Генриетта проснулась от громкой трели своего будильника. На циферблате уже красовались ненавистные ей цифры "06:00". Она закрыла глаза и мысленно прокляла весь этот мир с его глупыми правилами.
– Ну зачем вставать в такую рань, если у меня каникулы!?
Девушке была непонятна тяга родителей жить по строгому распорядку дня, планируя почти каждую минуту своей жизни. Отец всегда объяснял это тем, что они с мамой "люди старой закалки".
Преодолев дикое земное притяжение, которое выполняло свою работу лучше всего по утрам, она направилась в ванную.
Кафельный пол встретил свою хозяйку обжигающей прохладой, от чего Генриетта моментально проснулась. Сняв белый махровый халат, который непонятным образом оказался на её плечах, Гера юркнула в душ, закрыв за собой полупрозрачную матовую дверцу, и включила воду. Бодрящие потоки струились по бледному стройному телу и заставляли кровь циркулировать по венам быстрее. Светлой коже, которую девушка получила в наследство от родителей, позавидовала бы любая красотка девятнадцатого века. И как бы раньше девушка не пыталась скрыть этот аристократичный подарок, за семнадцать лет бледность полюбилась ей и даже стала главной изюминкой внешности.
Закончив принимать душ, Генриетта подошла к зеркалу, чтобы уложить пышные огненно-рыжие волосы и нанести легкий макияж. В отражении с самого утра ей всегда улыбалась милая девушка, сверкая глазами-изумрудами. В них с детства можно было увидеть океан любви, который открыли для нее родители. Девушка, чья жизнь была похожа на сказку, не знала о горе и несчастьях, ей не были знакомы бытовые проблемы обычных людей.
– Генриетта Романовна, Вы можете спускаться к завтраку. Ваши родители присоединятся через пару минут, – сказал, внезапно появившийся, дворецкий.
– Бог мой! Чарльз! Вы до смерти меня напугали! – тяжело дыша от испуга и посильнее запахивая халат, ответила Генриетта.
– Прошу прощения, я стучал, прежде чем войти. – Все тем же спокойным тоном ответил дворецкий. – Если никаких просьб нет, с Вашего позволения, я удаляюсь.
– Да, конечно, ты можешь идти. Я буду через пять минут.
Дворецкий, служивший в семье Волковых с самого начала их безбедной жизни, был высоким, статным мужчиной лет пятидесяти. Казалось, что он застыл в этом возрасте навечно, настолько не менялась его внешность за последние годы.
Генриетта надела своё любимое зеленое платье, идеально подчёркивающее хрупкость девушки, и спустилась к завтраку, где к её удивлению ещё никого не было. Завтракать в одиночестве она не любила, поэтому решила поторопить родителей сама.
Девушка очень любила свой дом и знала, наверное, каждый укромный уголок огромного здания. Она могла часами обходить роскошные фамильные владения, забыв о времени. Коридор, в котором находились спальни, был широким, на полу располагался красный мягкий ковёр, а стены украшали подвешенные горшки с алыми цветами, которыми пахло в каждой комнате этого коридора.
Подойдя к спальне родителей, Гера заметила, что дверь не заперта. Изнутри доносились голоса, и невольным образом юная Волкова стала свидетельницей странного разговора супругов.
– …Ты же понимаешь, что скоро её совершеннолетие, Роман! – возбужденно тараторила Виктория. – Нам нужно её посвятить в такие важные вещи! Мы больше не можем оттягивать этот разговор!
– Дорогая, я всё помню, у нас есть целых три месяца, чтобы ввести Геру в суть проблемы. Девочке предстоит ещё многое понять, во многом разобраться. На это нужно время, у неё его ещё предостаточно, – Роман тяжело вздохнул.
– Знаешь, милая, я боюсь, что она может нас не понять, принять не за тех, кем мы являемся…
– Ром, она же наша дочь, умная девочка, она справится, всё будет хорошо, мы всегда будем с ней рядом, ты же знаешь, – Виктория поглаживала супруга по спине, они оба стояли у открытого окна, наслаждаясь свежим воздухом.
– Я так люблю солнце, очень странно, что мы… – он запнулся, как будто опасаясь, что их услышат. – Очень странно, что наша судьба сложилась так, что у нас нет возможности сполна им насладиться.
Виктория молча стояла рядом, и муж без слов понимал, что она согласна с ним, ведь это была их общая судьба, которую они оба поклялись нести на своих плечах.
Генриетта была потрясена тем, что услышала. "Не теми, кем мы являемся…", что это могло значить?! Неужели, у родителей есть какие-то тайны от любимой и единственной дочери? Она всегда считала, что не договаривать или скрывать что-то друг от друга, в их семье не принято, но что всё это значит теперь? И что ей предстоит узнать настолько ужасного, что родители так переживают за крепость семейных отношений?
Девушка брела по коридору, утопая в нескончаемом потоке вопросов, и совершенно не заметила, как подошла к обеденному столу, уже давно ожидавшему своих хозяев. Пахло любимым завтраком домочадцев: оладьями с шоколадным сиропом. Аппетита совершенно не было.
Но тут внимание девушки привлекли письма, лежавшие на краю стола. "Граф Темницкий", значилось на конверте, город "Рендорн".
– Это что ещё за город такой? – вслух спросила Гера. Но быстро смолкла, когда за спиной послышались шаги. Это были родители.