спрашиваю, садясь на стул напротив директора.

– Ты что телевизор не смотришь и газеты не читаешь? – с удивлением, спрашивает Раис.

– Да у меня дома телевизора нет и газеты некогда читать. – отвечаю ему. – Весь в работе.

– Президиум Таджикистана наградил меня медалью "За трудовое отличие". – сказал директор.

– Поздравляю! От души поздравляю! – пожимая руку шефу, сказал. – Причём тут я?

– Ты прекрасно знаешь, что без наглядной агитации ни одно достижение ни рассматривают в Советском Союзе. – торжественно, заявил Абосс Додорджанович. – Если бы ни твоя работа по наглядной агитации, то меня могли разжаловать до рабочего, а тут такая награда.

– По любому, это заслуга коллектива и руководителя. – стал, возражать ему. – Нет моей заслуги.

– Перестань выкручиваться! – серьёзно, сказал директор. – Говори, что тебе надо за труд.

– У меня много работы, а у шефа штаны протираю. – серьёзно, ответил ему. – Дарёному коню в зубы не смотрят. Любому подарку буду рад. Сейчас, пожалуйста, отпустите меня на работу.

– Хорошо! Подарю телевизор. – объявил директор. – В конце смены Рустам привезёт тебе домой телевизор. Будешь смотреть в него и вспоминать меня, что это Абосс красный нос подарил.

– Спасибо! Пойду. – пытаясь уйти, сказал ему. – Мне надо картинки к новогодней ёлке рисовать.

– Нет подожди! Надо награду и подарок обмыть. – сказал директор, достал из тумбочки заранее приготовленные две рюмки с коньяком и по кусочку ветчины, мы выпили. – Теперь можешь идти.

Весь этот день и до конца месяца у меня была работа к встречи нового года. Мы купили новогоднюю ёлку, и солдаты на вертолёте привезли нам ёлку.

Самую лучшую ёлку нарядили в фойе. Другую ёлку поставили в актовом зале нашим детям автоколонны-2937. Кто-то придумал детскую ёлку украсить конфетами. К концу детского новогоднего праздника ёлку всю ободрали. Как принято всюду новый год мы решили встретить в семье. Моя мама, наша бабушка, осталась у себя в квартире со своими близнецами и их детьми. Мы остались в своей квартире у нового телевизора, которого нам подарил Абосс Додорджанович Додорджанов за свои заслуги. Новогоднюю ёлку домой мы купили сами и наряжали сами.

Лучше, чем у всех в этом города. Конечно новый год нашим детям мы стали отмечать с наступлением вечера. Нам хотелось уложить детей спать пораньше до боя курантов.

Голубой огонёк в чёрно-белом экране можно было посмотреть в другое время. Главное, было у нас на уме это заняться страстной любовью. Ведь мы многократно раз по разным причинам откладывали это мгновение нашей любви.

Торт со свечками, подарки, сказки, весёлые игры, песни и пляски для наших детей вокруг новогодней ёлки проходили очень долго. Пока наши дети просто свалились под новогодней ёлкой и уснули. Людмила отнесла детей по кроватям.

Посидела рядом с ними, чтобы убедиться, что они действительно спят. Прибежала ко мне в постель и тут звонок и сильный стук в дверь.

– Кто там? – заорал, громко, через всю комнату. – Новый год! Дед Мороза мы не приглашали.

– Военная тревога! – уверенно, заорали за дверью. – Пять минут на ваши сборы. С собой брать паспорт. Ждём на улице. После будем ломать двери. Ваше время пошло.

– Это ни шутка. Это серьёзно. – собираясь по-армейски, сказал жене. – Закрой за мной дверь.

Когда спустился на улицу, то понял, что это очень серьёзно. У дома стоял армейский большой автомобиль, в котором были мужчины. Так как в темноте было трудно разглядеть их лица, то сам ни знал их лица.

Единственное, что мог определить по запаху, кто они по профессии. От них сильно пахло бензином. Это были водители. Вот только все они, по запаху были пьяны.

Приехали мы на территорию автоколонны-2937. Нас тут же завили на четвёртый этаж в актовый зал. Там выдали согласно паспорту военный билет и военную форму.

Наши паспорта замкнули в сейф. Нас заставили переодеться в военную форму. Гражданскую одежду положили в вещмешки, в которых была военная форма. Вещмешки с гражданской одеждой убрали к сейфу.

– Александр Черевков! Пройдите к директору. – объявил по селектору знакомый мужской голос.

Отправился на первый этаж в кабинет директора. Дверь была открыта. Вошёл без стука. В кабинете офицеры разных званий. От старшего лейтенанта до генерала.

Один только сам рядовой. Среди офицеров знакомые лица. Второй секретарь горкома партии Юрий Филимонович Поносов – капитан. Директор автоколонны-2937 Абосс Додорджанович Додорджанов – капитан.

– Почему ты рядовой? – поинтересовался капитан Поносов. – С высшим образованием – капитан.

– Долго объяснять, товарищ капитан! – по-армейски, ответил ему. – Сейчас мы на сборах.

– Ну, ладно, рядовой Черевков. – официально, обратился ко мне по-армейски, капитан Поносов. – Будешь сопровождать колонну в сто двадцать шесть автомобилей до военного полигона Ляур. Там мы разберёмся кем ты будешь дальше. Вот документы. По машинам и полный вперёд.

Мне показали головную машину ГАЗ-69, за рулём которой снабженец Усманов Рустам – лейтенант. Он посмотрел на меня, усмехнулся, но ничего мне ни сказал. Сел рядом с ним, делая вид, что мы не знакомы. В это время на КПП включили табло с временем отчёта движения автомобилей военной колонны до военного полигона Ляур. Сам уставился в электронное табло.

– По машинам! – когда в место цифр на табло загорелось «пошёл», заорал так, что лейтенант Усманов едва не выпал из кабины своей машины. – Безопасное расстояние между машинами пять метров. Скорость по трассе шестьдесят километров. Движение начали. Головная вперёд!

В руках у меня был мегафон. Но совсем забыл про него. Как говорят на эстраде, это чистый звук. Все офицеры из кабинета директора стояли рядом со мной.

Вытаращив на меня глаза они с удивлением слушали мои команды. Когда головная машина тронулась, большинство офицеров показали на пальцах знак ВО! Гордо сделал вид, что не заметил их внимание ко мне.

– Вообще-то ты кто по званию? – когда мы выехали на трассу, решил спросить лейтенант.

– Вообще-то мы генерал! – хлопая по кожаному офицерскому планшету, ответил. – Форма рядового на мне, это чистой воды конспирация. Вы видели, как меня приветствовали офицеры разных званий. Лейтенант! Вы забыли, как надо обращаться к высшему по званию офицеру.

– Виноват, товарищ генерал! – пытаясь отдать честь едва не совершил аварию лейтенант.

– Сразу видно, что давно не был в армии. – строго, напомнил офицеру. – Честь разучился отдавать высшему командиру. Ничего за год на сборах там ты всё до мелочей вспомнишь.

– Ка-как на год?! – заикаясь, в ужасе, спросил лейтенант. – У-у-у меня жена и дети есть.

