Эти дни стали временем странного спокойствия души. От меня ничего не зависело. Я ничего не могла сделать. Спокойный ритм жизни поначалу здорово выбивал из равновесия, из привычной колеи…
Какое-то время после изгнания я ещё торопилась: вперёд, скорей, скорей найти вторую деревню, найти способ вырваться с острова, ставшего тюрьмой! Но самой судьбой мне был определён спутник, с которым не очень-то поторопишься. И я заставила себя подстроиться под темп жизни ребёнка: лихорадочный поиск превратился в неторопливую прогулку, перемежаемую охотой и сбором ягод, благо сейчас был период их созревания.
Прошло много дней после того, как Хмысь подбил команду оставить меня на острове. Сначала ещё пыталась вести им счёт, но потом сбилась и махнула рукой, какая разница в какой день обирать малинник или разделывать тушку зверька?
Шли по обрыву. Останавливаясь, разводили огромный костёр, отчасти – чтобы уберечься от тварей (которых не видели в последнее время), отчасти – чтобы привлечь внимание драгала, если будет скользить мимо. Но мимо плавились лишь равнодушные жаркие потоки, да бывали изредка всплески излучения.
Остатки тушек, а я не запасала мяса больше чем на два дня, либо оставляла на съедение местным хищникам, если это было крупное животное, либо сжигала в костре, когда добыча не превышала размерами коцека. Может, поэтому и не видели тварей-из-бездны. Счёт дням я потеряла, но не чувство расстояния: мы должны были вот-вот, на днях прийти туда, откуда начали путь, к мёртвой деревне. А это значило, что второй деревни нет. Либо и не было никогда, либо драконьеры сровняли её с землёй так давно, что даже и следа уже не осталось. Мог быть и третий вариант, но он все ж был очень сомнителен. Но если он верен, то я ошиблась, решив идти по обрыву: следовало начать прочёсывать лес. И как же этого не хотелось!
Сгущалась багровая мгла – вечерело. Из бездны веяло сухим горячим ветром, изредка в мглистых просторах вспыхивали языки пламени – обманные маяки для неосторожных. Пришло время устраиваться на очередной ночлег.
Насаживая мясо на прутики, я сосредоточенно думала: что делать дальше? Мы не можем вдвоём остаться на безлюдном острове на всю жизнь, а то что он безлюдный, не вызывало уже никаких сомнений. Я посмотрела на девочку, сосредоточенно пыхтящую над арбалетом: что делать? Продолжать кружить по обрыву, надеясь, что нас заметят с проплывающего мимо драгала или же остановиться возле мёртвой деревни, и опять-таки – ждать? Я не знала.
Ночь протекала по уже привычному распорядку: ужин, моё дежурство, дежурство Веши. Ничего странного, ничего необычного. Всё как всегда…
Но, несмотря на усталость, засыпалось с трудом. Смотрела на пляску теней вокруг костра, и не могла сомкнуть глаз, чувствуя внутренний озноб, неизвестно откуда взявшийся. И всё же, спустя некоторое время я заснула тяжёлым и беспокойным сном.
Как говорила вешьти: некоторые сны – это тени будущего, некоторые – тени прошлого, но есть сны – тени нашей вины, которую переживаем вновь и вновь. И часто очень трудно понять к какой тени относится то или иное сновидение.
Этот сон не был вещим, это я знала ещё до того, как проснулась окончательно. В нём смешалось многое, что довелось увидеть и пережить. Но этот сон был тенью моей вины: чередой прошествовали мимо призрачные картины, в которых были живые люди… когда-то живые. Как в жизни, так и во сне я оказалась бессильна что-либо изменить, и это было так же мучительно, как и в яви.
