Дружба по расчету. Культура и искусство в советско-финских отношениях, 1944–1960 - читать онлайн

Осенью 1944 года положение Финляндии было нестабильным. Война в Европе продолжалась, и никто не знал, какая судьба ждала государство1. Воспринимаемые Советским Союзом как фашистские – чаще всего правые – организации были упразднены, а левые активно учреждались. Центральным новым политическим игроком была работавшая подпольно и с 1918 года управлявшаяся из СССР Коммунистическая партия Финляндии (КПФ), которая по требованию СССР была в Финляндии легализована. КПФ создавалась под прикрытием сотрудничавшей с ней левой партии «Демократический союз народа Финляндии» (ДСНФ), в которой КПФ занимала главенствующее положение. Советский Союз, естественно, активно поддерживал эту новую силу на политической карте Финляндии, и влияние партии в послевоенные годы было значительным2. В культурной жизни страны КПФ играла, однако, намного более ограниченную роль. Новое положение КПФ естественным образом и в значительной степени проявлялось в будничной жизни финнов, ведь коммунистические политические взгляды и цели выносились теперь в сферу публичных дискуссий. В культурной же жизни появление КПФ тем не менее не привело к серьезным изменениям3.

В послевоенные годы в сфере культурных обменов более значимой организацией, чем КПФ и ДСНФ, было учрежденное той же осенью 1944 года Общество «Финляндия – Советский Союз» (ОФСС), задачей которого стало развитие дружественных отношений с СССР. Эта роль оставалась за ОФСС и в течение последующих 45 лет. Иногда ОФСС называли отделом культуры при КПФ. Утверждение не безосновательно, но, хотя руководителями ОФСС часто становились члены ДСНФ и деятельность ОФСС рассматривалась в указанный промежуток времени на собраниях секретариата КПФ, в ОФСС работали не только представители левых политических взглядов, количество которых варьировалось в разное время. Особенно с конца 1950‐х годов относительная доля левых в Обществе уменьшилась. Одновременно с этим сузилась и сфера политического влияния организации. Кроме того, ОФСС не играло роль слепого проводника воли Советского Союза, хотя Общество и ориентировалось в своей деятельности на внешнеполитические и идеологические цели СССР. Необходимо также отметить, что среди членов ОФСС многие оставались сторонниками ДСНФ и после того, как доля не входящих в левое движение членов начала возрастать. ОФСС было не похоже на все подобные организации в разных странах. Хотя соответствующие общества дружбы учреждались по всей Европе во время войны и после ее окончания, ОФСС отличалось от них как размером организации, так и масштабом организованных ею культурных обменов с Советским Союзом. В этом смысле Финляндия была исключением среди капиталистических стран в течение всего послевоенного времени4.

Причин такого активного культурного обмена между Финляндией и Советским Союзом существовало множество. У СССР были как идеологические, так и политические мотивы посылать советских артистов в Финляндию. Визиты в рамках обмена финансировались в значительном объеме из средств СССР и на начальном, и на более поздних этапах. СССР все же не был полностью тоталитарной системой даже в период нахождения у власти Иосифа Сталина (годы жизни: 1878–1953), а после его смерти в 1953 году появилось больше свободы действий. Многие деятели искусства, занимавшие высокое положение, например композитор Дмитрий Шостакович (1906–1975), актер и режиссер Михаил Чиаурели (1894–1974) и хореограф Ростислав Захаров (1907–1984), смогли посетить Финляндию в послевоенное время и таким образом раздвинули идеологические и политические границы. Система позволяла артистам некоторую свободу, если только они публично демонстрировали свою лояльность советскому строю5. Политический режим СССР обосновывал международный культурный обмен идеологическими факторами и целями. Деятели искусства разделяли эти установки лишь отчасти.

Культурный обмен с СССР был очень непростым вопросом и с позиции официальной Финляндии. Считается, что в отношениях с Советским Союзом позиция президента Финляндии Юхо Кусти Паасикиви (годы жизни: 1870–1956) основывалась на подчинении идеологических целей осторожному курсу на нормализацию отношений с СССР6. Паасикиви сфокусировал свою политику на противодействии политическому влиянию Советского Союза на внутренние дела Финляндии. В таком контексте культура и искусство не являлись значимыми факторами. В последующие годы финляндско-советские отношения действительно рассматривались в первую очередь с политической точки зрения. Финляндию хотели представить жертвой, которая смогла в трудной ситуации сохранить независимость, несмотря на давление со стороны Советского Союза. Последующий нарратив, в особенности в период президентства Урхо Калева Кекконена (годы жизни: 1900–1986), амбивалентен: Финляндия выступает либо как слабое государство, пресмыкающееся в своей внешней политике перед СССР, либо наоборот – как история успеха: государство, сумевшее в период холодной войны маневрировать между сверхдержавами, не подчиняясь ни одной из них. В сфере культуры и искусства первая интерпретация подразумевала бы беспрекословное принятие действий СССР, а вторая – то, что Финляндии удалось заполучить с гастролями артистов самого высокого уровня7. Нарративы не обязательно несовместимы.

Данная книга охватывает промежуток с осени 1944 года до начала 1960‐х годов – время, предшествовавшее периоду наиболее тесных финляндско-советских отношений. В 1960 году между Финляндией и СССР был заключен договор о культурном обмене, постепенно превративший Финляндию в активного участника культурного взаимодействия. Одновременно в сфере культурных контактов произошли и другие изменения: число обменов увеличилось, и они стали разнообразнее8. Например, в литературной и театральной областях, а также в сфере изобразительного искусства обмен существенно участился только в 1960‐е годы. За предыдущие пятнадцать лет сменилось, однако, некоторое количество различных периодов, когда культурный обмен то значительно возрастал, то практически сходил на нет. Часть культурной деятельности напрямую зависела от политики, другая была, наоборот, практически независима, хотя многим аполитичным обменам придавали геополитическое значение. Такими смыслами культурные визиты наделяли как СМИ, так и отдельные лица, включая политиков.

Все поле культурных обменов слишком обширно, чтобы быть рассмотренным в отдельном исследовании. Поэтому объектом настоящего исследования являются области культуры, занимавшие центральное положение в первые десятилетия финляндско-советских культурных обменов. Страны обменивались не только делегациями, состоявшими из деятелей культуры и искусства, в особенности начиная со второй половины 1950‐х годов, но эти области сотрудничества я оставил за пределами настоящего исследования, как и тему академического обмена, начавшегося в середине 1950‐х годов. Хотя сфера образования и является частью культуры общества, академический обмен по своему характеру довольно сильно отличается от обмена в сфере искусства и заслуживает отдельного исследования. Настоящая книга затрагивает эту тему по касательной, освещая вопрос художественного образования в СССР.

