Ванесса
mgk, X Ambassadors & Bebe Rexha – Home
Натягивая рукава толстовки ниже, практически до самых пальцев, Ванесса спускалась с лестницы и не могла перестать улыбаться. С трепещущим сердцем и зацелованными, красными губами. Голова казалась приятно пустой, а состояние – окрыленным.
Они целовались минут тридцать, прежде чем в конце концов против воли отстранились, решив, что пора спуститься вниз. Телефон лежал на тумбочке возле кровати, и дотягиваться до него, чтобы узнать время, не хотелось ни Ванессе, ни Арсу. Сейчас, наконец узнав, что их чувства взаимны, они не могли насладиться друг другом и этой близостью, словно перед этим не виделись целый год.
Ванессе действительно было мало его.
В один момент Арс усадил ее к себе на колени, зарываясь пальцами в волосы, продолжая прижимать к себе, целуя убийственно медленно. Растягивая удовольствие и разжигая внутри пламя. Оставляя дорожку поцелуев по линии челюсти, на шее, скулах и возвращаясь к губам. Поглаживая ладонями поясницу, ведя до лопаток и снова вниз. Каждое прикосновение опаляло огнем, от которого тряслось все внутреннее существо. Было сладко, горячо и самую малость нереально.
Непонятно, сколько прошло времени, когда Ванесса надавила на его плечи, заставляя откинуться назад, на ее кровать. Опираться на руки было больно, и Арс мягко скатил ее вбок, а она обхватила его лицо ладонями, не прерывая поцелуй. Его ладонь поползла от ее талии вниз, и он закинул ее ногу на свое бедро, сделав их еще ближе друг к другу. Сжал пальцами кожу сквозь мягкую ткань спортивных штанов, и Ванесса ощутила новую порцию трепета в груди, от которого из головы выносились любые мысли. Со скоростью экспресса, если не быстрее.
Время терялось. Реальность – тоже.
Пространство вокруг плыло, и Ванесса тонула в этом самом прекрасном на свете мгновении. В долгом бережном поцелуе. Уверенных касаниях рук, которые прижимали все ближе. Ощущении его тела. Так близко. Так нужно. Так… правильно.
Так, как должно было быть. Всегда.
Они целовались долго. Ванесса не могла остановиться, даже когда, казалось, воздуха не хватало. И факт, что Арс тоже ни разу не попытался отстраниться, а только держал все крепче, – пускал ток под кожу. Мерцающие искры. Импульсы, дергающие будто электричеством. Заряд такого счастья, что Ванесса едва справлялась с этой мощью.
Она была влюбленной девчонкой. Самой счастливой на свете влюбленной девчонкой. И ей не хотелось отпускать его, прерывать этот поцелуй, выходить из комнаты и возвращаться в реальность. Ей хотелось вечно чувствовать его губы, руки на своей талии, искреннюю улыбку сквозь поцелуи и солнечный свет за ребрами, такой яркий, чистый, нежный, какой бывал только на восходе.
Сегодня восход был внутри нее.
– Я бы провел весь день здесь, но нам правда надо встать, – проговорил Арс в ее губы, и Ванесса с ним согласилась, прикладывая все усилия, чтобы взять себя в руки.
– Да, ты прав, – сказала она и отстранилась. Так быстро, что даже Арс удивился тому, как легко она это сделала.
Повернулась к нему спиной, чтобы не поддаться искушению вернуться. За спиной прогнулся матрас, Арс поднялся на ноги. Ванесса дрожащими от эмоций руками поправила топ и убрала волосы с лица, заведя их за уши. Наверняка растрепанная и раскрасневшаяся. Задыхающаяся от нехватки дыхания и чувств, что били в грудную клетку изнутри. И с улыбкой на губах, которая никак не хотела уходить.
Шаги за спиной. Арс остановился в метре, наверное. Ванесса сделала глубокий вдох, оборачиваясь к нему.
– Ну что, идем? – спросил.
– Да.
А в следующий момент он сделал шаг, разделяющий их, и снова поцеловал ее, а она ответила, сразу, с готовностью, обхватывая его шею руками, слегка врезаясь короткими ногтями в теплую кожу. Арс подхватил ее под бедра, и она прижалась грудью к его груди. Усадил на письменный стол, убрал волосы за ухо с одной стороны и положил ладонь на скулу, оглаживая острую линию и кожу у их соединенных губ. Целуя жарче и быстрее. Пуская разряды под кожу, по ниточкам вен и сосудов.
А она хваталась пальцами за его плечи, касаясь ледяными пальцами горячей шеи, и он каждый раз едва заметно вздрагивал от этих прикосновений, от жалящего контраста температур, а она млела, прижимаясь ближе, скрещивая ноги на его талии. Вторая его ладонь лежала на ее бедре, оглаживая ногу сквозь ткань спортивных штанов.
Каждое его прикосновение ощущалось маленькими пожарами под кожей. Даже когда их разделяла одежда, даже если это было не кожа к коже.
Ванесса представляла, каково это – целовать его – полтора года, а сейчас, когда у них появилась эта возможность, когда они пересекли все проведенные когда-то линии, смели последние баррикады мало-мальской, почти не существующей дистанции, она не могла остановиться.
Ванесса чувствовала теплые солнечные лучи на своих пальцах и коже ног, которыми обхватывала Арса. Чувствовала ластящуюся нежность, хлещущую пылкость, которая так сильно напоминала пламя, разгорающееся внутри.
Что бы они ни делали, огонь был везде. И всегда. Рядом, в них самих. На фитилях, с которыми они практически не расставались.
Почти судьба.
Предназначение.
Красная нить, что путается, растягивается, тянется, но никогда не рвется.
Именно такой красной нитью, кажется, были связаны они с Арсом.
Мысль мелькнула во время поцелуя и смазалась ощущениями, но потом Ванесса вернулась к ней: когда они все же отстранились друг от друга; когда смеялись под теплым, ярким маревом солнечного света, потому что понимали, что ведут себя как безумные, не в силах насладиться друг другом; когда выходили из ее спальни: Арс пошел к себе, уступив ей место первой зайти в ванную.
И сейчас: когда Ванесса спускалась на первый этаж.
Боль в запястьях вернулась, не перекрытая искристыми эмоциями. Все еще витая в своих мыслях, улыбаясь непроизвольно широко от разрывного, лучистого, как сегодняшнее солнце, счастья в груди, Ванесса завернула в кухню. И ахнула, подскочив на месте.
Андрей сидел за столом, держа в руке кружку. С кофе, судя по терпкому, насыщенному аромату, что наполнял комнату, полную света и воздуха.
– Привет, – пискнула Ванесса.
Чувствуя, что губы запекло сильнее, а на щеки хлынул краской жаркий румянец. Она точно самая безнадежная в этом доме по части скрытности.
Андрей скользнул взглядом по ее лицу, но не показал ни единой эмоции, когда кивнул, коротко улыбнувшись, и сделал еще глоток кофе.
– Привет. Как чувствуешь себя? Как твои травмы?
Скользнул взглядом к ее рукам. Ванесса надела водолазку с длинным рукавом, чтобы прикрыть бинты. Кроме Андрея, все еще никто не знал о том, что случилось, и она собиралась подобрать подходящий момент, чтобы рассказать ребятам. Сердце колотилось как ненормальное, и мысли путались, уносили Ванессу обратно на второй этаж, в руки Арса. К его губам, ласкающим и нежным. Требовательным, чувственным.