– Ничего страшного! Мы тебе полевую жену выделим и не одну. – по-деловому, сказал ему. – У вас мусульман многожёнство. Так что на сборах солдатиков настрогаешь. Скучно тебе не будет.

Так прикалывался с полчаса. Затем мне всё это надоело. Уткнулся в угол кабины и стал дремать. Зачем всё это устроили с реконструкцией автобазы в автоколонну и эти дурацкие сборы в новый год.

Если серьёзно думают о возможной войне со стороны Афганистана. Так на это есть регулярные войска, которые можно перебросить. Мои мысли прервал удар в машину.

– Что случилось? – едва не вылетел из машины, с испуга, спросил. – Мы где сейчас?

– Авария, товарищ генерал? – уныло, сказал лейтенант. – Мы под мостом большой трассы.

– Чего это тебя под мост занесло? – с удивлением, спросил. – До Ляура дорога имеется.

– Военный патруль на трассе куда нам указывал, туда мы ехали. – оправдался водитель.

– Почему дистанцию между машинами не соблюдал? – выяснял причину аварии.

– Дистанцию соблюдал. – обратно, оправдался водитель. – Меня с обеих сторон ударили.

– Как ни будь отсюда выехать сможешь? – доставал, лейтенанта, своими вопросами.

– Никак нет! Товарищ генерал! – по-армейски, ответил он. – Радиатор на стекле висит.

Осторожно оглядевшись, только сейчас увидел в ночи, что нашу машину смяли спереди и сзади до самой кабины. Мы чудом никак не пострадали. Попытался открыть дверь, но дверь заклинило. Со стороны водителя тоже самое. Хорошо, что машина не загорелась. Иначе бы мы заживо сгорели.

К нашей машине подошли солдаты. Ломиком с трудом оторвали двери.

– Кто ни будь знает сколько километров отсюда до полигона Ляур? – спросил у солдат.

– По оврагу километра два будет. – ответил кто-то из темноты. – Блиндажи с левой стороны.

– Лейтенант Усманов! У вас есть фонарик в машине? – спросил, вглядываясь в темноту.

– Нет, товарищ, генерал! – чётко, ответил водитель. – Моя машина на парковке в гараже.

– Везёт машине. – в слух, подумал сам. – Придётся грязь ногами до самого полигона месить.

– Он сам, что в натуре генерал? – почти шёпотом кто-то спросил. – Почему форма рядового?

– Это у него форма попевая. – разъяснил лейтенант Усманов. – Он не на параде, чтобы форму генерала носить. Сам рассуди, что он генерал. Рядовому не дадут автоколонну угробить.

– Мне придётся идти туда за тягачами. – обратился к солдатам. – Вы будьте здесь. Никуда не расходитесь. Думаю, что к утру вас вытащат отсюда. На месте добьюсь питания для вас. Сейчас всем разойтись по своим машина. Лейтенант Усманов остаётся за старшего.

Два часа ночи. В небе тусклая луна. Впереди нашей помятой машины десятка два автомобилей не из нашей автоколонны. Все машины увязли в сырой глиняной почве жирной как масло.

По ходу моего движения во всех автомобилях включены фары. Можно разглядеть сухие места, чтобы не утонуть в грязи, как наши автомобили. Через километр моего движения свет фар пропал в ночи. Дальше передвигаюсь по левой кромке оврага.

Здесь суше, чем в овраге. Видимо днём солнце сушит почву. На большом расстоянии в дикой природе сам один.

Наверно, хищники учуяли меня на расстоянии и сообщают об этом друг другу? На другой сторон оврага тявкает лисица. Выше по оврагу жалобно воет шакал.

В безлюдном пространстве истерически хихикает гиена. Впереди мерцает свет. Иду к свету. Метров двести впереди меня огоньки с блиндажей. Чуть дальше огромная площадка с многочисленной техникой. Из людей никого не видно. Наверное, все спят?

На часах три часа ночи. Иду к ближайшему блиндажу, откуда пробивается свет наружу. По деревянным ступеням спускаюсь в блиндаж. Видимо это командный пункт. Посредине блиндажа стол. Вокруг стола офицеры склонились над картой.

– Солдат ты как сюда попал? – спрашивает майор, который первым увидел меня в блиндаже.

– Снаружи пришёл. – спокойно отвечаю ему. – Привёл колонну машин, которые находятся в двух километрах отсюда по оврагу под мостом. Машины увязли в грязи. Частично разбиты. Нужно вытягивать машины.

– Вот видите какое начало у нас. – обращается генерал к офицерам. – Вы что приведёте в Кабул, если здесь у вас застряла техника в грязи и частично разбиты. Да вас разжаловать надо и отдать под суд!

– Товарищ генерал! Не виноват. На руль не был. – стал оправдываться сам. – Вот документы при мне.

– Да ни о тебе разговор, солдат. – забирая у меня планшет с документами, спокойно сказал генерал.

– Товарищ генерал! Мои солдаты и офицеры с прошлого года не кормлены. – с волнением, сказал ему.

– Вот с кого надо брать пример! – показывая на меня рукой, сказал генерал. – У него машины увязли в грязи и частично разбиты, а он о людях думает. Его солдаты и офицеры с прошлого года не кормлены.

Кто-то из офицеров хихикнул. Генерал сурово посмотрел на своих подчинённых. Стал давать указания конкретно по моей проблеме. За мной закрепили двух офицеров. Один офицер должен был заняться моими машинами. Другой офицер должен был обеспечить моих солдат и офицеров питанием. Получив задание от генерала. Мы тут же втроём вышли из блиндажа и отправились на плац с техникой.

– Покажи по карте где находится твоя автоколонна. – сказал майор, доставая карту из планшета.

– Мне карта не нужна. Отсюда видно мост. – сказал ему, показывая рукой в предрассветных сумерках направление к мосту. – По оврагу отсюда будет два километра. По дороге километров пять. Шёл к вам по оврагу. Там техника не пройдёт. Лучше ехать по дороге. Вообще-то это вам решать, а ни мне.

– Завтрак у нас в семь часов утра. – сказал мне, капитан, когда мы остались вдвоём. – Ваши офицеры и солдаты будут накормлены. Вы можете отдыхать в свободной палатке до утра. Вас поднимут к завтраку.

Капитан показал мне на свободную палатку к моему отдыху, а сам ушёл готовить завтрак. Наверно, этот капитан был шеф-повар? Рядом с палаткой была стойка мойки обуви вместе с краном воды и несколько разных щёток.

Прежде чем войти в палатку тщательно помыл ботинки от налипшей глины и вошёл в палатку. Там было шесть кроватей раскладушек. Видимо для офицеров. Лёг спать на дальнюю.

– Вставай! Вставай! Постели убирай! – услышал почти забытый сигнал армейской трубы к подъёму.

Быстро вскочил с кровати раскладушки, заправил постель, оделся и вышел на улицу. Умыться со сна. Посмотрел на свои часы. Ровно одна минута седьмого утра.

За одну минуту подъём, это норма офицера в советской армии. Ну, прямо как генерал. Осталось по-генеральски позавтракать. Здесь же рядом с палаткой полевой умывальник.

