В основном он меня игнорирует. Он мог бы с таким же успехом жить здесь один. Иногда он встречается со мною взглядом, но сразу же отворачивается опять. Его большие карие глаза кажутся на удивление похожими на человечьи; они напоминают мне твои глаза. Я помню, как один раз, когда мне пришлось уехать из города, я оставила кошку у бойфренда. Он не был любителем кошек, но потом он рассказывал мне, как ему нравилось держать ее у себя, потому что, как сказал он, я скучал по тебе, а держа при себе ее, я чувствовал себя так, будто со мною продолжает находиться часть тебя.
Держать у себя твоего пса – это то же самое, что иметь при себе часть тебя.
Выражение его глаз не меняется. Наверное, такое же выражение было во взгляде пса Бобби, который день за днем лежал на кладбище Грейфрайерз на могиле своего хозяина. Я еще ни разу не видела, чтобы он вилял хвостом. (Хвост у него не обрезан, хотя уши купированы – к сожалению, неровно, так что одно ухо немного больше другого. К тому же он кастрирован.)
Он не пытается залезать на кровать.
Если он начнет залезать на мебель, заверила твоя третья жена, достаточно сказать ему «Лежать».
С тех пор, как он переехал ко мне, он большую часть времени проводит на кровати.
В первый день, обнюхав мою квартиру – обнюхав вяло, без малейших признаков интереса или любопытства, – он залез на кровать и разлегся на ней.
Я так и не смогла произнести команду «лежать».
Я подождала, пока не пришло время ложиться спать. Днем он съел миску сухого корма и позволил мне себя прогулять, но он сделал это, по-прежнему не обращая внимания на то, что происходит вокруг и даже не замечая этого. Его не заинтересовал даже вид другой собаки. (Однако сам он неизменно привлекает внимание. Надо будет к этому привыкнуть, приноровиться к тому, что ты являешься предметом постоянного внимания, что тебя и его постоянно фотографируют на телефон и все время спрашивают: «Сколько он весит? Сколько он ест? Вы не пробовали кататься на нем верхом?») Во время первой прогулки со мной он постоянно ходил, опустив голову, словно какое-нибудь вьючное животное. А вернувшись домой, сразу же запрыгнул на кровать.
Это изнеможение от горя, – подумала я. Ибо я была уверена, что он все понял. Он умнее тех других собак. Он понимает, что ты ушел навсегда. Он понимает, что уже никогда не вернется в твой особняк.
Иногда он лежит на кровати, растянувшись во всю свою длину и глядя на стену. Прошла уже неделя, как он живет у меня, а я все еще чувствую себя скорее его тюремщиком, чем человеком, заботящимся о нем. В первую ночь, когда я позвала его по имени, он поднял свою громадную голову, повернул ее и искоса на меня посмотрел. Когда я подошла к кровати, и мое намерение согнать его с нее стало очевидно, он сделал то, о чем я не могла даже помыслить – он на меня зарычал.
Другие люди изумлялись тому, что это меня не испугало. Неужели мне не пришло в голову, что в следующий раз одним рычанием дело не обойдется? Нет, я никогда об этом не думала.
Я была не совсем правдива, говоря твоей третьей жене, что у меня никогда не было собаки. Мне не раз приходилось делить жилище с человеком, у которого имелась собака. Однажды это была помесь дога с немецкой овчаркой. Так что нельзя сказать, что у меня вообще не было опыта общения с собаками, с большими собаками или с этой конкретной породой. И я, разумеется, знала, как страстно животные этого вида привязываются к людям, даже если они не заходят в своей любви так далеко, как Хатико и ему подобные. Кто не знает, что собака – это олицетворение преданности? И именно из-за этой инстинктивной преданности собак людям, даже тем, кто ее не заслуживает, я отдала предпочтение кошкам. Потому что лучше иметь домашнего питомца, который сможет прожить и без меня.