Проснувшись, долго лежала неподвижно, не давая Веше понять, что уже не сплю – мне надо побыть в одиночестве. Пусть даже так – рядом с ней, но ощутить опустошение в душе. Я знала, что это ненадолго, что это надо для того, чтобы потом ощутить всю полноту жизни. Многие, я думаю, ощущают эту смену чувств, но не осознают, в чём дело – не до того…
Смотрела вдаль – в зыбкие просторы огненного жара и не видела ничего: картины прошлого вставали передо мной словно наяву. Я ещё помню те времена, когда противостояние между человеком и Бездной не было столь острым, да и сейчас оно всё ещё в каком-то пассивном, замедленном состоянии. Может, дело в разобщённости: мы не можем сплотиться и дать отпор, в том, что слишком мало людей знают истинное положение вещей. Может, причина в том, что люди не могут выжить над бездной, и оттого ограничены клочком суши, твердью, опаляемой жаром.
Я смутно помню отца Луня, первые встречи, когда он показал впервые кулоны из слёз дракона и рассказывал о других островах, где заперта жизнь, где люди ничего не знают о Мире. Он помог моему отцу разбить оковы, удерживающие нас на одном острове, дал возможность по-настоящему сражаться за свою жизнь, а не зависеть от воли драконьеров. Когда я вспоминаю это время, передо мной неизменно появляется одна и та же картина: ясное утро, возбуждённый гвалт детворы, оживлённо переговаривающиеся взрослые, ожидающие, пока пришвартуется драгал. И ошеломлённая тишина, когда по узкому трапу спустился человек. И вскоре на нашу деревню напали драконьеры. Если б не Велар с командой, едва бы мы отбились. Всё же, искусство войны не процветало в нашей жизни, нужнее были навыки охотника и землепашца.
Нападения, всё усиливающиеся, следовали одно за другим. До тех пор, пока мы захватили несколько драгалов, относительно непострадавших, и сбежали с острова – нужно было укрыться, и что ещё важнее – найти союзников, сильных союзников. И Велар привёл нас к таким союзникам, к надёжному убежищу, к острову, который местные жители называли очень просто – Твердь.
Он не был похож ни на что из того, что я видела и раньше, и потом, когда стала путешествовать сама.
Крепкие причалы пустовали – как и полоса обрыва. Но Велар невозмутимо собрал возбуждённых и недоумевающих людей и неторопливой походкой отправился к кромке леса. Как оказалось, это был не лес, а всего лишь неширокая полоса деревьев, отделяющая причалы от каменных стен поселения. Надо сказать, что не только я – тогда ещё ребёнок, но и взрослые люди были поражены, когда за деревьями, в нескольких десятках мер перед нами оказалась каменная стена. Высотой в пять человеческих ростов, сложенная из грубо тёсанного серого камня, она простиралась в обе стороны, насколько хватало взгляда. Велар вывел нас к огромным воротам, очень массивным, сработанных, судя по всему, из железного дерева, железом же и окованных. И со стены отряд, похоже, заметили. Последовал ряд вопросов, на которые ответил Велар, после чего ворота слегка приоткрылись – достаточно, что бы могли пройти три человека в ряд. И мы оказались за стенами Крепости.
Как оказалось, эта стена вовсе не была стеной гигантского дома – как мне тогда подумалось, и люди там оказались вполне обычными, а не огромными великанами, как рисовало возбуждённое детское воображение. Самые обычные люди, только в странной металлической одежде. Я впервые увидела доспехи.
Мы прошли за пределы стены, и снова остановились как вкопанные. То, что мы видели, было поразительно. За стеной стояло несколько домов – это были казармы для стражи, но дальше, аж до стен крепости, простирались возделанные поля, на которых колосились злаковые. Как я потом узнала, с другой стороны располагались богатые пастбища, на которых мирно паслись шипохвосты и остальные рогатые.
До стен крепости нам пришлось идти довольно долго. Люди, встречающиеся на пути, удивлённо рассматривали нас, и о чём-то спрашивали стражей. Я с любопытством прислушивалась к их говору и, хотя понимала отдельные слова, смысл от меня ускользал. Потом я узнала, что язык на всех островах лишь незначительно отличается, для человека упорного ничего не стоит в нём разобраться.