– Все в порядке, – заверила она, вцепившись пальцами в ткань рукавов. – Я как раз спустилась за обезболивающим. Ночные уколы перестали действовать.
– Тебе на перевязку не сегодня?
– Нет, только завтра. Арс… – она запнулась, голос взлетел до высоких нот. Обругав себя мысленно, Ванесса продолжила. – Арс сказал, что будет возить меня на перевязки.
Андрей покивал, растягивая губы в улыбке, снова скользя взглядом по ее лицу. Конечно, он все понял, ну разве могло быть иначе? И Ванесса хотела заобнимать его до беспамятства за тактичность, когда Андрей встал со стула, кивком головы указал на соседний и произнес, поворачиваясь к кухонной столешнице:
– Садись, я сейчас все тебе дам. Кофе?
Не сказав ни слова о том, что видел. И о том, о чем конечно же догадался.
– Спасибо, – Ванесса опустилась на стул. Жить в этом доме, с этими людьми было слишком комфортно. – Да. Спасибо, Андрей.
Любовь к Андрею затопила ее, потеснив искрящиеся эмоции от долгих поцелуев. Как после такого тяжелого, мрачного дня мог сразу следовать такой светлый и замечательный, полный потрясающих мгновений, которые хотелось запечатать в банку или спрятать в пустой спичечный коробок, чтобы сохранить навсегда? Открывать, когда тяжело или плохо, и до мельчайших подробностей вспоминать, как было хорошо, тепло и сладко. Абсолютно прекрасно.
Андрей залил кипятком растворимый кофе. Добавил мед. Тихо размешал, не стуча ложкой по стенкам кружки. И поставил перед Ванессой. В нос тут же ударил сладкий кофейный аромат, насыщенный и густой, и Ванесса втянула его в себя.
Вернулся к кухонному гарнитуру. За спиной послышались копошения. Открылся шкаф, зашуршали упаковки лекарств. Через десять секунд перед Ванессой также оказались стакан воды и таблетка обезболивающего, которую она проглотила, запив водой.
– Ну что, дорогая моя? – Андрей опустился на соседний стул, ставя перед собой новую кружку кофе, и поднял глаза, взглянул на Ванессу. От кружки поднимались завитки пара и таяли в солнечном воздухе. – Расскажешь мне, что произошло? Вчера днем и сегодня ночью.
Ванесса стиснула руки, что лежали на бедрах, в кулаки. Неосознанно, но сильно. Стало волнительно и холодно. Закусила щеку изнутри, стараясь взять страх и беспокойство под контроль. Этот разговор все равно должен был случиться, пусть даже обещал быть тяжелым и, может, с печальным концом. Для нее, для них всех.
Но нести ответственность за свои действия нужно.
И Ванесса будет это делать.
– Если коротко, то меня заставили верить в кое-что, что разбило мне сердце. – Она положила руки перед собой на стол и уставилась на них. Обхватила ставшими вмиг ледяными пальцами горячую кружку. – Выбило из колеи. Дезориентировало. Опустошило. Я… не знаю, какие еще слова подобрать, чтобы выразить, насколько мне действительно было нехорошо после этого.
Андрей поймал ее взгляд.
– Я понял тебя.
– Это касалось Арса. Наших… взаимоотношений. И его чувств.
Андрей удивленно вскинул брови, но тут же непонимающе нахмурился.
– Кому ты доверилась в этом вопросе, как не самому Арсу?
Как же здраво, логично, правильно звучал вопрос. И как глупо и безрассудно она позволила убедить себя кому-то третьему, совершенно чужому в вопросе, который действительно касался лишь ее и Арса.
Ванесса стиснула кружку сильнее, обжигая кожу ладоней и пальцев до красноты.
– Радмиру.
Лицо Андрея снова удивленно вытянулось.
– Ты знаешь его?
– Мы познакомились недавно на одном из наших выступлений. И теперь я думаю, что это произошло не случайно.
– Он что-то… сделал тебе? – поинтересовался Андрей вроде бы спокойно, но Ванесса заметила: напряжение. Звенящее и массивное. Оно пропитало Андрея целиком всего за несколько секунд. Просочилось в голос, наполнило движения, отразилось в потяжелевшем взгляде голубых глаз так, что Ванесса ощутила: сердце в ее груди пропустило удар. Как минимум, один точно.
– Просто заставил сомневаться. А я, как последняя идиотка, повелась.
Андрей сузил глаза.
– Некоторое время мы одновременно состояли в Таносе, но это было очень недолго. Я с ним практически не сталкивался, и общаться не приходилось. Я знаю, какой он, исключительно по рассказам Арса. И если судить по ним, Радмир не самый честный и безопасный человек. Он точно тебе больше никак не навредил?
Ванесса помотала головой.
– Нет. Вообще-то сначала он показался человеком, которому можно доверять, – она отстранила руки от кружки и спрятала в них лицо. Жар от обожженных ладоней мгновенно перекинулся на кожу щек, лба и носа. Слова, сказанные теперь в преграду из ладоней, зазвучали приглушенно. – Радмир понимал меня во многих вопросах, я могла с ним обсудить что-то, что связано с огнем, ведь он тоже артист в прошлом. Потом выяснилось, что он не просто какой-то случайный человек. Наверное, на мне сыграл именно тот факт, что он знал Арса. Знал… Лею, – Ванесса развела пальцы и посмотрела сквозь образовавшуюся щель на Андрея. В его голубых глазах плескалось напряжение. Неспокойное, волнующееся море перед штормом. Ванесса убрала руки от лица. – Он рассказывал о многих фактах из жизни, и они были правдивыми, их подтверждал Арс. Поэтому я не думала, что Радмир будет мне целенаправленно врать и вводить в такое заблуждение. Как говорится…
Андрей невесело усмехнулся краем рта и подхватил ее слова:
– Лучшая ложь – это ложь, в которой есть доза правды. В такую очень легко поверить.
– Вот я и поверила.
– Тебе нужно было поговорить с Арсом.
– Я боялась с ним это обсуждать, – Ванесса подняла на Андрея глаза. – Эта тема была лично для него тяжелой, и я… не хотела причинять ему боль этим разговором. Подумала, что это бы разбередило старые раны. Но теперь, – на губы скользнула легкая улыбка. В груди потеплело от воспоминаний их честного, искреннего разговора. – Я понимаю, что действительно нужно было обсудить это с ним в первую очередь. Чтобы не страдать самой и не волновать вас.
– Все хорошо в итоге?
– Да, все замечательно, – воспоминания о горячих, чувственных прикосновениях, одно за другим, наполнили голову, зажгли жар за корсетом ребер, будто подкидывая дров в высокий костер.
– Отлично, – Андрей сделал глоток кофе, поставил кружку перед собой с легким стуком. Несколько секунд смотрел в подрагивающую поверхность напитка, будто искал подходящие слова или думал, как начать следующий разговор, прежде чем снова посмотреть на Ванессу. – Скажи мне: почему ты схватилась за спаркли глубокой ночью, в полнейшем одиночестве, без любых средств самозащиты, когда тебя никто не мог подстраховать в случае чего? Ты же знаешь, что это категорически запрещено.
И – вот он.