Я не солгала твоей третьей жене, когда сказала, что моя квартира крошечная – в ней едва будет пятьсот квадратных футов[21]. В ней две почти одинаковые по размеру комнатки, малюсенькая кухня и ванная, такая узкая, что Аполлон может войти в нее только передом, а выйти, только пятясь задом. В стенном шкафу спальни я держу надувной матрас, купленный несколько лет назад, когда у меня гостила сестра.
Я просыпаюсь в середине ночи. Мои шторы раздвинуты, луна стоит высоко, и в ярком потоке ее света я вижу большие блестящие глаза пса и его похожий на крупную сочную сливу нос. Я неподвижно лежу на спине, вдыхая едкий запах его дыхания. Мне кажется, что так проходит долгое время. Каждые несколько секунд на мою щеку падает капля слюны с его языка. В конце концов он кладет массивную лапу размером с мужской кулак мне на грудь. Это тяжелый груз – как дверной молоток, которым стучат в дверь замка. Я не говорю, не двигаюсь и не пытаюсь его приласкать. Должно быть, он чувствует биение моего сердца. Меня посещает ужасающая мысль, что он может решить придавить меня всем своим весом, ибо я вспоминаю репортаж в новостях о верблюде, который прикончил погонщика, искусав и излягав его и в конце концов сев на него, и как спасатели сдвинули этого верблюда с его тела только с помощью привязанного к животному пикапа.
Наконец он убирает лапу. И тут же тыкается носом в изгиб моей шеи. Это безумно щекотно, но я сдерживаюсь. Он обнюхивает всю мою голову и всю шею, затем ведет носом по всему краю моего тела, иногда тыкая меня носом так сильно, словно ему хочется добраться до чего-то, находящегося подо мной. Наконец, оглушительно чихнув, он снова ложится на кровать, и мы оба вновь погружаемся в сон.
Это происходит каждую ночь: на несколько минут я становлюсь предметом, привлекающим его обостренное внимание. Но днем он продолжает жить в своем мире и по большей части игнорирует меня. В чем же дело? Я вспоминаю кошку, которую когда-то держала – она ни разу не дала мне погладить себя или подержать на коленях, но как только я засыпала, она ложилась на мое бедро и спала там.
Правда и то, что в многоквартирном доме, где я живу, не разрешается держать собак. Я помню, что, подписывая договор долгосрочной аренды, не придала этому никакого значения.
У меня тогда были две кошки, но мысли не было заводить еще и щенка. Владелец дома живет во Флориде, и я с ним не знакома. Управляющий живет в соседнем здании, которым владеет тот же человек, которому принадлежит и мой дом. Эктор родился в Мексике и находился там на свадьбе своего брата в тот день, когда я привезла Аполлона домой. В тот день, когда он вернулся, он сразу же наткнулся на нас, когда мы выходили на прогулку. Я поспешила объяснить ему ситуацию: хозяин пса умер внезапно, взять его было некому, кроме меня, и он останется на время. Это объяснение казалось тогда абсолютно правдоподобным, и мне и в голову не приходило, что я пойду на риск потерять квартиру на Манхэттене со стабильной арендной платой, квартиру, за которую я держалась более тридцати лет, оставляя ее за собой, даже когда выезжала из Нью-Йорка, например, ради того, чтобы преподавать в каком-нибудь университете.
– Вы не можете держать здесь это животное, – заявил мне Эктор. – Даже временно.
Одна моя подруга рассказала мне о требованиях закона: если квартиросъемщик держит в своей квартире собаку три месяца и за все это время домовладелец не предпринимает юридических действий, чтобы выселить его, то квартиросъемщик может продолжать держать у себя эту собаку и выселить его за это будет уже нельзя. Мне это тогда показалось невероятным, но закон, касающийся содержания собак в нью-йоркских многоквартирных домах, действительно содержит такое положение.
При этом оговаривается, что нахождение собаки в доме должно быть открытым и скрывать его нельзя.