Врата крепости тоже оказались из железного дерева, но менее массивные, чем наружные. Они пропустили за первую крепостную стену, сложенную из того же грубо тёсанного серого камня, но так искусно, что в швах между глыбами не оставалось зазоров для руки или ноги, даже для глаза. Впрочем, перелезть её и не пытались, а вот свежая кладка была чётко видна, как мне потом рассказали, её положили вместо пожранных мёртвой драконьей кровью камней. Не в первый и не в последний раз, как оказалось. Таких стен оказалось три, но на внутренних не было следов боёв. Драконьерам ни разу не удалось пройти дальше внешней стены, охватывающей возделанные земли. И взять крепость измором – тоже не вышло. За первой стеной росли замечательные, ухоженные фруктовые деревья, а водой крепость снабжали многочисленные родники. Так что, нападающим приходилось каждый раз убираться несолоно хлебавши.
За второй стеной начинались жилые дома, казармы для воинов и торжища, мы торопливо миновали гулкие, гудящие голосами улицы, и оказались за третьей стеной. Тут было более тихо и спокойно, дома казались более основательными и ухоженными, а кое-где попадались целые усадьбы. В центре, на небольшом естественном возвышении находился большой, в несколько этажей дом, сложенный из серо-серебристого камня. Широкие ступени из того же камня вели к большой двери, напоминающей врата, только украшенные прихотливым растительным узором. Учитывая, что дерево не зря получило название железного, этот факт не мог не вызвать уважения.
Только подойдя вплотную, поняла, что напоминает мне этот дом – тех стражников, у ворот, закованных в броню, ожидающих нападения и не имеющих права ни на секунду ослабить бдительность, отдохнуть. Это впечатление усиливало ещё и то, что вместо окон до третьего этажа в стенах были прорезаны узкие щели – бойницы. Это был последний оплот, последний рубеж сопротивления, и мастера, закладывающие первый камень в фундамент, изначально знали это.
Ах, если бы мне попасть на этот остров, встретиться с градоправителем Утером! Он должен помнить меня, и сможет поверить. Велару верил, и отец Луня также доверял ему. Он бы помог найти выход из положения. Но как добраться до Тверди, когда мы тут одни – без драгала, без команды? Это неосуществимая мечта…
Вздохнув, я села – пора было приводить себя в порядок и отправляться дальше. Но если бы кто-нибудь знал, как устала от этого «дальше», от необходимости идти куда-то без малейшей надежды на достижение цели. Но я должна…
К вечеру достигли причала и мёртвой деревни. Обойдя остров по кругу, вернулись туда, откуда начали путь. Чуда не случилось: мы пленники этого острова если не навсегда, то надолго…
– И что дальше? – спросила Веша, когда развели костёр, а в котелке над ним забулькал овощной бульон. Как и в прошлый раз, я надёргала овощей с зарастающих сором огородов. – Что теперь будем делать?
– Не знаю, Веша, – не хотелось лгать девочке, – будем ждать. Думаю, ждать стоит здесь…
– Чего? Ты думаешь, Хмысь передумает и вернётся?
– Едва ли.
– Тогда чего? Драконьеров? – не отставал ребёнок.
– Хотя бы и их. Нам надо выбраться с этого острова, и для этого все средства хороши.
– Драконьеры нас просто убьют, – угрюмо бросила девочка, – или надеешься, что они примут тебя за свою? Но меня-то точно убьют.
– Не говори глупостей. Как они могут принять меня за свою? Я выгляжу как человек… Кроме того, они слишком хорошо знают, кто я такая. Нас, конечно, могут убить… но скорее – попытаются доставить на остров драконьеров. А это уже возможность покинуть этот остров. В пути чего не случиться – если не зевать, вполне можно удрать на каком-нибудь острове…
– Лучше бы всё-таки вернулся Хмыся, я скучаю по ним… по всей команде. Нам было так весело…
– Я тоже… – усевшись рядом, обняла девочку за плечи, – я тоже очень скучаю по ребятам. Но знаешь, думаю, мы ещё увидимся с ними, и посмеёмся над всеми этими событиями…
– Правда? – недоверчиво посмотрела мне в лицо, – Ты правда так думаешь?