Культура – понятие широкое, включающее в себя различные сферы деятельности. В настоящей книге в силу причин, связанных с ее трудоемкостью и содержанием, исследование культурных обменов ограничено областью искусства. Обменная деятельность в этой сфере очень сильно доминировала в рамках финляндско-советских культурных отношений в первом послевоенном десятилетии. Кроме того, происходил активный материальный обмен, вектор которого был направлен главным образом из СССР в Финляндию. Речь идет о публикациях и выставках, не имевших непосредственного отношения к искусству и поэтому оставленных без внимания в этой книге. Концентрация внимания именно на искусстве как области культурного обмена позволила автору лучше осветить разные уровни данного явления. Помимо государства и различных организаций, в обменном процессе участвовали частные лица, чье влияние на обмен было подчас довольно значительным.

Личное мнение артистов по поводу культурных обменов часто отличалось от государственного. Деятели искусства в исследуемый период времени, судя по всему, придавали не так много значения государственной политике, отдавая себе при этом отчет, что СССР использует их как представителей своей системы. Культурные обмены были значимы не только в политическом отношении; в некоторых областях искусства они стали решающим фактором с точки зрения развития в конкретный период времени. Политика была только одной из составляющих культурного взаимодействия.

ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЛИ СОБОЙ КУЛЬТУРНЫЕ ОБМЕНЫ?

Финляндско-советские отношения занимают центральное место в финских исследованиях политической истории. В фокус этих исследований помещаются политические контакты, обычно высокого уровня, а также в некоторой степени экономические отношения между странами. Объектами интереса являются деятельность Кекконена и других политиков высокого уровня, характер их контактов с Советским Союзом, объемы торговли между странами, передвижение товаров и промышленность9. О финляндско-советских культурных контактах исследований значительно меньше. Существующие обычно опираются на одну точку зрения – какой-нибудь определенной институции10. Есть и другие подходы. Политическое измерение культурной деятельности исследовал Йони Крекола в своем сочинении «Maailma kylässä 1962. Helsingin Nuorisofestivaali» («Весь мир в гостях. Фестиваль молодежи в Хельсинки в 1962 году»), в котором он рассматривает это событие в связи с общим контекстом холодной войны и сетью сложных отношений Финляндии с Советским Союзом11.

То, что происходило в высоких кабинетах политиков и на пьяных банных посиделках влиятельных деятелей экономики, в конечном итоге имело к обычному человеку незначительное и опосредованное отношение. Однако у многих финнов все же имелся большой опыт контактирования с Советским Союзом: кто-то побывал в Ленинграде или советской Эстонии, кто-то помнил визиты советских делегаций, многочисленные выступления советских артистов в разных частях Финляндии или знал о деятельности городов-побратимов. В настоящей книге будет рассмотрено влияние, оказывавшееся СССР на Финляндию в послевоенное время, но вместо традиционного акцента на политике в фокусе будут области пересечения культуры и политики. В центре внимания находятся финляндско-советские отношения в области культуры, их трансформация и отражение в искусстве Финляндии.

Комплексного исследования финляндско-советских культурных связей и их влияния на культурную жизни Финляндии не существует. Однако в послевоенной ситуации руководители и Финляндии, и СССР считали делом первой важности снижение антисоветских настроений в Финляндии и рост положительного отношения к СССР среди финнов12. Эта цель предполагала обширную поддержку дружественных отношений между странами. Отношения в сфере культуры играли ключевую роль на этом пути. Это хорошо иллюстрируется тем фактом, что в ситуации, когда наибольшее внимание авторов и исследователей уделялось политическим и экономическим отношениям высокого уровня, упускалось из поля зрения большинство заключенных между Финляндией и СССР договоров, которые касались вовсе не торговых или пограничных отношений стран, а именно культурного обмена: предметами договоров стали телевизионные и радиопередачи, туризм, академический обмен, научные связи, деятельность обществ дружбы, сотрудничество в спорте или, например, преподавание русского языка в Финляндии. С другой стороны, необходимо отметить, что многие из этих договоров были заключены только в 1960 году и позже. В сфере культуры государственные договоры часто следовали за уже существующими практиками, отвечая таким образом на произошедшие изменения и существующие обстоятельства.

Многочисленные договоры и довольно активная практическая деятельность в сфере культуры между Финляндией и СССР остались, однако, без пристального внимания исследователей. Эти отношения попадали лишь частично в фокус внимания исторических сочинений о важных институциях. Например, существует отдельное историческое исследование о деятельности Общества «Финляндия – Советский Союз», описывающее в первую очередь работу самой организации, культурный же обмен рассматривается в очень незначительном объеме. Автор упомянутого исследования предлагает много ценных сведений об ОФСС, однако не ставит целью оценить роль организации в культурной жизни вообще, хотя ОФСС занимало центральное положение в культурном обмене. Позиция, с которой он выходит к читателю, как это часто бывает в хрониках, – это позиция самого ОФСС; мотивы СССР, или даже самих финнов, в книге не показаны в полной мере13. Влияние СССР на деятельность различных институций, конечно, упоминается во многих сочинениях, как, например, в трудах, посвященных истории Государственной телерадиокомпании Финляндии «Yleisradio» или Национальной опере Финляндии14. Оценка культурным отношениям в целом, однако, не была дана. Влияние СССР на культурную жизнь Финляндии, как и советско-финские отношения в целом, трудно оценивать без восприятия общей картины. Кроме того, изучению подлежит не только уровень государств, но и различных организаций и отдельных личностей с их конкретным опытом.

Рассматривая культурный обмен с позиции многочисленных как советских, так и финских институций и артистов, исследователь имеет возможность проследить мотивы разных деятелей искусства. Политические руководства – как послевоенной Финляндии, так и Советского Союза – стремились изменить установки финнов и их отношение к СССР. С другой стороны, участники культурных обменов редко ощущали себя всего лишь исполнителями воли советского политического руководства – у них были свои причины сотрудничать с СССР.

В период руководства страной Сталиным СССР представлял собой очень закрытое общество, с которым было довольно сложно сотрудничать в сфере туризма и академического обмена. В области высокой культуры частные визиты, однако, происходили. В первую очередь благодаря заинтересованности в этом Советского Союза. Правительство СССР использовало искусство и культуру для своей внешнеполитической деятельности. Финляндия же к такому влиянию не стремилась. К тому же она не хотела растрачивать свои незначительные ресурсы в области культуры, используя их как эскпортный товар в Советский Союз.

Политика и идеология всегда на каком-то уровне присутствовали в обменной деятельности. Именно так и было в течение первого послевоенного десятилетия, когда обменная деятельность была связана с внешнеполитическими целями СССР. Хотя наряду с этими целями постепенно стали возникать и другие, от политизации обменного процесса Советский Союз полностью не отказался. Среди финских агентов ОФСС придерживалось мощной идеологической позиции, в то время как многие другие институции в сфере искусства и сами артисты не хотели или не были способны видеть политическое и идеологическое измерение обменной деятельности. Для них финляндско-советский обмен предлагал в первую очередь профессиональные возможности, такие как карьерный рост, выход на международную арену и профессиональное развитие. С этой точки зрения СССР был прежде всего не политическим или идеологическим врагом, а страной, где ценили искусство и где определенные его виды процветали благодаря щедрой государственной поддержке. У Финляндии и финнов была возможность приобрести выгоду в сложившейся ситуации, и некоторые с рвением воспользовались случаем.