Долго умывался холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Примерно, полчаса подождал, когда за мной пришёл солдат, пригласил к завтраку. Рядом с полевыми палатками солдат была длинная палатка столовой солдат. Меня пригласили пройти в палатку поменьше. Видимо для офицеров командного состава. В палатке четыре стола на двадцать мест. Давно не был на пайке полевой кухни. За это время мало что изменилось. Тот же суп из тушёнки и рагу по-флотски.

После сытного армейского завтрака мне надо было найти свою автоколонну и определить своё место на военном полигоне Ляур. Ведь мне ничего не было известно, что будет дальше.

Отправят меня в Кабул, столица Афганистана, быть может оставят служить на военном полигоне Ляур в качестве художника-оформителя наглядный агитации.

Ведь в моём планшете, наверное, указано кем сам служил в армии? Ещё издали увидел роту наших солдат и офицеров у машин из нашей автоколонны.

Из сто двадцать шесть автомобилей три автомобиля помяты в аварии. С головной машины вообще ничего не осталось, что можно назвать машиной.

Остались лишь куски пятого металла, щепки древесины и рванный брезент. Просто чудом мы остались целы. При виде меня ещё издали солдаты и офицеры построились в шеренгу.

– Рота! Смирно! – скомандовал лейтенант Усманов. – Товарищ генерал! Спасибо за сытный завтрак.

– Вольно! – скомандовал, как настоящий генерал. – Вообще-то не генерал, то была шутка. Мне просто доверили сопровождать автоколонну до полигона Ляур. Дальше определят без нас нашу судьбу.

Действительно дальше всё пошло по сценарию разработанному Генеральным Штабом Советской Армии. Театр советских войск в Афганистане начинался отсюда из военного полигона Ляур в Таджикистане.

Командование нашей автоколонной передали майору, который вытаскивал тягачами наши машины из-под моста. Меня закрепили за штабом управления на полигоне Ляур в качестве художника-оформителя.

Две недели фактически не выходил из палатки художника-оформителя. На армейскую и политическую тему, писал лозунги и плакаты, на русском и английском языках.

Все эти плакаты и лозунги отправляли в Афганистан, где проходили главные сцены театра военных действий. Войска Советской Армии были втянутые в гражданскую войну в Афганистане фактически против войск США в Афганистане.

Спустя две недели моего присутствия на военном полигоне Ляур в качестве художника-оформителя наглядный агитации. Мне разрешили вернутся в семью и на постоянное место работы в военизированную автоколонну-2937.

Где из трёхсот автомобилей осталось всего несколько десятков машин и те были повреждены взрывом снарядов и изрешечены пулями из автоматов, то есть все были на войне.

Моё возвращение в автоколонну не было замечено. Всюду царило траурное напряжение. В фойе конторы стояли портреты погибших солдат, то есть, наших водителей. Кто-то от руки тушью крупно написал на листе ватмана «Мы их не забудем».

Рядом с портретами погибших вазы с цветами и горящие свечи. Чёрные и красные ленты с надписью золотом имён погибших висят над портретами и при входе в фойе.

Наверху в актовом зале дежурный офицер в обмен на военный билет и военную форму выдаёт мне обратно гражданскую одежду и мой паспорт. Сейф полный паспортов и вокруг сейфа много вещмешков с гражданской одеждой.

Это столько много в новогоднюю ночь были призваны на военные сборы. До сих пор наши водители находятся в гражданской войне в Афганистане или на военном полигоне Ляур.

Иду к себе в художественную мастерскую. На двери приклеена записка на фирменном бланке военизированной автоколонны-2937. В записке перечень срочной работы до конца января месяца 1980 года.

В низу дата записки 15.01.1980 год. Отсюда вывод, что записка была написана от руки вчера вечером после работы.

Когда не было секретарши и не было доступа к печатной машинке. Подпись директора.

Весь рабочий день был занят выполнением срочной работы указанной в записке директора. На контакт ни с кем не выходил. Обычно ко мне в мастерскую хоть раз в рабочее время заглядывал парторг.

Но сегодня его не видно. Вполне возможно, что он на военных сборах? В конце рабочего дня, как всегда, закрываю на ключ дверь на своей мастерской и внизу на запасном пожарном входе. Работу закончил.

На следующий рабочий день, рано утром пришёл на работу. В это время на территорию автоколонны въезжает новенький военный автомобиль ГАЗ-69. Буквально весь изрешечённый пулями из автоматной очереди.

За рулём лейтенант Усманов. Сильно постаревший на вид. С обросшим лицом. С поседевшей головой. С перевязкой на правой руке. Сквозь перевязку наружу просочилась свежая кровь.

Усманов Рустам выходит из машин. Открывает дверь кабины, с другой стороны. Вытаскивает оттуда тело солдата. Точнее, труп своего родного брата.

Кладёт труп брата на асфальт. Пальцами левой руки закрывает брату глаза. Опускается перед трупом брата на колени. Кладёт свою голову на труп брата.

Долго находится в таком положении. Затем тихо начинает что-то причитать себе под нос. У лейтенанта Усманова начинается истерика. Он бьёт себя по голове кулаком левой руки.

Обдирает лицо ногтями. Вопит в истерике так, что у меня аж мурашки побежали по коже и меня пробил холодный пот. Рустам причитает молитвы на языке фарси над телом своего родного брата.

Когда он немного успокоился, то к нему подошли парни таджики с носилками. Положили труп на носилки и закрыли саваном.

– Больше никогда сам ни сяду за руль военной машины. – говори Рустам. – Мы с братом везли хлеб нашим братьям-таджикам в Афганистан. У нас даже оружия не было. За что они убили моего родного брата?

Усманов лейтенант поднялся на третий этаж в актовый зал. Оттуда вернулся в гражданской одежде.

Таджики подняли носилки с трупом покрытым белым саваном и вперёд ногами трупа быстро побежали с криками молитвы и проклятия войны в сторону мусульманского кладбища.

Ведь по закону ислама труп мусульманина должны придать земле до захода солнца, чтобы там засветло встретили родственники.

Прошло несколько месяцев после новогодних военных сборов. Когда все выжившие водители вернулись обратно на места своей работы и сели за баранку гражданских автомобилей.

Пострадавшие от военных действий автомобили вывезли в неизвестном направлении. В парке автоколонны-2937 остались только двести пятьдесят машин. Остальные видимо погибли на войне вместе со своими водителями.

10. Работа в СМНУ-8.

После того как прошли все военные страсти вокруг военизированной автоколонны-2937, наступи серые будничные дни в моей жизни. Никакого вдохновения на творческую работу, которой ни стало вообще.

Занимался только тем, что освежал белой краской на автомобилях номера, которые при летней температуре выгорали и краска осыпалась полностью.

Иногда была общественная творческая работа к праздникам, за которую мне денег не платили.

Конечно, была и левая работа. Сделать наглядную агитацию на каком -то предприятии, где нет художника.

Такие заказы были через нашего директора, что ему от этих заказов перепадало мне неизвестно. Но каждая такая работа заканчивалась массовой пьянкой где-то на природе.