Тот самый разговор, которого Ванесса боялась и одновременно хотела, потому что понимала: он должен был состояться, несмотря ни на что. Это правильно и честно. Андрей – ее руководитель, а она – поступивший неразумно, опасно и непрофессионально артист. И ее необдуманный поступок уже привел к тем самым последствиям из разряда «в случае чего».
Ванесса снова спрятала руки под стол, положив на бедра, и стиснула в кулаки. Украдкой сделала глубокий вдох и посмотрела на Андрея.
– Прекрасно знаю. Ты прав. Я поступила глупо, безрассудно, на сплошных эмоциях и не должна была этого делать. И готова понести наказание. Любое, даже выгон из «Феникса».
Его брови тут же взлетели вверх.
– С чего ты взяла, что я выгоню тебя из «Феникса»? – он искренне удивился. – Я не собирался этого делать.
И ее в ту же секунду накрыло толщей облегчения.
С головой. Утащило на дно за ноги.
Захлестнуло так сильно, заточило в себя, как в плотный пузырь, из которого мир вокруг виделся слегка преломленным, с радужными подтеками.
– Я ведь, – шепнула Ванесса. Сказать громче не смогла. – Грубо нарушила правила, – прочистила горло, вернув себе голос. – Подставила под удар выступление в финале фестиваля. Выбыла из тренировок на несколько недель. Заставила вас волноваться.
– Да, и я тебя накажу, – Андрей деловито покивал головой, давая ей понять, что сделает это. – Сколько тебе дают на выздоровление? Недели две-три?
– Около того.
– Ну вот тебе наказание, значит. Ты отстраняешься от тренировок на две недели.
В кухне повисла тишина.
– Но…
– Без разговоров.
– Хорошо, – согласилась она, чуть ошарашенная поворотом событий.
Ей казалось, что последует что-то… серьезное. Существенное. Андрей смеялся? Она не могла понять и вглядывалась в его лицо в попытках разглядеть фарс, но ничего не вышло. Он не шутил.
– Объясни же мне: почему ты пошла одну туда посреди ночи? С чего вдруг? Мы даже это не обсуждали всерьез.
– Мы обсуждали с Арсом, но он обрубил идею на корню. Сказал, что можно победить и без этого. Но недавно я услышала, что спаркли помогают забыться, отпустить. Что эти мириады падающих искр вокруг просто отрезают от всего остального мира. Совершенно иной уровень ощущений, и все прочее. – Ванесса усмехнулась. – Мне было плохо, и я решила, что мне нужно забыться. Отпустить. Перезагрузиться. И я пошла.
– Где ты взяла снаряжение глубокой ночью? – Андрей был серьезен: хмурил брови, но говорил с ней спокойно.
– Написала в чат фаерщиков. Один парень откликнулся, – Ванесса тут же вспомнила его, такого хмурого и немногословного. – А потом вдруг оказалось, что он вроде как знает Арса. И меня он тоже узнал. И сказал, что если бы сразу понял, кто я, то не продал бы мне их. Его зовут Сергей.
Андрей задумчиво нахмурился, как будто перебирал в голове тех, кто мог оказаться этим самым Сергеем.
– Интересно. Я никого не знаю с таким именем из наших. Ладно, допустим, – он снова посмотрел на Ванессу. Тяжело вздохнул. – Но если серьезно, Несса, – Андрей приподнял одну бровь и сделал еще глоток кофе, удлиняя паузу. – Если такое повторится, ты будешь отстранена не только от тренировок, но и от выступления на ближайшем фестивале или конкурсе. Надеюсь, достаточная мотивация, чтобы не повторять таких необдуманных поступков?
– Более чем, – Ванесса поджала губы, кивнула. – Спасибо, Андрей. Такого больше не повторится, я тебя уверяю. Я вынесла для себя урок.
– Я знаю, – он мягко, едва-едва улыбнулся ей краями рта. Протянул руку и ласково потрепал по голове, ероша волнистые волосы. – Хотя не представляю, как ты будешь выступать в этот раз. Есть шанс восстановиться, но…
– Если есть, значит, я восстановлюсь, Андрей. Не нужно отменять наш с Арсом номер. Мы выступим идеально, я тебе обещаю. – Ванесса протянула руку, положила ее поверх ладони Андрея, чуть сжимая. Будто прикосновение могло помочь ей убедить его. Заставить поверить. – То, что произошло со мной сегодня ночью, не повлияет на наше выступление.
Андрей положил поверх ее руки свою вторую, теплую и большую. Казалось бы, совсем неосознанно.
– Ты уверена? Будет тяжело. – он покачал головой. – Тебе нужно наверстать программу и доработать за три недели то, что остальные сделали за месяц.
– Основа нашей программы готова. Мы просто будем доводить ее до идеала. И сейчас, на тренировках, никто не запрещает мне повторять последовательность движений, включать в программу новые, разбирать их с Арсом. Ведь не запрещает, правда? – деловито уточнила Ванесса, вздернув бровь.
Андрей снова посмеялся своим грудным смехом и в примирительном жесте поднял руки ладонями вперед.
– Пожалуйста. Но никаких физических упражнений в эти две недели, уяснила?
– Конечно. И… – Ванесса поколебалась всего секунду. – Я сама расскажу ребятам обо всем, если ты не против. Объясню, что случилось, и дам знать, что это никак не отразится на нашем выступлении на фестивале.
– Хорошо, – позволил Андрей, не думая ни секунды. – Я ничего им не скажу о твоей травме. Сообщишь сама.
Теперь уже Ванесса поймала его руку и сжала обеими ладонями. И все же через прикосновения все эмоции и чувства всегда передавались лучше, чем одними только словами: радость, любовь, благодарность…
– Спасибо, что волновался обо мне. И прости за это же.
– А как мне не волноваться? За тебя и за остальных. Вы – мой коллектив и мои друзья. Моя маленькая семья.
Был ли у Андрея кто-то помимо «Феникса»? Даже если не сейчас, а когда-то давно, в прошлом. Что было до того, как он стал артистом огненного театра? И когда случилось «после»? Повлияло ли что-то на его выбор связать свою жизнь с огнем? Или, наоборот, повлиял ли этот выбор на что-то в его жизни?
Ванесса раз за разом возвращалась к этим вопросам, прокручивая их в голове неосознанно, против воли. Они липли к сознанию и закручивались, словно туман, полупрозрачный, неуловимый, но густой, который все не получалось развеять.
В его огромном доме жили не жена и дети, не родители, братья или сестры, а жила его команда с его же подачи. В этом не было чего-то странного, конечно. Андрей имел друзей и знакомых здесь, часто ходил на встречи, а все его родные – конечно, они были! – скорее всего жили в другом городе или области.
Или же огонь когда-то спалил дотла все, что у него было?
Ванесса не должна была спрашивать, но… если спросит, у него ведь есть право не отвечать. И она поймет, если он решит им воспользоваться.
В следующий момент ее мысль прервалась звуком щелкнувшего паза: будто кто-то открыл ключом входную дверь. Ванесса встретилась взглядом с Андреем, который удивленно поднял брови. Может, Вит или Тая не ночевали дома, хотя это странно: сегодня у них была запланирована тренировка на одиннадцать, а перед тренировками ребята зачастую не позволяли себе ночных приключений. В конце концов, режим никто не отменял.