В своей книге я пытаюсь продемонстрировать, что политические мотивы еще не означают прямой политической или идеологической ангажированности действий. Часто политические мотивы играли второстепенную роль, а культурное взаимодействие приносило пользу в первую очередь самим артистам и многочисленной публике. Центральное место в настоящем исследовании я уделяю музыке и танцу, которые находились на острие советских культурных обменов. Литература, изобразительное искусство и театр в 1940–1950‐х годах играли еще относительно небольшую роль в финляндско-советском взаимодействии. Советская литература, конечно, переводилась на финский язык, но объемы этих переводов нельзя назвать значительными. Поэты и писатели редко участвовали в культурных обменах того времени. Помимо музыки и танца центральную роль в культурном сотрудничестве играл кинематограф, считавшийся в СССР важнейшим видом искусства. Основными участниками распространения советских фильмов на территории Финляндии были объединение «Совэкспортфильм» – организация, занимавшаяся прокатом за рубежом, – и АО Kosmos-Filmi, перешедшее после войны в собственность СССР. Посредством передачи АО Kosmos-Filmi Советскому Союзу Финляндия стала единственной страной, где у СССР были собственные кинотеатры и кинопрокатная компания. Связанные с кинематографом вопросы я, однако, затрагиваю в настоящей книге лишь по касательной, поскольку эта тема требует отдельного исследования.

ИСТОЧНИКИ И ЛОГИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

В настоящем исследовании я попытался создать картину влияния СССР на развитие культуры Финляндии, а также сотрудничества, возникшего между этими двумя странами в послевоенный период. Эта цель требовала использования разнообразных источников. Если бы я осуществлял исследование, опираяясь лишь на финские источники, деятельность СССР могла бы показаться противоречивой и не всегда понятной. Российский архивный материал дает возможность понять, чем были вызваны эти противоречия, какие факторы влияли на принимаемые решения и как стороны отстаивали свои интересы. Также при работе с большим набором источников становится понятнее идеологическая и политическая подоплека определенных решений и действий.

Эта работа стала результатом исследования продолжительностью почти в десятилетие. Начало ему было положено в Москве, где я обнаружил интересные документы, касавшиеся культурного обмена между Финляндией и СССР. В тот момент я работал над исследованием советской культурной дипломатии и культурного влияния СССР в западных странах и решил, что обнаруженные материалы могут заинтересовать моих коллег из Финляндии, занимающихся этой темой. Когда выяснилось, что обширный культурный обмен между Финляндией и СССР до сих пор никем толком не изучен, я решил заняться этим сам. В настоящей книге используются как русскоязычные, так и финские архивные материалы, периодические издания, а также интервью в основном с финскими, но и с некоторыми советскими деятелями искусства.

Общество «Финляндия – Советский Союз» в послевоенный период играло значительную роль в отношениях двух стран, поэтому помещенный в Национальный архив Финляндии архив ОФСС является центральным источником в настоящем исследовании. Это чрезвычайно объемный архив, что не очень характерно для собрания материалов организации, относящейся к гражданскому добровольческому сектору. В нем собраны материалы, документирующие собрания и деятельность разных органов Общества: планы работы и отчеты, бухгалтерские документы и административные решения. ОФСС иерархически подразделялась на окружные представительства, а они, в свою очередь, – на местные отделения. С точки зрения моего исследования центральным агентом является головная организация ОФСС. Головная организация, в особенности в первые годы существования ОФСС, крепко держала бразды правления Обществом в своих руках и осуществляла коммуникацию с СССР в основном самостоятельно. Я смог убедиться в этом, изучив помещенные в региональные архивы Финляндии архивы разных окружных представительств ОФСС, которые оказались почти бесполезными с точки зрения советских контактов 1940–1950‐х годов. В то же время объем архива головной организации настолько внушителен, что материалов достаточно и без собраний окружных представительств и местных отделений.

В архиве головной организации ОФСС корреспонденция выделена в отдельную коллекцию, структурированную хронологически и тематически. Мною была изучена как переписка внутри страны, так и с инстанциями в СССР. Отечественная часть содержит среди прочего коммуникацию с окружными представительствами, государственными органами, частными лицами, а также с различными сообществами. Переписка с советской стороной обычно русскоязычная. ОФСС выполняло также функции посредника, переводя на русский язык письма различных сообществ и направляя их в нужные организации в СССР. В таких случаях оригинальное письмо на финском часто сохранялось. Помимо переписки, в архиве ОФСС имеются секторы документов, относящихся к визитам делегаций и артистов. По какой-то причине в этих секторах содержатся в основном критические статьи из периодических изданий, а также время от времени попадаются различные, связанные с гастролями, материалы. В общем и целом, архив ОФСС предлагает исчерпывающую картину развития финляндско-советских культурных отношений в послевоенные годы.

Объектом настоящего исследования, однако же, не является деятельность ОФСС как таковая. Именно поэтому мною был проанализирован внушительный объем материалов из различных российских архивов. Они помогли мне понять мотивы, побуждавшие СССР вести масштабный культурный обмен с Финляндией, и оценить роль советских учреждений и артистов в этом процессе. С точки зрения СССР, ОФСС было не отправной точкой, а, скорее, удобным средством и надежным партнером по сотрудничеству, позволявшим максимально комфортно вести деятельность в Финляндии. Переписка между различными советскими организациями обнажает, однако, многие факты, о которых напрямую никогда не сообщалось ни ОФСС, ни другим финским организациям, по крайней мере, официально. Если, например, гастроли какого-нибудь советского артиста или ансамбля в Финляндии отменялись, о настоящей причине не сообщалось даже ОФСС. Внутренняя советская корреспонденция, в свою очередь, обнаруживает больше сведений, в частности о том, кто принимал решения в подобных случаях. Эти темы рассмотрены подробнее в части, посвященной взаимным визитам артистов.

В советских архивных материалах переписка занимает центральное место. На письма, приходившие из Финляндии, реагировали почти всегда, но не всегда, однако, отвечали. Вместо этого вопрос мог рассматриваться в разных организациях довольно долго. На материале переписки также можно увидеть, как менялось соотношение сил разных советских организаций. Система управления в СССР не была монолитной – наоборот, одни организации в разное время теряли власть, а другие занимали центральное положение. Например, в последовавшие за смертью Сталина годы власть МИД во внешних культурных вопросах была значительно ослаблена и фокус сместился на новых агентов15. Что касается культурного обмена с Финляндией, то одними из центральных организаций в послевоенный период были Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС), работавшее в непосредственном контакте с МИД и отвечавшее за внешние культурные связи, а также Министерство культуры и многочисленные организации, функционировавшие в его подчинении. В Финляндии деятельность ВОКС совсем не была исследована16, но американский историк Майкл Дэвид-Фокс (Michael David-Fox) написал отличную монографию о деятельности ВОКС в межвоенный период. Работа ВОКС во времена Сталина затруднялась деятельностью органов государственной безопасности. Деятели культуры были бы не против более обширного культурного обмена, но, особенно в случае с западными странами, им приходилось довольствоваться немногочисленными контактами с местными коммунистическими партиями и близкими к ним организациями17. С другой стороны, в отличие от большинства западных стран, в СССР культура воспринималась как центральный элемент внешней политики и внешнего влияния.