Нет нужды говорить, что скрывать этого пса было невозможно. Я вывожу его гулять по нескольку раз на дню. Он стал местной достопримечательностью. Пока что никто из жильцов здания не подал на него жалобы, хотя, увидев его в первый раз, некоторые были удивлены и испуганы, а иные даже робко пятились, и после того, как одна женщина отказалась садиться вместе с нами в один тесный лифт, я решила, что мы всегда будем подниматься и спускаться по лестнице. (Когда он вприпрыжку бежит вниз по пяти лестничным маршам, это комичное зрелище, но это единственный случай, когда он кажется неуклюжим).
Если бы он имел привычку лаять, жалоб наверняка было бы немало. Но он удивительно – и даже настораживающе – безмолвен. Поначалу я беспокоилась по поводу воя, о котором мне рассказывала твоя третья жена, но пока что я его так и не слышала. Интересно, может быть, он больше не воет, поскольку сделал вывод, что его выгнали из особняка в собачью гостиницу именно из-за воя? Возможно, это предположение и натяжка, но мне кажется, что раз он больше не воет, это может объясняться тем, что он оставил надежду когда-либо увидеть тебя вновь.
– Вы не можете держать здесь это животное. (Он всегда произносит это животное, так что иногда я даже начинаю гадать: знает ли он вообще, что это собака?) Мне придется сообщить о нем.
Не думаю, что твоя третья жена говорила неправду, когда сказала мне, что Аполлон приучен не залезать на кровать. Она просто предположила, что он приспособится к коренному изменению окружающей его обстановки, не изменившись при этом сам. Так что я не слишком удивилась, обнаружив, что она была не права.
Я знала одну кошку, хозяйке которой пришлось отдать ее в другие руки, когда у сына развилась аллергия на чешуйки кошачьей кожи. Эту кошку передавали из одного временного дома в другой (мой был одним из них) пока ей подыскивали постоянное пристанище. Она смогла пережить два или три переезда, но после еще одного перестала быть самой собой. Она стала как выжатый лимон, сделалась такой нервной, что никто уже не мог ужиться с ней, и тогда первоначальная хозяйка велела ее усыпить.
Они не кончают с собой. Не плачут. Но они могут сломаться и иногда ломаются. У них может разбиться сердце, и иногда это происходит. Они могут потерять рассудок и иногда теряют его навсегда.
Однажды вечером, придя домой, я обнаружила, что мое рабочее кресло лежит на боку, а большая часть того, что лежало на письменном столе, валяется на полу. Аполлон изжевал целую пачку бумаг. (Теперь я могла бы совершенно честно сказать студентам: вашу домашнюю работу изжевала собака.) Я вышла из дома, чтобы выпить в компании другого преподавателя, и мы задержались в баре. Меня не было часов пять, и раньше я никогда не оставляла его так надолго. Пол усыпан поролоном из диванной подушки, и книга Кнаусгора[22] в толстой бумажной обложке, которую я оставила на журнальном столике, разодрана в клочки.
Мне говорят: вам достаточно связаться по Интернету с группами любителей догов, и вы найдете кого-нибудь, кому можно будет его отдать. Но если вас выселят из вашей квартиры, вы уже не сможете найти себе квартиру, за которую сможете платить, во всяком случае, не в Нью-Йорке. Собственно говоря, с таким соседом вам будет вообще трудно найти квартиру где бы то ни было.
Я продолжаю фантазировать на тему серий «Лесси»[23]. Вот Аполлон расстраивает планы домушников, пытающихся пробраться в квартиру. Вот Аполлон спасает жильцов, отрезанных огнем. Вот Аполлон защищает маленькую дочку управляющего от педофила.
– Когда же вы избавитесь от этого животного? Он не может оставаться в доме. Мне придется о нем сообщить.
Эктор не плохой человек, но его терпение на исходе. И ему даже не надо говорить мне об этом: я знаю, что он может лишиться работы.