– Конечно, малышка, – улыбнулась я, – я бы не стала тебе врать. Я, правда, думаю так. Думаю, что рано или поздно всё закончится хорошо…
Хорошо быть ребёнком… можно доверять взрослым, даже если то, что они говорят, идёт вразрез с действительностью. Но, даже если Веша и почувствовала ложь, всё же поверила. Просто, ей хотелось поверить.
Вечер прошёл как обычно: поужинав, мы стали устраиваться на ночлег. Веша ложилась спать первой, и сейчас укутывалась в плащи, норовя устроиться поудобней. Наконец перестала вертеться и высунула наружу нос:
– Спокойной ночи, Леля.
– Спокойной, Веша…
– Знаешь, я рада, что ты не драконьер.
– Я тоже, спи давай.
Улыбнувшись, девочка вновь натянула край плаща на нос, закрыла глаза, и почти сразу её дыхание стало ровным и глубоким – заснула. Немного подождав, я взяла самострел и, стараясь не шуметь, зарядила. Но закат был так красив, а вокруг так тихо! Хотелось думать о великом и бесконечном, прекрасном и добром – именно в такие моменты жизнь ценится более всего, кажется чудом, дарованным для чего-то большего, чем является человек и его жизнь…
Но закат угас, последние, нежно-розовые лучи поблёкли, поглощённые низкими, косматыми и тяжёлыми тучами. И откуда только берутся эти тучи? И где проливают накопленную влагу? Острова, на которых я побывала, не баловали частые дожди – везде была умеренно-сухая погода. Не так чтобы без дождей, иначе люди не смогли выращивать урожай, но частых ливней нигде не наблюдалось. Но откуда-то они берутся? И куда-то уходят? Посмотреть бы на те острова, над которыми идут частые дожди…
Было немного тоскливо и грустно, но теперь не из-за того, что мы тут застряли. Причина была в чём-то другом, вот только я не могла понять – в чём.
Наконец минула большая часть ночи и, разбудив Вешу, легла спать, отогнав все мысли и чувства: завтра будет новый день, завтра я и буду думать обо всём.
– Время пришло…
Шепот коснулся слуха, и я проснулась. С минуту лежала, прислушиваясь, но вокруг царила тишина: ни треска костра, ни шёпота листвы, ни дыхания Веши – ничего. Мёртвая тишина, и вдруг:
– Время пришло, Леля…
Я резко села, осматриваясь – голос не принадлежал Веше, но никого и ничего. Только девочка сидит у костра. Я присмотрелась внимательнее: спит она, что ли?
Веша сидела у самого огня, скрестив ноги и закрыв глаза. Спина девочки была выпрямлена и напряжена, словно кол проглотила, но руки безвольно лежали на бёдрах. Лицо отрешённое и, одновременно, сосредоточенное – это не похоже на сон…
– Время пришло, моя преданная раба, – разжались губы девочки, но зазвучавший голос не был голосом Веши. Более глубокий и сильный, он мог бы принадлежать взрослой, властной женщине, но не одиннадцатилетнему ребёнку, – пора послужить госпоже…
Веки Веши дрогнули и медленно поднялись – на меня в упор глянули два расплавленных омута, две раскалённые бездны, губы искривились в насмешливой ухмылке.
Если бы могла – отшатнулась, даже бросилась наутёк, но я не могла. Тело больше не слушалось меня, а сердце пронзила знакомая боль – передо мной была Хозяйка, Бездна.