В СССР все организации передавали свои документы в архивы в большом объеме; переданные в архивы материалы послевоенного периода часто наиболее многочисленны, хотя из‐за большого количества подчас не структурированы. На практике исследователю приходится просматривать огромные объемы документов, чтобы найти искомое. В настоящем исследовании я воспользовался в первую очередь собраниями РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства) и ГА РФ (Государственный архив Российской Федерации). В случае с РГАЛИ меня интересовал в первую очередь архив Министерства культуры СССР, далее следовали архивы Комитета по делам искусств, Большого театра и других организаций. В ГА РФ я начал работу с изучения коллекции документов ВОКС, оставив на потом материалы других контактировавших с иностранными государствами организаций, например Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, Советского комитета защиты мира и ряда других.

Используя архивные материалы СССР, необходимо помнить, что страна на практике являла собой диктатуру коммунистической партии, при которой идеология и устремления этой партии оказывали значительное влияние на работу и направление деятельности всех организаций и конкретных лиц. В настоящем исследовании я, например, использовал переписку между отдельными советскими артистами и финскими коллегами. В данном случае речь не идет об обстоятельствах частной жизни. Так, письма скрипача Давида Ойстраха (1908–1974) или композитора Дмитрия Кабалевского (1904–1987), адресованные частным лицам в Финляндии, обнаруживаются в архивах учреждений различных административных областей. Финны не всегда отдавали себе в этом отчет, но советские граждане, конечно, помнили о своем положении и умели составлять письма так, чтобы в них не содержалось отступлений от магистральной идеологической линии. В большинстве случаев переписку от лица артистов вели сотрудники и специалисты, представлявшие разные области управления. Наряду с корреспонденцией важным жанром среди собранных материалов являются различные докладные записки, которые советская администрация производила в большом количестве. Например, существуют меморандумы переговоров советской стороны с финнами, в которых запротоколированы телефонные и очные разговоры. Записки составлялись также и советскими гражданами, работавшими с финскими артистами в качестве гидов и устных переводчиков. Записки и планы были для советской администрации главным способом планирования своей деятельности и способом руководства. Исследователю они могут рассказать об ограничениях в условиях работы организации, а также иногда о деятельности и взглядах отдельных деятелей искусства и артистических групп.

Поездки советских артистов за границу никогда не были простым вопросом. Вплоть до середины 1980‐х годов для получения разрешения на выезд требовалась резолюция органов государственной безопасности. Хотя архивы КГБ и других служб безопасности не являются открытыми, в партийных архивах и в архиве Министерства культуры обнаруживаются созданные этими организациями документы и заключения, содержащие комментарии по поводу зарубежных поездок артистов. В личных характеристиках, в частности, сообщалось, являлся ли конкретный человек членом партии, была ли его деятельность безукоризненной с точки зрения идеологии и каким творческим потенциалом он обладал. Если в биографии соискателя не обнаруживалось ничего подозрительного, ему могли позволить выехать за границу. Получение разрешения на выезд было крайне непростым процессом, что часто приводило к изменениям и отменам в последний момент. О причинах отмены или переноса визита финским коллегам обычно не сообщали.

Помимо фондов в ГА РФ и РГАЛИ я изучил материалы, собранные ранее в архивах КПСС и хранящиеся в РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории) и в РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Существуют два партийных архива: первый документирует время после смерти Сталина, второй – период, предшествовавший смерти Сталина. Значение партийных архивов с точки зрения отношений в сфере культуры во второй указанный период невелико. Влияние подведомственных партии органов снова усилилось в конце 1950‐х годов, когда ВОКС упразднили и вместо него учредили ГККС – Государственный комитет по культурным связям (ср. КГБ, который также работал как государственный комитет)18. Изменение, однако, еще не было столь заметно в охваченный настоящим исследованием промежуток времени.

Отдельно необходимо отметить также фотоархив ОФСС, который находится не в Национальном архиве Финляндии, а в Народном архиве. Хотя данная книга содержит лишь немногочисленные ссылки на фотоархив, значение фотоматериалов временами представляется весьма немаловажным. Фотоархив ОФСС располагает впечатляющим объемом материалов и структурирован как тематически, так и хронологически. О большинстве визитов артистов сохранились фотоматериалы, с помощью которых возможно не только определить географию выступлений, но, например, получить информацию о выступлениях на заводах и рабочих местах в рамках так называемых региональных гастролей. Некоторые фотографии смогли запечатлеть также общение артистов и публики.

Из финских архивов, помимо архива ОФСС, я использовал прежде всего архивы организаций, участвовавших в культурном обмене с СССР. К сожалению, архивы многих небольших организаций, таких как концертное агентство «Fazer» («Фацер»), со временем были утрачены. С другой стороны, например, Национальная опера Финляндии и Музыкальная комиссия города Хельсинки (организация, занимавшаяся администрированием Городского оркестра Хельсинки) смогли сохранить обширные архивы. Они позволяют рассматривать осуществлявшийся с Советским Союзом культурный обмен с точки зрения указанных организаций, которая часто очень отличается от точки зрения ОФСС или советских представителей. Этот материал также помогает увидеть их совместную с СССР деятельность в целом.

Наряду с архивными материалами важное место в настоящем исследовании занимают интервью. Первые из них я взял еще в 2010 году. Некоторые из интервьюируемых мною людей в то время уже скончались. А с кем-то я просто не успел побеседовать. Взятые интервью проявили вещи, которые невозможно обнаружить в архивах или периодических изданиях. Я разговаривал как с финскими артистами, контактировавшими с советскими коллегами, так и с работавшими в разных организациях лицами, владевшими прямой информацией о культурных обменах с Советским Союзом и их осуществлении на практике. Интервью, взятые у артистов, открыли совершенно другой мир контактов в области искусства, нежели тот, который предлагают архивные материалы. Мне стали известны такие факты деятельности советских артистов, которые невозможно обнаружить в официальных документах. Взятые у финских артистов интервью помогли также понять значимость советских артистов и финляндско-советских культурных связей в финском контексте. В случае с отдельными организациями, такими как, например, концертное агентство «Fazer», интервью помогли восполнить пробелы, возникшие из‐за отсутствия необходимого архивного материала. Благодаря интервью, взятым у бывших сотрудников, удалось получить сведения и о гастрольной практике.