За три года моей работы в автоколонне-2937 от левых заказов и массовых пьянок, директор автоколонны-2937 Абосс Додорджанович Додорджанов, превратился в алкоголика.

Перебрался обратно в старый кабинет на второй этаж. Там у него была комната для гостей, где он отдыхал от массовой пьянки. Часто приходил ко мне на моё рабочее место, чтобы похмелиться.

В одиночку шеф не похмелялся. Мне как-то было неудобно отказываться от его внимания ко мне. Так постепенно стал спиваться. Оттого, что стал приходить домой с работы пьяный, жена и мама забили тревогу.

Стали говорить мне, что начинаю копировать своего отца-пьяницу который, по их сведениям, скончался в Кизляре едва дотянул до семьдесят три года.

Откровенно говоря, сам стал беспокоиться ни столько за себя, сколько за свою семью. У меня семья всегда на первом месте, также как моё здоровье. Без здоровья и без семьи нет моей жизни.

Тут же из-за пьянки прямая угроза потери моей семьи и моего здоровья, то есть прямая угроза утраты моей жизни. Надо было мне срочно принимать какие-то меры безопасности.

– Александр! Тебя срочно вызывают в райком партии. – сказала секретарь по внутренней связи.

«Допрыгался с пьянкой.» – подумал, нехотя собираюсь идти в райком партии. – «Срочно в райком партии вызывают только на ковёр. Наверно, кто-то доложил наверх за пьянку с шефом?»

При моей быстрой ходьбе от места работы до райкома партии минут двадцать идти. В этот раз такое расстояние преодолел больше чем за час. Плёлся ни на прямую через кишлак, как хожу быстро на работу и обратно каждый день, а потащился в круговую по трассе через автовокзал пропуская на перекрёстке без светофора под зебру машины со всех сторон.

– Вас давно ждёт второй секретарь райкома партии. – сказала секретарь и показала на дверь.

Дверь в кабинет второго секретаря сама приоткрылась. Ну, прямо как в сказке: «Сим! Сим! Откройся!». Наверно, придумали кнопку в приёмной или у хозяина кабинета, когда знают, что можно впустить пришедшего или нет?

Может быть, в это время хозяин кабинета занят срочной работой и никак не может принять к себе посетителя? Но сквозь открытую дверь можно войти.

– К вам можно войти? – спросил, к моему удивлению, хозяином кабинета был Поносов.

– Входите! Пожалуйста! Товарищ генерал! – в шутку, театральной, пригласил хозяин кабинета.

– Вот черти! Даже до вас дошёл мой прикол с вашей подачи. – возмутился сам. – Три года прошло!

– Почему с моей подачи? – удивлённо, поинтересовался Юрий Филимонович. – Что тогда было?

– Если бы вы мне не вручили тогда офицерский планшет с документами, то ничего б из прикола не вышло. – напомнил, события трёхлетней давности. – Мне надо было себя как-то показать.

– Ты себя и без планшета показал. – смеясь, вспомнил капитан Поносов. – Когда ты стал командовать без мегафона, то все офицеры выскочил из кабинета директора посмотреть на того человека, который отдаёт команды без мегафона сильнее, чем они с мегафоном.

Даже генерал вышел посмотреть на это чудо. Вот тогда, до твоего прикола, сказал им, что ты был генералом среди художников на особо секретном военном заводе. Представ себе – они поверили.

– Вообще-то у меня, это ни первый подобный случай. – вспомнил работу в цирке. – Работал в цирке режиссёром инспектором. В мою обязанность входило объявлять парад-оле. До этого момента никогда не держал в руках микрофон. Как только стал объявлять в микрофон парад-оле, так сразу в цирке произошёл сбой в работе.

Стоящие за форгангом лошади с испугу встали на дыбы. Хищники заметались с испуга в клетка.

Артисты и зрители заткнули уши. У меня с силой выдрали из рук микрофон. С того момента на публику объявляю своим голосом.

– Кстати сказать. – вспомнил капитан Поносов. – Почему при высшем образовании ты рядовой?

– На военном учёте стоял в Беслане в Северной Осетии. – стал объяснять своё столь низкое звание. – Все годы моего проживания в Беслане, в городе и в Правобережном райвоенкомате подряд были мои дяди. Один осетин, а другой русский. Оба подполковники. Художник с высшим образованием, после службы в армии, обязательно должен был ежегодно призываться на офицерские сборы. У меня была цель постоянно получать высшее образование. Офицерские сборы сильно мешали моему успешному обучению. Поэтому один мой дядя военком, по моей просьбе сделал запись «рядовой, рабочий», в карточку учёта военкомата. Другой дядя военком утвердил эту запись. Больше эту запись нигде, и никто ни в одном военкомате не менял.

– Понятно. Ну, вообще-то тебя пригласил ни с этой целью. – перешёл к деловой беседе, второй секретарь райкома партии. – В нашем районе открыли новое специальное управление…

– Согласен там работать. – сразу, выпалил сам, не разобравшись в теме. – Если там не пьют.

– Да! Достал он тебя. – печально, сказал Юрий Филимонович. – Нам уже давно доложили, что вы вдвоём давно спиваетесь. Тебя еле отстоял от наказания, а ему мы сейчас ищем замену. Ну, раз ты согласен, то перейдём к деловому разговору. В первую очередь там надо создать с нуля наглядную агитацию. Абрам Юшаевич Мулукандов парторг трезвенник высшей категории. Он даже пиалки под чай нюхает, чтобы они спиртным не пахли. Мастерскую тебе подготовили.

– Юрий Филимонович! Сам согласен приступать к новой работе хоть прямо сейчас. – сразу, согласился с ним. – Но там в автоколонне готовился работать на годы. Мне жалко всё там бросать.

– После твоей работы в автоколонне, там в ближайшие пять лет не нужен художник. – стал поддерживаться меня, второй секретарь райкома партии. – Мы скажем директору автоколонны, что ты будешь выполнять срочный заказ партии и правительства по орошению Дангаринской долины. Именно такой будет твоя дальнейшая работа. Поэтому художник переходит со всем своим имуществом из автоколонны-2937 на территорию СМНУ-8. До подбора своей замены в автоколонне-2937 художник Черевков будет работать на две территории сразу с двойным окладом.

– Извините, Юрий Филимонович, но вы перестарались. – стал возражать. – Партия и правительство не разрешают человеку работать одновременно на двух местах и получать за двоих.

– Этот закон в Советском Союзе исключительно для всех. – продолжил настаивать на своём, второй секретарь райкома партии. – Но не для художников, которые дефицит в Советском Союзе. Тем более сейчас у нас в стране призыв «Работать ударно за себя и за того парня!». Тогда, что тут получается. Работать ты должен ударно один за двоих, а зарплату получать за одного.

– То, что вы сейчас мне сказали, в Советском Союзе называется бунт. – тихо, сказал ему.

– Думаю, что ты меня не продашь. – тихо, сказал Юрий Филимонович. – От двух зарплата не откажешься. К тому же это временно. Скоро в автоколонне будет замена и всё станет по местам.