– Напомни поблагодарить твоих друзей, этого дракона и ведунью. Они думали, что ломают мои планы, но на самом деле, подарили решение проблемы. И решением станешь ты, дорогая моя.
– Я… не буду помогать, – слова дались с трудом, но всё же выговорила их. – Я… не раба… – на большее сил не хватило.
– Да? – гримаса презрительного удивления на лице ребёнка выглядела отталкивающе, – А кто же ты, как не раба? Ты драконьер, милая, моё творение – и я могу сделать с тобой всё, что захочу. Захочу, – тут она подняла руку, – и твоё сердце – остановится.
Она резко сжала пальцы в кулак, и я задохнулась – сердце, пусть и пронизанное пульсирующей болью, вдруг стукнуло и замерло. Боль исчезла, оставив тянущую тяжесть.
– Довольно, пожалуй, – детский кулак разжался, спустя две минуты: я со всхлипом втянула воздух, – дыши. Пока.
– Всё равно… не буду…
– Дышать не будешь? – насмешливо уточнила она. – Ну, не дыши.
– Помогать, – это уже получилось твёрже.
– Да собственно, твоё согласие и не надо. Хватит и желания выбраться отсюда. В принципе, могла бы тебя и не будить. Но иногда хочется просто развлечься. Поговорить с кем-нибудь… Так скучно быть всемогущей, всезнающей… Но мне пора. До встречи, Леля.
И в тот же миг девочка обмякла и повалилась на землю, как тряпичная кукла. Хотела вскочить, чтобы помочь ей, но поняла, что не могу. Тяжёлая сонливость навалилась, как кусок скалы.
Тихо… Осколок пригревает, бездна слабо гудит. Ну и сны же иногда снятся!..
Сладко зевнув, потянулось всем затёкшим телом, заставив каждую мышцу расправиться. Что-то я заспалась, судя по тому, на какой высоте находится светило. И Веша тоже хороша – не разбудила утром. Хотя… можно и полениться, мы же никуда не идём. Ждём у причала неизвестно чего: то ли Хмыся, то ли драконьеров… Нет, встать всё-таки надо, приготовить завтрак, да и вообще… так и лентяйкой недолго стать. Давай, давай, вставай Леля!
Уговаривая себя таким образом, открыла один глаз, потом второй: ясный день. Даже скорее – полдень. А это что такое? И где костёр?!
Веша слабо застонала, когда я перевернула её на спину. Лицо девочки было белым, в уголках губ засохла кровь…
Это был не сон. Беседа с повелительницей бездны не приснилась мне. Всё было наяву – и состояние Веши доказывает это. Хорошо хоть, что девочка выдержала это… вселение. Но никогда и ни от кого не слышала, что Бездна способна на подобное. Впрочем, сейчас не время об этом думать…
Устроив девочку поудобнее, положив её голову себе на колени, сосредоточилась. Одна рука легла на лоб, вторая – на затылок… но я так давно не исцеляла… и не хочется обращаться к Силе Бездны. Но Веше нужно помочь. И с удивлением почувствовала, как кровь отхлынула от рук – пальцы заледенели, а в следующий миг кровь вернулась обжигающей волной: кисти и ладони окутало знакомое розоватое свечение и, продержавшись несколько минут, схлынуло. Веша глубоко вдохнула и вдруг открыла глаза:
– Почему ты плачешь, Леля? – слабым голосом спросила она, а я удивлением почувствовала две тёплые дорожки на щеках.
– Просто так, – улыбнулась в ответ, – мне хочется, вот и плачу.
– Я спать хочу… – пробормотала она, закрывая глаза.
– Спи, моя хорошая.
Я смотрела в лицо девочки, фарфорово-белое, почти светящееся изнутри, и чувствовала огромную, опустошающую нежность и жалость. Бедный ребёнок, сколько ещё ей предстоит пережить?
– А ты не уйдёшь? – испуганно распахнулись её глаза.
– Нет. И даже не пошевелюсь, пока не проснёшься, – заверила я.
