Мастрюк Темрюкович

В годы прежния,

Времена первоначальныя,

При бывшем вольном царе,

При Иване Васильевиче,

Когда холост был государь,

Царь Иван Васильевич,

Поизволил он женитися.

Берет он, царь-государь,

Не у себя в каменно́й Москве,

10 А берет он, царь-государь,

В той Золотой орде,

У тово Темрюка-царя,

У Темрюка Степановича,

Он Марью Темрюковну,

Сестру Мастрюкову,

Купаву крымскую

Царицу благоверную.

А и царскова поезду

Полторы было тысячи:

20 Князи-бо́яра, могучие бога́тыри,

Пять со́т донских казаков,

Что н(и) лутчих добрых молодцов.

Здравствует царь-государь

Через реки быстрыя,

Через грязи смоленския,

Через лесы брынския,

Он здравствует, царь-государь,

В той Золотой орде,

У тово Темрюка-царя,

30 У Темрюка Степановича.

Он по́нел, царь-государь,

Царицу благоверную

Марью Темрюковну,

Сестру Мастрюкову,

И взял в провожатые за ней

Три ста́ татаринов,

Четыре ста́ бухаринов,

Пять сот черкашенинов

И любимова шурина

40 Мастрюка Темрюковича,

Молодова черкашенина.

Уж царскова поезду

Без малова три тысячи,

Везут золоту казну

Ко царю в каменну́ Москву.

Переехал царь-государь

Он реки быстрыя,

Грязи смоленския

И лесы брынския,

50 Он здравствует, царь-государь,

У себя в каменно́й Москве,

Во полатах белокаменных.

В возлюбленной крестовой своей

Пир навеселе повел,

Столы на радостех.

И все ли князи-бо́яра,

Могучие богатыри

И гости званыя,

Пять сот донских казаков

60 Пьют-едят, потешаются,

Зелено вино кушают,

Белу лебедь рушают,

А един не пьет да не ест

Царской гость дорогой,

Мастрюк Темрюкович,

Молодой черкашенин.

И зачем хлеба-соли не ест,

Зелена вина не кушает,

Белу лебедь не рушает?

70 У себя на уме держит:

Изошел он семь городов,

Поборол он семьдесят борцов

И по себе борца не нашел.

И только он думает,

Ему вера поборотися есть

У царя в каменной Москве,

Хочет царя потешити

Со царицею благоверною

Марьею Темрюковною,

80 Он хочет Москву загонять,

Сильно царство Московское.

Никита Романович

Об том царю доложил,

Царю Ивану Васильевичу:

«А и гой еси, царь-государь,

Царь Иван Васильевич!

Все князи-бояра,

Могучие богатыри

Пьют-едят, потешаются

90 На великих на радостех,

Один не пьет, не ест

Твой царской гость дорогой,

Мастрюк Темрюкович,

Молодой черкашенин —

У себя он на уме держит,

Вера поборотися есть,

Твое царское величество потешити

Со царицею благоверною».

Говорит тут царь-государь,

100 Царь Иван Васильевич:

«Ты садися, Никита Романович,

На добра коня,

Побеги по всей Москве,

По широким улицам

И по частым переулачкам».

Он будет, дядюшка

Никита Романович,

Середь Урья Повол[ж]скова,

Слободы Александровы, -

110 Два братца родимые

По базару похаживают,

А и бороды бритые,

Усы торженые,

А платья саксонское,

Сапоги с рострубами,

Аб ручку-ту дядюшке челом:

«А и гой еси ты, дядюшка

Никита Романович,

Ково ты спрашиваешь?

120 Мы борцы в Москве похваленые.

Молодцы поученые, славные!»

Никита Романович

Привел борцов ко дворцу,

Говорили тут борцы-молодцы:

«Ты, Никита Романович,

Ты изволь об том царю доложить,

Смет(ь) ли н[а]га спустить

С царским шурином,

И смет(ь) ли ево побороть?».

130 Пошел он, Никита Романович,

Об том царю доложил,

Что привел борцов ко дворцу.

Злата труба протрубела

Во полате белокаменной,

Говорил тут царь-государь,

Царь Иван Васильевич:

«Ты, Никита Романович,

Веди борцов на двор,

На дворец государевой,

140 Борцов ученыех,

Молодцов похваленыех,

И в том им приказ отдавай,

Кто бы Мастрюка поборол,

Царскова шурина,

Платья бы с плеч снял

Да нагова с круга спустил,

А нагова, как мать родила,

А и мать на свет пустила».

Послышал Мастрюк борцов,

150 Скачет прямо Мастрюк

Из места большева,

Из угла переднева

Через столы белод[у]бовы,

Через ества сахарныя,

Чрез питья медяныя,

Левой ногой задел

За столы белодубовы.

Повалил он тридцать столов

Да прибил триста гостей:

160 Живы да не годны,

На карачках ползают

По полате белокаменной —

То похвальба Мастрюку,

Мастрюку Темрюковичу.

Выбежал тут Мастрюк

На крылечка красное,

Кричит во всю голову,

Чтобы слышел царь-государь:

«А свет ты, вольной царь,

170 Царь Иван Васильевич!

Что у тебя в Москве

За похвальные молодцы,

Поученые, славные?

На ладонь их посажу,

Другой рукою роздавлю!».

С борцами сходится

Мастрюк Темрюкович,

Борьба ево ученая,

Борьба черкасская,

180 Колесом он бороться пошел.

А и малой выступается

Мишка Борисович,

Смотрит царь-государь,

Что кому будет божья помочь,

И смотрят их борьбу князи-бо́яра

И могучие богатыри,

Пять сот донских казаков.

А и Мишка Борисович

С носка бросил о землю

190 Он царскова шурина,

Похвалил ево царь-государь:

«Исполать тебе, молодцу,

Что чиста борешься!».

А и Мишка к стороне пошел, -

Ему полно боротися.

А Потанька бороться пошел,

Костылем попирается,

Сам вперед подвигается,

К Мастрюку приближается.

200 Смотрит царь-государь,

Что кому будет божья помочь.

Потанька справился,

За плеча сграбился,

Согнет корчагою,

Воздымал выше головы своей,

Опустил о сыру землю:

Мастрюк без памети лежит,

Не слыхал, как платья сняли.

Был Мастрюк во всем,

210 Стал Мастрюк ни в чем,

Ожерелья в пять сот рублев

Без единые денежки,

А платья саксонскова

Снял на три тысячи —

Со стыду и сорому

О карачках под крылец ползет.

Как бы бела лебедушка

По заре она прокликала,

Говорила царица царю,

220 Марья Темрюковна:

«Свет ты, вольной царь

Иван Васильевич!

Такова у тебя честь добра́

До любимова шурина?

А детина наругается,

Что детина деревенской,

Почто он платья снимает?».

Говорил тут царь-государь:

«Гой еси ты, царица во Москве,

230 Да ты, Марья Темрюковна!

А не то у меня честь во Москве,

Что татары-те борются,

То-то честь в Москве,

Что русак тешится!

Хотя бы ему голову сломил,

Да любил бы я, пожаловал

Двух братцов родимыех,

Двух удалых Борисовичев».

Загрузка...