Андрей чуть наклонился вперед, чтобы видеть коридор у лестницы, к которому примыкала прихожая, и Ванесса тоже обернулась через плечо. До кухни донеслись копошения, и что-то тяжелое негромко приземлилось на пол. С ног скинули обувь. Раздались мягкие шаги.
А затем из-за угла вдруг показалась Аля. И сердце подскочило в груди, ударило чуть ли не в самое горло.
Блестящие ровные волосы раскинулись по плечам, и первая мысль, проскользнувшая у Ванессы: волосы у Али отросли. Хотя здравый смысл тихо нашептывал: для этого прошло слишком мало времени. Всего две недели. Но Ванесса всей душой хотела радоваться каждому сантиметру отросшей длины. К тому же, привыкнув видеть человека каждый день, после разлуки замечаешь даже самые мелкие изменения внешности.
Аля развернулась, и их глаза встретились. Она тут же просияла своей широкой, искренней улыбкой.
– Доброе утро. Я вернулась.
В уголках глаз мазнуло жжением, и в носу характерно закололо. Ванесса почувствовала, как ее губы тоже растягивает улыбка.
– Аля! – и кинулась вперед, налетая на смеющуюся, раскинувшую руки по сторонам Алю, едва не сбивая ее с ног. Тут же чувствуя на спине тонкие ладони, крепко обнимающие в ответ. И непомерное счастье, что снова забило в грудную клетку изнутри.
– Несса! Привет! Как я скучала, ты не поверишь.
А она верила.
Прекрасно верила и представляла, потому что сама скучала ничуть не меньше.
– Блудная дочь вернулась, – Андрей встал из-за стола и направился к ним, тоже разводя руки по сторонам.
– Андрей! – Аля обняла его, а он наклонился, прижавшись щекой к ее макушке, тепло поглаживая по спине.
– Почему не предупредила нас? Мы бы тебя встретили.
– Хотела сделать сюрприз и обрадовать вас.
– И это у тебя получилось, – сказала Ванесса, ловя взгляд зеленых глаз Али.
Она отстранилась от Андрея, повернулась к Нессе, и они снова обнялись. Коротко – на пару секунд, но очень искренне-крепко. Искренне-сильно. Так, что защемило в груди от пылающих чувств. И едва не треснули ребра.
– Посмотрите, кто вернулся, – голос Арса раздался в холле: он подошел к лестнице на втором этаже.
– Привет, Арс, – Аля широко улыбнулась ему, и он, спустившись, в два шага очутился около нее, крепко прижимая к себе.
– Привет, лисица. Почему не позвонила?
– Сюрпризом ехала к вам.
– Как родные? – спросил Андрей, когда Арс сделал шаг назад, оказываясь возле Ванессы. Укладывая ей руку на плечо и слегка прижимая к своему боку. Такой привычный, знакомый, бесконечно правильный жест.
В этот момент в голове вспыхнула, как искра, мысль. Словно очевидный факт.
Между ними ничего не поменялось после этой ночи, откровенного разговора и всех признаний. Не было смущения, робости, волнения, неловкости – ни одной из этих эмоций. Остались, заполнили ее изнутри знакомые уверенность и уют, тепло, укутывающее чувство защищенности и мерно горящее внутри пламя, которое разжигалось, стоило Ванессе вспомнить, какими нежными и одновременно требовательными были его поцелуи и руки на ее талии и бедрах.
Она обняла Арса и положила голову на его плечо.
Ей было хорошо. Сегодня. Сейчас.
– Все хорошо, мы договорились, что я приеду к ним сразу после фестиваля еще на пару недель – ответила Аля и стрельнула быстрым, хитрым взглядом в сторону Андрея. – Отпустишь в отпуск?
Он посмеялся, сложив руки на груди.
– Вот на фестивале выиграете – и пожалуйста.
– Отлично, – Аля не переставала улыбаться. Побежала глазами по ребятам, остановилась на Ванессе. – Я правда так скучала по вам. Спасибо, что поддержали меня.
Ванесса протянула Але ладонь, и та поймала ее своими пальцами, сжала, опуская глаза. Которые через секунду расширились, а брови сошлись у переносицы. И Ванесса сразу поняла, почему. Ей тут же захотелось одернуть руку, ведь цепкий взгляд зеленых глаз заметил наложенные на предплечье бинты, что показались на миг из-под рукава толстовки. Взгляд метнулся обратно, к глазам Ванессы, задавая немой вопрос. Ища ответ – в выражении лица или глубине взгляда. Сканируя, словно рентгеновскими лучами – Ванесса почти ощущала их, проходящие насквозь.
Закусила губу и коротко кивнула. Немое обещание все рассказать. Аля сузила глаза. А затем осторожно сжала ее ладонь и кивнула в ответ.
– Аля! – голос Таи, полный искреннего удивления, отразился на стен, вынудил обернуться и найти ее наверху у лестницы.
Она с широко распахнутыми глазами, со словами, что застыли на кончике языка, но так и не нашли выхода, вцепилась пальцами в деревянное ограждение и смотрела так, будто не верила. Сбежала по ступеням и заключила Алю в объятия, а Аля обняла в ответ.
– Привет! – Тая полурассмеялась-полувсхлипнула – все еще не верила до конца в происходящее. Прижимала Алю к себе, обнимая за шею. – Вот это сюрприз с утра пораньше.
– Ну хоть кто-то понял, что сюрприз! – с наигранным возмущением произнесла Аля, и холл наполнился смехом. Сквозь широкие окна комнату заливал яркий солнечный свет. Падал на деревянные ступени, грел открытую кожу рук, отражался в сверкающих, радостных глазах.
– Да мы поняли, поняли, не ругайся, – хохотнул Андрей.
Тая отстранилась, обвела теплым взглядом лицо Али и спустилась ниже, к плечам. Приподняла руку, взяла пальцами русую прядь.
– Мне кажется, или они стали длиннее?
– И мне тоже так показалось! – улыбнулась Ванесса.
Аля скользнула к ней взглядом и вернулась обратно к Тае.
– Вы просто давно меня не видели.
– Аля приехала! – громогласный, полный почти детского восторга крик отразился от стен. Вит стоял наверху и, кажется, тоже не до конца верил своим глазам.
– Привет! – она помахала ему рукой. – Пошли обниматься!
И в следующую секунду он понесся с лестницы, как радостный сайгак. Или сметающий все на своем пути ураган.
Тая успела нырнуть в сторону, сжавшись, чтобы ее не снесло этой волной эйфории. Аля отойти не успела – только пискнула, прежде чем волна на нее обрушилась: Вит налетел на нее, подхватывая под мышки, отрывая от земли и кружа в этом небольшом пятачке прихожей, хохоча радостно и громко. Аля взорвалась смехом практически следом. Пришлось посторониться, чтобы она случайно не задела всех ногами в своем полете.
Через несколько секунд визгов Али Вит, наконец, поставил ее на ноги и отстранил от себя за плечи, чтобы заглянуть в глаза.
– Ну наконец ты дома!
– Господи, Вит! – шикнула Аля с широко распахнутыми глазами, но рассерженной она совсем не казалась. – Я уже не в том возрасте для таких объятий, понимаешь?
– Да ладно, не преувеличивай, ты еще ого-го! – беспечно махнул он рукой и обернулся к остальным, обхватив, однако, Алю за талию для поддержки. – Ну что, отмечаем?