– Хорошо.
Девочка заснула мгновенно, похоже, крепко, к щекам постепенно возвращался естественный детский румянец, дыхание глубокое и ровное. Я же сидела над ней, поглядывая на руки, и пыталась понять, что сделала. Сила, отозвавшаяся на призыв, не относилась к Бездне. И в то же время не была целиком моей: я зачерпнула в источнике, которого не знала. И это беспокоило.
Тем временем Осколок поднимался всё выше, напоминая о проблемах насущных. Где мы? Мало того, что не было и следа от костра, исчез также причал, и деревенские огороды, которые были частично видны с места нашей стоянки. Куда всё подевалось? Или, скорее, куда забросило нас? Вокруг был только пустынный обрыв, бездна да лес. Кроме того, исчезли все пожитки. И что бы это значило? Ну ладно, без котелка, кружек и фляг обойдёмся, но что с нами будет без оружия – самострел исчез, остался только кинжал на поясе, который я не снимала на время сна.
Вокруг было тихо, раздавались лишь обычные для бездны и леса звуки, но вот один странный звук привлёк моё внимание: топот. Сначала я не поверила себе, но топот приближался, и это явно были не дикие животные: никто, кроме человека не умеет чеканить шаг.
Мы находились на излучине обрыва, и кто бы там ни шёл, должен был выскочить прямо на нас. На какой-то миг я заколебалась: может, стоит спрятаться? Но решила остаться на виду: драконьеры не признают военной дисциплины. И вообще, кажется, я знаю, куда нас занесло волею Бездны. Есть только один остров, где существует войско – это Твердь. Поэтому, когда из-за поворота появился отряд человек в тридцать, закованных в броню, я ничуть не удивилась, в отличие от них.
Командир оказался мужчиной средних лет с резким чертами лица, внимательными карими глазами. Сейчас он удивлённо и настороженно рассматривал нас.
– Кто вы такие? Откуда взялись? – спросил, подойдя поближе.
– Меня зовут Леля, мне нужно увидеть градоправителя Утера.
– Утер погиб. Примерно год назад. Городом правит другой человек.
– Погиб? – это было печальной новостью, – Как погиб?
– При нападении драконьеров. Я вынужден взять вас под стражу, до выяснения всех обстоятельств.
Я взглянула на воинов, что окружили нас, и улыбнулась:
– Хорошо, но ребёнок болен, нужны носилки.
До врат мы добрались безо всяких приключений. На первой заставе часовые подтвердили, что никто не покидал пределов наружной стены. Я лишь пожала плечами в ответ на взгляд командира: обратного и не утверждала.
Распорядившись отправить другой дозорный отряд на патрулирование обрыва, он взялся нас сопровождать. Осёдланные шипохвосты стояли наготове.
Ехали мимо зеленеющих всходами полей, изредка встречающиеся крестьяне шарахались в сторону от верхового отряда, движущегося быстрой рысью. Если бы я не воспротивилась, командир пустил шипохвостов галопом.
День угасал, последние лучи Осколка подползли к самому краю зубцов городской стены, а она была ещё довольно далеко. В ночной бурой мгле достигли городских врат, и нас беспрекословно пропустили внутрь. Видимо, гонец уже сообщил градоправителю новость о странных гостях.
Проехав по пустым и гулким, по ночному времени, улицам, мимо освещённых окон домов и харчевен, оказались у дома градоправителя. К этому времени я изрядно устала, и с завистью поглядывала в освещённые окна – мне ещё долго не видать отдыха.
Нас провели в небольшую комнату без окон с двумя узкими кроватями и оставив лампадку, доверху наполненную жиром твари-из-бездны, заперли.
Уложив Вешу, так ни разу и не проснувшуюся за всё это время, я присела рядом. Ужасно хотелось лечь спать, махнув на всё рукой, к тому же болели мышцы, отвыкшие от долгой верховой езды. И в какой-то момент, я всё же задремала сидя, подперев подбородок кулаком, и вздрогнула от деликатного покашливания.