Нам больше не о чём было говорить. Ни стал откладывать своё решение поменять место работы. Прямо из райкома партии направился в городской парк, где был висячий мост через реку Кафирниган.

На другой стороне моста с правой стороны метров двести от моста и примерно столько метров от правого берега реки Кафирниган. Находилась территория СМНУ-8.

Прежде чем пройти в кабинет будущего начальника, решил осмотреть территорию предстоящего места своей работы. Сразу обратил внимание на то, что наглядной агитации на территории управления никакой.

Даже повседневных политических плакатов строительства социализма нет. Словно предприятие находится в другой стране или даже в ином пространстве. При входе в здание конторы возле дверей вывеска на стекле грамотно оформленная надпись:

Строительное монтажное наладочное управление№8.

Владимир Викторович Каляпкин, начальник управления.

Владимир Ильич Барщиков, главный инженер управления.

Абрам Юшаевич Мулукандов, парторг.

Дальше меня список должностей не интересует. Мне достаточно трёх человек, которые будут мной управлять и направлять мою работу в нужное место. Хотя сам прекрасно знаю без чьих-то указаний с чего начинается работа художника-оформителя.

Театр начинается с вешалки, а наглядная агитация с фойе любой организации. Сегодня начну знакомство с начальника. Кабинет начальника управления и главного инженера находятся на третьем этаже.

Так высоко, наверно, для того, чтобы меньше к ним ходили и к тому, чтобы любоваться природой? Из окон кабинетов живописный вид на реку Кафирниган. Однако встреча начинается не с начальника, а с приёмной от секретаря машинистки, которая по должности заводит машину управления.

– Меня направил к вам райком партии. – обращаюсь к секретарше. – Художник-оформитель.

– Владимир Викторович! К вам художник-оформитель из райкома партии. – говорит секретарь по внутренней селекторной связи.

– Пускай войдёт. – отвечает начальник управления, по той же связи.

Секретарь жестом руки приглашает меня пройти в кабинет начальника. Вхожу. В сравнении с кабинетом директор автоколонны-2937, этот кабинет раза в три меньше в длину.

По ширине такой же. Получается квадратный. На стенах ничего нет. Даже портрета вождя нет. Каляпкин жестом руки приглашает меня сесть на стул. Сам в это время говорит по телефону о работе.

– Вы, наверно, заметили, что у нас нет наглядной агитации? – сходу указал на недостатки начальник управления. – Начнём работу с наглядной агитации. Когда приступаете к работе.

– Прежде чем начинать работу, мне надо знать, как мне будут платить за работу. – сказал ему.

– Мы уже обсуждали эту проблему с райкомом партии и с министерством сельского хозяйства, где закреплено СМНУ-8. – стал объяснять начальник управления. – Вы будете получать туже зарплату, что была у вас в автоколонне-2937. Плюс премиальные за полевые работы.

– Что такое «полевые работы». – с удивлением, спросил его. – В полях работать не буду!

– Никто вас не принуждает работать в полях. – засмеялся, начальник управления. – Мы начинаем готовить к полевым работам засушливую территорию Дангаринской долины. Туда прокладывают туннель и арыки из водохранилища Нурекской ГЭС. Чтобы вода не затопила сухую долину. Будет проводиться капельное орошение. На эту работу мы установим сложное оборудование. Вам надо будет провести разовые надписи тестирования на этих полевых установках.

– Мне надо на руки предписание с райкома партии о переводе моей художественной мастерской из автоколонны-2937 в СМНУ-8. – стал объяснять требование о переводе. – Иначе меня могут обвинить в краже имущества из автоколонны-2937. К переезду нужна от вас грузовая машина.

– Предписание с райкома партии о вашем переводе находится у директора автоколонны-2937. – стал объяснять Владимир Викторович. – Машину вам даст Владимир Ильич Барщиков, главный инженер. Работу получите от парторга Абрама Юшаевича Мулукандов. Ваша художественная мастерская на втором этаже над столовой. Ключи у парторга. Переезжать можно прямо сейчас.

Конечно, ни стал откладывать свой переезд на завтра. Прямо из кабинета начальника управления перешёл в кабинет главного инженера, который в этом время уже давал указание по телефону заведующему гаражом о выделении мне машины на перевозку моего имущества.

Мне тут же оформили путёвку на маршрут автомобиля между автоколонной-2937 и СМНУ-8. Контора автоколонны-2937 встретила меня мрачным молчанием.

Против предписания с райкома партии о моём переводе не попрёшь. У меня на лице гримаса скорби по утрате престижного места работы. Подписи и печати на документах о переводе, а также в трудовой книжке ставят с огорчением на лице.

Никто не помогает мне грузить моё имущество на автомобиль. Мне повезло, при моём переезде не было в конторе директора. Наверно, с горя напился при известиях о моём переводе и с горя ушёл в домашний запой?

Такое с ним часто стало происходить. По неделям, иногда, с запоя не выходил. Откровенно говоря, мне жалко этого человека. Абосс Додорджанович Додорджанов душевный человек. Но сам ни доктор его душевной болезни.

Однако, мне хотелось кричать от радости, что наконец-то вырвался из плена принуждённой пьянки. Ведь немного ещё и мне пришлось бы искать доктора от постоянных запоев.

Хорошо, что в этом городке больше нет художников-оформителей. При любой серьёзной проблеме в работе можно легко сменить место работы. Мне будут рады на любом предприятии города.

– Ура! Работаю на новом месте! – закричал, когда пришёл домой. – Можно с радости пить.

– Попробуй только! – поднеся к моему носу свой кулачок, сказала жена. – Размажу по стенке.

– Шутка! – радостно, сказал, кусая кулачок, отчего взвизгнула Людмила. – Хорошая работа. Буду работать художником-оформителем в СМНУ-8. Всё начинаю с нуля. Там есть много работы.

– Знаю это место. – сказала жена. – Эта организация находится под контролем нашей вневедомственной охраны. Там есть опасный переход по подвесному мосту через реку Кафирниган.

– Ну, ты не видела подвесные мосты на Кавказе! – удивлённо, воскликнул сам. – На тех мостах мы детьми в любое время могли погибнуть. Здесь подвесной мост просто прогулка для детей.

На следующий день раньше всех пришёл на новое место своей работы. Оказалось, что всё предприятие подключено к сигнализации вневедомственной охраны. Куда можно пройти только по специальному допуску и коду к отключению сигнализации.

Ну, прямо, как на военных заводах, где сам работал. Даже там было проще войти. Тут же пришлось ждать, пока впустят меня.

Первым пришёл парторг Абрама Юшаевича Мулукандов. Можно подумать, что здесь партком, а не предприятие. Между прочим, его родственники живут на первом этаже в нашем подъезде.

Вчера вечером мы видели друг друга, когда он проходил в гости к своим родственникам. Он вчера днём отдавал мне ключи от художественной мастерской. Мог сказать про сигнализацию.

Парторг издали оценил моё состояние насчёт трезвости. Также на расстоянии обнюхал воздух на предмет присутствия запаха алкоголя вокруг меня и только после этого пошёл отключать сигнализацию. Ни спеша последовал за ним.