Широко улыбался. Такой искренне радостный, по-честному возбужденный, до сжавшегося сердца простой и настоящий. Свой. Родной.
Все, кто стоял здесь сейчас.
Ванесса пробежалась по счастливым лицам с ярко горящими глазами на них и ощутила, как сжалось сердце. От сладкой тоски. От зависти к самой себе. От мысли: и как ей повезло соединить свою жизнь с этими прекрасными людьми?
* * *
Тренировки в этот день все-таки не было – отменили по случаю приезда Али, – и Ванесса долго не могла найти момент, чтобы рассказать о случившемся этой ночью «Фениксу». Разговоры не утихали, у ребят было хорошее настроение, Вит бесконечно шутил, а Аля много и с горящими от счастья глазами рассказывала о родных и доме. Вечером, сидя в гостиной, которая буквально пропиталась запахом глинтвейна – девочки приготовили безалкогольный, на виноградном соке, – они продолжали общаться, будто не успели это сделать за целый день.
Аля развалилась в кресле-мешке, Андрей и Тая заняли кресла, а Ванесса, Арс и Вит сели на диван. Ванесса поджала под себя ноги, опустив на бедро бокал с глинтвейном, и грела об него ладони, чувствуя, как возвращается боль. Вечером она еще не пила обезболивающее, а эффект от дневной таблетки уже заканчивался. Арс сидел рядом с ней, и они соприкасались плечами и бедрами.
– Вы не представляете, как мне не терпится вернуться к тренировкам, – Аля запрокинула голову, волосы заструились, концами касаясь пола. Бокал, наполовину полный, стоял рядом с креслом на полу. В красной жидкости плавали кружочки апельсина и бутоны гвоздики. – Дома я умудрилась откопать свои старые тренировочные пои – из дерьма и палок, ей-богу, – и тренировалась.
– Завтра надо начать пораньше и закончить попозже, – произнес Андрей. – Наверстать нам упущенное за сегодня, а тебе – за две недели. Работы много.
– А до фестиваля меньше месяца. Да. У меня есть кое-какие наброски для сольного номера. Но я думала, что Ванесса и Арс могут мне помочь, – Аля перевела взгляд на Ванессу.
Каким-то своим шестым чувством Ванесса понимала, что Аля о многом догадалась – пусть и не знала наверняка, что случилось, но у нее, как минимум, уже был пул вопросов в голове. Аля не стала поднимать тему при ребятах, но несколько раз Ванесса замечала: взгляд Али приковывался к ее предплечьям. Будто она видела сквозь ткань или же силой мысли могла приподнять рукава, обнажить взглядам эти гадкие бинты, пропитанные лекарством, кровью и экссудатом.
И Андрей тоже не давил. Он никогда не давил. Казалось, вообще ни разу не вспомнил о том, что случилось. Или тоже понимал: подходящего момента, чтобы все рассказать «Фениксу», до сих пор не нашлось.
– Ты хочешь выступить втроем? – спросил Арс.
– Да, я бы была не против попробовать, – Аля кивнула. – У вас свое выступление, плюс ты наверняка готовишь номер как бризер. Но я подумала, что было бы здорово появиться втроем. Три артиста, крутящих пои на сцене, – это будет ярко. Сильный финал.
– Мне действительно может пригодиться ваша помощь, – медленно проговорил Арс. – Я уже думал об этом. И – да, я ставлю сольник с бризингом. Нужно будет обсудить это. Я был бы признателен за помощь вам.
Они все надеялись на нее.
Ванесса сжала сильнее бокал в руках, обжигая кожу ладоней. Стиснула зубы, собирая всю свою храбрость по крупицам во что-то цельное, большое и пульсирующее в груди. Во что-то, что придавало сил – сказать. Озвучить. Ребята, профессионалы своего дела, ее команда, ее друзья и семья, заслуживали знать правду.
Сейчас или никогда.
Потому что подходящего момента может и не найтись вовсе. Нужно делать его подходящим самой.
– Ребят, – негромко позвала Ванесса. Голос мелко дрожал, и она откашлялась. Приподняла подбородок, ловя на себе взгляды всех в комнате. – Послушайте. Мне нужно вам сказать.
Быстрый взгляд на Андрея. Он коротко кивнул ей, будто говоря: «Давай, я с тобой. Все будет хорошо». И Ванесса ему поверила – как и всегда, впрочем.
– Кое-что случилось прошлой ночью.
И в звонкой, почти кричащей тишине она отставила бокал на журнальный столик и осторожно закатала рукава своей кофты. Желтый приглушенный свет упал на влажные местами бинты. На подрагивающие руки. Обнажил правду, отвратительно-кровавую, болезненную.
Ванесса опустила глаза на свои предплечья. «Феникс» молчал, но это молчание казалось таким громким, что закладывало уши.
На спину легла ладонь. Огладила лопатки коротким, поддерживающим движением. Ванесса сквозь ткань чувствовала тепло прикосновения, которое придало храбрости. Повернулась, находя глазами глаза Арса. Темные в этом освещении, но такие греющие.
Она посмотрела на ребят, замечая удивленно распахнутые глаза.
– Я крутила спаркли. Неудачно. И обожглась. Ничего серьезного, ожоги несложные, но их много. Все руки. На выздоровление потребуется две-три недели, и на это время я выпадаю из тренировок. Но, – судорожный вдох, которым она чуть не подавилась. – Я постараюсь вернуться к вам уже через две с половиной недели. И я справлюсь, наверстаю все упущенное. Мы не проиграем из-за меня, клянусь. От себя я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Эта травма никак не повлияет на наше выступление на фестивале. Вы все так же можете рассчитывать на меня. Целиком и полностью, клянусь, – из последних сил борясь со слезами, щиплющими глаза, проговорила она.
Ванесса боялась тишины в ответ. Боялась злости, разочарования, отторжения. В глубине души, где-то далеко-далеко, этот мерзкий страх прятался и не хотел вылезать, не хотел растворяться и уходить. Бился раненой птицей, расковыривал ожоги на руках, рвал бинты.
Шорох, стук, с которым поставили бокал на стол, шаги.
И вдруг – обнимающие руки, прижимающие к себе. Поглаживающие по спине. Аромат слив, черной смородины и шафрана. И красное пятно волос, промелькнувшее перед глазами.
– Несса… – Тая. Тихо, на грани шепота. – Тебе очень больно?
Ванесса вскинула голову. Тут же наткнулась на взгляд Али. Полный беспокойства и боли, что отразилась в приглушенном свете ламп.
– Уже не так сильно, – проговорила Ванесса в ответ. – Я пью обезболивающее.
– А тебя осматривал врач?
– Да, ночью.
– И что сказал?
– Все, как обычно при ожогах. Обезболивающее, противовоспалительное. Никаких нагрузок и грязи. И ездить на перевязки.
Она отвечала на вопросы Таи, при этом смотря в глаза Али, которая приподнялась, сползая с кресла-мешка, и приблизилась, сев рядом с диваном. Ничего не говорила и не делала, но смотрела, кусая губу, разглядывая перебинтованные предплечья так, будто силой мысли могла заставить эти раны затянуться.
– Может, тебе пропустить этот фестиваль? – Вит.
Ванесса повернула голову, находя его взглядом. Он чуть наклонился вперед, выглядывая из-за Арса, и смотрел на Ванессу с таким же выражением лица, как и Аля: полным тревоги и беспокойства.