Один из моих друзей, очень мне сочувствующий, уверяет меня, что в Нью-Йорке домовладельцу может понадобиться уйма времени, чтобы выселить квартиросъемщика. Так что тебе не придется ночевать на улице, успокаивает он меня.
Дочитав до этого момента, некоторые люди начинают волноваться: не случится ли с догом чего-то дурного?
Если погуглить Интернет, можно прочитать, что дог – это Аполлон среди собак. Я не знаю, поэтому ли ты выбрал для него такую кличку, или же это было совпадение, но на каком-то этапе ты, скорее всего, узнал об этом, так же, как узнала об этом я. Со временем я также выяснила, что Аполлон – это не такой уж редкий выбор имени для собаки или какого-то другого домашнего питомца. Другие факты: откуда произошла эта порода, точно не известно. Считается, что их ближайший родич – это мастиф. И зря в англоязычных странах их называют датскими догами – так их назвал неправильно информированный французский натуралист по фамилии Бюффон, живший в восемнадцатом веке, в то время как в Германии, с которой в основном и ассоциируется эта порода, таких собак называют DeutscheDogge, или немецким мастифом.
Отто фон Бисмарк обожал догов; красный барон Манфред фон Рихтгофен[24] сажал своего дога к себе в биплан. Сначала этих собак использовали для охоты на вепрей, потом для сторожевой службы. И все же, несмотря на то что их вес может достигать двухсот фунтов, а рост, если они встают на задние лапы, может доходить до семи футов, они известны не свирепостью или воинственностью, а ласковым нравом, спокойствием и эмоциональной уязвимостью.
Аполлон среди собак. Названный в честь самого греческого из всех богов Олимпа.
Мне нравится твое имя. Но даже если бы оно мне не нравилось, я бы не стала его менять. Несмотря на то что знаю: когда я произношу его имя и он отзывается – если он отзывается – скорее всего, он делает это в ответ на мой голос и тон, а не на само это слово.
Иногда я, как это ни глупо, начинаю гадать, каково его «настоящее» имя. Собственно говоря, за свою жизнь он мог сменить несколько имен. Впрочем, какая разница, какое имя у собаки? Если бы мы так и не дали домашнему питомцу имени, ему или ей это было бы все равно, но нам самим бы чего-то не хватало. У нее нет имени, говорят иногда о подобранной бездомной кошке, так что мы называем ее просто Киской. И все-таки это какое-никакое, а имя.
Мне нравится думать о том, что задолго до того, как свое мнение по этому вопросу выразил Т. С. Элиот[25], Сэмюэль Батлер[26] заявил, что выбрать имя для кота – это один из самых трудных тестов на воображение.
И как не вспомнить твою собственную вызывающую безудержный хохот мысль:
– Разве было бы не проще, если бы мы просто назвали каждого кота и кошку Паролем?
Я знаю людей, которые резко возражают против того, чтобы вообще давать домашним животным имена. Они принадлежат к той же категории, как и те, кому не нравится само понятие «домашний любимец». Им совсем не нравится и слово «владелец», а от слова «хозяин» они вообще впадают в ярость. Таких людей раздражает само понятие господства – господства над животными, которое человечество со времен Адама считало своим правом и которое, с их точки зрения, всегда было самым настоящим порабощением.
Когда я сказала, что собакам предпочитаю кошек, я вовсе не имела в виду, что кошки нравятся мне больше. Эти два вида животных нравятся мне примерно одинаково. Но даже если оставить в стороне тот факт, что слепая собачья преданность выбивает меня из колеи, мне претит мысль о доминировании над животным. А между тем, даже если вам кажется нелепым называть владельцев собак рабовладельцами, невозможно отрицать тот факт, что собаки, как и другие прирученные животные, выведены специально для того, чтобы подчиняться людям, для того чтобы делать то, что нужно людям и для того, чтобы люди могли их использовать.