Пока у меня не было задания на работу, мне надо было превратить обычный кабинет в художественную мастерскую, как будет мне удобно.

– Начнём оформлять фойе. – сказал парторг, когда в конце рабочего дня зашёл ко мне. – Тебе нужны будут сведения нашего предприятия, постановления политбюро и совета министров Таджикистана. Затем ты делаешь несколько фор-эскизов, которые пройдут конкурсный отбор.

– Вот теперь внимательно послушайте меня, после того, как вас послушал. – едва сдерживая гнев, сказал, парторгу. – Никаких фор-эскизов не будет. Здесь нет конкурсного отбора в Художественном Фонде среди художников по оформлению Дворца Культуры. Мне без вашего указания известно, как надо оформлять наглядную агитацию. Работал на гигантских военных заводах и ни разу никто ни сказал, что плохо работаю. Если мне что-то будет не понятно в работе, то сам приду к вам. Самое главное, прекратите обнюхивать меня. Вам ни сучка, и вы ни кабель. Если ещё раз, это замечу за вами в отношении меня, то об вашем поведении сообщу в райком партии. Надеюсь, что вы меня прекрасно поняли. Теперь поговорим о нашей работе.

Парторг ничего ни стал говорить. Просто вышел из мастерской и тут же уехал к себе домой на своём потрёпанном легковом автомобиле. В это же время пошёл пешком домой через висячий мост. Когда подходил к своему дому, то рядом к дому подъехал автомобиль парторга.

Отсюда сделал для себя вывод, что лучше ходить на прямую пешком, чем в круговую ездить. На следующее утро, как ни в чём не бывало, мы встретились у ворот конторы.

Обменялись приветствиями друг к другу. Через час работы пришёл в кабинет парторга, чтобы обсудить вопрос расположения планшетов наглядной агитации на стенах фойе.

Обоюдные замечания по накладной агитации помогли нам найти взаимный интерес в дальнейшей работе в управлении.

11. Военная переподготовка.

Хорошо, когда приходит лето. Особенно хорошо, когда у школьников начинаются летние каникулы. Есть куда сплавить своих детей на целое лето. В этом отношении у детей и у родителей всегда была большая проблема.

Работающим родителям очень трудно было устроить детей в ясли малышей, в детский садик подросших и в пионерский лагерь детей школьного возраста. В нашей семье с этим было проще.

Художники-оформители нужны всем. Одно только упоминание профессии отца открывало любые двери в ясли малышей, в детский садик подросших и в пионерский лагерь детей школьного возраста.

Вот и наши дети школьного возраста на все школьные летние каникулы отправлены в пионерские лагеря на все три летних месяцев.

Летом 1983 года наши сыновья н как находились в пионерских лагерях Рамитского ущелья. Пару десятков километров от дома. При телефонной связи с местом работы мамы. При желании можно связаться с местом работы отца. Конечно, лучше всего не звонить родителям.

Так было до перехода наших детей, до перехода из одного пионерского лагеря в другой.

К примеру, когда закончился отдых Артура и Эдика в пионерском лагере «Горная сказка». Людмила привезла сынов домой на выходные дни. Хорошо помыться. Покушать бабушкиных пирожков.

Сменить одежду. В понедельник ранним утром наши сыновья отправились отдыхать в пионерский лагерь «Спутник», который находится при въезде в Рамитское ущелье.

Как только закончились летние школьные каникулы, так буквально на следующий день мне прислали повестку из военкомата на сборы в пионерский лагерь «Спутник», где будет проходить военная Переподготовка.

На эти дни недели меня собирались отправить от СМНУ-8 на полевые работы в Дангаринскую долину апробировать пусковые приборы орошения полей.

Как говорится: «против военных не попрёшь». Прошлось отложить все производственные и домашние дела на потом. Ранним утром 30 августа 1983 года явился в районный военкомат на сборы, куда прошли больше сотни мужчин в возрасте от 20 до 50 лет.

Фактически на одни сборы пришли отцы и сыновья. Среди них были знакомые лица всех призывных возрастов.

– Юрий Филимонович! Нас, что в Афганистан отправят? – с беспокойством, спросил у второго секретаря райкома партии, которого военкомат назначил командиром призывного батальона.

– Тебя точно дальше пионерского лагеря «Спутник» никуда не пошлют. – смеясь, ответил командир призывного батальона. – Остальных могут так же призвать на военный полигон Ляур.

Едва только мы прибыли в пионерский лагерь «Спутник», как меня тут же поселили в небольшой домик, где мне определили место жительства и место работы художника-оформителя на время призыва.

Мне сразу вручили список лозунгов и плакатов, которые должен был подготовить в течении двух суток к размещению их по местам переподготовки на полигонах.

Двое суток фактически ни спал. Писал лозунги и плакаты, которые увозили солдаты по местам размещения. Когда все работы по наглядной агитации были сделаны, то мне разрешили на сутки съездить домой отдыхать.

В это время пионерский лагерь «Спутник» буквально был садом спелых овощей, фруктов и ягод, которых не мог оставить без своего внимания.

Багажник и заднее сидение легкового автомобиля, который представили мне к отъезду на отдых домой, были буквально загружены полностью картонными ящиками с дарами природы.

Все эти ящики вначале выгрузили возле нашего дома. Затем моя мама и Людмила разделили их поровну между нашими семьями. Пару ящиков с фруктами мы оставили детям нашего двора.

С понедельника, после отдыха дома, мне нечего было делать на месте призыва на переподготовке. Вся работа по наглядной агитации сделана.

Командир батальона призывником на военные сборы включил меня в список на стрельбище, местный тир которого находится буквально через автомобильную трассу от места нашего жительства в пионерский лагерь «Спутник».

Меня закрепили за лейтенантом, Абдуллаев Гамзат, который после учёбы в институте в армии не служил. Звание офицеров получают все с высшим образованием, даже без службы в армии.

Как признался сам Гамзат, что до этого призыва он вообще не держал в руках никакого огнестрельного оружия. У меня появилось желание разыграть лейтенанта как обычного салагу.

– Вот на этот курок надо нажимать? – наводя пистолет к Гамзату, спросил, нажимая на курок.

– Ты что совсем дурак?! – вскрикнул лейтенант и рухнул без сознания прямо у моих ног.

– Прежде чем навести пистолет на тебя, поставил его на предохранитель. – стал объяснять, Гамзату, когда он пришёл в себя после обморока. – На курок до упора не нажимал. У меня в армии был именно этот вид пистолета. Владею пистолетом, как кисточкой. Вот посмотри.

Снял пистолет с предохранителя, навёл ствол под яблочко в мишень и с двух рук всадил в мишень весь заряд пуль в десятку и в девятку. Перезарядил пистолет и сделал почти тоже самое в соседнюю мишень.

Пропустив только два выстрела в стороне от центра. Когда прекратил стрельбу лейтенант побежал к мишеням, чтобы поближе посмотреть результат стрельбы.

– Можно эти мишени возьму себе? – растерянно, спросил Гамзат. – Скажу дома, что стрелял.

– Бери хоть все, которые сам сегодня настреляю. – с удивлением, ответил ему. – Там нет фамилий.