Ванесса отчаянно замотала головой.
– Нет, конечно! Я смогу, не сомневайтесь, пожалуйста.
– Никто не сомневается, Несса, – подала голос Аля. – Мы лишь хотим, чтобы ты поправилась. Восстановилась окончательно. Это не последний фестиваль в нашей жизни. Будут еще.
– Нет, ребят, дело ведь не в этом, – запротестовала Ванесса. Тая отстранилась от нее и села на пол у дивана, продолжив, однако, держать Ванессу за руку. – Все в порядке, вы все можете не волноваться, – Ванесса обвела взглядом ребят: девочек, Андрея, Арса и Вита. – Я в любом случае выступлю, потому что успею поправиться к этому моменту, но я хочу, чтобы вы знали, что я не хочу вас подводить и не буду. Из-за того, что я совершила глупость, мы не проиграем.
– Мы знаем, Несса, – сказал Вит, опираясь локтями о бедра и переплетая пальцы. Несколько темных прядей упало ему на лоб, когда он наклонил голову, глядя на нее. – И если ты хочешь выступать, нужно сделать все, чтобы ты поправилась. Но что произошло? Когда ты успела?
Ванесса покусала губу.
– Я сделала глупость, потому что очень расстроилась. Узнала кое-что, что меня практически разбило. Потерялась. Будто свет выключили. Это случилось ночью. Я нашла парня, который продал мне спаркли, и пошла крутить в одиночку на площадку. Думала, это поможет отпустить все эмоции.
«По крайней мере, мне так говорили», – хотела добавить она, но не стала. Ванесса не хотела врать или недоговаривать, но все, что касалось Радмира, – также касалось Арса и его тайн из прошлого. А она собиралась сохранить этот секрет.
– Но у меня совсем нет опыта в этом. Я думала, это то же самое, что и крутить пои. Но оказалось, что действительно мало только уметь. Нужно еще и быть готовым морально, – произнесла она и вскинула подбородок, признавая горькую истину: – А я не была. Совершенно. Я не была подготовлена. Испугалась. Искры упали на руки, прожгли ткань. И все предплечья теперь в отвратительных ожогах, а я на некоторое время не смогу взять пои в руки. По собственной глупости. Поэтому вы вправе назвать меня глупым ребенком, ведь я себя повела именно так. Мне очень жаль, что это случилось и что я выпадаю из тренировочного процесса. Но я еще раз говорю: я все наверстаю. Извините меня, пожалуйста.
Снова тишина и ее дрожащие руки. Дрожащее сердце. Дрожащий голос и все естество.
Но…
– А знаешь, почему мне жаль, Несса? – спросил Вит.
Она повернула голову, посмотрела на него, ожидая ответа с колотящимся в груди сердцем.
– Мне жаль, что ты была этой ночью совсем одна. Что у тебя что-то случилось, а мы не увидели этого. Что ты одна получила травму и, наверное, испытала жуткий страх. Что тебе было больно и плохо, а мы не знали, не заметили, не поняли. И не были рядом с тобой в тот момент, – он нахмурился. Его ладони сжались в кулаки. – Вот почему мне жаль, Несса.
Щек коснулась прохлада, и Ванесса подняла руку к своему лицу, вдруг ощущая на пальцах влагу. Слезы. Она плакала. Соленые капли скатывались по щекам и собирались на подбородке – она заметила это только сейчас. Вит, закусив губу, протянул ей руку, и Ванесса протянула свою в ответ. Он осторожно сжал ее пальцы в своей ладони и произнес:
– Прости.
В следующий момент оказалась рядом Тая. Обхватила руками талию Ванессы и уткнулась лицом ей в живот. Аля примостилась на подлокотник дивана, осторожно привлекла Ванессу к себе, укладывая ее голову к себе между плечом и грудью, поглаживая по волосам нежно, мягко, будто убаюкивая. Успокаивая.
И в этот момент, самый теплый и безопасный на свете, Ванесса позволила себе еще одну слабость: она прикрыла глаза, и слезы бесшумно рванули вниз из-под ресниц. В этих соленых каплях, казалось, смешалось все: страх, вина, боль, облегчение, благодарность, любовь. Каждую из эмоций будто усилили в несколько раз, иначе Ванесса не могла найти другой причины, почему они ощущались настолько ярко.
Так, в объятиях и тишине, что пропиталась немой поддержкой и комфортом, запахом глинтвейна и духов Таи, они просидели до тех пор, пока последние слезы не высохли на щеках Ванессы.
Пока облегчение, наконец, не вытеснило из груди целиком чувство вины и страха.
– Спасибо, – произнесла Ванесса, когда открыла глаза. – За то, что беспокоитесь и переживаете. За поддержку, которая мне правда очень нужна. Но знаете, я была не одна этой ночью, – она улыбнулась, находя каре-зеленые глаза. – Арс был со мной, – пробежалась взглядом по лицам «Феникса». – А сейчас рядом вы все. И это самое главное.
* * *
– Привет. Можно к тебе?
Аля заглянула в спальню, когда Ванесса готовилась ко сну: расправляла кровать, откидывая пушистое покрывало, и проветривала комнату – из приоткрытого окна по полу стелился холодный воздух, касался лодыжек. В комнате еще пахло яблоком: Ванесса заварила чай так, как его заваривал Андрей. Запах медленно улетучивался, вместо него спальню наполняла ночная свежесть. Горела напольная лампа, кидая прямоугольник теплого света на стены и мебель.
Ванесса обернулась. Ответила улыбкой на улыбку.
– Привет. Конечно, заходи.
– Спасибо, – Аля перешагнула порог комнаты.
А затем ее глаза вцепились в перебинтованные предплечья: Ванесса сняла свитер и осталась в одном топе. Аля толкнула за собой дверь, но та не закрылась полностью, и сделала несколько шагов, присаживаясь в кресло.
– Поговорим с тобой? – тон Али был наполнен осторожностью и мягкостью.
Ванесса опустилась на кровать; поджала под себя одну ногу, согнув ее в колене. Она скучала по таким разговорам с Алей: вечером – в то время, когда воздух обычно пропитывается полумраком и искренностью. Несмотря на то, что они постоянно созванивались в течение последних двух недель, говорить по телефону и говорить вживую, имея возможность видеть глаза друг друга, – это совсем не одно и то же.
– Да, давай.
– Тебе нужна помощь в перевязке? – Аля кивнула на бинты.
– Нет, спасибо. Я буду ездить на перевязки в больницу первое время.
– Кажется, много чего случилось, пока меня не было?
Ванесса глубоко вздохнула. События последних дней – недель? – закрутились калейдоскопом перед глазами.
– Знаешь, кажется, что случилось все, что могло и не могло в принципе, – она нервно хохотнула, глядя на Алю. Холодный русый оттенок волос обычно зеленил ее глаза, но сейчас, в приглушенном теплом свете, они казались почти медовыми. – Вскрылась страшная правда, потом следующая – еще страшнее, и я так сильно жду, когда прекратится эта цепочка ужасов. А то, что всегда казалось мне идеальным… этот идеал, оказывается, выстроен болью и кровью. Потерями.
Перед глазами – спина, которая выглядит, как один большой шрам. Зажившие ожоги, один на другом.