Но это не относится к кошкам.
Все знают, что первое, что Адам сделал с животными, которых Бог слепил из только что сотворенной Им земли – и это впервые ознаменовало его господство над ними, – это дал каждому из них название. И иные утверждают, что до того, как Адам присвоил животным их названия, эти животные вообще не существовали.
У Урсулы К. Ле Гуин[27] есть одно произведение, в котором некая женщина, не названная по имени, но явно являющаяся подругой Адама, Евой, берется за то, чтобы свести на нет последствия поступка Адама: она убеждает всех животных расстаться с данными им именами. (При этом кошки утверждают, что никогда их и не принимали.) После того как все животные становятся безымянными, женщина чувствует, что все стало по-другому: пала стена, исчезло расстояние между животными и ею, они стали едины и равны. Теперь, когда их не разделяют названия, нельзя больше отличить охотника от предмета охоты, едока от еды. Следующим неизбежным шагом Евы было вернуть Адаму то имя, которое дал ей он и его отец, оставить Адама и присоединиться ко всем остальным существам, которые, приняв свою безымянность, освободились от оков. Однако для Евы, единственной из всех живых существ, этот поступок означал также и отказ от речи, которая объединяла ее с Адамом. Но ведь, говорит она, одной из причин, побудившей ее сделать то, что она совершила, было то, что все их разговоры всегда заканчивались ничем.
По-видимому, Аполлона научили повиноваться людям еще в раннем возрасте – так, по словам твоей третьей жены, сказал ветеринар. Судя по его поведению, он был научен общаться как с людьми, так и с другими собаками. На его теле не было следов какого-то по-настоящему жестокого обращения. Но с другой стороны, эти уши: его отдали в руки какого-то мясника, который купировал их не только неровно, но и слишком коротко. Из-за этих остроконечных маленьких ушек на его огромной голове он казался менее царственным и выглядел более злым, чем на самом деле, но они являлись только одной из особенностей, из-за которых он был негоден для того, чтобы принимать участия в выставках.
Кто мог сказать, каким образом он оказался в парке, будучи чистым, достаточно упитанным, но не имеющим ни ошейника, ни регистрационного номера, ни бирки с именем и данными владельца? По словам ветеринара, такая собака ни за что бы не убежала от своего хозяина или хозяйки, разве что произошло нечто в высшей степени необычное. Однако его не только никто не разыскивал, но никто даже не заявил в полицию, что видел его прежде. Что означало, что он, возможно, явился откуда-то издалека. Был ли он похищен? Не исключено. Ветеринар не слишком удивился, узнав, что сам факт его существования, похоже, нигде не зафиксирован. Есть великое множество собак, сказал он, владельцы которых не позаботились о том, чтобы обратиться за получением на них регистрационного свидетельства, а в случае, если собака породистая, зарегистрировать ее в Американском клубе собаководства.
Возможно, владелец этого пса потерял работу и больше не мог позволить себе покупать корм и оплачивать услуги ветеринара. Конечно, трудно поверить, что человек, у которого он прожил всю жизнь, просто так выбросил его на улицу, оставив на произвол судьбы. Но, сказал ветеринар, подобные случаи не так редки, как можно было бы подумать. А может быть, случилось так, что он действительно был похищен, но, узнав, что его нашли, владелец решил, что без этого пса ему будет лучше. Жить без него стало легче, так пусть теперь о нем заботится кто-то другой! Ветеринар видел и такое. (Видела такое и я сама: несколько лет назад сестра и ее муж купили второй дом за городом. У тех, кто его им продал, чтобы перебраться во Флориду, была старенькая дворняжка. Они сказали, что она жила с ними со щенячьего возраста и была членом их семьи. Однако когда сестра и ее муж приехали в свое новое жилище, их там встретила эта самая собака, оставленная своими предыдущими хозяевами в одиночестве в пустом доме.)