На стрельбище, который установили возле небольшого арыка на время наших сборов, были мишени к стрельбе из пистолетов, карабинов и автоматов Калашникова.

У каждого огнестрельного оружия свой норматив стрельбы по разным мишеням. Мне удалось выполнить почти все нормы на хорошо и отлично. Кроме норм стрельбы из карабина сдал на удовлетворительно.

Когда все призывники сдали свои нормы по стрельбе. Командиры регулярных воинских частей, принимавшие у нас нормативы по стрельбе, покинули стрельбище.

Нам приказали почистить всю территорию и арык от стреляных гильз. Затем почистить оружие и сдать его на склад оружия в пионерский лагерь «Спутник». Призывники остались одни на уборке стрельбища.

– Мужики! Посмотрите сюда! – закричал призывник на уборке пустых ящиков из-под патронов. – Здесь целый ящик магазинов с патронами к автоматам Калашникова. Что нам с ними делать?

– Ни сдавать же их нам на склад? – удивлённо, сказал сержант. – Нам сказали сдать чистое оружие. Мы так и сделаем, а эти патроны расстреляем по мишеням. Для этого их сюда привезли.

– Давайте устроим соревнование на поляну. – предложил ему. – Стреляем на убывание по движущимся мишеням. Кто промазал, тот ставит деньги на бутылку водки. Патронов хватит на всех.

Все согласились с моим предложением. Разделились по званиям и по рангам. Стрельбу начинали два капитана. Когда один из них выбыл. Второй оставался стрелять с победителем следующей пары и так дальше на убытие.

Всего было десять пар. Выходило, что до финиша проходили почти двадцать пар. Мне, как рядовому, досталось стрелять с сержантом.

– Мы ничего ни сказали о победителе на финише. – сказал, когда остался с сержантом.

– Победитель поедет в ближайший магазин за ящиком водки. – предложил капитан из первой пары. – Закуска имеется в столовой в пионерском лагере. Остаток денег отдаём победителю.

Все согласились с таким предложением. Деньги в спортивной сумке поставили в машину. Сержант лёг первый на стрельбу по движущимся мишеням.

Отстрелял на отлично. У меня тоже прошла стрельба на отлично. Затем мы стреляли сидя и стоя. С колена и из-за укрытия. Перепробовали все методы стрельбы. Но никто из нас двоих не уступал другому дорогу к финишу.

– Да! Стреляете вы отлично. – услышали мы голос рядом и по лампасам определили, что это генерал, то есть влипли по полной программе. – Отправим вас на войну в Афганистан. Шутка. В последний день переподготовки поедете на полигон Ляур. Покажите класс стрельбы офицерам.

Генерал уехал по своим делам. Мы прекратили стрельбу. Меня и сержанта отправили за водкой. Все остальные остались убирать территорию стрельбище и арык от стрелянных гильз.

Мы поехали за водкой в гастроном, который находится на трассе на выезде из нашего города. Где нас не знают, чтобы не было после разговоров, что мы на сборах устроили массовую пьянку.

– Нам ящик водки. – сказал, продавцу, высыпая из сумки деньги. – На остальные колбасу.

Продавец посчитал деньги. Выставил нам ящик водки и сверху положил одну коляску краковской колбасы. Мы усмехнулись такому финалу в гастрономе.

Никто из нас ни считал деньги в сумке. На вид казалось, что хватит денег на ящик водки и на ящик колбасы. В результате вышло, что всего одна коляска колбасы.

Всё бы равно ни стал бы брать деньги на финише. Когда мы приехали в пионерский лагерь с ящиком водки, то в столовой были накрыты все столы. Закуски было столько, что хватило бы на роту солдат.

Вообще-то нас, примерно, столько было вместе с теми, кто спорил и с теми, кто был в пионерском лагере. Пьянка удалась на славу. Проезжающие рядом по трассе, очевидно думали, что это пионеры празднуют конец лета.

На следующий день нам выпадало воскресенье. Кроме призывников в пионерском лагере больше никого не было. После вчерашней пьянки все спали до обеда.

Кто проснулся, тот пошёл искать что-то на похмелье. Кого не тянуло на похмелье, тот занимался сбором урожая фруктов и овощей для своей семьи. Собирал в коробки художественные принадлежности.

– Товарищ генерал! Разрешите пригласить вас на стрельбище на полигон Ляур. – прикололся рано утром в понедельник командир призывного батальона, Юрий Филимонович Поносов.

– Вольно! Разрешаю! – также прикололся сам. – Насколько понимаю, что нам больше ни светит жить на халяву в этом месте. Но что мне делать с художественными принадлежностями?

– Это всё на ваше усмотрение. – ответил капитан Поносов. – Это уже бесхозные предметы.

– В таком случае, по моему усмотрению. – решительно, заявил. – Всё это принадлежит мне.

Юрий Филимонович больше ни стал прикалываться. Мы загрузили все мои коробки в багажник его служебного легкового автомобиля. По пути завезли коробки к нам домой.

Вскоре мчались по трассе через Душанбе в южном направлении до военного полигона Ляур. Когда переехали через мост, где были угроблены машины в новогоднюю ночь, повернули направо. С республиканской автомобильной трассы до военного полигона Ляур была отличная асфальтированная дорога. Непонятно почему тогда мы поехали оврагу и по руслу высохшей реки. Наверно, в этом был какой-то стратегический манёвр или гражданские не согласовали с военными ремонт моста или участка этой республиканской трассы? В любом случае тут был прокол.

– Подождите здесь. – сказал капитан Поносов, когда мы приехали на плац полигона Ляур. – Мне надо сходить в блиндаж к командиру сбора переподготовки. Надо узнать наше участие здесь.

Мы остались в машине. Водитель стал дремать за рулём. Видимо достали его дни переподготовки. Мне было интересно посмотреть, где расположены мои лозунги и плакаты, которые писал в первые дни моего призыва на военные сборы.

К моему удивлению, ни одного плаката или лозунга моей работы на полигоне не было. Куда их разместили мне было не понятно?

– Где ваш партнёр по стрельбе? – прервал мои размышления генерал со стрельбища в Рамитском ущелье. – Мы хотели устроить показательную стрельбу для офицеров полигона Ляур.

– К сожалению, мне нечего сказать о своём партнёре по стрельбе. – с сожалением, ответил ему. – Мы с ним даже не знакомы. Просто встретились на финишной прямой перед мишенями и всё.

– Товарищ генерал! Может быть, рядовой Александр Черевков один за двоих покажет класс стрельбы офицерам полигона? – внёс своё предложение в мою защиту, капитан Поносов.

– Думаю, что из одного стрелка показа класс стрельбы не получиться. – задумчиво, сказал генерал. – Будет не показ, а показуха. Так что мы снимем этот вопрос с повестки сегодняшнего дня.

Откровенно говоря, мне было неприятно такое начало дня в конце сбора переподготовки. Лучше бы меня отпустили домой. Так редко бываю дома, что даже не заметил, как быстро за последние три года выросли два моих сына.