Большой массив источников образуют также статьи из периодических изданий. В архивных материалах я обнаружил лакуны, в особенности в части первых лет работы ОФСС и других финских агентов. Хотя советские архивы и располагают хорошими собраниями за этот период времени, отслеживание графиков и мест выступлений советских артистов иногда представляется возможным лишь по рецензиям на концерты, опубликованным в периодических изданиях. К тому же материалы периодических изданий помогают установить степень освещенности визитов в прессе, а также значение, придававшееся гастролям различными организациями. Особенно заметно политическое разделение периодики первых послевоенных лет. Близкие к коммунистам и ДСНФ газеты писали о визитах советских делегаций намного активнее, чем придерживавшаяся правых политических взглядов пресса. Правые газеты писали о визитах гораздо реже и с меньшим акцентом на политику. Кроме того, советских культурных деятелей в правой прессе называют «русскими» и пишут именно о русской культуре. Со временем, в особенности на рубеже 1940–1950‐х годов, влияние идеологических и политических взглядов на содержание статей об искусстве – и на сам процесс написания этих статей – явно уменьшилось. В визитах артистов не видели – или не хотели видеть – политического аспекта.

При написании данной книги я использовал те статьи из периодических изданий, которые хранятся в обширном собрании Общества «Финляндия – Советский Союз». В архиве ОФСС я обнаружил множество газетных вырезок, по большей части 1940‐х годов, откуда удалось узнать про гастроли, о которых не сохранилось иных сведений.

Помимо финляндских финноязычных и шведоязычных газет, я изучил также крупнейшие советские газеты «Правда» и «Известия», а также «Литературную газету», чтобы проследить историю посещений СССР финскими артистами. Кроме того, я проанализировал советскую прессу на предмет того, когда и как финляндско-советский культурный обмен освещался в СССР. При изучении советских газет мною были использованы полные цифровые версии изданий.

Я пользовался также материалами профессиональных журналов из разных областей. Особенно многочисленными оказались музыкальные журналы, некоторые из которых существовали совсем непродолжительное время. В список источников я поместил только те журналы, на которые я ссылаюсь в настоящем исследовании. Мною были изучены и многочисленные профессиональные журналы, в которых финляндско-советское сотрудничество практически совсем не освещалось. С некоторым удивлением я обнаружил, что в музыкальной прессе рабочего движения Финляндии об СССР писали очень мало.

Последнюю, наиболее крупную группу источников составляют воспоминания. Большинство деятелей культуры, активных в 1940–1950‐х годах, к моменту начала моей работы уже скончались. Однако многие из них успели оставить после себя мемуары, в которых упоминают – или не упоминают – финляндско-советское сотрудничество. В большинстве случаев поездки в СССР воспринимались артистами как специфический опыт, при этом советское искусство считалось первоклассным, а система поддержки – весьма щедрой. Проблема мемуаров заключается в том, что они часто были написаны спустя десятилетия после описываемых событий. Во многих случаях мне пришлось подтверждать правдивость упомянутых событий с помощью других источников, так как в воспоминаниях иногда даже год не упоминается. То же самое приходилось делать, работая и с интервью, которые отсылают к событиям без привязки к конкретной дате.

С методологической точки зрения важно учитывать описанные выше возможности и ограничения различных источников. В своем исследовании я указываю на проблемные места в определенных источниках, часто в формате постраничных сносок. В качестве основы для сбора и использования материалов интервью мне послужили в первую очередь антологии «Muistitietotutkimus: metodologisia kysymyksiä» («Исследование памяти: методологические вопросы»; 2006) и «Ääniä arkistosta – haastattelut ja tulkinta» («Голоса из архива – интервью и интерпретация»; 2008)19. Служащие основой моих интерпретаций источники легко отследить по ссылкам. В случае с архивами наряду с техническим библиографическим описанием архивного материала я также указываю вид документа (докладная записка, письмо, отчет), выступающее информантом лицо и максимально точное время возникновения источника. Тем самым я предлагаю читателю инструменты для оценки достоверности моих выводов.

В целом изложение в книге не придерживается строго хронологического порядка, но объединяет в себе хронологический и тематический подходы. Отправной точкой служит рубеж 1944–1945 годов, когда в Финляндию устремился целый поток советских артистов. В первых главах я описываю изменения, произошедшие на рубеже 1940–1950‐х годов, и рассматриваю мотивы СССР и суть культурных обменов. В главе «Творческие сферы начинают сотрудничество» уделяется внимание непропорциональному распределению культурных обменов и популярности исполнительских искусств. В четвертой главе фокус исследования смещается на открытие СССР для финских артистов и на то, как финны воспринимали финляндско-советскую обменную деятельность. Пятая глава посвящена масштабному и прорывному сотрудничеству Национальной оперы Финляндии с советскими оперными театрами в 1950‐х годах. В последней главе речь пойдет об особом положении Эстонии в финляндско-советском культурном обмене. В заключении я резюмирую сделанные мною наблюдения и кратко характеризую значительные изменения в культурной обменной деятельности, произошедшие в начале 1960‐х годов.

ПОВОРОТ В КУЛЬТУРНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

После выхода Финляндии из Второй мировой войны в начале сентября 1944 года руководство Финляндии решило искоренить недоверие к СССР времен Первой республики. В течение всего периода независимости Финляндии СССР воспринимался финнами как враг20. В годы Второй мировой войны этот образ усилился благодаря антисоветской военной пропаганде, а также личному опыту людей на фронте, под бомбежками и на войне вообще21. До окончания войны деятельность коммунистов в Финляндии была запрещена. А Советский Союз, управляемый коммунистической партией, в целом воспринимался финнами как чуждое, враждебное государство, о котором мало что известно. И это несмотря на то, что ультраправые попытки государственного переворота в Финляндии были пресечены. Когда стало понятно, что Финляндия проиграет войну, а Германия будет разгромлена, в политическом руководстве Финляндии появилось понимание, что единственным способом сохранения будущего Финляндии как независимого государства является создание дружественных отношений с СССР и заверение СССР в миролюбивой позиции Финляндии. На практике антисоветская направленность к тому моменту стала уже настолько неотъемлемой частью финской идентичности, что изменения должны были быть кардинальными. И для начала необходимо было избавиться от открытой ненависти к «рюсся». Вместе с СССР Финляндия начала развивать программы дружбы и культурного обмена, считавшиеся ключевым фактором создания новых, доверительных и дружественных отношений22. Часть политиков участвовала в данной деятельности против своей воли, но присутствие Союзной контрольной комиссии сдерживало открытую критику.