– Даже если люди хотят нам показать что-то, на самом деле оно может обстоять совсем не так. А учитывая то, чем мы занимаемся, каждый через что-то прошел. Я потеряла часть волос и забыла, когда в последний раз была дома. Ты пережила травму и сожгла практически все волосы. Арс…
Она прикусила губу и замолчала, будто не хотела договаривать. Будто тоже берегла его секрет.
– У него тоже есть свои потери, – закончила за нее Ванесса.
Аля подняла брови, хотя удивленной не выглядела.
– Ты знаешь?
– Да. Мы… поговорили недавно. И он мне рассказал все… про Лею.
– Очень печальная, трагическая история. Но он давно ее принял. И живет дальше, – Аля потянулась вперед, положила ладонь на колено Ванессы, заглянула в глаза. – И любит дальше, Несса.
– Да. Я знаю. Теперь я понимаю это.
– Что произошло? Расскажешь?
– Всего лишь то, что я, как дура, усомнилась в этом. Усомнилась в нем, понимаешь?! – голос сорвался на последнем слове, даже несмотря на то, что она говорила негромко. Чувство вины снова затопило до самого горла. – В том, что он любит дальше. И дальше живет.
– Что заставило тебя сомневаться?
Ванесса нахмурилась. Захотелось передернуть плечом, сбросить тяжесть, которой напитывался этот разговор. И все воспоминания в голове.
– Другой человек. Который знал Арса еще дольше, чем вы с Андреем. И который знал Лею.
Аля выглядела так, будто в ее голове собирались паззлы прямо в эту самую секунду. Кусочки соединялись, один к другому. Выстраивались, цепляясь друг за друга правильными сторонами, создавая картинку перед внутренним взором. Взгляд постепенно зажигался осознанием. Будто вспыхивали лампочки гирлянд по внешнему краю радужки.
– Тот парень… Он?..
– Радмир.
– Радмир?! – глаза Али распахнулись. Это было не просто удивление. Шок, неожиданность, практически страх, и каждую из этих эмоций Ванесса теперь прекрасно понимала.
– Да.
– Я слышала о нем, – третий голос, негромкий, но хлесткий и прохладный, неожиданно вмешался в разговор. Ванесса вздрогнула. Они с Алей одновременно обернулись.
В дверях, прислонившись плечом к коску и сложив руки на груди, стояла Тая. Красные волосы с той стороны, где они были длиннее, ложились на скулу, отбрасывая тень на белую кожу. Тая поджала губы и поежилась, словно почувствовала себя неловко.
– Простите, я не подслушивала вас, если что. Услышала знакомое имя из коридора. Наверное, мы говорим об одном и том же человеке. Он психолог. Недавно отучился и вернулся сюда. А еще он в прошлом артист огненного театра.
Ванесса вздрогнула снова. Всем телом. Что-то внутри затряслось, и она обхватила себя руками, покивав головой. Смотрела в глаза Тае, которые были наполнены голым пониманием. Она знала Радмира, и, казалось, этих знаний ей вполне хватало, чтобы понять, в какой западне оказалась Ванесса.
Ванесса положила ладонь на кровать рядом с собой и похлопала по покрывалу, приглашая Таю присоединиться. Она пересекла комнату и опустилась рядом с Ванессой, уткнувшись ладонями в свои колени.
– Моя подруга некоторое время встречалась с ним. Он законченный мудак. Просто ломал ее и ее психику постоянными манипуляциями: чувством вины, играми в «горячо-холодно», молчанкой, шантажом, газлайтингом. И причем делает он это так мастерски, – Тая зло усмехнулась. – Она поняла, что что-то действительно было не так с этим человеком, только когда, наконец, оборвала с ним все отношения.
Дыхание закупорилось в горле. Ванесса сжалась – неосознанно, просто реакция тела на человека, который попытался ее сломать. Только вот зачем? Кто она была ему? Никто. Кто-то ему был только Арс. И Лея.
Однако в каких масштабах это происходило после Леи – даже страшно было думать. Сколько еще было таких девчонок? И ведь все они были ему никем, как и Ванесса.
Однако у нее и Радмира все равно была одна связывающая ниточка – Арс. Сыграло ли это какую-то роль? Хотел ли он через нее дотянуться до Арса по этой нити?
Кажется, все было очевидно.
Ванесса подняла ноги на кровать и обхватила их руками, утыкаясь подбородком в колени. Боясь даже повернуть голову к Тае. Чувствуя ее цепкий, пронзительный, бесконечно-глубокий – настолько, что почти из пустоты состоящий – взгляд.
Глаза защипало предательски: неприятно и обидно.
– Несса? – позвала Тая полушепотом. – Я… не хотела.
– Продолжай, – буркнула Ванесса в свои колени. Ей нужно было услышать до конца. Услышать и в очередной раз понять, какой он человек. Чтобы точно перестать винить себя во всем, что она сделала по незнанию и наивности. – Пожалуйста, рассказывай. Когда это было?
– Давно, – продолжила Тая, но Ванесса все равно чувствовала ее взгляд на своей скуле. – Как раз перед тем, как он уехал учиться. Он тогда много с кем встречался. И много кого довел до нереальных проблем с самими собой. Такой весь хороший, комфортный, загадочный. Понимающий, мать его. И несмотря на то, что он перевстречался с половиной девчонок этого города, любил он совсем другую.
Ванесса закусила губу до боли. Еще немного – и прокусит до крови.
– Эта девушка умерла тогда, а при жизни любила не Радмира, а другого человека. И Радмир… не знаю… возможно, отыгрывался на других за это. Его перекосила невзаимность, а затем – смерть любимой девушки. Он просто вымещал свою боль болью на других. Чертов психопат. Но потом он уехал. Это все, что я знаю.
Наступила тишина, в которой вопрос, заданный хлестким голосом Таи, показался оглушающе громким.
– Он вернулся, Несса? Ты с ним знакома? Он что-то заставил тебя делать? Навредил?
– Я совершила очень большую ошибку. Но мы ее исправили. Все хорошо.
– Несса, – дрожащий голос Али ударился о сознание, заставил повернуть голову, посмотреть на нее. И с замершим сердцем осознать, что она догадалась. Паззлы сложились до конца, до финальной картинки. – Почему ты пошла крутить спаркли?
И именно в тот момент треснуло что-то внутри.
Стекло.
Разбилось.
И оцарапало внутренние стенки, что были за ребрами. Ванесса утонула в крови, боли, огне и своей глупости. Окончательно. Бесповоротно. С головой. И захлебнулась.
Слезами.
И вот теперь все точно встало на свои места.
– Потому что перед этим мы говорили с Радмиром. Он рассказывал, что крутил спаркли. И как это успокаивает, приводит в себя, опустошает от ненужных эмоций, возвращает контроль. А мне это нужно было после одного из разговоров… – Ванесса нахмурилась, теперь понимая, как все это было очевидно на самом деле. – Одного из разговоров с ним. Он сказал мне кое-что, что меня сломало практически пополам… И мне нужно было прийти в себя. К тому же я долго думала над тем, чтобы попробовать включить спарклинг в программу к фестивалю. Ну и вот, – она вытянула перед собой руки. Дрожащие, обмотанные стерильно чистыми бинтами, под которыми заживали ожоги и лопались экссудатом пузыри. – Попробовала. Повелась.
– Ты – что?
Арс.
