Проснувшись на рассвете, Прим долго лежала в постели, не открывая глаз. Как бы ей хотелось, чтобы этот день никогда не наступал! Или уже закончился, и она снова вернулась бы в свою комнату, чтобы, упав лицом в подушки, беззвучно плакать, пока не станет чуть легче.
«Зачем всё это? – думала она, разрывая на мелкие клочки тонкое кружево с отделки наволочки. – Пышные церемонии, торжественные речи… Это всё равно их не вернет. Они даже не узнают об этом! Если даже зеркальце Изабель не в силах отыскать след своей хозяйки, потерявшийся во времени!»
Скрипнула дверь. Элис, заглянувшая в комнату, всплеснула руками:
– Вы еще не встали, госпожа! Леди Тэнгу сказала, что выезжает через час.
– Леди Тэнгу может делать всё, что ей угодно, – проворчала себе под нос Прим. На секунду у неё мелькнула мысль сказаться больной или хотя бы начать одеваться так медленно, чтобы бабушка, устав ждать, уехала без неё. Но Прим прекрасно понимала, как по-детски это выглядит. Тем более, что леди Инесса в любом случае не оставила бы её дома.
– Я принесу вам горячей воды, госпожа. Ваше платье в шкафу. Позавтракать вы уже не успеете, но я положила вам в сумку несколько пирожков и фрукты.
– Спасибо, Элис, – вяло поблагодарила Прим.
Её охватила апатия: не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. На короткий миг девушка даже пожалела, что это Изабель, а не она, навсегда осталась на Одиноком холме.
«Иногда продолжать жить куда труднее, чем умереть. И это требует гораздо больше мужества», – размышляла Прим, спускаясь по лестнице.
Леди Инесса, сидевшая в кресле, окинула её внимательным взглядом. Прим торопливо опустила на лицо вуаль. Ей не хотелось, чтобы бабушка заметила её покрасневшие глаза или сероватый оттенок кожи. Впрочем, старшая леди Тэнгу выглядела не лучше: маленькая худенькая фигурка в траурном платье из черного бархата. Её пальцы, сжавшие локоть Прим, заметно дрожали.