Важным шагом в развенчивании образа врага стало упразднение организаций, поддерживавших этот образ. Проблема заключалась в том, что Советский Союз, финские коммунисты и другие финны имели свои собственные интерпретации того, что представляют собой эти организации. Быстрее всего случаем воспользовалась КПФ и объявила антисоветскими организации, которые считала враждебными себе. Из публичного доступа были также изъяты все антисоветские материалы, а касавшаяся СССР новостная повестка регулировалась во имя национального интереса23, которого коснулось одно важное изменение. Раньше национальный интерес был направлен как раз против СССР, теперь же интересы Финляндии и Советского Союза объединялись, по крайней мере в выступлениях ведущих политиков24. Часто новую доктрину так и называли – «новая восточная политика». Говоря о первом, назначенном им 17 ноября 1944 года правительстве, Паасикиви отметил, что ему [правительству] «…в первую очередь необходимо работать в наилучшем взаимопонимании с нашим соседом Советским Союзом…»25. Постепенно для восточных отношений выработалась своя, позаимствованная из советского идеологического дискурса риторика. Перенятие советского жаргона (речевой практики, характерной для официальных лиц в СССР) отталкивало обычных людей. Для тех, кто не был знаком с официальным советским языком, публичные выступления часто выглядели пустыми, ритуальными и не имевшими большого реального значения. Восточные отношения можно разделить на две части: на официальную политику, которая касалась обычных людей лишь косвенно, и на взаимодействие на уровне гражданского общества, в рамках которого происходило большинство культурных обменов.

После войны ситуация в СССР, однако, на позволяла вести такой же культурный обмен, как тот, например, что происходил между Финляндией и Швецией. Руководимый Сталиным СССР был закрытым обществом, которое не позволяло внешнему влиянию проникнуть через границы. За ослаблением строгого контроля над культурной жизнью во время войны последовало ужесточение в 1946–1948 годах, в рамках которого особенно сильно боролись с влиянием, считавшимся иностранным26. Деятельность СССР за границей представляла собой прежде всего распространение пропаганды, поддержку лояльных Советскому Союзу иностранных партий или происходившую на уровне межгосударственной дипломатии работу27. Для обычных людей Советский Союз представлял в первую очередь угрозу. Ситуация начала медленно меняться после окончания войны, в 1940‐х годах, постепенно наращивая обороты после смерти Сталина.

Развитие хороших отношений с Финляндией являлось для СССР важным направлением28. Спустя месяц после окончания боевых действий осенью 1944 года в финских кинотеатрах уже шли первые советские картины. Первую советскую фотовыставку открыли в выставочном центре «Taidehalli» в Хельсинки в 1944 году, а первые советские артисты и творческие группы прибыли в Финляндию на гастроли в январе 1945 года. Первопроходцем выступил хор Красной армии, который снискал международную славу на Всемирной выставке в Париже в 1937 году и теперь в первый раз выехал с гастролями за границу после войны29. В силу существовавших ограничений и атмосферы сталинского периода все же нельзя еще говорить о настоящем культурном обмене, так как на практике река текла в одном направлении – из СССР в Финляндию. На протяжении всего послевоенного времени Финляндия была первой на пути следования европейских гастрольных маршрутов советских творческих групп. В то время как Западная Европа только мечтала заманить к себе ведущих советских артистов, их выступления Финляндии прямо-таки навязывались. В послевоенные годы финны могли наслаждаться гастролями артистов самого высокого уровня, чьи выступления не ограничивались только столичными концертными залами, но проходили и в других частях страны. В 1950‐х годах количество визитов продолжало расти.

Хотя в Финляндии политическое руководство серьезно занималось сокращением антисоветских настроений, остальное общество следило за политикой пассивно. Уже в начале президентства Кекконена, т. е. в середине 1950‐х, политические отношения с Советским Союзом стали достаточно теплыми, но и пресса, и широкие массы населения продолжали относиться к СССР с подозрением30. Русофобия и антисоветские настроения были слишком глубоко укоренены. В особенности медленно менялись взгляды городского среднего класса и интеллигенции. В течение долгого времени положительный образ СССР был связан в сознании людей именно с коммунистами, что несколько замедляло изменение отношения к нему тех, кто не причислял себя к крайне левым. Поворотным моментом, пожалуй, можно считать середину 1960‐х годов, когда политику Кекконена поддерживали как Национальная коалиция Финляндии и Социал-демократическая партия, так и большинство народа Финляндии, включая студентов-радикалов31. Хотя студенчесво постепенно политизировалось, на уровне гражданского общества связи с СССР, наоборот, утратили свою политическую подоплеку, и отношение к СССР начало меняться. На рубеже 1970–1980‐х годов взгляд финнов на СССР уже значительно отличался от среднестатистического отношения в западных странах, в которых к СССР изначально относились сдержаннее. Однако и в 1950‐е годы в Финляндии находились учреждения культуры, сотрудничавшие со своими советскими коллегами. Также и среди культурных деятелей обеих стран было немало тех, кто контактировал друг с другом, несмотря на абсолютную разность политических и идеологических систем СССР и Финляндии.

Изменения на уровне гражданского общества происходили медленно, в том числе по вине самого Советского Союза. Более широкий культурный обмен с западными странами, и в частности с Финляндией, стал возможным только после смерти Сталина в 1953 году. До этого односторонний характер отношений препятствовал прямым контактам большинства финнов с СССР32. Однако смерть Сталина положила начало совсем другим отношениям. В середине 1950‐х годов культурный обмен действительно стал для нового советского руководства центральной областью внешней политики государства, вследствие чего лучшие советские музыканты начали постоянно гастролировать на западных концертных площадках33. Культурный обмен поначалу часто происходил в рамках договоров между государствами34, но вскоре принятие решений стало происходить на более низких уровнях, а политики занялись другими проблемами. Для СССР эта деятельность имела явную политическую подоплеку, и цель культурного обмена заключалась в первую очередь в том, чтобы демонстрировать непревзойденность советской системы и в целом позитивно влиять на представления граждан иностранных государств об СССР35. В обоих государствах люди воспринимали культурный обмен в первую очередь как обогащающее культуру явление и часто не замечали политической составляющей. Публику интересовало высококлассное искусство страны, которая долгое время оставалась закрытой.

В мировой науке исследования о фоновых причинах и влиянии культурного обмена существуют в некотором количестве, и эта тема определенно является объектом растущего интереса36. В Финляндии же нет собственно исследований, посвященных финляндско-советскому культурному обмену. Частично причина заключается в том, что в стране было множество участвовавших в обменной деятельности организаций – от Общества «Финляндия – Советский Союз» до Института Советского Союза при Министерстве образования и многочисленных местных агентов. В результате источники оказались разбросанными по многочисленным архивам. Отдельной организации, через призму которой можно рассматривать культурный обмен, не существовало, к тому же вплоть до начала 1960‐х годов роль государства оставалась очень слабой. Вместо государства центральным агентом с финской стороны было Общество «Финляндия – Советский Союз».