Девушки обернулись в один момент. Он стоял в дверях и смотрел на Ванессу. Зрачок практически целиком съел радужку, и глаза казались черными в скудном освещении. А то, что было в них, то, что топило его взгляд до краев этой черноты, пустило холодную, липкую дрожь по спине: ужас, оглушение, изумление.
– Он сказал, что крутил спаркли, все рассказал, и я…
– Несса, – позвал ее Арс. Покачал головой, не сводя с нее глаз. – Мир никогда не крутил спаркли.
Ледяной ужас стегнул по грудной клетке, и Ванесса замерла, однако она прекрасно различила момент, когда ужас в его потемневших глазах сменился слепящим осознанием, а затем – неожиданно – яростью.
– Это он тебя надоумил. Взяться за спаркли, – Арс сощурил глаза. Тон холодный, будто она окунула пальцы в бочку с ледяной водой.
– Я…
– Это Мир, да? Тоже он? – это «тоже» ударило под дых, почти согнуло пополам. – Из-за него ты!.. Боже, и как я не понял сразу? – он зло хохотнул, запрокинул голову, будто не верил в происходящее. Ванесса тоже не верила.
Арса почти разрывало от эмоций, они переполнили его в момент настолько, что он, по всей видимости, тоже не мог подобрать слов.
Или же их, наоборот, было чересчур много. Как и догадок в голове. И под этой тяжестью он ломался.
– Я не хотела, – Ванесса поднялась с кровати, закусив губу, обхватив себя руками за плечи. Глаза наполнялись слезами, и она зло заморгала, чтобы не расплакаться сейчас. Да вообще никогда из-за Радмира, потому что он не стоил ее слез и переживаний!
Желая лишь одного: чтобы он, наконец, исчез из их жизни. Жалея, что заговорила с ним тем августовским вечером. Он уже тогда все знал. А вот она еще не знала ничего.
Вдруг чувствуя теплое прикосновение тонкой ладони к своему плечу.
– Конечно, Несса не хотела, Арс, – голос Таи откуда-то из-за спины.
– Да я знаю! Естественно, знаю, Тая. Несса не хотела. Зато он, – Арс ткнул пальцем куда-то в сторону. Куда-то, где, по всей видимости, мог находиться Радмир. – Он хотел.
– Арс, – спокойный голос Али за другим плечом Ванессы. Арс тут же перевел на нее пылающий ледяной яростью взгляд. – Он мудак. Судя по тому, что я знаю и услышала сейчас, он мудак всю свою гребаную жизнь, но он не стоит всего этого. Успокойся. Несса в порядке, и это самое главное.
– А если бы Несса была не в порядке? Помнишь, что может случиться с любым из нас?
Лея.
Он намекал на нее и на то, что произошло с ней.
Ванесса вздрогнула всем телом. Смертельный холод пробежал по плечам и спине.
– Мы и так постоянно рискуем всем. И я не дам никому повысить шансы этих рисков.
Конечно, он боялся. Он уже проходил через потерю. Если он потеряет еще кого-нибудь, это сломает его окончательно и навсегда. Вышвырнет за шкирку из огненных искусств, не позволит вернуться, заточит в бесконечный мрак, откуда Арс вряд ли сможет выбраться снова.
Он боялся потерять тех, кем дорожил больше всего.
Вот только он снова забывал, что сам постоянно рисковал ничуть не меньше. По собственной воле, а не наводке кого-то другого.
– И что ты собираешься делать? – прозвучал сквозь пелену несущихся мыслей голос Али.
– Поговорю с ним. Я это так оставлять не намерен.
На глаза попались его руки, сомкнутые в кулаки.
– И что ты скажешь ему? – спросила Ванесса, и ее голос взлетел на несколько октав вверх.
Арс перевел на нее свой взгляд. Тяжелый и мрачный.
– Найду, что сказать, Несса. Я очень много хочу ему сказать.
– Но не в таком состоянии, Арс, – она сделала шаг вперед, всплескивая руками. Если он не слышал ее слова – они словно бы летели мимо, начисто приглушенные его эмоциями, – Ванесса использует жесты. Лишь бы их он увидел, потому что сейчас Арс полностью ослеп от злости, что захлестнула его целиком. – Что ты можешь сейчас ему сказать? Что сделаешь? Тебе надо немного успокоиться. Нам всем надо.
– Несса, я ни секунды не прожду. Ему конец. Доигрался в свои игры.
И Арс развернулся.
– Стой!
Ванесса сама не поняла, как так быстро оказалась рядом с ним. Успела схватить его за руку, не дав выйти из комнаты. Арс застыл напряженным изваянием. И воздух зазвенел, словно по хрусталю били железным ножом. Он медленно развернулся к ней, находя ее глаза. Она уверена: в них мольбы было ровно столько же, сколько в его – ярости.
– Не ходи никуда, Арс. Не надо. Не сейчас. Ты зол и не в себе. Ты выйдешь из дома – и что? На улице темнота и ночь. Приди в себя, пожалуйста. Подумай. Давай успокоимся. Я тоже в шоке, и зла, и ненавижу его, и мне жаль себя, и жаль, что я так глупо повелась. Но завтра будет легче и лучше. Завтра будет новый день. Мы со всем разберемся. А Мир пусть катится ко всем чертям! Но я прошу: останься сейчас дома.
И прежде чем Ванесса подалась вперед, обхватывая Арса руками в крепком объятии, которое больше было похоже на необходимость, она заметила просветление в его объятых мраком глазах.
Она чувствовала напряжение в комнате. Чувствовала, как Арс переглянулся с девочками, как они провели молчаливый диалог взглядами. Чувствовала, как крепко и сильно он вдруг прижал Ванессу к себе, словно боялся, что если отпустит, то сорвется и все же уйдет прочь, не сможет остаться и оставить ситуацию такой, какая она была. Чувствовала, как в предплечья возвращается боль уже после новой таблетки обезболивающего: возможно, от перенапряжения или стресса, бесконечной нервотрепки, что выжимала целиком, до последней капли. Чувствовала бьющее в грудную клетку сердце – и не понимала, чье оно: ее или Арса. Зажмурила глаза и только после этого поняла, что они до сих пор были наполнены слезами и оттого жгли. Одна капля скатилась из-под ресниц и прочертила неровную дорожку на щеке. Ванесса сильнее прижалась к груди Арса, чтобы он не увидел, не понял, не догадался.
Но случилось все ровно наоборот.
Он осторожно отстранил ее от себя за плечи, чтобы заглянуть в лицо. Его взгляд тут же приковался к мокрой дорожке, и что-то дрогнуло. Прямо на глубине каре-зеленых глаз.
– Прости меня, Несса, – он обхватил ее лицо ладонями, заглядывая в глаза. – Я не хотел тебя испугать. Знаю, что ты ни в чем не виновата. Только он.
Она помотала головой.
– Не уходи, пожалуйста. Ты мне нужен сегодня.
И он остался. Прижался губами к ее губам мягко и осторожно, и она ответила на поцелуй, который тут же стал почти болезненным, отчаянно-соленым, успокаивающим все беспокойство в грудной клетке. Ванесса чувствовала удивленные взгляды девочек за спиной и жгучую боль в предплечьях, остывающую мокрую дорожку, стягивающую кожу, и соль на языке, но все это было не важно.
Только лишь то, что Арс остался с ней.