В свете двух больших лампад передо мной стояли несколько человек: двое мужчин и пожилая женщина.
– Вы Леля, спутница Велара? – спросил мужчина, стоявший чуть впереди. Я не могла рассмотреть его лица, ослеплял свет лампад.
– Да, – ответила, заслоняясь рукой, – это я.
– Уберите свет, – приказал он, – пойдёмте Леля, надо поговорить. С вашей спутницей пока побудет знахарка.
– Мы можем поговорить тут, – предложила я. Совсем не хотелось оставлять ребёнка, я ведь обещала.
– Не переживайте, у Илы золотые руки. Она лучший лекарь на всей Тверди.
– Но не вешьти, – сказала я, пристально вглядевшись в округлое добродушное лицо женщины. Не почувствовала в ней Силы. – Я права?
– Да, ученица вешьти, права, – мягко усмехнувшись, ответила знахарка, на удивление молодым, мелодичным голосом. – Я знаю, как пользоваться травами, кореньями и плодами, но не Силой, которой исцеляют вешьти. Но на острове сейчас нет ни одной из них.
– Как нет? – это сообщение стряхнуло последнюю сонливость, – Как это нет? Так не бывает.
Ила пожала круглыми плечами и кивнула на заворочавшуюся под одеялом девочку:
– Если вы сейчас не уйдёте, то разбудите её.
Я заколебалась, глядя на ребёнка: всё равно не хотелось уходить, но мы действительно можем её разбудить.
– Иди, – ободряюще улыбнулась Ила, мягко пожав руку, – она будет спать до утра, ты успеешь вернуться.
И я поверила ей. Может, она и не вешьти, но прикосновение руки сказало многое: Ила действительно целительница и, кроме того, любит людей и заботится о них, а её сердце живёт милосердием. Кивнув, я встала. Мужчины, не вмешивавшиеся в разговор, направились к выходу.
Я молчала, пока мы шли, обдумывая поразительную новость: на этом острове нет вешьти! На всех островах, даже если там была всего одна захудалая деревенька, появлялась вешьти. Да, люди далеко не всегда знали, откуда она, собственно, пришла. Ну, кроме такого случая, как у меня: когда ребёнка отдают в обучение, обнаружив у него эту способность – исцелять. Вешьти были не только целителями, они поддерживали и утешали человека, попавшего в беду, потерявшего близких. Они были, ну… словно духовным стержнем, что не давал человеку сломаться в трудную минуту. Так почему же тут, на большом острове, где живёт так много людей, их нет? Куда делись? Этот вопрос я задала вслух.
– Никто не знает, – ответил тот из мужчин, что говорил со мной прежде. – Мы пришли, проходите.
Открыв дверь, посторонился, пропуская меня вперёд, в ярко освещённую лампадами комнату. Они были установлены высоко над головой, и равномерно освещая комнату, не ослепляя глаза. Обстановку комнаты составляло высокое резное кресло, стоявшее на возвышении, деревянные лавки, тянущиеся вдоль стен, и явно неуместный здесь, небольшой круглый столик, заставленный блюдами и кувшинчиками.
– Поговорим здесь, если не возражаете – без формальностей, – продолжил он. – Меня зовут Глаб, я занимаю должность градоправителя, а это – моя правая рука – Беречи.
Мужчина, до сих пор молчавший, коротко поклонился, но так и не проронил ни слова. Он был намного моложе градоправителя, но цепкий и серьёзный взгляд голубых глаз давал понять, что он занимает это место не зря.
– Рада знакомству, но всё же хотела бы узнать, что случилось с вешьти?
– Леля, договорились же – без церемоний, – укоризненно покачал головой Глаб, – а вешьти… Никто не знает, что произошло, просто однажды она исчезла. Дом стоит с тех пор пустым. Никто не пожелал вселиться. Да, я проверял: городских стен она не покидала. С тех пор обходимся услугами знахарей. И у меня тоже есть к вам вопросы, не возражаете?