ОБЩЕСТВО «ФИНЛЯНДИЯ – СОВЕТСКИЙ СОЮЗ»

Деятельность ОФСС энергично началась осенью 1944 года. За несколько месяцев было открыто 364 отделения. Спустя год количество отделений возросло уже до 700. Одновременно количество членов увеличилось с 70 000 до целых 170 00037. Интерес к деятельности Общества и его целям был, похоже, значительным. Мотивом некоторых членов была игра на опережение (страх оккупации), но многими двигал личный интерес: они хотели больше услышать о стране, которая была закрытой, но которую, в особенности в крайне левых кругах, считали раем для пролетариев.

Предшественником ОФСС было основанное после Зимней войны (1939–1940) Общество мира и дружбы между Финляндией и Советским Союзом38, которое, однако, вследствие своей радикальной и очень просоветской деятельности быстро вступило в конфликт с государственной властью и остальной Финляндией. Поэтому после Советско-финской войны 1941–1944 годов СССР предупреждал финских коммунистов о том, что в деятельность нового общества не следует вмешиваться, чтобы его не постигла та же участь39. И если коммунисты и активисты предшественника ОФСС работали над созданием преемника Обществу 1940 года, то представители сферы экономики и буржуазная пацифистская оппозиция пытались создать организацию, опиравшуюся на более широкую основу, чем у левых40.

Создатели ОФСС преследовали конкретную цель: основать маленькое, управляемое экономической и политической элитой общество, с помощью которого можно перехватить инициативу у крайне левых и создать при этом разветвленную общественную организацию, необходимость которой левыми также признавалась. Конечный результат представлял собой нечто среднее. Влияние буржуазных кругов было особенно заметно при взгляде на оригинальный состав правления ОФСС, в который входили одновременно представители как будущего ДСНФ, так и буржуазной пацифистской оппозиции. У Паасикиви, очевидно, была главная роль в выборе не-левых членов Общества41. Во втором правительстве Паасикиви (17 ноября 1944 – 17 апреля 1945 года) из членов правительства семь входили в ОФСС, а в третьем правительстве Паасикиви, составленном по итогам первых послевоенных выборов, прошедших в марте 1945 года, целых шесть министров входили в центральное правление ОФСС: премьер-министр, министр иностранных дел, министр юстиции, министр обороны, министр образования и министр торговли и промышленности42.

Левые стремились увеличить ОФСС до масштабов максимально крупной общественной организации, охват которой был бы шире, чем сфера влияния ДСНФ. Однако в первые же годы работы Общества эта цель начала сильно противоречить политической доктрине ОФСС. Советский Союз хотел, чтобы ОФСС играло значительную роль в Финляндии, но, повышая своими действиями авторитет ОФСС, СССР одновременно укреплял в обществе позиции левых политиков. Например, предоставленная Сталиным двухлетняя отсрочка выплат репараций была анонсирована именно в связи с визитом ОФСС в Москву43. Еще активнее, чем СССР, репутацию Общества именно как левой организации подпитывали сами представители левых сил, работавшие в кругах ОФСС.

Возможно, самой серьезной проблемой расширяющегося ОФСС на первых порах его существования стало упразднение Союза братьев по оружию. В нескольких отделениях Общества произошли массовые подачи заявлений членов о выходе из организации, когда стало известно, что ОФСС выступило с резолюцией о роспуске Союза братьев по оружию Финляндии44. Центральное отделение Общества, как и многие другие крайне левые организации, выступило с обращением к правительству, которое в конце концов поддалось и ликвидировало Союз братьев по оружию. Например, в очень левом городе Ямсянкоски на собрании местного отделения ОФСС, рассматривавшем вопрос об упразднении Союза, присутствовали 250 членов. Из них 69 выступили против, изложив свою точку зрения в заявлении о том, что деятельность Союза братьев по оружию не противоречит целям ОФСС. Центральное отделение Общества жестко вмешивалось в деятельность тех местных отделений, которые в январе 1945 года высказались против резолюции об упразднении Союза братьев по оружию45. На практике меры дисциплинарного воздействия потерпели поражение. В результате споров прежде не входившие в ДСНФ члены ОФСС, в особенности представители интеллигенции, стали выходить из Общества. В Ямсянкоски из ОФСС вышло около ста человек. К концу 1947 года в ОФСС осталось только 113 человек – меньше половины от изначального количества46.

Четвертый пункт принципов деятельности ОФСС о противодействии всем стремящимся навредить отношениям Финляндии и СССР разрешал совершать действия, направленные против Союза братьев по оружию. Это привело к тому, что в первое десятилетие ОФСС четко придерживалось политической линии ДСНФ и действовало так, будто являлось культурным отделом ДСНФ47. Это отражалось как на деятельности ОФСС, так и на его составе.

В конечном итоге Общество «Финляндия – Советский Союз» обрело иерархическую структуру, состоящую из местных отделений, которые, в свою очередь, были подведомственны окружным организациям Общества. Над окружными организациями находилось центральное отделение, которое определяло деятельность окружных организаций и местных отделений, составляя регламентирующие уставы и строго контролируя их выполнение. Собрания центрального отделения с самого начала были тщательно подготовлены и организованы, имели четкий порядок работы и правила. СССР не определял практическое функционирование ОФСС – эта сторона деятельности была целиком организована самим ОФСС. При этом в Обществе с самого начала активно использовалась советская риторика. Отчет о деятельности за 1945 год пестрит «ударами против вредительских поползновений», «серьезными тормозами для рационализации» и «победами демократии»48. Франсуаза Том подробно проанализировала язык советских коммунистов, определила идеологические роли языка и выделила в нем то, что отличает их от всех прочих49. Эти языковые особенности переняла не только КПФ, но в значительной степени и ОФСС. Тексты ранних публичных заявлений и резолюций ОФСС выглядят как практически дословные переводы публичных заявлений, издававшихся в СССР50.

Быстрое расширение Общества имело свои проблемы. С точки зрения центрального отделения, значительные сложности ОФСС испытывало прежде всего в сфере связей с общественностью и поставки материалов по всей Финляндии, а также в целом в области организации деятельности из‐за малочисленности человеческих ресурсов. Центральное отделение начало незамедлительно обучать сотрудников отделений учебно-кружковой и культурной работе. В 1945 году «стали уделять еще больше внимания усилению характера Общества как общественной организации», имея в виду привлечение к ее работе не только представителей левого политического спектра51. Главная цель заключалась в знакомстве публики с СССР посредством лекций, докладов и, конечно, снимавшихся в СССР кинофильмов. Материал для пропаганды активно поставлялся также Государственной телерадиокомпанией Финляндии «Yleisradio»52.