Оба выросли из детского садика, до школьного возраста. С ростом наших детей выросли проблемы в воспитании нового поколения. Увлечённый своими размышлениями ни заметил, как мы прибыли на стрельбище из крупнокалиберного пулемёта.

Инструктор по стрельбе объяснил офицерам правила стрельбы из пулемёта при положении лёжа. Урок простой. Ложишься на живот. Раздвигаешь ноги для упора.

Мишенью служит бронемашина на вершине горы, примерно, на расстоянии одного километра. Подготавливаешь пулемёт на одиночный выстрел. Зажимаешь гашетку.

Проводишь выстрел. Если попал в мишень, переводишь пулемёт на короткую очередь. Зажимаешь гашетку. Проводишь выстрел. Если попал в мишень, переводишь пулемёт на длинную очередь.

Кто не попадает в мишень в одном из трёх видов стрельбы, тот выбывает. Победителя ждут награды. Офицеры в очередь выстроились на верхней площадке. Инструктор по стрельбе спустился вниз к пулемёту с первым по очереди офицером запаса.

Он провёл одиночный выстрел, промазал, вышел из очереди. Второй офицер тоже промазал в мишень. В очереди двадцать офицеров запаса. До финиша ни дошёл ни один офицер.

Награды и призы не дождались победителя. Во время службы в армии мне доводилось стрелять из пистолета, автомата и даже из 120-и калиберного миномёта.

Но из крупнокалиберного пулемёта ни разу ни стрелял. Со стороны кажется, что из пулемёта проще стрелять. Лёг на живот. Навёл прицел под яблочко на огромную мишень. Зажал руками гашетку и с одного раза превратил мишень в дуршлаг на макароны.

– Товарищ генерал! Здесь осталась целая патронная коробка с лентой. – заглядывая в ящик с патронами, сказал инструктор по стрельбе. – Мне что с ними делать? Сдать обратно на склад?

– Зачем на склад сдавать? – с удивлением, сказал генерал, глядя на меня. – Вот, пусть рядовой потешится. Может быть, в армии он этот пулемёт только на картинках видел или на стенде?

Генерал показал мне на крупнокалиберный пулемёт. Отказываться от стрельбы или говорить, что впервые вижу пулемёт, было бесполезно. Приказ генерала надо выполнять.

Мне ничего не оставалось, как только спустится вниз к пулемёту и с позиции лёжа выполнить требования инструктора по стрельбе. Едва инструктор удалился. Взял мишень под прицел и зажал гашетку. В тот же момент пулемёт словно взбесился. Он начал дёргаться в моих руках с такой силой, что сразу пожалел о своём согласии лечь рядом с этим монстром.

Инструктор и офицеры кричали мне со стороны, чтобы разжал руки на гашетке. Но сам боялся выполнить их требования, так как опасался разбить лицо гашетками. Держался до последнего. Пока заглох мой пулемёт.

– Ты зачем переключил пулемёт на длинную очередь? – со злостью стал кричать инструктор.

– Ничего никуда не переключал. – стал сам оправдываться. – Просто зажал крепко гашетку.

– Вы чего на него орёте? – сказал в мою защиту генерал. – Он сразу выполнил все ваши требования. Превратилась вашу мишень в решето. Так что отдайте ему все заслуженные награды.

Инструктор ни стал обсуждать требования генерала. Пошёл к своей машине. Достал из багажника бутылку шампанского вина, кубок за первое место по стрельбе, грамоту и диплом за первое место по стрельбе на военном полигоне Ляур. Записал грамоту и диплом на моё имя. Всё вручил мне. Открыл бутылку шампанского. Обрызгал всех вином. Остаток вылил на себя.

Генерал и офицеры радостно приветствовали мой неожиданный поступок с шампанским вином, а также искренне поздравляли меня с победой по стрельбе из крупнокалиберного пулемёта на стрельбище военного полигона Ляур. На этом мои очередные сборы по военной переподготовке на военном полигоне Ляур закончились. Вскоре мы все отправились по своим домам.

12. Дангаринская долина.

В первый же день моего выхода на работу, после военного созыва на переподготовку, мне вручили командировочный лист на полевые работы апробирования в Дангаринскую долину.

Мне и ещё трём сотрудникам СМНУ-8 выделяют автомобиль ГАЗ-66. Мы едем по маршруту Орджоникидзеабад-Нурек-Дангара. Маленький посёлок городского типа районного назначения.

– Сегодня ночует здесь. – сказал нам представитель райисполкома, Нурбек Садон, отмечая наши командировочные листы. – Завтра вас рано утром проводят к месту работы в долине.

Как мы и предполагали в посёлке не было гостиницы. Райком, исполком и все остальные «комы» находились в одном административном трёхэтажном здании, самом большом в посёлке.

Нас поселили на третьем этаже в актовом зале, который был одновременно и кинозалом. Кроватей не было. Как положено у таджиков в кишлаке, нам сделали мягкие постели на полу.

– Уважаемые гости из Центра. – обратился к нам Нурбек, когда мы разобрались с местом своего проживания. – Местные жители приглашают вас на свой достархан. Покушать наш хлеб-соль.

Мы, конечно, были не против того, чтобы с дороги покушать. Хотя сейчас было непонятно по времени, что сейчас будет обед или ужин. Но нам было всё равно, как это называется. Мы были голодными несколько часов езды по безлюдным местам. Поэтому, прежде чем идти к достархану кушать мы по очереди тщательно помыли руки и ноги под краном в умывальнике.

Достарханом был огромный настил из досок покрытый коврами под тенью деревьев вблизи небольшого рынка, который был видимо центром посёлка городского типа.

Рядом с достарханом огромный казан с горячим пловом. Тут же горящий тандыр с выпечкой душистых лепёшек. Ароматный зелёный чай чувствуется издалека. Всё это присутствует на огромном достархане.

– Уважаемые! Пожалуйста! Садитесь к нашему достархану. – приглашает нас Нурбек Садон.

Мы все четверо родились и выросли в городах. За всю свою сознательную жизнь в сельской местности у дедушки с бабушкой были всего пару раз в детстве.

Ну, а в сельской местности в Таджикистане мне лично не приходилось раньше бывать. Употреблять в пищу блюда любой национальности, это праздник душе и желудку. Так же праздник нашей печени без спиртного.

Обед и ужин за одним достарханом были настолько сытными, что мы были не в силах смотреть на местные достопримечательности, которых, может быть, не было вообще?

Здесь даже магазинов нет, где можно купить водку или пиво. Вообще если даже имеются в посёлке такие торговые точки, то в них не будет водки и пива. Ведь таджики мусульмане не пьют спиртное.

– Уважаемые! Пора вставать! – услышали мы чуть свет голос Нурбека. – Машина ваша готова.

Мы быстро собрались. На дорогу выпили зелёный чай с горячей лепёшкой и тут же спустились вниз к своей машине, рядом с которой стоял старенькая бортовая машина гружёная чем-то видимо для нашего проживания в полевых условиях. Наша машина была заправлена бензином. Каждому из нас был приготовлен пакет с горячими лепёшками и с термосом горячего чая.

– Это нам на весь полевой сезон. – пошутил водитель, разглядывая свой пакет с продуктами.