Я пожала плечами: как-то не сомневалась, что вопросы будут. Но градоправитель, добродушно усмехнувшись, указал на столик с яствами:
– Вам налить вина или воды?
Минула большая часть ночи, ушёл, откланявшись Беречи, мы остались одни в гулкой зале. Я рассказала всё, почти всё с того момента, как нашла Луня. Глаб оказался внимательным слушателем, умеющим задавать правильные вопросы в нужный момент.
– Интересная у тебя жизнь, Леля, – заметил градоправитель, и мне почудилась лёгкая зависть в голосе. – Но всё же не понимаю, как ты оказалась на Тверди?
Я знала, что возникнет этот вопрос, и даже приготовилась соврать, что меня высадил драгал, а потом улетел… Но сейчас, глядя во внимательные глаза хозяина острова, понимала, что ужасно не хочу врать. Но рассказать, что я драконьер… почти верная смерть.
Словно давая время собраться с мыслями, Глаб отвернулся и, заложив тяжёлые ладони за спину, отошёл к окну. На этом этаже были не бойницы, как внизу, а обычные окна, задёрнутые тёмной тканью.
– Дело в том, что дозоры проходят по обрыву каждые два часа. Мне доложили, что сегодня не видели ни одного драгала, а там, где вас нашли, утром наблюдалось странное волнение бездны. Командир дозора даже подумал, что это место рождения новой твари, но потом всё успокоилось, и дозор отправился дальше. А на обратном пути наткнулись на вас…
– В то, что я сейчас скажу, трудно поверить, – наконец решилась я, – и тем более трудно поверить в то, что цель осталась прежней: я хочу уничтожить Бездну. Прошу вас помнить об этом. Дело в том, что я, в какой-то степени… драконьер.
Я замолчала, ожидая реакции, но он даже не повернулся.
– Мы были на небольшом острове, и спутники, поняв, кто я такая, оставили нас с Вешей, – если уж быть откровенной, так до конца. – Мы провели там довольно много времени, а потом… потом нас почтила визитом Бездна.
Не знаю, зачем она перенесла нас на Твердь. Вот, собственно всё…
– Ила это сразу поняла, – наконец повернулся Глаб, – поняла, что Бездна изменила тебя. Но также она сказала, что ты осталась человеком внешне не просто так, ты продолжаешь бороться.
– Так вы… всё знали?!
– Я не знал деталей, только в общем.
– Вы сильно рисковали, а что, если бы Хозяйка хотела убить вас – моими руками?
– Едва ли, – беспечно рассмеялся градоправитель, – во-первых, я слишком мелкая сошка, во-вторых, убить меня не так-то просто. Я далеко не всегда был чиновником.
– Значит, зависть в вашем голосе не почудилась? – усмехнулась я. И наконец-то поверила, что мне повезло, и я встретила людей, способных поверить и помочь. И всё стало легко и просто, словно я встретила старых друзей. – Вы воин, а в этом доме мечом не помашешь…
Глаб только хмыкнул в ответ.
– И что же будем делать дальше? – поинтересовалась я, – Теперь, когда вы всё знаете?
– Ждать, Леля, ждать. Мы должны понять, в чём цель Бездны, зачем ты нужна ей здесь.
– Понятно, – вздохнула я, – опять ждать.
– Да. И Леля, ради твоей безопасности и спокойствия горожан, я приставлю к вам с девочкой охрану, но можете свободно передвигаться по территории города.
– А за городом?
– Только до внешней стены. Чтобы бездна тебя ещё куда-нибудь не закинула. Без обид, ладно?
– Да какие уж тут обиды…
– А теперь, я думаю, пора отдохнуть. Завтра будет очередной длинный день, мы встретимся опять и попробуем что-нибудь придумать. А пока пойдём, провожу тебя в комнату.