В первое десятилетие существования ОФСС заявления и публикации Общества очень совпадали с коммуникацией КПФ и СССР. Для многих финнов риторика коммунистов по-прежнему представлялась чуждой, и ОФСС, активно использовавшее этот язык, не способствовало росту доверия к СССР. Подозрительности добавляло и то, что в одной из своих первых резолюций ОФСС потребовало от правительства Финляндии незамедлительной передачи помещений бывших домов шюцкора и организации «Лотта Свярд» в распоряжение Общества53. Прошло слишком мало времени после Второй мировой, и постоянное педалирование после войны темы фашизма, в особенности в связи с объединениями, которые, как считалось, с фашизмом связаны не были, заставляло людей сомневаться в целях и происхождении ОФСС. Ради привлечения в свои ряды тех, кто относился к коммунизму с недоверием, Общество чрезмерно активно начало вмешиваться в актуальную политику. К тому же СССР сузил свои внешние связи и поручил их поддержание в Финляндии очень ограниченному кругу деятелей, что тоже не способствовало возникновению позитивного отношения к СССР. Таким образом, деятельность ОФСС в течение первого послевоенного десятилетия оставалась очень односторонней и направленной из СССР в Финляндию. Работа в отделениях концентрировалась в основном вокруг присылавшихся из СССР материалов и, в отличие от центрального отделения, не предполагала непосредственных контактов с советскими гражданами. Все вышеперечисленное вызывало у финских граждан впечатление, что Общество, стремясь к увеличению взаимопонимания и дружбы между народами двух стран, пытается усилить влияние и присутствие Советского Союза в Финляндии.

Ил. 1. На празднике годовщины Октябрьской революции 1917 года в Хельсинки в ноябре 1951 года. Автор фото: Юрьё Линтунен. Источник: Народный архив (Kansan arkisto), Хельсинки

В 1950‐х СССР стал открываться Западу и заключать культурные договоры не только с Финляндией, но и с другими западными странами. В этих странах СССР не действовал открыто и стремился к своим целям, не выпячивая советскую идеологию. В случае с Финляндией Общество «Финляндия – Советский Союз» активно продвигало советскую идеологию не только на протяжении 1950‐х, но и 1960‐х годов, и даже сетовало на то, насколько «незначительно знание сочинений Ленина среди получивших школьное образование лиц», а ведь «Ленин не сомневался, признавая независимость Финляндии». История Финляндии продолжала подвергаться «выравниванию»:

Большинству финнов такая интерпретация истории была чужда, даже ненавистна.

Центральное отделение Общества напрямую руководило работой региональных отделений и поставляло им весь необходимый для работы материал, а также контролировало все публикации. Центральной задачей для себя ОФСС с самого начала определило «передавать правильную информацию о Советском Союзе» – так написано в годовом отчете Общества за 1945 год. Эта просветительская работа осуществлялась в формате праздников и собраний, докладов, выставок, кинопоказов, проводилась с помощью библиотек, радио и образовательных кружков. Касающиеся СССР материалы поступали прежде всего через ВОКС (Всесоюзное общество культурной связи с заграницей), занимавшееся внешними культурными связями СССР. Советское информационное агентство ТАСС также участвовало в разработке материалов. ВОКС и ТАСС, в свою очередь, преследовали собственные цели, которые не только были связаны с распространением правдивой, с их точки зрения, информации, но и направлены на поддержание внешней политики СССР55. А деятельность ОФСС как раз и заключалась в организации образовательных кружков, собраний и праздников, а также в распространении книг, выставок и кинофильмов56. ОФСС не было польностью пассивной организацией – оно заказывало дополнительные уточняющие материалы об СССР, хотя на эти запросы Советский Союз, особенно на начальном этапе, отвечал с переменной регулярностью57.

С начала 1954 года ОФСС начало издавать свой собственный внутренний бюллетень, предназначенный для председателей и функционеров отделений и окружных организаций. Помимо актуальной информации, газета содержала также обзоры финляндско-советских культурных событий и выставок, а также большое количество опубликованного СССР статистического материала. Добавление этого материала во внутреннюю газету Общества было весьма необычным решением. Очевидно, цель заключалась в том, чтобы активисты Общества выполняли функцию дополнительного информационного канала СССР, работающего на аудиторию, состоящую из обычных граждан, и исправляющего таким образом «лживую» информацию об СССР, поступавшую из наиболее популярных СМИ. Например, в апреле 1954 года функционерам ОФСС была разослана исправленная статистическая информация о сельском хозяйстве СССР за предыдущий год. Западная пресса распространяла публиковавшиеся также и в Финляндии – и лживые с точки зрения СССР – цифры, которые теперь были заменены на присланные из СССР показатели, указывавшие на значительный прирост поголовья крупного рогатого скота, свиней и овец58.

Взгляд на историю с точки зрения коммунистов прослеживался также в том, как Общество выстраивало свою деятельность. Ежегодный календарь памятных дат формировался в соответствии с линией ДСНФ. В СССР закрепилась традиция ритуального празднования годовщин и организации ежегодных мероприятий по случаю дня смерти Владимира Ленина, а также в честь памятных дат, связанных с выдающимися писателями и другими деятелями культуры, и в первую очередь с Октябрьской революцией. Из этих дат ОФСС переняло в первую очередь празднование Октябрьской революции, которое привязывалось к следующему за годовщиной «месяцу дружбы», в течение которого в разных областях Финляндии устраивалось множество мероприятий. «Месяц дружбы» торжественно завершался празднованием Дня независимости Финляндии, тем самым обозначая участие этой страны. Весной, соответственно, отмечалась годовщина заключения Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией, «когда каждому нашему подразделению следовало бы устроить какое-нибудь мероприятие», как говорилось в инструктаже центрального отделения Общества59. Визиты советских артистов в Финляндию весной и в конце года превратились в ежегодно повторяющееся явление на протяжении всего существования СССР, хотя культурный обмен менял свою форму и становился более разнообразным60.

ИЗМЕНЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

В послевоенные годы сфера искусства и культуры Финляндии страдала, как и все общество в целом, от нехватки ресурсов, которые направлялись в первую очередь в другие области. Развитие международных отношений требовало от учреждений культуры и искусства налаживания новых контактов. Еще задолго до Второй мировой войны связи с Германией и немецкими культурными институциями были для многих деятелей искусства и учреждений культуры, как, например, для Финской оперы (ныне Национальная опера Финляндии), основными. Были установлены близкие отношения и с Эстонией, теперь полностью прервавшиеся. Нерушимыми в послевоенные годы остались связи со Швецией и другими странами Северной Европы. Эти связи были очень важны, например, для социал-демократов. Посредством КПФ Советский Союз, в свою очередь, склонял финских коммунистов к ведению международной деятельности через Москву, а не самостоятельно61. В культурной сфере это вылилось в то, что в течение первого послевоенного десятилетия работавшие в кругах ДСНФ агенты практически монополизировали культурный обмен с Советским Союзом. Без помощи ОФСС связаться с советскими культурными институциями и артистами было практически невозможно. Даже те финские учреждения искусства, которые были особенно заинтересованы в установлении контактов с СССР, терпели в этом неудачу вплоть до середины 1950‐х годов. Но и позже создание сети контактов происходило медленно, так как, с одной стороны, ОФСС, похоже, хотело сохранить свое монопольное положение, а, с другой стороны, собственная практика СССР сильно отличалась от практик остального мира – многие финские деятели искусства просто не понимали, как справиться с ее бюрократическими правилами.